Губы на Сигареты

От Мэй же – тишина. Ни звонка, ни сообщения, ни робкой попытки оправдаться. И, признаться честно, девушки были этому даже рады. Разговаривать с рыжеволосой сейчас им хотелось меньше всего.

Бонни решила, что окончательно переберется жить к светловолосой. Её собственный гардероб был довольно скромным, но идти к Мэй за оставшимися вещами она категорически отказалась. Пусть пылятся. Пусть исчезнут вместе с воспоминаниями о предательстве. Лишь бы не пересекаться с ней взглядом, не слышать её голоса, не вдыхать знакомый запах духов, который теперь отдавал только фальшью.

Обе для себя решили: Мэй нужно вычеркнуть. Полностью. Без права на возвращение. Потому что держать рядом такую «подругу» – себе дороже.

– Ой, давай сюда? – загорелась Бонни, заметив на вывеске кафе надпись «Требуется официант».

Стоило им переступить порог, как в нос ударил сладкий, густой запах пряностей, будто само помещение было пропитано корицей и ванилью. Название оказалось более чем уместным – здесь действительно царила своя «Сладкая жизнь».

Стены, окрашенные в вызывающе-яркий розовый, будто сияли даже в полумраке за окном. Вдоль них тянулись прилавки, усыпанные сладкой ватой, плитками шоколада, баночками разноцветного мармелада и горками кисло-сладких леденцов. В углу, словно главный хранитель этого яркого царства, стоял огромный автомат с жевательной резинкой – красный M&M’s в полосатом шарфе и глуповатой улыбкой.

Меню оказалось простым, но соблазнительным: горячие напитки, пирожные, пирожные и ещё раз пирожные. Столиков было всего три – крошечные, круглые, с белыми скатертями, испещрёнными крошками и пятнами от какао. Видимо, задумывалось это место скорее как магазин, чем как кафе, но именно эта камерность и создавала ощущение, будто ты оказался в чьей-то сладкой тайной комнате.

– Здравствуйте! – первой заговорила Рид, и женщина за прилавком, возившаяся с мешками сахара, обернулась к ним.

– Вам ещё требуется официант?

На вид хозяйке было лет шестьдесят. Пухленькая, с мягкими, добродушными чертами лица и заметной родинкой на щеке. Когда она улыбнулась, морщинки в уголках глаз собрались в веер, но совсем не старили её, а скорее придавали тепла. Объёмная причёска – словно из альбомов молодости восьмидесятых – удивительно гармонировала с её образом, делая её похожей на какую-то «сахарную бабушку».

– А вы хотите устроиться? – она вытерла руки о клетчатый фартук и посмотрела поверх очков на Бон.

– Хотелось бы… – в голосе Рид прозвучала тихая усталость, скрыть которую не получилось. Лапша быстрого приготовления, которой она питалась уже второй месяц, скоро превратится в гастрит – и это было мягко сказано.

– У вас есть опыт работы?

– Не-а… – опустив голову, почти шёпотом призналась девушка. На щеках выступил румянец, будто она в чём-то провинилась. Внутри всё сжалось – снова откажут. Снова услышит привычное «нам нужен кто-то с опытом».

Но вместо ожидаемого вздоха и холодного «извините» последовало совершенно иное:

– Что ж… Научим! – с искренней теплотой сказала женщина и улыбнулась ещё шире. Она мгновенно прочитала в осунувшемся лице Бон то, что другим могло бы показаться невидимым: сколько раз девушка уже пыталась устроиться и сколько раз ей захлопывали двери перед носом. Но ведь где-то этому самому «опыту» нужно же взяться?

– Правда? Спасибо-спасибо! – радостно воскликнула Бонни и едва не подпрыгнула на месте.

Женщина рассмеялась, покачав головой. Всё-таки Рид не ошиблась – от неё действительно веяло теплом. Такой лучезарный человек просто не мог оказаться руководителем-тираном.

