Когда просыпаются тени

Марек вздохнул. Он знал, что рассказывать будет непросто.

– Тебя выдавали за герцога Альмера Штафа. Союз был нужен отцу, чтобы укрепить границы его владений. Ты, конечно, не хотела этого брака, но кто спрашивал твоего согласия? На свадьбе тебе поднесли кубок с вином, и после первого же глотка ты потеряла сознание. А потом… потом тебя бросили в темницу.

Он замолчал, наблюдая за ее реакцией. Анна сидела, обхватив себя руками, и смотрела в огонь невидящим взглядом.

Анна схватилась за голову.

– Какая свадьба?! Сколько мне лет? Я совершенно ничего не помню!

– Двадцать три.

Он протянул ей отполированный до зеркального блеска клинок своего посоха.

– Посмотри.

В холодном металле, как в тусклом зеркале, отразилось молодое лицо с высокими скулами и коротко стриженными темными волосами. Глаза – её глаза, но без морщин у уголков. Анна пристально вглядывалась в отражение, пытаясь отыскать в нем хоть что-то знакомое. Ничего. Лицо казалось чужим, словно она смотрела на незнакомку. Принцесса? Свадьба? Яд? Тюрьма? Все это звучало как безумный сон. Но Марек говорил с такой уверенностью, что не поверить ему было сложно.

– Это… не я…

Отражение в стали моргнуло. Анна с трудом сглотнула образовавшийся в горле ком, медленно проводя кончиками пальцев по гладкой коже своего нового лица. Молодая кожа. Ни единой морщинки, ни намека на возрастные пятна.

– Три года… – прошептала она, играя роль ошеломленной аристократки. – Я ничего не помню… совсем ничего.

Марек пристально изучал ее, не отрывая взгляда. Его пальцы нервно постукивали по древку посоха.

– Это неудивительно, – проговорил Марек, нарушая тишину. – После подземной тюрьмы и того, что тебе пришлось пережить, память могла пострадать. Главное, что ты жива. И что я тебя нашел.

Он присел рядом с ней у костра, стараясь говорить спокойно и убедительно. Было видно, что ему нелегко. В его глазах смешались надежда и тревога.

– Память может вернуться. Или не вернуться. Сейчас это не самое важное.

– Тогда что главное? – Анна опустила «зеркало», стараясь не выдавать дрожь в руках.

– Через три дня в замке Августа Корна будет совет. Твой отец подпишет договор с Сумрачными землями.

– И… это плохо?

Он резко вскинул голову:

– Ты действительно ничего не помнишь?

Анна покачала головой, делая испуганные глаза. Пусть думает, что я пустая кукла. Так будет безопаснее.

– Сумрачные земли – это чума, – прошипел Марек. – Они сожгли мой родной город дотла. Беспощадно убили мою семью. А теперь они хотят пройти через ваши земли, чтобы постепенно, шаг за шагом, захватить весь мир.

Он развязал шнурок на запястье и закатал рукав.

Шрам.

Не просто шрам – выжженное клеймо в виде двуглавого орла.

– Я был рабом в их рудниках. Бежал. Нашел тебя.

Анна поежилась, глядя на клеймо и сжала кулаки. Он фанатик. Опасный фанатик.

– Ты, не простой раб. Зачем ты искал меня? Что, ты хочешь, чтобы я сделала?

Марек замер. Его пальцы сжали посох так, что костяшки побелели. В глазах вспыхнуло что-то дикое, нечеловеческое.

– Я был капитаном стражи, – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Анна инстинктивно отползла назад, нащупывая рукоять меча.

– Ты… служил моему отцу?

– Я служил Зеленой Долине, – отрезал он, с силой ударяя посохом о землю.

– Останови своего отца.

– Как?

– Ты его наследница. Его кровь. – Марек наклонился вперед, и тень от костра скользнула по его лицу. – Верни себе то, что принадлежит тебе по праву. Займи свое место.

Анна отвернулась, глядя в огонь. Легко сказать – убедить отца. Она даже не помнит его лица. Как она должна убедить человека, которого совсем не знает.

Глава 9

– Мой отец, он знал, что я в тюрьме?

Костер затрещал, будто в ответ на её вопрос. Марек замер, его пальцы сжали посох так, что костяшки побелели.

– Не знал, – наконец сказал он, и в его голосе прозвучала странная нота. – Но и не искал.

Анна почувствовала, как по спине пробежал холод.

– Объясни.

