Мир Элайлиона

– А если нанести на себя сок сердечного дерева, то оно будет нас защищать?

– … Не уверена? – не понимает ламия, морща лоб.

Можно ведь попробовать? … А как? Как добывается сок из деревьев?

– … Ну… Можно повырывать листья и натереться ими?

Скорее всего, запах появляется через… Поры листьев? Не просто же так они такого странного цвета.

– А дотянуться как? – спрашивает змейка, глядя на высокий ствол дерева.

– … Можешь слезть с руки на время?

Анаэль так и делает, заползая назад в корзину, а я встаю и подхожу к стволу. Толстый ствол, диаметром в два метра. Уцепиться не за что. До ветвей целых шесть метров. Не допрыгнуть… Может подбросить Анаэль? Нет… Боюсь, могу навредить ей. Кидать её на целых шесть метров – опасно… Нужно лезть самому.

Обхватываю ствол дерева руками и ногами, начиная взбираться… Точнее, хочу, но обувь всё время срывается, а рукам больно тереться о кору. Не могу преодолеть даже первый метр.

– А может травой обтереться? – задумываюсь я. Вероятно, трава впитывает что-то от дерева, из-за чего и принимает подобный цвет?

Сев, срываю клочок травы и принюхиваюсь к нему. Хмм? Ничего, кроме запаха травы. Мой нос не способен уловить того, что чувствует тот зверь.

Я поворачиваюсь к Анаэль. Она в этот момент выползает из корзины и начинает рядом с ней своими маленькими ручками вырывать траву, пытаясь помочь мне.

– Анаэль, можешь понюхать?

Когда ламия подносит к своему носу вырванную травку, даже вытащила на секунду раздвоенный язык, но ничего не облизывала. Она может улавливать запахи одновременно как человек и как змея?

– Чувствуешь что-нибудь необычное?

– Неа!

Сложно поверить в эффективность данного метода, когда не чувствуешь того, что должно отпугнуть хищников…

Рукой начинаю взъерошивать волосы. А вдруг я, наоборот, копаю нам могилу? Могут ли хищники из-за запаха этого дерева начать следовать в нашу сторону? Достаточно представить себя на их месте: идёшь ты, такой, по лесу и вдруг чувствуешь ужасный запах сердечного дерева. Но ты хозяин этой территории, каждый день обходишь эти места и точно помнишь, что здесь не должно быть этого запаха. Естественно, ты решишь проверить эту странность. Подожди-ка, а разве мы уже не пропитались запахом этого дерева?

– Хмм…

Я разваливаюсь на земле, расправляя руки и ноги. Не понимаю, как поступить лучше: просто встать, собрать вещи и с Анаэль отправиться в лес или же натереться растениями? Разве это выбор не пятьдесят на пятьдесят?

Поворачиваю голову к змейке. Она стоит рядом с корзинкой и обеспокоенным взглядом смотрит на меня.

– А плоды дерева могут отогнать хищников?

– Не знаю…

– … Анаэль, можешь, пожалуйста, забраться в рукав моей рубашки? Ты так спокойно стоишь без какого-либо укрытия, а ведь тебя так могут схватить. Тебе даже деться некуда.

– Умм… Хорошо.

Анаэль медленно подползает ко мне и, словно пушистый котёнок, залезает в рукав рубашки, обвивая предплечье. Ткань натягивается там, где проходит змеиная часть её тела. Осторожно подношу руку ближе к себе, и вскоре её маленькая головка выглядывает из рукава, словно любопытный зверёк, выглядывающий из норки.

– Так? – тихо спрашивает она, её голос звучит чуть неуверенно.

– Да, – отвечаю с лёгкой улыбкой. – Думаю, так ты будешь в большей безопасности.

Анаэль немного глубже прячет голову в рукав, оставляя только её большие глаза и длинные волосы на виду. И вдруг, едва слышно, спрашивает:

– … Вы… волнуетесь за меня?

