Маг красного знамени

– Стоим! – кричала Татьяна Михайловна. – Стоим! Пока мы вместе – мы непобедимы!

Первый полицейский выбросил вперед руку в черной перчатке и схватил одного из пенсионеров за руку. Резким рывком он подтащил мужчину к себе. Тот отчаянно сопротивлялся и все норовил ударить здоровенного омоновца. Однако бить закованного в черную броню здоровяка было все равно, что колотить голыми руками по бетонной стене.

Иван надеялся, что такое грубое обращение с пожилыми людьми вызовет возмущение толпы, однако среди десятков жителей, что наблюдали за происходящим, ни у кого не хватило духа или желания, хоть что-то крикнуть в ответ. Напротив, все с интересом наблюдали за происходящим, как будто за спектаклем на сцене.

Позади протестующих громко взревел мотор бульдозера. Огромная машина сдвинулась с места, окутанная клубами сизого дыма. Ковш поднялся над кабиной, словно копье средневекового рыцаря.

– Надо уходить! – прокричал Иван на ухо Татьяне Михайловне. – Иначе нас либо всех посадят, либо нас раздавит обломками статуи!

– Не такой реакции я ждала от внука Карпа Иосифовича! – прокричала в ответ женщина. – Тот бы стоял насмерть!

Она посмотрела в глаза парня, и Иван заметил на ее лице выражение твердой решимости либо отстоять памятник, либо умереть прямо здесь. Безумный огонек в глазах Татьяны и остальных не оставлял сомнений – все уже было решено заранее. Непонятно только, зачем в эту самоубийственную акцию втянули Ивана?

«Нет смысла дергать тигра за усы, – вспомнились вдруг парню слова дедушки, – попав в тюрьму, ты никак не поможешь делу! Померев героически, ты тоже делу не поможешь! Вклад в приближение светлого будущего могут сделать только живые и свободные!»

– Черт подери тебя, дедуля! – пробормотал Иван. – Ты что, знал, что я сюда попаду? И что мне теперь – надо всех этих обезумевших от отчаяния стариков спасти? Только каким образом?

Иван повертел головой, ища способ решения проблемы.

Он заметил человека с мегафоном и, отделившись от цепи, бросился к нему. За спиной он услышал возмущенные крики Татьяны Михайловны, но плевать ему сейчас было на ее крики, он должен всех спасти.

Иван побежал через небольшую площадь, но, сделав пару шагов, вдруг почувствовал, что что-то не так.

Ноги его практически не слушались, он еле-еле мог сделать шаг! Асфальт, словно вязкое болото, засасывал и затягивал его. Весь мир подернулся странной рябью, воздух колебался, как в сильную жару. Ивана бросило сначала в жар, затем в холод. Звуки окружающего мира стали глухими, как будто слышались сквозь толстый слой воды.

Иван обернулся и увидел, что бульдозер уже подъехал к статуе, и теперь огромный ковш упирался в колени вождя. Статуя угрожающе накренилась, огромная голова вождя удивленно взирала на кричащих у ее ног людей.

Иван рванулся обратно, преодолевая сопротивление ставшего вдруг вязким, как кисель воздуха.

Монумент наклонялся все сильнее, раздался треск, оглушительный даже для Ивана, который все слышал сейчас очень плохо. Статуя начала падать. Митингующие замерли на месте, с ужасом глядя на гигантское изваяние, готовое вот-вот рухнуть на их головы.

Иван заскрипел зубами от напряжения и, рванув, оказался рядом с Татьяной Михайловной. Он схватил пожилую женщину в охапку и оттащил ее подальше от статуи. Для Ивана все происходило очень медленно, статуя падала, но как в замедленной съемке. Иван метался от одного митингующего к другому, вынося их практически на руках из зоны поражения. Наконец, последний из пенсионеров оказался в безопасности.

Иван выдохнул, но обернувшись, с ужасом увидел у подножия статуи маленькую девочку. Ребенок с интересом пялился вверх, куда в это время смотрели ее родители, для Ивана оставалось загадкой. Молодой человек снова направился к статуе и из последних сил оттолкнул девочку.

«Все, больше не могу!» – Иван рухнул на асфальт. Тот, словно мягкая перина, прогнулся под ним, принимая в свои объятия. Парень не мог пошевелиться, не мог, не хотел, да и сил уже никаких не осталось. Так что, он с усталым безразличием смотрел, как на него опускается огромная груда камня.

