Маг красного знамени

– Так, давайте сначала, – сказал парень, – вы брат и сестра. И ты притащила меня в этот бар специально?

– Ну да, я думала, мы сможем нормально поговорить, – виновато сказала Ира.

– Ага, в баре для байкеров? – усмехнулся Иван. – То самое место, где можно просто пообщаться.

– О, сестренка, даже он соображает, что осечка у тебя вышла, – хохотнул Роман, – а ведь ему сегодня неслабо так прилетело по башке!

– Заткнись, Рома! – ответила девушка. – Если бы не ты со своими дурацкими правилами, то все бы было по-другому!

– Скучно бы было! – откликнулся Роман. – А так это ваше первое свидание запомнится вам на всю жизнь!

– Это не свидание! – хором воскликнули Иван и Ира.

– Ну конечно. – Роман с притворной серьезностью кивнул. – Вы просто двое коллег, что ночами бродят по городу. Так же все коллеги поступают?

– Короче, мы сюда пришли, – сказал Иван, – и подрались с твоим братом? Я подрался?

– Не подрался! – ответил Роман. – У нас был честный поединок! Это традиция этого заведения!

– И мой сумасшедший брат, решил, что сейчас самое время о ней вспомнить! – Ира бросила на Романа уничтожающий взгляд.

– А почему бы и нет? – ответил тот.

– После первого бокала ты оказался на полу, – продолжила Ира, – я уж думала, придется скорую вызывать!

– Но ты оказался крепким парнем! – восхищенно сказал Рома. – На ноги поднялся и врезал мне с такой силой, что на полу оказался уже я!

– Вот не пойму я этого никогда! – воскликнула девушка. – Чему тут радоваться-то? Чуть головы друг другу не проломили!

– Это был поединок! Только так проявляется сила воли! – сказал Роман.

– Глупость это! – ответила Ира. – А если бы вы друг друга покалечили?

– Но ведь не покалечили. – Иван улыбнулся девушке. – Все в порядке. Может быть, это именно то, что мне было нужно.

– Вот! Парень соображает! – воскликнул Роман. – Не зря он мне сразу понравился!

Здоровяк протянул Ивану руку, и тот пожал крепкую ладонь недавнего соперника.

– Мальчишки! – фыркнула Ира.

Иван сделал еще глоток, и мир для него заиграл новыми яркими красками.

Потом они с Романом снова пили, смеялись и часто хлопали друг друга по плечам. Ира сменила гнев на милость и тоже присоединилась к веселью.

Дальнейший вечер был окутан туманом. Иван помнил, что они с Ирой кружились в танце, хотя вот никакой музыки он не запомнил, затем он проводил девушку домой, предварительно тепло попрощавшись с ее братом. На прощанье Ира нежно чмокнула его в щеку.

Как попал домой – осталось загадкой.

Звонок будильника поднял его с постели в шесть утра. Дедушка всегда вставал в одно и тоже время, не взирая на то будний это день или выходной. Режим был неизменен.

Иван поднялся с постели и понял, что спал в рубашке и брюках.

– Хорошо, хоть разуться сумел, – пробормотал он и направился в ванну.

После прошлой ночи во рту стоял неприятный привкус, словно он долго жевал металлическую стружку. Иван несколько минут с остервенением чистил зубы и умывался. Водные процедуры немного привели его в чувство.

Иван босыми ногами прошлепал на кухню и приготовил себе завтрак – овсяная каша, бутерброд с маслом и сыром и большая кружка чая окончательно привели его в чувство.

Сегодня выходной, и не нужно никуда идти. Иван решил провести день в блаженном ничегонеделании, голова слегка кружилась после вчерашних возлияний, весь мир казался каким-то зыбким и ненастоящим.

Взгляд парня упал на сервант. За пыльными стеклянными дверцами стояли книги. Все их Иван перечитал по несколько раз. Были здесь и научные труды по марксизму, и исследования экономистов и психологов, пропагандирующие коммунизм. У дедушки имелась весьма внушительная коллекция книг пропагандистского толка, Иван в детстве с упоением зачитывался ими, сейчас же он смотрел на томики с тоской и неким раздражением. Дедушка совершенно не подготовил внука к жизни в мире победившего капитала. Он бредил утопией и вбил мысль о ней в неокрепшее сознание внука. Так что теперь Иван с трудом мог выживать в реальном мире. Конечно, таким грешило множество родителей, что выросли в Союзе, но у Карпа Иосифовича идеалистический взгляд на мир был доведен до абсолюта.