– Конечно. Мы ведь теперь товарищи, верно?

Змейка полностью скрывается в рукаве:

– А-ага…

Молча киваю и направляюсь к корзине. Держа руку так, чтобы Анаэль не оказалась перевёрнутой, поднимаю её чуть выше.

– У меня появилась идея, – говорю я, когда замечаю корзины.

Мой рука поднята, чтобы Анаэль не пришлось висеть перевёрнутой.

– Да? – Анаэль снова выглядывает из рукава.

Подойдя к одной из корзин, правой рукой я начал переносить всё, что лежало внутри, во вторую корзину.

– Как думаешь, смогу ли я сбить этим… те фрукты на дереве? Забыл, как они называются.

– Гутто? – уточняет она.

– Точно.

– Эмм… Не знаю…

– А я попробую.

Обойдя всё вокруг дерева, я не обнаружил упавших с него фруктов, поэтому придётся действовать так. Возможно, их подъедают птицы, которым запах дерева почему-то не страшен?

Пробую поднять пустую корзину: не тяжёлая и сломаться не должна. Однако нужно быть осторожным. Если корзины разобьются, припасы некуда будет нести. Эх, Богиня, могла бы рюкзак мне дать. Так ведь гораздо удобнее.

Я замахиваюсь и бросаю корзину. Попадаю в цель, но фрукт лишь слегка колеблется на ветке. Корзина, к счастью, падает на мягкую траву, не повреждаясь. Я делаю ещё одну попытку, затем ещё одну. И, наконец, фрукт падает! Пусть он немного пострадал, но это не беда. В следующий раз я постараюсь ловить плоды до того, как они коснутся земли.

– Я уж начал переживать.

– Можно съесть?

– … Давай ещё парочку собью, и тогда вместе поедим.

– Ага, – кивнув.

Анаэль кивает в знак согласия, её глаза светятся ожиданием. Я сбиваю ещё несколько фруктов, аккуратно собирая их в корзину. Они мягкие, приятные на ощупь.

Мы усаживаемся на землю. Я достаю открывалку и с лёгким щелчком открываю банку с консервированными бобами. Анаэль, тем временем, берёт один из гутто. Для этого ей приходится слезть с моей руки и устроиться рядом.

– А ты сможешь его весь съесть? – спрашиваю я, глядя на большой фрукт.

– Нет. Только половинку.

Всë равно многовато для её-то тела…

– Значит, остаток и кину. Проверим, испугается ли скатия его.

– А-а-а… А можно попробовать то, что вы едите? – робко спрашивает она, заинтересованно поглядывая на мои бобы.

– Прости, но нет. – мягко отказываю я, – Мне нужно этим питаться весь сегодняшний день, а у меня, как видишь, не так уж и много. – указываю на консервы, – К тому же, я не уверен, как твой организм отреагирует на эту пищу.

– Ладно… – вздыхает она, немного расстроенная, и начинает есть фрукт, аккуратно откусывая и пережёвывая каждый кусочек. Она ест не как змеи, а как человек.

Ложку бы. А то приходится есть, как дикарь, руками.

Закончив с едой, беру недоеденный фрукт Анаэль, разрезаю его ножом на ещё две дольки. Внутри плод выглядит необычно: снаружи его покрывают мелкие белые точки, а внутри, где мякоть голубая, проходят витиеватые белые линии, напоминающие сосуды, которые ведут к самому центру фрукта – к его единственному семени.

– Ладно, пора бросать, – решаю, сжимая фрукт в руке. – Анаэль, заберись-ка в корзину, – предлагаю я ей, глядя на неё серьёзно. – Вдруг скатия всё же нападёт? Тогда мне придётся с ней биться, а тебе будет слишком опасно находиться рядом.

Стараюсь быть внимательным, не хочу говорить ей грубости вроде: «Ты будешь мешать». А становиться идиотом, оправдывающим грубость честностью, уж тем более.