Статуя с оглушительных грохотом рухнула, погребая под своими обломками Ивана. Он ничего не слышал, на и больно ему не было, просто вдруг все вокруг поглотила беспросветная тьма.

Иван почувствовал, что проваливается все глубже и глубже.

– Черт, неужели пожелание того мажора сбылось? – подумал парень. – Я действительно проваливаюсь сквозь землю? Или я лечу в ад? Коммунисты же, по заверениям священников, все должны туда попасть? Дурацкая какая-то смерть! Быть раздавленным статуей вождя мирового пролетариата!

Иван падал и падал, и падение это, казалось, никогда не закончится. Пошевелиться он все так же не мог, оставались только мысли. Иван закрыл глаза, все равно толку от зрения сейчас было не больше чем от зонтика под водой.

Он вспомнил дедушку и мысленно спросил его, достойно ли он прожил жизнь? Сумел ли хоть на минуту приблизить то самое светлое будущее, о котором тот так мечтал? Перед мысленным взором Ивана пронеслись рисунки из старого альбома, все эти огромные здания, монументы, в его голове звучал голос деда, рассказывающего о мире победившего коммунизма, где все равны перед законом, где все трудятся на благо родины, где нет места беззаконию, хамству, безразличию!

Иван невольно улыбнулся. Нет и не будет такого мира! Все это грезы и мечты старого идеалиста, которые он зачем-то вложил в голову и душу своего внука.

Темнота вокруг Ивана вдруг изменилась. Он понял, что может двигаться, непроглядная мгла сменилась странными серо-белыми сумерками. Теперь Иван находился в каком-то густом тумане, он продолжал падать, но теперь это больше походило на полет во сне, когда ты чувствуешь, что падаешь, но понимаешь, что оно окончится в твоей кровати.

А затем все изменилось просто кардинально. В глаза парня ударил яркий электрический свет, в ушах раздался шум голосов и зазвучала музыка. Ослепленный светом Иван никак не мог понять, где он находится. Он почувствовал, как ремень джинсов впивается ему в живот, он повис в воздухе, зацепившись за что-то своими штанами!

Спиной парень ощущал холод металла. Он попытался нащупать, за что же он зацепился, и сумел дотронуться до металлического крюка. Иван извернулся и посмотрела наверх. Прямо перед его глазами оказался потолок, покрытый белоснежной лепниной, из этой самой лепнины и торчал металлический крюк, явно предназначенный не для того, чтобы на нем висели взрослые мужчины. Взгляд Ивана опустился вниз, и парень обнаружил, что висит метрах в пяти над полом огромного зала, наполненного людьми. И здесь явно проходило какое-то торжество. Мужчины в костюмах и парадной военной форме заняли места у стен зала, там же стояли женщины в длинных вечерних платьях. Все они о чем-то оживленно переговаривались. Прямо под ногами Ивана располагался огромный стол, сервированный для торжественного ужина. От блеска начищенных приборов рябило в глазах, бокалы были отполированы до кристальной чистоты. Столы ломились от количества блюд, напитков и закусок, а центр занимал огромный торт, с белым кремом на вершине. Торт больше напоминал гору со снежной шапкой, чем кондитерское изделие.

– Черт! И как мне отсюда спускаться? – пробормотал парень. – Как это незаметно-то сделать? Вишу тут, как Карлсон, который на крыше живет! Хотя нет, тот же с пропеллером был, улететь мог! Я скорее на Винни-Пуха похож, который в норе у кролика застрял, и ни туда, ни сюда!

Раздались звуки торжественного марша, и гости стали занимать места за столом. Никто пока еще не садился, просто все, как по команде, подошли к стульям и встали рядом с ними, вытянувшись по стойке «смирно». Иван постарался стать, как можно более незаметным, хотя в его положении это было бесполезно.

Когда гости подошли к своим местам, в зал ступил небольшого роста пожилой мужчина с объемистым брюшком, которое выпирало из застегнутого мундира, покрытого галунами и позолотой, на груди мужчины не было свободного места от количества орденов и медалей. Мужчина был низок ростом, от обширной лысины, обрамленной редкими рыжими волосами, в разные стороны метались световые блики.

Мужчина шел к столу в сопровождении здоровенных мужчин в строгих черных костюмах, зыркающих по сторонам цепкими внимательными взглядами. Охранники не просто осмотрели, а прямо-таки отсканировали всех, кто находился в зале, словно рентгеном пройдясь по лицам и фигурам.