– После отравления тебя объявили мёртвой. Устроили пышные похороны. – Он бросил в огонь ещё одну ветку. – А потом… твой жених женился на твоей кузине.

– Жених… – Анна машинально провела рукой по лицу, пытаясь представить этого незнакомца.

– Герцег Альмер Штаф. Теперь он управляет половиной твоих земель.

– А отец?

Марек усмехнулся, но в его глазах не было веселья:

– Твой отец заперся в северной башне. Говорят, он не появлялся на людях все эти годы.

Анна вскочила, сбив с колен остатки грибов:

– Ты лжёшь! Если бы он думал, что я жива…

– Он бы что? – Марек резко поднялся. – Разослал стражу? Нанял следопытов? – Его голос стал резким. – Ты лежала в тюрьме под его собственным замком!

Тишина повисла между ними, густая, как дым от костра. Анна стояла, сжимая кулаки, чувствуя, как дрожь бежит по спине.

Анна отступила на шаг.

– Почему… почему меня не убили сразу?

Марек вдруг потушил костер, засыпав его землей.

– Потому что твой яд был особенным. – Он наклонился и схватил её за плечо. – Он не убивал. Он стирал. Стирал память, волю, личность.

Его пальцы впились в её кожу.

– Ты должна была проснуться, и ничего не помнить. Зачем это было нужно, не знаю.

Где-то в лесу завыл волк. Или то, что лишь притворялось волком.

Марек резко отпустил её:

– Но ты проснулась собой.

Анна всмотрелась в лицо Марека, пытаясь понять, насколько далеко он готов зайти. Он смотрел на нее с такой решимостью, что мурашки побежали по коже. Наследница. Это слово звучало как приговор.

– А если он не захочет меня слушать? Если он просто вызовет стражу и прикажет меня бросить обратно в темницу? – голос ее предательски дрожал.

– Кто за нами гонится? Что это за монстры? Давай уже рассказывай все.

Марек отвернулся, глядя в темноту леса.

– За тобой охотятся те, кто не хочет, чтобы ты вернула себе память. Наемники, прислужники Альмера, возможно даже, кто-то из отцовского окружения.

Он повернулся обратно, его лицо было мрачным и решительным.

– Твой отец выслушает тебя. Он всегда любил тебя, Анна. И даже если он сомневается, у тебя есть право голоса. Ты можешь потребовать доказательств, созвать совет. Главное, чтобы договор с Сумрачными землями не был подписан.

Анна глубоко вздохнула, пытаясь успокоить дрожь в коленях. Все это казалось невероятным. Она, принцесса, наследница, теперь беглая преступница, преследуемая монстрами и наемниками. И единственный, кто может ей помочь – фанатик со шрамом на руке.

Тишина леса сгущалась вокруг них, будто сама природа затаила дыхание, ожидая, чем закончится этот разговор. Анна стояла, ощущая, как холодный пот стекает по спине.

– Значит, мой отец… даже не попытался найти меня, – её голос звучал глухо.

Марек молчал. Его глаза, обычно такие твёрдые, сейчас отражали что-то, что Анна не могла разобрать – жалость? Вину?

– А что, если он… знал? – она прошептала.

– Тогда он предал тебя дважды, – ответил Марек. – Но я не верю в это.

Он сделал шаг вперёд, его рука сжала её плечо, но на этот раз не с яростью, а с чем-то, что походило на… обещание.

– Ты не одна. Я с тобой.

– Хорошо, – сказала она. – Что мы будем делать?

– Сейчас – спать. Нам нужно добраться в замок до совета. А завтра, – Марек достал из сумки кусок сушеного мяса, – мы позавтракаем и пойдем к твоему отцу.

Костер погас, оставив их в синеватом свете луны. Марек медленно повернулся к Анне, его глаза блестели, как у хищника в темноте.

– Они не монстры, – прошептал он. – Они хуже.

Где-то совсем близко хрустнула ветка. Анна инстинктивно схватилась за меч и подошла ближе к Мареку.

– Кто?

– Тени Корна.

Марек резко рванул ее за собой, уводя в глубь леса.

– Личная гвардия твоего отца. Те, кто добровольно принял дар Сумрачных земель.

Он остановился за толстым дубом, прижав Анну к стволу.

– Они больше не люди.

Из кустов выскользнула фигура в серебристом плаще. Ее движения были слишком плавными, слишком жидкими. Маска на лице отражала лунный свет, как зеркало.

– Они чувствуют тебя, – прошептал Марек. – Твоя кровь зовет их.

Анна почувствовала, как по спине побежали мурашки.