– Хорошо, – послушно произносит Анаэль, и, извиваясь, плавно скользит в корзину.

Я выдыхаю, собираясь с мыслями. Взглянув на Анаэль, убеждаюсь, что она в безопасности, и перевожу взгляд на скатию. Она всё так же неподвижно сидит, не сводя с нас своих внимательных глаз. Такое чувство, что она всё это время даже не пошевелилась.

Слегка разбежавшись, я бросаю дольку фрукта… Но промахиваюсь, и фрукт попадает в ствол дерева, где расцвёл цветок. Яркая мякоть плода разлетается брызгами, припечатывая цветок к стволу… Высоко сидит. Однако вдруг, скатия наконец-то двигается. Она бежит вдоль ветки, раскрывая крылья, которые вырастают прямо из её спины, а уши «втянулись» обратно в голову. Затем она взмывает в воздух и перелетает на другое дерево.

Значит, ей это не приятно.

Скатия усаживается на новую ветку уже на другом дереве. Её уши медленно возвращаются в прежнее положение, а крылья исчезают обратно в спине.

Беру вторую дольку фрукта и кидаю не в неё, а в ствол дерева слева, рядом с ней… Однако снова промахиваюсь, и плод попадает в ветку справа от неё. Какой же я косой. Но, удивительно, это всё же срабатывает.

Скатия начинает яростно чесать морду когтистой лапой, её уши снова прижимаются к голове. Она издаёт низкий, раздражённый рык, и внезапно скатия опорожняет кишечник; с дерева на землю падает рвота. Скатия раскрывает крылья и стремительно взлетает, направляясь в лес, но врезается в ветку. Животное не падает, но явно чувствует себя отвратительно. Вскоре она снова присаживается на ветку, пытаясь избавиться от оставшегося в желудке содержимого. Но видимо там уже ничего нет, и изо рта выходит лишь вязкая пенистая жидкость.

– Вау! – восклицает Анаэль за моей спиной, радостно и восторженно. – Круто!

Оборачиваюсь. Её рот растянулся в улыбке, а глаза расширились в восхищении. Она хлопает маленькими ладошками, а её длинный змеиный хвост взвивается вверх и начинает дрожать от переполняющих её эмоций.

– Да. – самодовольно отвечаю я, кивая. – Какое замечательное дерево, оно не только красиво, но и защищает нас.

– Ага! А я бы до такого не додумалась!

– Ну, ты слишком маленькая, чтобы метнуть фрукт так далеко… – с улыбкой замечаю я.

– Ага! Но вы всё равно так классно всё придумали!

– … Наверно, – смущаюсь я. Подобным образом меня редко хвалят…

Мог догадаться об этом раньше – всё ведь лежало на поверхности. Правда в том, что я совершил свою давно тянущуюся ошибку: сконцентрировавшись на одной мысли, я зацикливаюсь на ней, упуская из виду всё остальное. Только что я зациклился на странном цвете листвы и вбил в голову, что именно с ним связано избегание хищниками дерева.

– А ещё вы так круто кинули!

– Кхм, – кашляю я в кулак, – Ладно, хватит. Нужно уже уходить.

– Ага!

Опускаюсь на колени и протягиваю руку Анаэль. Ламия устремляется в рукав.

– А ещё, давай-ка на этот раз переберёшься ко мне на плечо. На руке тебя нести немного неудобно. Тем более, теперь, когда скатии нет поблизости, стало безопаснее.

Анаэль, не выходя наружу, начинает продвигаться вверх под моей одеждой, и ощущаю, как её холодное тело касается моей кожи. В определённый момент мне становится щекотно, и по телу пробегают мурашки.

– Как высоко… – шепчет она, забираясь на моё плечо и осторожно обвивая шею.

От её прикосновений моё тело начинает покрываться испариной. Понимаю, что ей просто не за что ухватиться крепче, однако не привык я ощущать прикосновения к себе кого-либо.