– Меня зовут Бетти, – представилась она, мягко вытирая руки о фартук. – Я хозяйка этого заведения. В основном к нам заходят за сладкими покупками, но есть и те, кто любят посидеть за чашечкой кофе. Раньше я сама обслуживала клиентов, но теперь, в силу возраста, быстро устаю. Поэтому мне нужен кто-то, кто сможет делать это быстро и качественно. Бывают и нетерпеливые посетители. – Она улыбнулась уголками глаз и добавила: – Плюс в твои обязанности войдёт уборка кафе перед закрытием.

– Я буду усердно работать! – снова ре сдержала эмоций Бонни и в её глазах блеснул азарт, перемешанный с облегчением.

Бетти добродушно улыбнулась и чуть приподняла подбородок, будто окончательно для себя всё решила.

– Приходи завтра. Посмотрим, на что ты способна.

***

Зимний день оказался коротким. На улице стремительно стемнело, пушистый снег, ещё недавно оседавший на волосах, прекратил падать, и над тротуаром один за другим вспыхнули фонари. Подруги, размахивая лёгкими пакетами с новогодними сувенирами, оживлённо болтали: о предстоящей работе Бон, о том, какое чудо, что они случайно наткнулись на то самое кафе. Смеялись, подшучивали друг над другом, строили планы на зимние каникулы и горячо спорили, какие блюда поставят на новогодний стол.

Этот день действительно можно было бы назвать удачным, если бы, завернув за угол, они не столкнулись с Диланом и Майком. Слово «шли» было слишком мягким для того состояния, в котором парни находились. Они, держась друг за друга, шатались из стороны в сторону, громко и неразборчиво выкрикивая что-то, и эхо их голосов прокатывалось по всей округе.

Галстук-бабочка Дилана висел набекрень и грозил вот-вот упасть, куртка была нараспашку, волосы растрёпаны, а белоснежная рубашка усеяна яркими красными пятнами помады. Майк же выглядел чуть более собранным, хотя по походке и его слегка мутному взгляду было ясно: в отличие от Дилана, он выпил меньше, но тоже не устоял перед соблазном «залить» вечер.

– О, зайка! – прокричал Майк ещё за несколько метров, и Бонни в ту же секунду прокляла момент, когда предложила Джессике пойти короткой дорогой.

– З-здрасьте, – с трудом выдавил Дилан, когда они наконец сравнялись.

– Одни и в такой поздний час. Не страшно? – наклонившись слишком близко к Рид, спросил Вуд, и девушку буквально скрутило от резкого запаха перегара. Она закашлялась, поспешно натянув шарф до самого носа.

– Фу, отойди… – прохрипела она, и Майк довольно усмехнулся:

– Что, больше не хочешь меня целовать?

Щёки Бон мгновенно запылали. Сердце ухнуло куда-то вниз, а в голове пронеслась лишь одна мысль: как он вообще может говорить об этом сейчас? Почему снова играется в свои дурацкие «притяни-оттолкни», когда ей и без того трудно?

– Да пошёл ты!.. – выпалила она, стараясь скрыть дрожь в голосе, и демонстративно скрестила руки на груди.

– Да ладно тебе, зайка, не ворчи, – ухмыльнулся Майк, наслаждаясь её реакцией. – Иначе, если будешь плохо себя вести, больше не поцелую.

У Бонни заломило виски, пульс стучал в ушах. Она судорожно искала слова – острые, колкие, чтобы ужалить его в ответ. Хотелось влепить пощёчину, хотелось показать, что она не марионетка в его руках. Но стоило Вуду приблизиться, и все заготовленные фразы разлетались прахом. Он словно умел нажимать на её самые слабые струны.

– Ты понимаешь, я ради неё кредит взял, чтобы кольца купить, в долги залез, а она!.. – начал вдруг голосить Дилан, пошатываясь. – А мой братец? Он вообще!..