Рыжий толстяк подошел к креслу во главе стола и официант, согнувшись в поклоне, придвинул ему стул. Глава мероприятия сел и милостивым жестом разрешил садиться всем остальным. Послышался скрип стульев, приглушенные вздохи и негромкое звяканье столовых приборов.

До Ивана только теперь донесся запах еды. Его живот недовольно заурчал. Действительно, кроме легкого завтрака Иван ничего не ел! Живот заурчал громче. Этот звук эхом отразился от потолка и стен, и Иван невольно зажмурился, уверенный, что это услышат все за столом, и он будет немедленно обнаружен.

Висящий под самым потолком Иван мог видеть все, что происходило как за столом, так и за его пределами. Он видел, что многие гости ничего не ели, а лишь делали вид. Зато вот на алкоголь налегали со страшной силой, словно стараясь утопить в вине какие-то страхи и чувства. Охранники толстяка, что сидел за столом, бдительно следили, чтобы все оставалось в рамках протокола.

Все проходило чинно и благородно. Звякала посуда, негромко переговаривались гости.

Иван решил, что если он провисит так до конца торжества, то сможет спуститься незамеченным, а там выберется отсюда и сумеет разобраться, что вообще происходит?

Так и висел бы Иван под потолком, словно новенькая люстра с оригинальным дизайном, но тут случилось непредвиденное – у Ивана дико зачесался нос!

Осторожно, чтобы не грохнуться с высоты, Иван поднес к носу руку и с остервенением его почесал. Зуд прошел, но теперь дико захотелось чихнуть. Иван сдерживался, как мог, но спустя мгновение он оглушительно чихнул.

Все головы, словно по команде, повернулись к потолку. Тут Иван чихнул второй раз. И следом услышал треск разрываемой ткани.

– Только этого не хватало! – только и успел подумать он, как джинсы и толстовка его разошлись по всем швам, и он рухнул с высоты прямо на стол. Падать было достаточно высоко, Иван исхитрился перевернуться в воздухе и упал на стол спиной. Падение с такой высоты могло бы закончиться плачевно, но на счастье Ивана прямо под ним и стоял огромный торт. Именно в этого кулинарного монстра и рухнул Иван.

Вмиг все вокруг для Ивана стало белым, липким и пахнущим ванилью.

Он услышал женские крики, раскаты которых метались по залу вместе со своими хозяйками. Иван пытался выбраться из кремового плена, но у него ничего не выходило. Воздух из легких парня выбило ударом от падения, и он все никак не мог нормально вздохнуть, чтобы закричать и попросить о помощи. Он был ошеломлен падением, озадачен самим фактом своего появления здесь! Кстати, а где же он, собственно, очутился?

Несколько пар рук схватили Ивана и выдернули из торта. Лицо парня испачкалось в креме, он покрывал его словно маска, крем залез даже в нос и в уши Ивана.

Молодому человеку наконец удалось разлепить веки. Мужчины в черных костюмах с подозрением и ненавистью смотрели прямо на него. В руках их были черные пистолеты. Позади охранников собралась целая толпа. Толстяк стоял в сторонке и с интересом выглядывал из-за спины еще двоих охранников.

– Ты кто такой? – орал ему прямо в ухо один из охранников, тыча в лицо дулом.

Иван задрожал от страха, да к тому же крем оказался холодным, а парень остался в одном нижнем белье, так что его трясло и от страха, и от холода.

– Отвечай! – продолжал орать охранник.

Секьюрити размахнулся, и Иван увидел, что на его голову опускается рука с пистолетом. Иван сжался в ожидании удара и невольно выбросил вперед правую руку в попытке защититься.

Охранника, словно сухой лист, порывом урагана отбросило в сторону. Он пролетел по воздуху несколько метров и врезался в противоположную стену.

– Ах ты сволочь! – заорал второй и навел на Ивана ствол своей пушки.

Обалдевший от происходящего Иван резко выставил вперед две руки, и теперь второй охранник отправился в полет вслед за своим напарником. Тот силился подняться на ноги, тряся коротко стриженной головой, как на него свалился второй мужик. Охранники замерли на полу.

– Чего вы ждете? – услышал Иван голос лысого коротышки. – Пристрелите его!

Двое охранников синхронно сунули руки под пиджаки. Иван резко рухнул на пол. В стену, в то место, где мгновение назад была его голова, врезались две пули.