– Что-то не так? – осторожно облизнув воздух.

– Н-нет, всё нормально.

***

Дева спустилась с божественных чертогов. Стоит она на возвышающихся до небес горах.

В деснице её, что карает грешников, лежит обоюдоострый меч, что не скуёт даже самый искусный смертный кузнец, а тело покрывают полные стальные латы, что обращают в бегство слабых духом. Из-под закрытого забрала еле виден красный глаз.

А пред ней раскинулся удивительно прекрасный вид – белоснежные вершины гор, в которых играют яркие цвета рассвета. Дева останавливается на мгновение, дабы полюбоваться сей прекрасным зрелищем, но тут же начинает спускаться по горной гряде, шагая уверенно и плавно, словно идёт не по каменной дороге, а двигается по мягкому ковру.

Мгновение и оказалась она в городе людском.

***

Человеку снился странный сон. Будто стоит он в великом римском городе, развернувшим множество строений, что тонут в далёко плывущих облаках. А на улочках вокруг него муштрует армия миллионная, одетые в пластинчатый доспех «Лорика сегментата» и в многотысячных когортах несут они свои знамёна.

– Человек, – послышался женский голос за его спиной, – Держи.

Раздался заглушённый маршировкой войск звук падения меча.

– Подними его и сразись со мной.

Человек повернулся. Он не мог вымолвить ни слова.

– Подними его.

И всё же взял он меч.

Глава 3: Напоминает бабочек.

Я загружаю одну корзину фруктами гутто, а другую – припасами, оставленными богиней. Анаэль забирается мне на плечо, обвивая шею.

– Что ж, Анаэль, уходим?

– Ага! – радостно кричит она у меня над ухом, всё ещё на взводе от моего «подвига». Громко, неприятно…

– Нам стоит быть потише, – говорю я, поморщившись от её крика. – Мы не знаем, что скрывается в этом лесу. Нужно быть осторожнее.

– Но у нас же есть гутто…

– Ты сама говорила, что большинство животных ненавидят его запах, но не все. Вон, посмотри на тех птиц, – киваю в их сторону, – им всё равно.

– А… Я сглупила, да? – погрустнела змейка.

– Ничего страшного, – улыбаюсь я, – Просто учти на будущее.

– Угу.

– Кстати, ты знаешь, где находится хоть какое-нибудь поселение?

– Нет, – качает она головой, – Даже не знаю с какой стороны пришла.

– Ладно. Найду дерево, на которое можно забраться, и осмотрю окрестности.

Я собираюсь взять корзины, но Анаэль останавливает меня:

– П-подождите…

– Да? – останавливаюсь и смотрю на неё.

– Эмм… Понимаете… – она отводит взгляд, сцепляя руки.

Стесняется? Но она не краснеет и ушки не дёргаются, так что дело должно быть в другом. Скорее всего ей просто страшно признаться в чём-то.

– Анаэль, можешь говорить. Моё отношение к тебе от сказанного никак не изменится. Если это, конечно, не убийство. Не убийство ведь?

– Н-нет! – замахала она руками, – Эт-то… Другое.

– … Слушаю.

– Я боюсь солнца… – тихо признаётся она.

– … Просто боишься или из-за чего-то конкретного?

– Когда я немного побуду на солнце, моё тело начинает болеть, как от огня. Если долго остаюсь на солнце, на следующий день появляются… красные шарики с кровью внутри.

– … А чешуя твоих родственников была такого же цвета, как у тебя? Да и вообще у всех ламий?

– Н-нет. Они других цветов…

– И коже не такая белая, как у тебя?

– Ага.

Боязнь солнца, белые волосы и кожа… Альбинизм?

– Анаэль, посмотри мне в глаза.