– Да пошли уже! – оборвал его Майк и грубо потянул за руку прочь.

Глава 23

Девушка быстро прижилась в «Сладкой жизни». Несмотря на яркий, будто нарисованный акварелью интерьер, кафе дышало уютом и сладким запахом свежеиспечённого печенья. Нацепив белую рубашку, расклёшенную юбку и нежно-розовый фартук с логотипом заведения, Бонни хлопотала в кафе с самого утра. Она тщательно протирала и без того блестящие столы, полировала стеклянные витрины, ловко разносила ароматный кофе, который варила бабушка Бет (именно так хозяйка попросила её называть), и всякий раз, улыбаясь посетителям, клала им на прощание маленькую коробочку мармелада – подарок к Рождеству.

С первого же дня Бон влюбилась в свою работу. Она светилась от счастья, когда слышала довольное «спасибо» или видела, как уставший человек, сделав первый глоток горячего шоколада, расслаблял плечи и начинал улыбаться. Даже осознание того, что вечерами придётся возиться с половой тряпкой и ведром, её ничуть не смущало. Наоборот – в такие часы, когда город уже накрывала чёрная пелена, а в витринах загоралась разноцветная гирлянда, «Сладкая жизнь» становилась похожей на кукольный домик. И это ощущение детской сказки, словно она сама оказалась героиней внутри маленького мира, заставляло Рид забывать обо всех проблемах.

С семи часов посетителей становилось особенно много. Кто-то, наконец вырвавшись из офиса, устраивался за столиком у окна и, блаженно прикрыв глаза, медленно тянул латте. А кто-то в спешке влетал в кафе лишь на пару минут – схватить коробочку с конфетами для детей, потому что дома его уже ждали.

Наблюдать за людьми оказалось для Бонни интересным занятием. Все они такие разные, словно маленькие истории, которые сами собой проходят мимо. Вот мужчина, что сидит у окна и прячет взгляд за газетой. Жизнь его явно потрепала: уголки губ безвольно опущены, на лбу пролегла глубокая складка между густыми бровями, придающая лицу хмурый вид. Морщинки у глаз – не от смеха, а от тяжёлых лет. И, судя по его неспешным движениям, спешить ему уже некуда и не к кому.

Совсем другое дело – девушка, которую сейчас обслуживала бабушка Бет. Молодая, с румянцем на щеках, она буквально светилась изнутри. Её глаза постоянно метались – то к экрану телефона, то к дверям, будто она кого-то ждала. Пальцы нервно теребили шарф, но улыбка не сходила с губ. В ней чувствовалось что-то живое, горячее – ожидание, надежда, волнение.

Смахнув со стола крошки в ладонь, Бонни привычным движением протёрла поверхность, после чего взяла поднос с грязной посудой и недоеденным кусочком пирога. Уже собиралась уйти на кухню, как вдруг знакомый до дрожи рык байка прорезал улицу и заставил её замереть на месте.

Обернувшись, она увидела Вуда. Тот неторопливо припарковал свою груду металла, снял кожаные перчатки и провёл ладонью по волосам. Сердце Бон забилось быстрее, словно пыталось вырваться наружу, а ладони в один миг покрылись липкой испариной. Волнение накатывало с головой, и девушка поспешила скрыться за дверью крошечной кухни, словно за спасительной стеной.

Она искренне надеялась, что Майк её не заметил. Ну пожалуйста… ведь если он узнает, где она работает, то колкие насмешки неизбежны. Бон почти слышала его язвительный голос, и от одной этой мысли щёки предательски загорелись.

– Бонни, обслужи посетителя! – раздался из зала уверенный голос бабушки Бет.

Девушка крепко зажмурилась. Она не сомневалась: этот самый посетитель – Майк Вуд. Неужели всё-таки заметил?

– Иду, бабушка… – тихо выдохнула она, и, затянув потуже розовый фартук, выпрямилась, будто собиралась на поле боя. С приподнятой головой и дрожью в коленях Бон прошла обратно к столикам.