– Почему?

– Потому что ты настоящая.

Тень резко повернула голову в их сторону. Маска треснула посередине, открывая черную пустоту.

– Аннааа… – прошипело что-то из этой пустоты.

Марек выхватил из-за пояса странный кинжал – с серебристыми прожилками.

– Беги к северной башне. Узнай правду.

Он толкнул ее в спину.

– Но…

– БЕГИ! Найди зеркало.

Тень бросилась вперед.

Анна побежала, не оглядываясь.

Глава 10

Анна неслась сквозь лес, спотыкаясь о корни и ветки. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Страх гнал ее вперед, заставляя забыть об усталости и боли, о каждой ноющей мышце. «Северная башня… правда…» – слова навязчивым эхом звучали в голове, словно заклинание. Она не знала, что ее там ждет, но это казалось единственным шансом.

– Чёртов лес! Чёртов замок! Чёртовы твари! – выругалась она, когда очередная ветка хлестнула её по лицу. – В семьдесят лет я хотя бы на пенсии была, а тут – пожалуйста, беги, спасай королевство!

Неожиданно перед ней мелькнуло что-то белое.

Маленький лунный заяц сидел на пеньке и деловито чистил лапкой усы.

– Ты… – Анна замерла, удивленно распахнув глаза. – Ты точно обычный заяц?

Заяц выронил к её ногам сочную морковку и ткнул лапкой, словно указывая направление, в сторону замка, где в бледном лунном сиянии высилась мрачная громада Северной башни.

– Ладно, ладно, уже бегу! – буркнула Анна, поднимая морковку с земли. – Хоть перекусить дал, спасибо и на этом.

Когда она обернулась в последний раз, зайца уже не было. На пеньке лежала только лужица лунного света… и вторая морковка.

Она бежала долго, пока лес не начал редеть. Впереди показались очертания замка, мрачного и неприступного. Башни вздымались ввысь, словно костяные пальцы, тянущиеся к луне. Анна остановилась, чтобы перевести дыхание. Страх никуда не делся, но теперь к нему примешивалось упрямство. «Я узнаю правду, чего бы это ни стоило», – прошептала она, и двинулась вперед, навстречу тьме.

Под покровом ночи она проскользнула мимо стражи. Ворота оказались на удивление не заперты. Скрип ржавых петель эхом разнесся по двору, заставив Анну вздрогнуть. Она прижалась к стене, стараясь слиться с тенью. Замок словно вымер, ни огонька, ни звука. Только лунный свет заливал бледным сиянием мощеный двор. Анна прижалась к холодным камням замковой стены, чувствуя, как колени дрожат от усталости. Она двигалась вдоль стены, выискивая вход в башню. Наконец, она увидела узкую дверь, полускрытую плющом. Толкнув ее, оказалась в темном коридоре. Запах сырости и плесени ударил в нос.

Замок был полон теней и шепотов. Прежняя Анна знала его с детства, помнила каждый коридор и потайной ход. Она добралась до северной башни и начала подниматься по винтовой лестнице. Как хорошо, что память прежней Анны иногда всплывала в голове.

В башне никого не было. «И почему здесь никого нет? Устали охранять? Или все бросились меня ловить?» – мелькнула тревожная мысль.

Наверху ее ждала массивная дубовая дверь, запертая на крепкий замок. Анна огляделась в поисках чего-нибудь подходящего. Камень, валявшийся у стены, оказался слишком большим, а ржавая петля на соседней двери – слишком хрупкой. Она, осмотрелась внимательнее пространство около двери. В куче мусора, в слое пыли и паутины, она заметила обломок тонкого, острого клинка.

– Ну что ж, попробуем, – пробормотала она, и принялась за дело.

Возиться с замком пришлось долго. Руки дрожали от напряжения, а в ушах стучала кровь. Наконец, с тихим щелчком замок поддался. Анна толкнула дверь и вошла внутрь.

В комнате было темно и пыльно. У окна, спиной к ней, сидел человек, закутанный в темный плащ. Он медленно повернулся к ней, и Анна узнала в нем своего отца. Его некогда густые, тёмные волосы теперь были седыми и редкими, спадая на лоб неопрятными прядями. Лицо, когда-то полное властной уверенности, теперь покрыто глубокими морщинами.

Тёмный плащ, обвивавший его плечи, казался слишком большим, будто сшитым для человека крепче. Из-под ткани виднелась исхудавшая шея. Но больше всего Анну поразили его глаза – впалые, обведённые синевой, но всё ещё острые. В них ещё теплился знакомый ей огонь.