– Х-хорошо…

Прищуриваюсь, пристально разглядывая ламию. Застеснявшись, она начала прикрывать руками интимную части тела – ту, что ниже – несмотря на то, что до этого обвязалась тканью.

Слышал, что у альбиносов обычно красные глаза и плохое зрение. Но у Анаэль глаза бледно-голубые с вертикальными чёрными зрачками. Недавно она даже смогла заметить скатию на большом расстоянии. И никогда не слышал, чтобы у альбиносов от солнца появлялись такие ожоги с кровью внутри. Возможно, это различия между расами людей и ламий.

Получается, здесь встречаются заболевания, похожие на те, что есть в моём мире?

По тому, как она говорила раньше, понятно, что это сильно её беспокоит. Нужно оказать ей поддержку.

– Спрячься пока под одежду, а я постараюсь как можно быстрее перебежать полянку. Причём прячься там, где тень. А то белая рубашка будет немного пропускать свет. Хорошо?

Можно, конечно, сначала перенести змейку как можно усерднее пряча её в своей тени, но оставлять её одну на расстоянии примерно в пятьдесят метров от себя, как мне кажется, опасно.

Анаэль счастливо улыбается:

– Хорошо!

Змейка тут же забирается под одежду за спину, цепляется за воротник и обвивает плечо, чтобы не упасть.

Не комфортно от того, что у меня под одеждой кто-то передвигается, соприкасаясь с моей кожей. От этого пробегают мурашки и спина рефлекторно выгибается. Вдруг я там пахну? Хотя вчера мылся…

Хватаю корзины и бегу из-под ветвей сердечного дерева. Добежав до густой тени леса, тяжело дышу, сердце колотится сильнее обычного. Приходится присесть передохнуть.

Змейка выползает из-под одежды, лизнув воздух, и спрашивает:

– Вы устали?

– А-ага…

– Простите…

– Ничего страшного.

От долгого просиживания в офисе и за компьютером я стал очень слаб. Я и в подростковом возрасте не отличался силой, а сейчас это просто ужас.

– Фухх… Ладно, – выдыхаю через несколько минут, – Отдохнул.

Путь продолжается. Лес оказывается достаточно густым, чтобы солнце почти не попадало на Анаэль, а те лучи, что всё же достигают её, не задерживаются достаточно долго, чтобы причинить боль. Вокруг пахнет листвой и корой. Дерево, на которое можно забраться, так и не находится.

– Анаэль, а что это за деревья? – спрашиваю, делая пометку ножом на одном из стволов. Возможно, это поможет ориентироваться, но… чувствую, не сработает. Корзины лежат по бокам.

Деревья с копьевидными листьями в среднем имеют стволы диаметром примерно в метр, но иногда встречаются даже те, что толще сердечного дерева на поляне. Кора толстая и будто прилипшая. Она отдирается, но от ствола отходит крайне сложно. Какая-то клейкая жидкость находится между корой и стволом.

– Это деревья ококан, – отвечает змейка на плече.

– Ококан… А что это за цветы? Они так и должны расти прямо из стволов?

Из некоторых деревьев прорастают апельсиновые цветы с белой каймой и колючками, похожими на крапиву. Неизвестно, жалят ли они, но проверять не хочется.

А ещё мне кажется, что чем дальше мы уходим, тем реже эти цветы встречаются.

– Не знаю, – говорит Анаэль, – Я тоже впервые их вижу.

– Понятно…

На оранжевые цветы часто садятся жучки такого же цвета с кристаллами на спине. У одних кристаллов больше, у других меньше.

Часто встречаются насекомые, напоминающие бабочек. У них также складываются крылья разных цветов, усы торчат из головы. Однако брюшко толще и из конца выходит странный тонкий хоботок размером во всё двухсантиметровое туловище. Этим хоботком они залазят в разные цветки и доставали оттуда, предположительно, пыльцу. Правда, один раз заметил, как эта «бабочка» залезла на жука и проткнула этим щупальцем его, но потом тут же улетела. Жук просто пополз дальше.