Опасения подтвердились. Вуд собственной персоной. Уткнулся в меню и делал вид, что её вовсе не замечает. Хотя, может, это и к лучшему.

– Добрый вечер! – стараясь выглядеть максимально уверенно, произнесла Рид, но голос предательски дрогнул. – Вы уже сделали свой выбор?

Майк наконец поднял глаза. Его лицо вытянулось в нескрываемом изумлении, а потом уголки губ медленно поползли вверх. Он откровенно оглядел её с головы до ног, задержавшись на розовом фартуке, и Бонни захотелось провалиться сквозь землю.

Вуд усмехнулся, отложил меню в сторону и, лениво сложив руки на груди, протянул:

– Что-нибудь из горячих напитков.

«Началось…» – мысленно простонала Бон.

– А конкретнее? – сквозь сжатые зубы спросила она.

– На ваш вкус, – невинно развёл руками парень, но в глазах сверкнули лукавые искорки.

– Издевается, – пробурчала себе под нос девушка и, забрав меню, почти бегом направилась к стойке, где хлопотала бабушка Бет. Её шаги были такими резкими и нервными, что каблуки звонко цокали по кафельному полу, выдавая с головой её смятение.

– Один эспрессо, – обречённо выдохнула Рид, будто подписывая себе приговор.

– Ты его знаешь? – заметив, как подопечная вся сжалась, спросила женщина. Её внимательный взгляд тут же скользнул в сторону довольного Вуда.

– Я? Нет… То есть, да… то есть… – замямлила Бон, запутавшись в словах. – Не беспокойтесь, бабушка, всё хорошо.

На самом деле – ничего не хорошо. Внутри её буквально кидало из стороны в сторону. С одной стороны, ужасно хотелось взять этого нахала за шиворот и вышвырнуть из кафе, ведь его хитрая улыбка и этот наглый взгляд сводили её с ума. Но с другой… Бон готова была отдать всё, чтобы Вуд смотрел так только на неё. Чтобы и его тоже разрывало на части от сдерживаемых чувств. Однако нутром она чувствовала: это невозможно. Майк играет. С ней, с её сердцем, с её нервами. Не более.

– Ваш заказ, – ровным голосом произнесла Рид и аккуратно поставила чашку с дымящимся эспрессо перед ним, стараясь не встретиться с его глазами.

– Благодарю, – нарочито вежливо протянул Вуд, чуть склонив голову набок.

Стоило ей повернуться к нему спиной, как его усмешка стала шире.

– И да, Рид… клёвый фартук, – бросил он ей вдогонку, нарочно растягивая каждое слово.

Скрипя зубами, Бонни промолчала и поспешила скрыться на кухне. Воздуха будто стало не хватать: рядом с Вудом она чувствовала себя так, словно её выставили на витрину, под безжалостный прицел чужих глаз. Каждый его взгляд прожигал насквозь, каждое слово отзывалось под кожей, и оставаться рядом было выше её сил.

Бабушка Бет, заметив состояние подопечной, сделала вид, что ничего не произошло. Она спокойно обслуживала посетителей одна, пока тот нахальный парень не покинул кафе.

Но остаток дня всё равно пошёл наперекосяк. Бон путала заказы, роняла ложки, смахивала на пол сахарницы и даже умудрилась разбить чашку с недопитым чаем. Её пальцы дрожали, а мысли путались. Она злилась на себя – за то, что не может сосредоточиться. Но ещё больше – на Вуда. Он словно поселился у неё в голове и вытеснил оттуда всё остальное.

Хозяйка, внимательно наблюдавшая за девушкой, заметила, как резко изменилась её собранная и живая помощница после визита того, кто сразу не вызвал у неё доверия. В итоге Бет махнула рукой и решительно произнесла:

– Бонни, иди-ка ты домой пораньше. Сегодня хватит.

– Бабушка, я справлюсь, – попыталась возразить девушка, но в голосе звучала усталость.

– Ты и так хорошо поработала, – мягко, но твёрдо ответила женщина. – Иди, набирайся сил. Завтра день будет тяжёлым.

Рид вздохнула, понимая, что спорить бесполезно.

– Хорошо, – проговорила она с грустью в голосе и направилась в гардеробную за своей повседневной одеждой.

По правде говоря, Бонни сильно расстроилась: ей казалось, что она не оправдала ожиданий бабушки Бет. Пусть та и говорила об обратном, но Рид-то знала – она может работать лучше, куда лучше. А сегодня… сегодня она выглядела сущей растяпой. И всё из-за этого Майка! Как давно он ходит по подобным заведениям? Разве не прокуренные кабаки – его родная стихия?

Бон нахмурилась, втянула голову в плечи, словно хотела укрыться от собственного недовольства, и, шаркая по тротуару, вставила в ухо наушник. Музыка слегка заглушила тревожные мысли, но не до конца. Она только сильнее захотела поскорее добраться до автобусной остановки, вернуться домой, закутаться в мягкий плед и спрятаться от всего мира. Холодная погода её не радовала от слова «совсем». Зима, конечно, красива – с этим не поспоришь, – но сердце Бонни всегда тянулось к лету. Сколько бы шерстяных свитеров она на себя ни натягивала, мороз пробирал её до костей.

Она зябко поёжилась и глубже натянула шарф. Деревья вокруг стояли в сверкающем снежном убранстве, ветви застылого леса сияли в лунном свете. Под ногами приятно, почти медитативно, хрустел снег – тот самый, что присыпал дороги ещё днём. В чёрном небе висела почти полная луна, похожая на тусклый фонарь. Ветер притих, не тревожил ни людей, ни застывшие ветки. Всё вокруг будто уснуло.

Неожиданно мимо прошла девушка – высокая, в длинном пальто и с яркими рыжими волосами, выбившимися из-под капюшона. Бонни замерла, будто ей ударили в грудь. Сердце дрогнуло: сразу вспомнилась Мэнди. Та же походка, та же гордая осанка… если бы не знала, что Джонс больше нет, она бы поклялась, что это была она.

Почему у девушки такая трагичная судьба? Кто её убийца? Кому это было нужно? Мысли закрутились вихрем, обжигая изнутри. А ещё – тягостная тишина со стороны Эдриана. Ни звонка, ни сообщения. Будто и его поглотила эта же темнота.

– Ну и как прошёл рабочий день? – внезапно вырос перед Бонни Майк. Девушка вздрогнула, сердце ухнуло куда-то вниз.

Шерстяной шарф у него был натянут до самого подбородка, из пальцев тянулся дымок недокуренной сигареты, а крупный, красный от мороза нос блестел в свете фонаря.

– Что ты тут… – судорожно выдохнула Рид. Когда дыхание немного выровнялось, она сжала кулаки в карманах и резко огрызнулась:

– А тебе какая разница?

– Мне? Никакой, – Майк пожал плечами и спокойно сделал затяжку.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Потому что хочу. – В его голосе сквозила нарочитая ленца.

– Хах… – усмехнулась Рид. – А я хочу, чтобы ты шёл сейчас по другой стороне улицы, а не рядом со мной. Что, мои желания не учитываются?

– Неа. – Он посмотрел испытующе, с лёгкой ухмылкой.

Бонни раздражённо фыркнула и ускорила шаг.

– Как всегда… – пробормотала она, чувствуя, как ярость, словно горькая желчь, разъедает горло. Парень доводил её до белого каления. Хотелось поскорее избавиться от его липкой компании. Гнев клокотал внутри, в любую секунду готовый прорваться наружу.

– Какая-то ты колючая сегодня, зайка, – нагнал её Майк, и в ответ Бонни прошипела, не оборачиваясь:

– Больше не приходи в кафе!

– Почему это?

– Потому что из-за тебя меня могут уволить!

– Ну конечно! – прыснул смехом Вуд, выпустив облачко дыма. – Скорее из-за твоей невнимательности.

Девушка почувствовала, как кровь прилила к лицу. Ещё миг – и она достигнет точки кипения.

– Чтобы ты понимал, пока тебя чёрт знает каким ветром не занесло в кафе, всё было хорошо! Я разносила заказы, вытирала столики… Бабушка Бет была довольна, поэтому моя невниматель…

Но договорить Бонни не успела. Одним резким движением Майк схватил её за плечи, развернул к себе и, не дав опомниться, поцеловал. Прямо здесь, на тротуаре, под жёлтым светом фонаря, на глазах у прохожих. Людям пришлось обходить их, недовольно бурча – невоспитанная парочка перегородила путь. Со стороны они действительно выглядели, как влюблённые.

Если бы только так!

У девушки загрохотало в висках. Она хотела оттолкнуть его – но вместо этого с жаром ответила на поцелуй, сама не понимая, почему. Холодные губы Майка оказались мягкими, настойчивыми. По телу побежала нервная дрожь. Гнев, который только что сжигал изнутри, растаял и сменился волной странного, почти болезненного тепла, расплывающегося по груди. Её дыхание сбилось, пальцы задрожали, и на миг Рид показалось, что она потеряет сознание прямо в его руках.

– Что ты делаешь? – растерянно выдохнула она, когда он, наконец, перевёл дыхание – медленное, тяжёлое, превращающееся в облачко пара.

– Проверяю, – тихо ответил Майк и уткнулся холодным носом в её щёку.

В этих двух словах пряталась целая тысяча вопросов.

Воздух между ними был настолько наэлектризован, что казалось – ещё чуть-чуть, и искры пробегут по коже. Веки Майка полузакрыты, а губы всё так же тронула та самая озорная улыбка, будто он знал больше, чем хотел сказать.

Тепло.

Мурашки снова пробежали по телу, когда он подарил ей этот заветный вкус – табак, мята, что-то ещё своё, почти неуловимое. Раз, другой, третий… и всё равно мало. Рид ловила себя на том, что сама тянется к нему ближе.

Обвив Вуда руками, она чувствовала щекой колючую щетину, кожей – его горячее дыхание, а под пальцами – напряжение мышц. Казалось, кровь гулко пульсирует прямо у неё под ладонями.

Бабочки, распахнув крылья, будто вскрыли грудную клетку. Бонни мысленно приказывала сердцу замедлиться, но тщетно. Оно колотилось так яростно, что этот ритм отдавался в висках, грозя сорваться в полный хаос.

– Ну и как? – так же тихо спросила девушка, ощущая жаркое дыхание Вуда.

Майк вдруг расцепил её руки и сделал шаг назад. Рид нахмурилась, сердце сжалось.

– Никак. – Он помедлил, словно выбирая слова, и отрезал: – Иди домой, Бон. Не таскайся за мной.

Лицо Бонни окаменело. Шаги Вуда становились всё тише, растворяясь в ночи. Глотая слёзы, девушка с трудом удержала крик. В груди будто что-то рвануло, и она хватала воздух, боясь упасть. Эти слова резанули сильнее пощёчины.

Нет, он не уйдёт. С меня хватит! Он должен объясниться!

Собравшись, Бонни догнала его, резко одёрнула за куртку, чуть не сбив с ног. Их плечи столкнулись, и она почти выкрикнула:

– Что ты делаешь?!

Голос дрожал, в глазах блеснула злость, смешанная с отчаянием.

Лицо Вуда оставалось непроницаемо холодным. Он продолжил шаг, будто её слов просто не существовало. Рид едва поспевала рядом, запинаясь, будто сама боролась с собственной тенью.

– Что ты… – слова застревали в горле. – Зачем ты так поступаешь со мной, а? Неужели ты… Да остановись же ты, чёрт возьми!