Его руки, лежащие на подлокотниках, были покрыты тонкими шрамами и следами верёвок. Пальцы, некогда сильные и ловкие, теперь сжимались и разжимались медленно, будто каждое движение давалось с трудом.

– Папа? – с трудом произнесла Анна.

Мужчина резко обернулся. Седая борода, глубокие морщины, но глаза – ее глаза.

– Аннушка? – его голос дрогнул. – Это… сон?

Он вскочил, опрокидывая маленький столик с шахматами, фигурки рассыпались по полу.

– Нет, – Анна сделала шаг вперед. – Это я. Настоящая.

Ее отец, Август Корн. Правитель Зеленой Долины, вдруг разрыдался, словно ребенок.

– Они сказали… ты умерла…

– А ты поверил? – в ее голосе прозвучала горечь.

Он схватил ее за руки:

– Нет! Никогда! Но… – его взгляд стал безумным, – …они показали твое тело.

За окном вдруг завыл ветер.

– Это был не я, – Анна сжала его пальцы. – Они подменили…

Мужчина замер.

– Аннушка?! – его голос дрогнул. – Но как… же…

– …лежала в твоей подземной тюрьме три долгих года.

Он отшатнулся, будто от удара. Его глаза, секунду назад сиявшие надеждой, помутнели от ужаса и непонимания.

– Три года? – прошептал он. – В моей… тюрьме? Но это невозможно! Я бы никогда… Я приказывал искать тебя повсюду! Мне докладывали… мне принесли…

Он замолчал, сглотнув ком в горле. Его взгляд упал на собственные руки, на тонкие белые шрамы от верёвок.

– О, боги… – Он схватился за голову. – Аннушка, прости меня! Я был слепым глупцом! Я позволил им одурачить себя, я не защитил тебя!

Он снова обнял её. Его тело сотрясали рыдания.

Правитель Август Корн вдруг расцвел в улыбке:

– Настоящая! – Он бросился к ней, но, запнувшись о собственную мантию, потерял равновесие.

Анна автоматически поймала отца, подхватив его в падении. Тело помнило движения, хоть разум и отказывался узнавать этого сломленного, измученного человека.

Глава 11

Анна стояла, обхватив отца за плечи, чувствуя, как дрожат его руки. В лунном свете, пробивавшемся сквозь запыленное окно, она разглядела глубокие морщины на его лице – куда больше, чем должно было быть за три года.

«Он действительно думал, что я мертва», – мелькнуло у нее в голове.

– Ты похудела, – неожиданно сказал Август, отстраняясь и пристально разглядывая дочь. – И волосы короткие… Тебе не шли эти косы, но ты так любила их носить.

Анна машинально провела рукой по голове:

В тюрьме не до причесок. Особенно когда пытаешься не сойти с ума.

Анна опустила глаза, не в силах выдержать отцовский взгляд. Слова застряли в горле. Как объяснить ему, что три года, проведенные в заточении, выжгли из нее прежнюю Анну, оставив лишь тень, покрытую шрамами? Как рассказать о страхе, отчаянии, о ежедневной борьбе за выживание в этом аду? И как сказать, что я нет больше той Анны?

Август взял ее руки в свои, шершавые и сильные, но теперь дрожащие. Он долго молчал, вглядываясь в ее глаза, словно пытаясь прочесть там всю ее историю. Потом вздохнул и тихо произнес:

– Неважно, что было. Главное, что ты здесь. Живая. Дома.

Анна почувствовала, как к горлу подступает комок. Слезы, которые она так долго сдерживала, наконец хлынули потоком. Она уткнулась лицом в отцовское плечо, позволяя себе выплакаться, выплеснуть всю боль и горечь, накопившиеся за эти годы. Август молча обнял ее, гладя по волосам, как когда-то в детстве. В этом объятии она почувствовала себя в безопасности, словно вернулась в свой прежний мир, где нет места кошмарам и страданиям.

В воспоминаниях Анны – любовь к отцу была, и она это помнила.

Когда слезы немного утихли, Анна подняла голову и посмотрела на отца. В его глазах она увидела такую же боль, но вместе с тем и огромную любовь, готовую принять ее любой.

Отец вдруг засуетился:

– Ты, наверное, голодна! – Он заковылял к потертому сундуку у стены и начал в нем копаться.