– А как называются эти насекомые?

– Это лувы. Такие красивенькие…

– Опасные? Кусаются?

– Нет.

Удивительно, как она их не боится? Лично трогать таких не хочется – не понятно, что от них ожидать, да и выглядят они отталкивающе. И это при своих размерах. А ведь Анаэль совсем маленькая.

– Смотрите… – показывает она на мою левую руку.

А там на меня присел лув. Он просто сидит, а его хобот болтается из стороны в сторону… А ПОТОМ ОН НАЧАЛ МЕНЯ ИМ ТЫКАТЬ.

Быстро опускаю корзину из правой руки.

– Кяяя! – вскрикивает Анаэль, когда раздавливаю лува.

Всё его тело размером в четыре сантиметра, а потому после этого здоровяка на моей руке остаётся большая белая клякса.

– Чщщ, – прикладываю палец к губам, – Говорил же быть тише.

Посмотрев на ладонь, вздрагиваю от отвращения.

Какая ж мерзость…

– Ой, – Анаэль прикрывает рот руками, – Простите… Но за что?

– Они меня пугают.

– Только из-за этого нельзя убивать…

Вероятно, это просто типично для человека – уничтожать то, чего не понимаешь. Не могу с уверенностью заявить, что это правильная реакция на неизвестное. Но в конкретно данном случае – определённо.

Да и выглядят эти лувы действительно страшно…

Глава 4: Герой.

Я устал двигаться в неизвестном направлении.

Голову посещают мысли: «А что, если мы как раз проходим мимо поселения?» Пробую забраться на дерево, используя опавшие ветки, но ничего не выходит. Да и если бы получилось, не знаю, решился бы подняться выше.

– Я… не думаю, что у вас получится, – комментирует Анаэль, в чём я вынужден согласиться.

В итоге, после очередной неудачной попытки, садимся есть. Сам усаживаюсь на толстые корни дерева, а Анаэль спускается на землю. Нарезаю хлеб и намазываю на него паштет, а Анаэль ест фрукты гутто. Тут ламия вдруг сильно краснеет и начинает ёрзать. Её змеиная часть двигается из стороны в сторону, как будто пытается убрать что-то прилипшее. Затем она собирается уползти к кусту.

– Анаэль… Что-то случилось? – спрашиваю её.

Она перестаёт избивать воздух и, профилем развернувшись ко мне, стеснительно отвечает:

– Я… ну… в туалет хочу… – и прячет лицо в ладонях.

– … Хорошо, – киваю, – Подожду.

И ламия уползает, а мне становится интересно: как она ходит (или ползёт?) в туалет? Как человек или как змея? С людьми всё понятно, но змеи это делают через клоаку (отверстие для всего) внизу брюшка. А что у ламий? У них клоака? Или как у людей? Если как у людей, то это может быть весьма неудобно. Нельзя сразу же сделать и то, и другое, если не хочешь сильно испачкаться.

Эх, нужно было внимательнее смотреть на неё, когда она была без одежды. Теперь, похоже, не узнаю, как у неё всё устроено… Точно! Когда я рассматривал её глаза, она пыталась прикрываться, и прикрывала то место, где это находится у людей. Свою змеиную часть она никак не стесняется! Ответ найден, ХА-ХА!

Кстати, куст, за который спряталась Анаэль, интересный. Ветки толщиной примерно в палец у основания, а выше зеленеют. На ветках находятся свисающие прицветники с голубыми листьями.

Анаэль, всё ещё красная, выползает из-за куста. Лучше молчать…

***

Игорь стоит в большом, плохо освещённом зале. Пол залит тусклым светом, и на нём начертан светящийся круг, изобилующий символами: спирали, нечто напоминающее триграммы и незнакомые буквы. В центре круга, в углублении, достаточно широком для тела, стоит Игорь. Вокруг него стоят шесть фигур их лица скрыты мраком. Надписи и символы мерцают перед глазами.