Иван распахнул шкаф и с раздражением стал выбрасывать книги прямо на пол. Вслед за внушительной коллекцией советской фантастики к его ногам упал старый потрепанный альбом. Иван с удивлением посмотрел на кожаную, стертую на углах обложку. Странно, но никогда раньше этого альбома он не видел.

Иван поднял альбом с пола и прилег на диван. Внутри он обнаружил старые фотографии деда и его рисунки. На рисунках был изображен Ленинград, но только не такой, каким он был в реальности.

Иван с интересом рассматривал рисунки. Изображения высотных зданий и колоссальных монументов выполнены с такой потрясающей точностью и вниманием к деталям, что просто не верилось, что это всего лишь плоды воображения! На полях рисунков остались надписи с названиями памятников и зданий, даже с кратким описанием событий, в честь которых воздвигли некоторые монументы.

– А ты, дедуля, оказывается был тем еще фантазером, – усмехнулся Иван, – тебе бы книжку написать про это все!

На одной из страниц альбома Иван увидел надпись «Это не сон!».

– Что бы это значило? – задумался он.

Иван внимательно изучал рисунки дедушки. Он всматривался в глубину изображений. Казалось, что замершие изображения вот-вот оживут, словно Иван смотрел сквозь небольшое окно на совершенно другой мир!

– Эх, вот бы туда попасть! – мечтательно сказал он и потянулся, спать хотелось неимоверно.

Изображения расплывались перед его глазами, веки тяжелели, диван обволакивал его, будто желая засосать в свои недра.

Иван закрыл глаза и ощутил, что куда-то проваливается. Пошевелиться он не мог, не мог даже закричать, из его рта вырывались какие-то нечленораздельные звуки.

Еще несколько мгновений и Иван бы оказался внутри дивана, но тут раздалась трель телефонного звонка. Молодой человек подскочил на ноги, как ужаленный.

Телефон настойчиво надрывался где-то среди хлама.

Иван раскидал кучу мусора на полу и поднес аппарат к уху.

– Здравствуйте, Иван! – раздался в трубке знакомый голос.

Иван нахмурился, силясь вспомнить кому же принадлежит голос. Пока он перебирал варианты, телефон опять ожил:

– Меня зовут Татьяна Михайловна, – представилась женщина, – мы с вами вчера познакомились, на похоронах.

– Ах, да! – Иван улыбнулся, радуясь тому, что теперь вспомнил пожилую женщину, которая стояла рядом с ним вчера. – Чем могу помочь?

– Сегодня сносят памятник в сквере, – чуть не плача ответила Татьяна Михайловна, – без Карпа Иосифовича у нас нет шансов отстоять монумент! Вся надежда на вас!

– Почему на меня? – вздрогнул Иван. – Я вообще об этой акции узнал от вас только вчера. К сожалению, мой дедушка не посвящал меня в детали своей борьбы.

– Это неважно! – воскликнула женщина. – Вы главное придите сегодня! В одиннадцать в сквере за домом культуры.

– Хорошо, хорошо, я приду, – ответил Иван и повесил трубку. Он хотел было лечь на диван и поспать еще хотя бы час. Но телефон в его руке снова издал истошную трель.

– Да сказал же: приду! – чуть ли не заорал в трубку парень.

– О как! – Иван услышал голос Иры. – Я еще никуда тебя не приглашала, а ты уже точно знаешь, что придешь?

– Ой, прости, – смутился парень, – позвали на акцию протеста сегодня, думал опять они звонят.

– Нет, разочарую тебя, наверное, но это всего лишь я, – рассмеялась Ира.

– Сходим куда-нибудь вечером? – Иван бросился в разговор, словно в омут с головой.

– Давай, – ответила Ира, – после митинга долго не задерживайся.

– Хорошо, – сказал Иван, – буду иметь это в виду.

Глава 2. Линялые джинсы и восстание против дворовой анархии

Вставать с дивана решительно не хотелось. Иван прокручивал в голове сотни причин, почему ему этого делать не нужно, но все же порядочность и чувство долга взяли верх, и он, проклиная все на свете, поднялся с места и начал собираться.