– У меня тут… где же оно… Ах, вот! – Он вытащил запыленную бутыль и пару черствых лепешек. – Я.… э-э.… припрятал на всякий случай…

Анна фыркнула, подхватывая лепешку:

–Три года в заточении, а ты все такой же – вечно прячешь еду в самых неожиданных местах. Помнишь, как мама нашла пирог в твоем доспехе перед турниром?

На лице Августа отразилось одновременно удивление и радость:

– Ты помнишь?

«Похоже, память начинает возвращаться,» – Анна сделала глоток вина и скривилась.

– Ох, и гадость же ты хранишь! Три года, говоришь?

Отец смущенно почесал затылок:

На самом деле пять… Но кто считал?

Они рассмеялись вместе – нервным, облегченным смехом людей, нашедших друг друга после долгой разлуки. Но смех быстро стих.

– Папа, – Анна положила лепешку. – Почему ты здесь? Почему тебя заперли?

Август тяжело опустился на стул:

– Я сам себя запер, доченька. После твоих… похорон. Альмер и твоя кузина Лисса быстро взяли власть в свои руки. А когда я начал задавать вопросы… – Он провел рукой по горлу. – Лучше было притвориться безумным стариком.

Анна сжала кулаки:

Но теперь я вернулась. И мы…

Где-то внизу гулко хлопнула дверь. Оба замерли.

– Они ищут тебя, – прошептал Август. – Альмер знает, что ты сбежала.

Шаги на лестнице становились все ближе.

Август вдруг оживился:

– Потайной ход! – Он рванул к камину и нажал на неприметный камень. С скрипом открылась узкая щель в стене. – Быстро!

Анна колебалась:

– А ты?

– Я останусь. Они не тронут «безумного старика».

Он сунул ей в руку что-то холодное – маленький серебряный ключик.

– Ищи комнату с фреской солнечного заката. Там… там ответы на все твои вопросы.

Последнее, что увидела Анна перед тем, как панель захлопнулась – как ее отец, сгорбившись и бормоча себе под нос, снова превратился в «сумасшедшего правителя».

В темноте потайного хода она сжала ключ в кулаке. Теперь у нее было не только воспоминания, но и цель.

Глава 12

В потайном ходе было сыро и пахло плесенью. Анна кралась ощупью, стараясь не споткнуться о неровный пол. В голове пульсировали обрывки разговора с отцом. Альмер, Лисса, фреска солнечного заката…

Темнота потайного хода сгущалась с каждым шагом. Ключ в ее руке казался крошечным, но невероятно тяжелым – словно в нем была заключена вся ее прошлая жизнь. Холодный камень стены неприятно холодил ладонь. Дрожь била ее.

Наконец, коридор вывел ее в полуразрушенную галерею. Лунный свет проникал сквозь трещины в стенах, освещая обломки статуй и потемневшие от времени картины. Анна остановилась, пытаясь сориентироваться. Где искать эту комнату с фреской?

– Комната с фреской солнечного заката… – прошептала она, пытаясь вырвать из памяти ускользающие обрывки.

Внезапно впереди мелькнул слабый свет. Анна ускорила шаг и вышла в узкий коридор, освещенный голубоватыми светлячками в стеклянных шарах.

«Мамины светильники…» – сердце болезненно сжалось.

Она знала этот коридор. В детстве бегала здесь, играя в прятки. Воспоминания прежней Анны, приходили все чаще.

Дверь в конце коридора была украшена фреской – золотисто-алый закат над горными вершинами. Анна замерла перед ней, ключ дрожал в ее пальцах.

– Ну же… – она вставила ключ в замочную скважину.

Щелчок. Дверь бесшумно открылась.

Внутри было светло и тепло. Комната оказалась небольшой, но удивительно уютной. Стены были украшены гобеленами, изображающими сцены охоты и пиров. В центре стоял стол, а на нем…

Зеркало.

Но это было не простое зеркало. Его поверхность мерцала, словно живое серебро, колыхаясь и переливаясь.

– Вот что имел в виду Марек… – прошептала Анна, осторожно касаясь холодной, гладкой поверхности.

Зеркало вспыхнуло ослепительным светом.

И она увидела…

Себя.

Но не ту, кем была сейчас – измученную и потерянную. Она увидела ту, кем должна была быть – принцессу Анну Корн, блистательную и счастливую, в день своей свадьбы.

– Привет, – произнесло отражение, и голос его был до боли знаком. – Наконец-то ты нашла меня.

Анна отпрянула:

– Что за чертовщина?

– Никакой чертовщины, – улыбнулось отражение. Улыбка была точь-в-точь ее собственная. – Просто магия. Я – твоя память. Та, кем ты была до яда.