Но он всё так же шёл, и каждая секунда молчания давила на неё тяжестью. Было так больно, что Бонни казалось: она задохнётся от этого кома внутри. Она любила Майка, и была уверена – он это знает. Так зачем эти игры? Он привязал её к себе, а теперь пытается вычеркнуть. Зачем? Зачем он это делает?!

– Я ненавижу тебя, Майк! – выплюнула Бон, отпуская его куртку, словно горящий уголёк.

Он даже не обернулся. Просто растворился в потоке прохожих.

А Рид стояла посреди улицы, вся дрожащая, с мокрыми от слёз глазами и гулкой пустотой в груди.

***

Круги под глазами – следствие бессонной ночи. Бонни чувствовала себя разбитой, но всё же, натянув на лицо фальшивую улыбку, обслуживала посетителей кафе. Работы было более чем достаточно: бабушка Бет уехала, и все обязанности легли на её плечи.

Она механически протирала столики, принимала заказы, приносила кофе, но всё это казалось каким-то дежурным, пустым. Сил хватало лишь на то, чтобы изображать бодрость.

Хотя Майк больше и не заходил в кафе, мысли о нём не покидали её ни на секунду. Рид понимала: нужно вычеркнуть его из памяти, забыть всё, что произошло. Но упрямое сердце снова и снова возвращало её туда, к вчерашней ночи.

Она слышала каждое его слово, словно он произносил их заново, чувствовала на щеке холодный кончик его носа, будто след его дыхания ещё не рассеялся. Губы горели от воспоминания о поцелуе, и от этого было мучительно больно.

Она должна вырвать его из своей жизни, но не могла. А он… он, похоже, уже забыл обо всём. И именно это рвало душу на части.

Кинув грязную половую тряпку в ведро с мыльной водой, Бонни тяжело вздохнула и обессилено опустилась на стул. Время бежит слишком быстро. Едва успела оглянуться, как стрелки настенных часов с одиннадцати переместились на половину первого ночи. Пора закругляться.

За окном ветер, словно зверь, пронизывающе выл, раскачивая замёрзшие кроны деревьев из стороны в сторону. Бездомные собаки лаем добавляли этой ночной симфонии отчаяния, а густой, пушистый снег падал на землю, сливаясь в непроглядную белую стену, словно скрывая всё вокруг.

Закончив уборку, Бонни поставила все принадлежности в кладовую, переоделась в повседневную одежду и, оглядев помещение в последний раз, выключила светодиодные лампы. Стало совсем темно. Лишь тусклый свет фонаря на углу, возле «Сладкой жизни», позволял ей не споткнуться о стеллажи с конфетами и дойти до выхода без синяков.

Но тени, которые он отбрасывал, были по-настоящему жуткими. Ветви деревьев на стенах образовывали паутину, столы превращались в странные маленькие домики, а M&M's на витрине казался огромным чудовищем, отчего волосы на голове невольно зашевелились. Наверное, в детстве ей не стоило смотреть фильмы ужасов – это оставило глубокий отпечаток. Впечатлительная Бон до сих пор боится темноты.

Если быть точной, её настораживала не сама тьма, а холодок неизведанного, который она ощущала кожей. Как только звенящую тишину снова нарушил собачий лай, девушка вздрогнула, и сердце её забилось так сильно, словно вот-вот выскочит из груди.

– Переработалась… – шепотом произнесла Бонни, пытаясь успокоить себя, и переступила порог кафе.

Закрыв дверь за собой, она зашуршала ключами. Как назло, связка выскользнула из рук и упала на заледеневший асфальт. Цокая языком, Бонни выдохнула небольшое облачко пара, которое мгновенно растворилось в ночи, и присела на корточки, чтобы поднять злосчастные ключи.

– Эй, зайка… – раздался за её спиной мужской голос. В груди девушки мгновенно разлилось неприятное чувство тревоги.