«Да что ж вы творите?» – со злостью подумал парень, лежа на полу.

Он посмотрел на охранников, сосредоточив свое внимание на их оружии. Пистолеты вдруг перестали быть черными, стволы их раскалились, приобретя малиновый оттенок. Охранники заорали от боли и побросали оружие на пол. В воздухе ощутимо запахло жженым деревом и паленой не то пластмассой, не то каким-то лаком для того же дерева.

Толпа ошеломленно смотрела на лежащего на полу голого парня, перемазанного кремом. Иван поднялся на ноги. Толпа разодетых мужчин и женщин взирала на него со страхом. Иван поднял руку, и толпа шарахнулась в сторону.

Иван пятился к двери, не сводя глаз с толпы и особенно с охранников, что сверлили его злобными взглядами. Один из них неловко держал обожженными пальцами рацию и что-то быстро в нее говорил.

Иван услышал только «подкрепление» и «стрелять на поражение».

Этого хватило, чтобы он опрометью бросился к двери, рывком распахнул ее и помчался по длинному коридору, устланному красным очень мягким и пушистым ковром.

Иван бежал по коридору, не разбирая дороги, он не обращал внимания на картины, которыми были увешаны стены, на статуи, расположенные вдоль его пути, он запнулся и снес плечом бюст какого-то мужчины, что оказался на его пути. Статуя упала на пол, но ковер смягчил падение, так что никаких повреждений скульптура не получила. Коридор оказался очень длинным, но все же он кончился. Иван оказался перед лестницей, ведущей и вверх, и вниз. Он хотел было броситься на нижний этаж, разумно полагая, что там находится выход из здания, но услышал, что снизу раздается топот множества ног, так что он рванул вверх по лестнице, мало понимая, что там можно найти. На следующем и последнем этаже он остановился и бросил быстрый взгляд вниз. По лестнице, грохоча тяжеленными ботинками, поднималась целая толпа охранников, все они были вооружены и настроены очень решительно.

Иван вломился в первую попавшуюся дверь и оказался в небольшой кладовке, набитой тряпками, бутылками с моющими средствами, швабрами и вениками.

– Черт! Тупик! – выругался он.

Парень приоткрыл дверь и тут же отшатнулся обратно, потому что охрана здания была уже на этаже и теперь прочесывала каждую комнаты. Иван вжался спиной в стену каморки и закрыл глаза. Сейчас ему больше всего хотелось стать невидимкой, чтобы никто его не заметил. Он думал про это, до дрожи сжав зубы.

Дверь в каморку распахнулась, и прямо на Ивана уставился ствол автомата, в лицо ударил свет фонарика. Парень ждал, что сейчас его прошьют короткой очередью из пуль, а потому мысленно попрощался с жизнью.

– Тут пусто! – прокричал охранник, который смотрел вроде бы прямо на Ивана, но словно бы сквозь него.

Глава 3. Невидимка с голой ж… душой

Дверь каморки захлопнулась, оставив Ивана в темноте. Он шумно выдохнул.

– Что же, черт побери, тут происходит? – шепотом пробормотал он. – Но это-то ладно, с этим потом разобраться можно. Как отсюда выбираться? Эти ребята явно не шутят. Так что надо срочно сматываться.

Он посмотрел на свои руки и не увидел их. В полумраке каморки что-то рассмотреть было трудно в принципе, но Иван их действительно не увидел. Он помахал ладонью прямо перед своим носом.

– Обалдеть! Я что, стал невидимкой? – со страхом и восхищением пробормотал он. – А как? А ладно, пофиг. Надо валить отсюда, пока есть такая возможность. Со всем остальным буду разбираться позже.

Он осторожно приоткрыл дверь своего временного убежища и через щелку изучил обстановку. Спиной к нему у перил лестницы стояли двое вооруженных людей. Охранники держали оружие наизготовку и водили стволами из стороны в сторону. К счастью, они, видимо, ожидали его появления снизу и совершенно позабыли про свой тыл.

Иван стал медленно открывать дверь, молясь, чтобы она не скрипнула. К счастью, петли были отлично смазаны, так что створка распахнулась бесшумно. Иван выскользнул из каморки и, крадучись, стал продвигаться к лестнице, надеясь воспользоваться невидимостью и сбежать из дворца.

Охранники лениво перебрасывались фразами.

– Ты его видел? – спросил тот, что стоял слева. – Говорят, двоих наших сумел уложить.

– Да, я слышал, – кивнул правый, – вроде как даже не руками.

– Вот еще не хватало нам тут сбрендившего мага! – сказал левый.

– С чего ты взял, что он сумасшедший? – удивился правый. – Больше похоже, что это отлично спланированное покушение!

– Ой, да брось! – фыркнул его собеседник. – Парень появился под потолком, зацепился штанами за подвесной крюк, потом рухнул с высоты прямо в торт и сбежал, сверкая голой задницей! Какое уж тут планирование? Я вообще удивлен, как он сам себе руки не оторвал своей магией!

«Магией?» – Иван от удивления даже на месте замер.

– Ну, оторвал не оторвал, с голой он задницей или нет, – снова заговорил левый охранник, – но двоих из охраны генсека уложил. И мы его до сих пор найти не можем! Он как сквозь землю провалился.

– Расслабься ты, – ответил правый. – Может, он уже сбежал. Если у него с головой не все в порядке, а судя по тому, что он сюда сунулся, так и есть, то он уже просто телепортировался отсюда.

– А как же глушилки? Магия телепортации тут не работает, – возразил левый, – нет, он во дворце, просто прячется.

– Ну, значит сейчас прочешем здание и найдем этого бедолагу, – сказал правый, – ох, не завидую я ему. Попадет к чекистам – там ему будет ой как невесело.

– Да уж, слыхал я разговоры об их особняке на Фонтанке, – голос левого охранника стал тише, – что они там с людьми творят!

– Тихо ты, – зашипел на него правый, – про дела третьей службы и про их главу Феликса лучше вообще не вспоминать. Крепче спать будешь. Лучше всего, если они про тебя вообще ничего не знают.

– Ага, щас, – усмехнулся левый, – у них есть досье на каждого. Как говорится, был бы человек, а за что его посадить – всегда найдется.

Охранники умолкли, и Иван продолжил медленно спускаться по лестнице, стараясь не издавать ни звука. На середине пролета он остановился. Ему навстречу поднимался отряд солдат. В руках их были пластиковые щиты, сдвинутые так плотно, что обойти их было невозможно.

Иван стал пятиться, поднимаясь все выше и выше.

– Эй, парни, – окликнул их охранник сверху, – что происходит?

– Сказали, что этот псих, мог стать невидимкой! – откликнулись солдаты с щитами. – Кранц и Горлов, перезапускают систему магической безопасности. Они там в полной панике. Феликс орал на них минут десять. Как наши волшебнички под себя не сходили – я просто не понимаю!

– Ну, надо было нормально все делать, а не почивать на лаврах, – ответили сверху, – пускай теперь поработают.

По стенам и полу здания прошла странная вибрация. Иван ощутил легкое покалывание на коже.

– Запустили! – усмехнулся солдат в цепи, кажется, старший в отряде.

Солдаты вдруг замерли, уставившись на Ивана.

Тот стоял на верхнем проеме лестницы, за спинами двоих охранников. Судя по удивленным лицам, невидимость его закончилась и теперь солдаты могли наблюдать его во всей красе.

– Стоять! – заорали снизу, – Руки перед собой, чтобы я их видел!

Иван от страха чуть в обморок не упал, но руки рефлекторно поднял.

– А он не такой и псих, оказывается, – усмехнулся один из охранников, стоящих на верхушке лестницы, – по крайней мере, речь человеческую понимает.

– Псих он или не псих, – ответили снизу, – разбираться с этим будут на Фонтанке. Браслеты ему наденьте!

«Да чтоб вы все провалились!» – со страхом подумал Иван и мысленно представил, как под ногами солдат расходятся ступени, и они летят вниз чертыхаясь в полете.

– Что, блин, происходит? – услышал он испуганный голос одного из солдат.

Иван открыл глаза и его челюсть отвисла. Охранники в самом деле проваливались. Правда, не так, как в его воображении.

Лестница под ними превратилась в подобие зыбучего песка, и теперь они погружались в него, увязая в ставшем мягким мраморе, кто по колено, а некоторые и по пояс.

– А ну, верни все обратно! – заорал охранник, оказавшийся ближе всех к Ивану, – верни, иначе я тебя пристрелю!

– Приказ был живым брать! – возразили ему снизу.

– Да плевать мне на приказ! – проревел солдат, силясь выбраться из мрамора, – лучше я потом тысячу отчетов заполню, чем вот так сдохнуть!