– Тогда… расскажи мне все.

Отражение вздохнуло:

– Альмер и Лисса – слуги Сумрачных земель. Они подменили яд, предназначенный тебе. Он должен был не убить, а стереть твою личность, чтобы в твое тело вселился кто-то другой.

– Зачем?

– Потому что ты единственная, кто знал, где спрятан Ключ Рассвета.

Анна стиснула виски руками:

– Я.… не помню…

– Но помню я, – отражение коснулось стекла. – Возьми меня с собой.

– Как?

– Разбей зеркало.

Анна замерла в нерешительности. Где-то в замке раздались крики. Время заканчивалось.

Она схватила ближайший тяжелый фолиант и…

Раз!

Зеркало рассыпалось на тысячи осколков. Но вместо того, чтобы упасть, они зависли в воздухе и вонзились ей в грудь.

Боль. Невыносимая, всепоглощающая.

А потом – вспышка.

Память хлынула, как прорванная плотина, сметая все на своем пути.

Анна Корн встала на ноги, глаза горели яростью и решимостью.

– Альмер, – прошептала она. – Тебе конец.

Глава 13

Боль от осколков зеркала еще пылала в груди, когда Анна услышала за спиной легкий шорох. Она резко развернулась, хватая со стола бронзовый канделябр.

– Кто здесь?

В этот момент из темноты выскользнула тень. Огромный, лохматый пес, с глазами, горящими в полумраке, зарычал, становясь между Анной и дверью. Она отшатнулась, готовая к схватке. Но пес не напал. Вместо этого он ткнулся мордой ей в руку, словно прося ласки.

«Кто ты?» – пронеслось в голове Анны. – «Ты не та Анна, ты сильнее».

«Да, я не она, но я очень постараюсь ею стать» – также про себя проговорила Анна. Пес словно понял ее мысли. Он лизнул ее руку и повел к выходу из комнаты. Анна, ведомая инстинктом и внезапно вернувшейся памятью, последовала за ним. Они бежали по коридорам замка, слыша все приближающиеся голоса стражников. Пес уверенно вел ее, обходя ловушки и завалы, словно знал каждый камень в этих стенах.

Пёс был огромен – в холке он был по пояс Анне, а мощные плечи и глубокая грудь выдавали в нём силу, способную переломить хребет волку одним укусом. Его шерсть, чёрная, как смоль, отливала синевой при слабом свете факелов, а вдоль хребта тянулась серая проседь, словно след прожитых лет.

Морда – широкая, с тяжёлыми челюстями, но без свирепости. Напротив, в его глазах светился странный, почти человеческий ум. Они были янтарными, с вертикальными зрачками, как у хищника, но взгляд – тёплым и осознанным. Когда он смотрел на Анну, казалось, он видит не просто девушку, а всю её историю, все её страхи и сомнения.

Уши, крупные и заострённые, постоянно двигались, улавливая малейшие звуки. На одном из них зиял старый шрам – рваная зазубрина, давно затянувшаяся, но оставившая проплешину.

Когда он вёл её по коридорам, его движения были поразительно грациозны для такого исполина. Мышцы играли под кожей, как у дикого зверя, но каждый шаг был рассчитанным, осторожным. Хвост, пушистый и тяжёлый, не вилял бездумно – он был слегка приподнят, как знак готовности к действию.

Но самое странное – его поведение. Он не просто вёл её, он охранял. Обходил ловушки прежде, чем Анна успевала их заметить, останавливался, прислушиваясь к шагам стражников, и мягко, но настойчиво подталкивал её мордой, если она замешкалась.

Это не был просто пёс.

Это был страж.

И, судя по тому, как он смотрел на неё – её страж.

– Ты… ты же Банго, – вдруг вырвалось у Анны. – Мой щенок…

Пес обернулся и одобрительно вильнул хвостом, словно говоря: «Наконец-то вспомнила!»

Они свернули в узкий проход за гобеленом, когда внезапно перед ними возникла фигура.

Высокий мужчина в дорожном плаще, с мечом на боку. Его серые глаза изучали Анну с непроницаемым выражением. Лицо его было, изрезанно тонкими шрамами, казалось высеченным из гранита – резкие скулы, твердый подбородок, губы, сжатые в узкую полосу. Но глаза…

Серые. Холодные, как утренний туман над болотами, но с искрой живого в глубине.

– А, вы изменились принцесса, наша последняя встреча была три года назад. Повзрослели.