Голова Игоря раскалывается от боли, а чувство голода становится невыносимым. Дыхание частое, как у человека, только что пробежавшего марафон. Одна из фигур быстро приближается, говорит неразборчиво. Интенсивный импульс боли пронзает голову, и он цепляется за неё. Другая фигура взволнованно подходит к нему, чтобы поддержать.

В зале возникает суета. Откуда-то из тени раздаётся приказ: «Отведите Человека в лазарет!» Голоса окружающих полны тревоги, их действия энергичны и спешны. Фигура, поддерживающая его, спрашивает с обеспокоенным тоном: «Вам плохо, господин?»

Игорь едва издаёт звук, который можно принять за ответ.

…

Через некоторое время Игорь просыпается на койке. Всё вокруг кажется невероятно далёким и нереальным.

Игорь присаживается. Белые стены. Справа от него окно, через которое льётся солнечный свет. Этот свет попадает на его пастельную, но не нагревает её. Слева – стул и тумбочка, над которой левитирует небольшой зелёный кристалл. У каменного пола плавает странноватая голубая дымка. Комната наполнена мягким ароматом, который кажется смесью летних цветов.

Медленно начинает распахиваться дверь. Пока она открывается, голубая дымка реагирует на изменение воздушных потоков, начиная вращаться и тянуться в сторону открывающейся двери. Когда дверь полностью открывается и в комнату входит незнакомец, его шаги создают мягкие завитки и волны в дымке вокруг.

– Как же я рад, что с вами всё хорошо, – произносит незнакомец низким, мелодичным голосом, в котором слышится едва уловимое эхо, подобное звучанию далёкого колокола.

Игорь смотрит на вошедшего, который явно не является человеком. Ростом около метра девяносто, со стройным телом и ровной спиной. Глаза больше человеческих, но не выглядят уродливо, а скорее завораживающе. Бирюзовая кожа кажется очень хрупкой. Волосы и брови отсутствуют. Рот широкий, а губы остроконечные.

Глаза Игоря расширяются при взгляде на него.

– Надеюсь, я вас не потревожил, – говорит вошедший. – Как только узнал, что вы проснулись, сразу же пришёл к вам.

– … Что вы такое?

– Вы имеете в виду мою расу?

Игорь кивает. Существо подходит к кровати и садится на стоящий рядом стул.

– Я Лунцер, а моя раса – лунар. Мы славимся способностями к лечебной магии и выдающимся интеллектом, – отвечает он с нескрываемой гордостью.

– Удивительно… – выдыхает Игорь.

– Ну, не без минусов, конечно. Мы, в отличие от большинства рас, не можем свободно ходить, где захочется, а только в местах с аквамариновыми облаками.

Игорь хмурится, глядя на толстый слой голубой дымки, плавающей над полом:

– Вы имеете в виду… – посмотрел Игорь на пол.

– Эта дымка – лишь замена.

– Вкурил…

Игорь немного расслабился и лёг на мягкую постель:

– Просто расскажите мне всё. Зачем я здесь, и что это за мир, в котором я оказался?

***

Пока мы продвигались по этому лесу, нас обнаружила красная скатия.

Заметила это животное Анаэль. Я ранее напоминал ей соблюдать бдительность и осматривать окрестности, ведь моё внимание преимущественно сосредоточено на пути впереди нас. Как только она предупредила меня, я тут же отложил в сторону корзины и схватил дольку гутто, ранее разделённого на части для экономии. Повернувшись к месту, где находится скатия, увидел её всего в пяти метрах от нас. Её тело напряжено, и кажется, она готова к прыжку. Но стоило мне повернуться, как она, почувствовав угрозу, отлетела дальше, тем не менее оставаясь в поле зрения.

Сейчас Анаэль смотрит на меня с вопросом в глазах и беспокойством в голосе: