Долгая жизнь одного маньяка

– Ты понимаешь, тут такое дело. Я случайно увидел, как кошка бездомная затаскивала в подвал в подъезде котят. Они совсем маленькие. Наверное, только что родились. А потом эта кошка вышла из подвала и убежала. Как я понимаю, котят она бросила. А они же маленькие, беззащитные. Жалко, если пропадут.

Следует отметить, что в таких домах вход в подвал был в самом подъезде.

– Конечно, жалко, – согласилась Катя.

И неожиданно для себя спросила:

– Может можно им как – то помочь?

Почему она так спросила, девочка не могла бы объяснить ни тогда, ни позже. Все произошло спонтанно.

– Так вот и я про это же. Но одному мне с ними не справиться. Ты можешь мне помочь?

– Я?! Даже не знаю. Я сама никогда в этом подвале не была.

– Так и я не был. Но вдвоем мы их быстро найдем. Пошли!

– Ну, не знаю, – Катюша все еще сомневалась, стоит ли ей идти в подвал с незнакомым мужчиной. – Там ведь, наверное, темно.

– Почему? – Удивился мужчина. – Жильцы же ходят туда. Значит, есть освещение. Пошли, поможешь мне.

Высказывание мужчины о том, что жильцы дома ходят в подвал, свидетельствовало о том, что он не живет в этом доме.

Но девочка не успела подумать хорошенько об этом.

Она разглядывала его.

На первый взгляд, хотя она видела его во второй раз, мужчина с виду был простой. Располагал к себе. И выглядел он совсем не страшным. Маленький, чуть ее выше ростом. Щуплый.

Она даже мысленно сравнила его со своим отцом. Они были совершенно разные по комплекции людьми.

Мужчина разговаривал с ней ласково. Даже просительно. Она его совершенно не боялась.

Поэтому решительно сказала:

– Хорошо. Только не долго. А то мама будет волноваться.

– А ты потом расскажешь обо всем маме. Она и успокоится. Если хочешь, то я подтвержу все.

То ли спокойный голос мужчины, или его располагающая внешность, разговор с ней, как с равной, повлияли на решение девочки. Но она решительно сказала:

– Пойдемте.

И вот они уже подошли к двери в подвал. Дверь оказалась незапертой. Поэтому мужчина легко ее отворил. За дверью располагалась лестница, ведущая непосредственно в подвал.

На стене у входа мужчина нащупал выключатель. И включил освещение. Правда, лампочка светила тускло и не освещала всё помещение подвала, а только у входа.

Мужчина начал спускаться по лесенке вниз.

Катя осторожно, стараясь не отстать от него, последовала вслед.

Через некоторое время мужчина повернул в боковой проход. Там практически вообще ничего не было видно. Сырой и одновременно таинственный полумрак окутывал Катю.

Она несмело следовала за своим проводником.

– Что – то не видно никаких котят, – как будто сама с собой разговаривала девочка. – И в темноте мы их не найдем. Пойдемте лучше обратно.

В этот момент мужчина остановился.

Она его плохо видела в полумраке. Только по очертаниям фигуры. Но видела, что он повернулся в ее сторону.

Не ожидая, что он так резко остановится, она прямо – таки уткнулась головой в него. И остановилась.

Не успела Катя сообразить, что делать дальше, как почувствовала, что мужчина обхватил ее руками за плечи и сжал их.

Ей стало больно. Но еще больше девочка испугалась. Поначалу она еще не осознавала, что же именно ее напугало. Полумрак в коридоре или то, что мужчина дотронулся до нее. И причинил боль.

Неожиданно он своими сильными руками взрослого человека развернул ее. При этом он оказался за ее спиной.

И…толкнул ее.

Катя от неожиданности потеряла равновесие и упала на пол. Во время падения она машинально выставила руки вперед. Это несколько спасло ее от удара о пол. Но все же она ударилась об него руками. Резкая боль возникла в локтях.

В тот же момент она почувствовала, как мужчина навалился на нее всем своим пусть и не тяжелым, но все же телом взрослого человека. И придавил ее голову к полу.

Позже обнаружатся царапины на лице от земляного пола.

Поэтому она тихонько спросила – простонала:

– Что Вы делаете? Пустите меня!

– Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Только теперь девочка вспомнила, как еще в начале учебного года классная учительница предупреждала учеников, особенно девочек, чтобы они никогда, ни при каких условиях не шли с посторонними мужчинами куда – либо. Она не приводила никаких примеров. Но все ребята и так знали, чем может закончиться такой поход с незнакомцем.

«Значит, он хочет меня изнасиловать. Вот так раз! Что же делать теперь?»

Такие мысли крутились в ее голове. Ответа пока она не находила. Но он должен был быть. Это девочка понимала хорошо.

«Подожди. Ведь нам объясняли, что нужно в таком случае либо отбиваться, либо отвлечь внимание нападавшего. Только как это сделать?», – машинально размышляла Катя.

И стала говорить, говорить разную чепуху.

Неожиданно он резко поднялся. И, ни слова не говоря, стал быстрым шагом удаляться от своей жертвы на выход из подвала.

По мере того, как он уходил от нее, и звуки его шагов стихали, девочка успокаивала себя:

« Ну, вот и все. Ты победила. Ты победила!».

Через непродолжительное время она услышала, как где – то вдалеке скрипнула входная дверь.

«Ушел», – как – то отстраненно констатировала она.

Катя поднялась.

Во всём теле чувствовалась какая–то непонятная тяжесть. Да еще болела поврежденная рука.

Медленно, ощупывая здоровой рукой стену, короткими шажками она двинулась на звук закрываемой двери в подвал. Благо, что мужчина не выключил электричество. И чем ближе она подходила к лестнице, ведущей наверх, тем светлее становилось на ее пути.

Перед самой дверью остановилась и прислушалась. Снаружи не доносилось ни звука. Все было спокойно и тихо.

Осторожно открыла дверь. Выглянула.

Во дворе никого не было.

Она выбежала из подвала, а потом и из подъезда и опрометью побежала, как могла быстро, в свой подъезд. Поднялась на третий этаж. Вот, наконец, и дверь ее квартиры.

Катя не стала искать в ученической сумке ключи от замков на двери. Она нажала на кнопку звонка, и держала ее, не отпуская, пока дверь не распахнулась. На пороге стояла ее мамочка.

– Ты чего …? – Но, увидев расстроенный вид дочери, мама не успела закончить свою тираду.

Только теперь Катя поняла, что избежала страшного и безжалостного по отношению к ней действа. Спаслась, одним словом.

От осознания этого из ее глаз самопроизвольно потекли слезы. Она почувствовала их соленость на губах.

Елена Владимировна растерялась еще больше.

А дочка кинулась к ней, обхватила руками за тело и разрыдалась.

Так они простояли несколько минут.

Потом мама тихонько прикрыла дверь и повела дочурку в ее комнату. Она решила, что сразу расспрашивать ни о чем ее не будет. Мало ли что могло расстроить ее. Пусть успокоится. Потом все расскажет сама.

Действительно через некоторое время Катя успокоилась. И рассказала маме такое!

– Я поняла, что отбиться от него не смогу. Он значительно сильнее меня. Его нужно отвлечь. И я сказала: «Дядя. Я еще маленькая. И со мной Вам будет не очень хорошо. А дома сейчас моя мама. Она взрослая. Красивая. Пойдемте я Вас познакомлю. Я думаю, что она поможет Вам. Она добрая». То ли мои слова, то ли ее уговаривающий тихий голосок подействовали на незнакомца. Он замер. И он ушел.

Девочка вновь заплакала.

– Ну, все, все. Он же тебе ничего не сделал?

– Нет.

– Вот видишь, что значит, не слушать старших. Я ведь тебе говорила не раз, что с незнакомыми мужчинами никуда нельзя ходить.

– Говорила. Но я все забыла. Он так ласково говорил. Да еще эти котята. Он, что придумал все?

– Конечно. Только, чтобы заманить тебя в подвал. Но хорошо то, что все хорошо закончилось.

Когда мама стала помогать дочери, снимать куртку, то обнаружила, что спина и рукава ее испачканы в побелке.

– Это, наверное, когда я лежала на полу и потом шла в темноте, то испачкалась, – предположила девочка.

– Ну, все кончилось. Полежи. Отдохни. А я пойду, ужин приготовлю. А то скоро отец с работы придет. Тогда т поговорим. Лежи.

– Хорошо.

Мама вышла из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь.

Вечером с работы вернулся ее отец Андрей Сергеевич.

Как обычно, он был слегка «навеселе». Но не в скотском состоянии, в котором бывал частенько.

Это, когда соседи приходили к ним и говорили:

– Там Ваш валяется без памяти. Забрали бы его. А то ведь в вытрезвитель может попасть.

И они вдвоем с мамой шли и тащили папашу домой.

Елена Владимировна вначале решила, что ничего пока рассказывать о случившемся с дочкой не станет.

«Пусть протрезвеет завтра утром. Тогда и расскажу».

Но, когда вся семья собралась за столом в сборе, а это папа, мама, дочь и еще маленький сынок Володька, которого мама успела забрать из садика, сели поужинать, отец увидел заплаканное лицо дочери.

– Что, опять двойку получила? – Тупо уставившись на ребенка, спросил он. – Я же тебе русским языком говорил, чтобы не вздумала на двойки учиться. По какому предмету?

Катя съежилась, прекрасно зная, что может последовать за такими словами.

Кто-кто, а она прекрасно помнила, как пьяный отец практически не из–за чего бил ее руками наотмашь по голове, по плечам и спине.

Сейчас она хотела провалиться куда – ни будь. Только бы не испытывать боль от этих ударов.

Елена Владимировна попыталась сгладить напряженную обстановку на кухне.

– Андрюша! Я тебе потом все расскажу.

Андрей Сергеевич перевел свой затуманенный водочкой взгляд с дочки на жену.

– А сейчас, что западло поговорить обо всем? Меня, что в этом доме уже никто за человека не считает? Сейчас говори, что она, – он кивнул в сторону дочери, – натворила.

Мама виновато посмотрела на дочку, которая сидела и смотрела в тарелку.

– Понимаешь. Сегодня какой – то маньяк напал на Катюшу. И пытался изнасиловать ее.

Андрей Сергеевич вначале, нахмурив брови, тупо посмотрел на жену.

Потом перевел свой взгляд на Катю.

Вновь повернулся к жене.

А после этого взревел:

– Что! И ты мне собиралась рассказать об этом только завтра!

Он резко повернулся в сторону дочери.

– Кто это был? С кем ты шлялась?

Не поднимая головы, и со страхом ожидая ударов, Катя пробормотала:

– Он сам на меня напал в подвале.

– В подвале, – повторил за ней отец. – А как ты там оказалась?

– Он сказал, что в подвале маленькие котята. Их нужно вынести оттуда. И я пошла, чтобы помочь ему.

– Какие к чертовой матери котята! Что ты мелешь какую – то чепуху!

И тогда мама с дочкой наперебой рассказали ему обо всем.

Некоторое время тот молчал и только переводил взгляд с жены на дочь, и обратно.

Казалось до него, как до жирафа медленно доходило то, что они ему говорили.

Потом резко стукнул кулаком по столу. Так, что посуда задрожала. И маленький сынок вздрогнул.

– Значит, ты уже начала шляться с мужиками! – Гаркнул хозяин квартиры. – Так. Дожили мы с тобой мать!

Это он обратился уже к жене.

Помолчал не много.

– Мать! У нас есть что – ни будь?

– Андрюша! Ты же знаешь, что ничего нет. Ты еще позавчера все выпил.

– Хорошо. Звони в ментовку. Пусть приезжают и ловят этого маньяка.

– Может, завтра позвоним? – Умоляюще спросила Елена Владимировна.

– Что! – Снова взревел ее супруг. – Я сказал, звони. И точка.

– Хорошо, хорошо, – попробовала успокоить его жена. – Уже иду звонить. Ты только успокойся.

– А я спокоен, как …, – видимо он не смог сразу определиться с тем, на кого он сейчас равнялся. – Как жираф.

– Все. Иду уже, забормотала Елена Владимировна.

И действительно пошла к телефону, который находился в прихожей.

Набрала номер «02».

Через некоторое время на другом конце провода раздался строгий мужской голос:

– Дежурный по горотделу слушает.

– Товарищ дежурный, – начала Елена Владимировна. – Тут у нас такое дело.

Она замялась, не зная как продолжить, что бы тот понял.

– Вначале скажите, кто Вы и где проживаете.

– Я, Тюхаева Елена Владимировна. Проживаю с семьей по адресу: улица Максима Горького, дом сто восемь, квартира семьдесят четыре.

– Так. Слушаю. Что у Вас случилось?

– Понимаете, сегодня на мою несовершеннолетнюю дочку напал маньяк и хотел ее изнасиловать. Но ей удалось его обмануть. И он ее бросил в подвале нашего дома.

– Он ее изнасиловал?

– Да, нет же. Я говорю, что не успел.

– Хорошо. Оперативная группа сейчас будет у Вас. Ждите.

– Ждем.

Она положила трубку на телефонный аппарат.

И вернулась в кухню.

Все то время, что она разговаривала с дежурным по милиции, в кухне стояла гнетущая тишина. Приготовленный мамой ужин уплетал за обе щеки только один маленький Вадим.

Андрей Сергеевич отвернувшись в сторону окна, всматривался в пейзаж во дворе их дома.

Катя так и не подняла голову. Она все еще боялась, что отец начнут дубасить ее своими кулачищами.

Как только жена вошла в кухню, Тюхаев – старший, не отрывая взгляда от окна, спросил:

– Ну, что они сказали?

– Сказали, что сейчас приедет какая – то там группа. Сказали ждать их.

– Да, – задумчиво, как будто разговаривал сам с собой, проговорил Андрей Сергеевич. – Дожили мы с тобой мать до того, что наша дочь начала шляться по подвалам с мужиками. То ли еще будет, – грустно закончил он. – Что – то мне и есть расхотелось. Пойду, полежу, пока менты не приехали.

Он медленно встал и также медленно, слегка покачиваясь, направился в спальню.

Остальные молча сидели в кухне.

Даже маленький мальчишка. Своим детским умишком он еще не мог понять, что происходит в доме.

Почему злиться папа?

Почему такая грустная сестра.

Да, и мама тоже не очень веселая.

Но слово «милиция» он уже уяснил для себя хорошо и давно. Не единожды папа пугал его, что, если он будет плохо себя вести, его заберет милиция.

Саму милицию он никогда не видел. Но представлял, что это какое – то злое – презлое страшное – престрашное и большое, больше даже, чем папа, чудовище. Оно забирает в темницу непослушных ребят. Что такое темница, он также еще не ведал. Но представлял, что это страшное место.

А поэтому он давно боялся этой милиции.

3. Прошло полчаса. Не меньше.

Неожиданно, хотя все, естественно кроме маленького Вадима, только и ждали этого, раздался звонок в дверь.

Елена Владимировна вышла в прихожую. И открыла дверь, не спрашивая, кто там пришел.

На пороге стояли двое в милицейской форме.

Тот, у кого на погонах крепились по четыре маленьких звездочек, это значит, капитан, видимо старший, представился:

– Оперуполномоченный уголовного розыска Лавриков. Это Вы звонили в отдел?

– Да, я. Проходите.

Капитан, а следом за ним и лейтенант, прошли вслед за хозяйкой в зал.

Кроме Вадика, там собрались все домочадцы.

Когда расселись по стульям, благо, что их хватило, капитан, обращаясь к Елене Владимировне, предложил:

– Ну, рассказываете все по порядку. Что у Вас случилось?

Мать взглянула вначале на супруга, а затем на дочь, которая все также понуро сидела на стуле.

После этого ответила:

– Сегодня, дочка, – при этом она кивнула в сторону Катерины, – возвращалась из школы. И во дворе нашего дома незнакомый ей мужчина уговорил зайти в подвал и вытащить оттуда котят. Будь они не ладны, эти котята!

– Да, их там и не было. Он обманул меня, – неожиданно для всех, и, прежде всего для себя самой, сказала Катя.

Капитан посмотрел на нее.

И повернувшись к Елене Владимировне, спросил:

– А в какое время это случилось?

– Примерно около четырнадцати часов. Точно я сказать не могу.

– Я сейчас запишу объяснение от девочки. Потом она и Вы подпишите его. Затем я запишу объяснение и от Вас. А ты, – он повернулся к лейтенанту, – запиши объяснение от отца.

– Так я ведь ничего не знаю, – возразил Андрей Сергеевич. – Меня же там не было. Если бы был, то не знаю, что сделал бы с этим сукиным сыном!

– И все – таки нужно Ваше объяснение.

– Ну, если нужно. Значит, нужно. Пишите.

– Может, пройдем в другую комнату или на кухню, чтобы не мешать, друг другу, – предложил лейтенант.

– Пошли на кухню, – согласился хозяин квартиры.

Катя рассказала практически все, что с ней произошло в этот день. Но при этом почему – то ни слова не сказала о том, что она встречала мужчину за пару дней до этого.

То ли она забыла про это. То ли посчитала, что это не имеет отношение к делу.

А оперативник по непонятной причине не задал ей вопрос: а не встречала ли она этого мужчину ранее.

Но что самое занятное, так это то, что он не спросил даже, в какой одежде тот находился в момент нападения на девочку. А Катя и не уточнила это обстоятельство.

Записав объяснения от всех троих, и осмотрев куртку девочки, в которую она была одета в момент нападения, сыщики вместе с Катей и ее мамой прошли в подвал.

В свете фонариков осмотрели ту его часть, на которую указала Катя, как на место нападения на нее.

Но никаких явных следов происшествия с девочкой не обнаружили.

Как не обнаружили и присутствие ни взрослых котов, ни котят.

При этом капитан явно расстроился от того, что Катя не могла описать внешность нападавшего и составить его словесный потрет.

Это при том, что девочка заверила, что, если увидит этого мужчину в следующий раз, то сразу узнает его.

– Ну, хоть что – то путное, – в сердцах обронил один из оперуполномоченных.

После этого, милиционеры сказали, что начнут розыск и уехали восвояси.

Иногда, судя по фильмам, можно подумать, что сыщик сидит у себя в кабинете, думу думает, строит версии и высчитывает преступника.

Да. И это тоже опера уголовного розыска делают.

Но вместе с тем они больше бегают, разъезжают чаще на собственных автомобилях, так как служебных не хватает, опрашивают разных людей, пишут запросы, назначают проверки и озадачивают своих агентов и доверенных лиц на установление подозреваемого в совершении преступления. Задерживают его, если удается это сделать, и доставляют к следователю, который ведет возбужденное по данному факту уголовное дело.

Так обычно и происходит.

Но, к сожалению, не все преступления раскрываются не только, что по горячим следам, но и через месяцы, и даже годы. До сих пор остаются не раскрытыми масса преступлений, в том числе и тяжких, и особо тяжких.

Кстати, согласно все той же статистике, преступления, относящиеся, согласно уголовному кодексу, к категории тяжких и особо тяжких, раскрываются гораздо чаще, чем, скажем те же кражи личного имущества граждан. Парадоксально, но факт.

Объяснить этот феномен довольно сложно. Можно только предположить, что на раскрытие таких преступлений наваливаются всей гурьбой. А кражи расследуют оперативники в одиночку. В лучшем случае вдвоем с напарником.

Но это только предположение. Есть и другие версии, хотя обсуждать их сейчас я не стану.

Ну, а в данном случае все оказалось до банальности просто. Опера на следующий день сделали обход квартир дома для установления личности мужчины, если он проживает в этом доме, либо того, к кому тот приходил. Но ничего путного из этой затеи не вышло.

4. Иван Николаевич прервал свой рассказ и заметил:

– Здесь я хочу осветить один момент в работе сыщиков местного горотдела по данному эпизоду. Дело в том, что они действительно побывали практически во всех квартирах этого дома. Ну, конечно, где были жильцы. И везде их ожидало разочарование.

Но, как говорится, отрицательный результат, это то же результат.

Так вот, двое сотрудников розыска общались с женщиной, которая проживала как раз на втором этаже шестого подъезда дома. В квартиру она их не впустила. И сообщила, что проживает вдвоем с мужем. И это не вызвало никакого подозрения у оперов. С мужем, значит, с мужем.

– А собственно говоря, почему это должно было вызвать подозрение? – Спросил Адам Александрович.

– А жаль! Не подсказала им «оперативная чуйка» детальнее проверить, кто прописан и, главное, кто фактически проживает в квартире. Глядишь, и не было бы последующих посягательств на девочек и даже убийства одной из них. Ведь именно в этой квартире проживал тот развратник, который напал на Катю. Но об этом станет известно гораздо позже. Такие вот дела!

– Да, ты что?! Вот так дела!

– А ты заметил, что никто даже не заинтересовался одеждой нападавшего? Как будто он был голым.

– Заметил. Но не стал уточнять. Посчитал, что ты просто упустил этот момент.

– Нет, не упустил. Позже это сыграет плохую службу в раскрытии преступления.

– А что же было дальше? – Нетерпеливо спросил Адам Александрович.

– Руководство ГОВД решило, что в данном случае нет оснований для возбуждения уголовного дела по данному факту. Ведь особо ничего криминального мужчина не совершил. Тем более что он сам отказался о доведения своих преступных замыслов до конца. Хотя имел реальную возможность совершить преступление. В результате родилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении неустановленного лица за отсутствием в его действиях состава преступления. Конечно, оценивать его сейчас гораздо легче, чем принимать в то время. Тем более, что случай действительно не ординарный с точки зрения квалификации действий нападавшего. Мнения по этому поводу разделились. Но скажу, что это не конец истории. Было и ее продолжение. Об этом поговорим далее.

Глава вторая. Ноябрь 1998 года

1. Со времени нападения на Тюхаеву прошло более месяца. А, если быть точным, то сорок два дня.

В одно утро уже ноябрьского дня и проснулась девочка по имени Альбина. Мама ласково называла ее Альбиночкой. А фамилия ее была Никитова.

Проснулась она не очень охотно. Ведь это сделала она не сама, а по призыву мамы.

Оказалось, что мама, как обычно в последнее время, проспала. И опаздывает на работу.

Поэтому нужно быстро вставать, приводить себя в порядок, завтракать и заниматься своими каждодневными делами.

В свои чуть более одиннадцать лет отроду, Альбина уже привыкла к таким просыпаниям и спешке. Поэтому сладко потянувшись в кроватке, она быстро встала, засунула ноги в мягкие тапочки и побежала в туалет, а потом в ванную. И там и там пробыла не долго. Мама все торопила:

– Девочка моя ненаглядная! Алечка, дорогая! Давай ускоряйся. Я же не могу уйти, не убедившись, что ты съела всю кашу. И, если ты будешь тянуть резину, то я опоздаю на работу. И заработаю выговор. И мне не выплатят премию. Мы потеряем денежку. Поэтому, ешь кашу до конца. Не филонь. И вообще, расти большой, не будь лапшой.

Раньше, когда Альбина была совсем маленькой, не такой взрослой, как теперь, она все удивлялась этому выражению мамы:

«Странно, а почему лапшой? Почему не быть чем-то другим? Поинтереснее, что ли. Например, красавицей».

Но потом папа объяснил ей, что это сокращенное выражение одного старого стишка:

Расти большой,

да не будь лапшой,

тянись верстой,

да не будь простой.

Он говори, что в старину, "лапшой" называли вялых, не особо деятельных людей.

А отсюда следует, что не надо стыдиться говорить: «Не будь лапшой» – это пожелание бодрости и не хворать.

И сегодняшним утром ничего экстраординарного не происходило. Все, как обычно. Как вчера, месяц назад, год…

Признаваясь себе в этом, «девочка ненаглядная» вздохнула, как старушка на лавочке. Сколько не возмущайся, все равно ей придется подчиниться и делать все то, что она должна делать. И баста. Поэтому нечего ныть.

На завтрак была, как обычно, овсяная каша, которую приготовила мама, и которую девочка не выносила.

Она постоянно думала:

«Как ее могут не только есть, но еще и любить другие дети! Фу, гадость какая! Вот я вырасту, выйду замуж. Рожу детей двое или даже трое. И никогда в жизни не стану пичкать их этой противной кашей. А буду угощать вкусной и полезной пищей».

Но до замужества, а тем более до рождения детей от любимого мужа было еще о-о-ч-е-н-ь даже далеко. А мама вот тут, рядом. И сейчас.

Тем более что спорить с мамой было бесполезно. В этом Аля убедилась уже давно.

С таким настроением она кое-как съела очередную порцию этой вредной и не вкусной каши. Запила ее чаем с ватрушкой. И пошла в свою комнату.

Она знала, чем займется прямо в эту минуту.

Мама бегала, бегала, можно сказать металась по квартире. Суетилась. Собиралась. А, собравшись, и, убедившись, что ее Алечка съела всю кашу, открывая входную дверь, чтобы на целый день покинуть квартиру и дочку, мимоходом заявила:

– Веди себя хорошо. Пока!

– Пока!

Когда за мамой закрылась дверь, Альбина вдруг вспомнила, как просыпалась раньше, в то благодатное время, когда с ними вместе жил отец. И, хотя она тогда была еще маленькой, по крайней мере, младше, чем теперь, и ходила в детский садик, а не в школу, но такого аврала по утрам никогда не было. Скорее всего, отец вставал раньше всех и все успевал сделать до ее подъема.