– Согласен! – заорали снизу. – Парни, огонь!

Несколько пуль прошли у Ивана над головой, взъерошив волосы горячим потоком воздуха.

Иван бросился бежать по коридору, прыгая из стороны в сторону, не давая врагам прицелиться. Из дверей справа и слева за его спиной выскакивали все новые и новые солдаты. Иван добежал до конца коридора. По зданию снова прошла вибрация, Ощущение покалывания усилилось.

«Система антимагия включена! – раздался механический голос. – Система антимагия включена»!

Иван только теперь заметил развешанные на стенах небольшие динамики.

Он добежал до конца коридора и уперся в глухую стену.

– Черт! Черт! Черт! – выругался он. – Куда дальше-то?

Под потолком парень заметил люк, с ручки которого свисала веревка. Он подпрыгнул и, схватившись за шнур, распахнул люк, из которого выпала лесенка. Иван чуть ли не взлетел по ней наверх, оказавшись на чердаке.

Следом за ним уже поднимались. Парень бросился бежать по пыльному помещению. Сверху раздавалось хлопанье крыльев, чердак облюбовали голуби. Иван споткнулся о кучу хлама и кубарем покатился по грязному полу. Над его головой свистели пули, пробивая крышу. Косые лучи солнца проникали через отверстия, словно тонкие желтые пальцы, они указывали на всякий мусор, лежащий на полу.

Иван вскочил и бросился вперед, стараясь укрываться за толстыми деревянными балками, пока наконец не выскочил на крышу здания.

Высоко в небе сверкало яркое солнце, ни одного облачка не было видно на горизонте. Иван побежал по крыше, обжигая босые пятки о нагретое железо.

Он замер на краю. Иван посмотрел на окружающий пейзаж, и у него просто захватило дух, на некоторое время он даже забыл, что за ним гонятся.

Однажды дедушка взял его с собой в поездку в Санкт-Петербург, который упрямый старик называл Ленинградом.

Ивану тогда было лет двенадцать или тринадцать. Конечно, поездка в такой большой город отложилась в памяти мальчика. Он был поражен строгой архитектурой северной столицы: мосты, дворцы, храмы, немного серый цвет всего вокруг, который был не признаком мрачности, но скорее строгости и уверенности в собственных силах, уверенности в целях и путях их достижения. Все это отпечаталось в сердце и памяти Вани. Он искренне полюбил этот город и мечтал побывать в нем еще раз, но Карп Иосифович больше никогда не вывозил внука из их городка и учиться в Санкт-Петербург не отправил, заявив, что Ленинград уже совсем не тот город, что был раньше. И делать там больше нечего.

– Вся Россия, Советский Союз – они теперь не там, не в столицах. Они здесь, в глубине, в самом центре страны. Несмотря на все ухищрения правительств, то, что провозгласили в октябре 1917 года, откликнулось в душах и сердцах людей всего мира. Человек по своей природе добр и беззащитен перед угрозами. Только все вместе мы сможем построить светлый мир будущего. А современная культура и экономика направлены лишь на то, чтобы разделить людей, сделать их одинокими и слабыми.

– Но зачем? – спросил Ваня, наблюдая, как пробегают за окном вагона столбы и деревья.

– Затем, что в одиночку человек начинает испытывать страх, он понимает свою слабость и, чтобы защититься, начинает окружать себя ненужными вещами. Ты ведь знаешь, что если в холод прижаться к другому человеку, то тепло ваших тел согреет вас сильнее, чем если бы ты в одиночку сидел, завернувшись в кучу одеял? Чем ближе друг к другу люди, тем они сильнее, тем меньше страха испытывают. Сейчас люди разобщены. Вся мировая политика направлена только на это, на разделение людей. Нас разделили по тесным квартирам, и мы от страха стали покупать всякий ненужный хлам, обставлять свои закутки дорогой мебелью, погнались за размером и роскошью наших жилищ, стали наполнять их вещами, вместо того, чтобы наполнять их людьми. Мы перестали общаться друг с другом и от страха создали социальные сети, чтобы за этой иллюзией общения скрыть свой страх одиночества. Нас разделили на народы и религии и страны, от страха стали создавать оружие все более и более смертоносное. Коммунизм провозгласил всеобщее равенство, равны были все, независимо от расы, веры, пола, наличия волос на голове или веснушек на носу.