Вот тут парень столкнулся с первой проблемой. Он ведь никогда не ходил с дедом ни на какие митинги и мероприятия, что ему надеть?

Словно капризная барышня перед свиданием, он замер у шкафа. Надеть брюк и пиджак? Нет, слишком официально и пафосно, шорты и футболку? Слишком уж по-разгильдяйски! Иван выкинул из шкафа кучу одежды и наткнулся на старые линялые джинсы, которые не страшно измазать в грязи и потертую толстовку с выстиранным рисунком.

Одевшись, он понял, что не ошибся с выбором: и джинсы, и толстовка сидели на нем, как влитые, создавая ощущение комфорта и какого-то уюта.

Он влез в старые кроссовки и вышел из квартиры.

Погода стояла просто великолепная. В высоком небе светило теплое солнце, пока еще не превратившееся в пылающий огненный шар, исторгающий такой жар, что плавится асфальт, наполненная свежестью зелень источала терпкий бодрящий аромат, легкий ветерок трепал волосы, звал прочь из города, навстречу приключениям.

Иван шел по улицам родного города, тихим и малолюдным, редкие машины проезжали мимо, тихо шелестя шинами.

Плохое настроение и лень унесло вместе с порывом ветра. Иван уверенно зашагал в сторону Дома культуры, он даже стал негромко насвистывать какой-то марш советских времен. Весь мир сейчас казался ему прекрасным, готовым к переменам, таким, каким мечтал его увидеть дедушка, и таким, каким хотел бы его видеть сам Иван.

К сожалению, идиллия эта длилась недолго.

Из распахнутых окон одного из домов вдруг раздалась громкая музыка. Иван вздрогнул от неожиданности, когда до него донеслись тяжелые удары барабанов, рев гитар и неприятный голос певца. Иван невольно вслушался в слова и поморщился, похабщина в тексте перемежалась с нецензурной бранью в таком количестве, что было непонятно: песня больше пошлая или просто матершинная.

– Опять этот тип со второго этажа всем спать мешает! Так каждое утро! – Из подъезда появилась низенькая старушка в вязаной жилетке. – Врубит свою волынку, а весь двор должен слушать эти непристойности!

Старушка с неодобрением покосилась на распахнутые окна на втором этаже и направилась к мусорным бакам, неся увесистый пакет.

– Давайте я вам помогу. – Иван подскочил к старушке и взял из ее рук пакет с мусором.

– Вот спасибо тебе, сынок, – улыбнулась старушка, – а то вишь, и подъезд к бакам загородили!

У контейнеров, доверху набитых мусором, стояла черная большая машина, отбрасывающая в стороны солнечные блики.

Автомобиль, как нарочно, припарковали таким образом, чтобы доступ к бакам был невозможен для мусоровоза.

– Уже третий день не могут мусор вывезти! – пожаловалась старушка. – Запах такой стоит, да и заразы всякой сколько может расплодиться! А этому шалопаю хоть бы что! Еще бы, если твой папа – начальник полиции, то кто тебе что сделает? Вот так везде у нас – обнаглели некоторые товарищи! Нет на них никакой управы! А простой человек терпеть должен!

Иван размахнулся и забросил пакет с мусором на самую вершину кучи, возвышавшейся над баками.

– Вот спасибо тебе, – старушка поблагодарила Ивана, – сейчас уже не встретишь того, кто вот так запросто может ближнему помочь. Все в себе, все только о своем и думают.

– А чего ж с этим товарищем никто не поговорит? – спросил Иван. – Не попросит не мешать жильцам и машину так не ставить?

– Да где там! – всплеснула руками старушка. – Говорили, грозили участковым, да только я ж говорила, родители у него – шишки большие, так что никакой управы на этого хулигана нет. Участковый как узнал, на кого жалуемся, так прямо сказал, что ему его место дорого и ничего он делать не станет.

Иван почувствовал, как сжимаются от гнева кулаки.

Парень решительно направился к подъезду, но тут мерзкий голосок внутри его остановил.

«Тебе что, больше всех надо? Не твоя проблема! У тебя во дворе такого нет? Ну и радуйся! Иди дальше по своим делам, ты и так уже этой бабуле помог, дальше – не твоя забота!»

Иван остановился. Действительно, ему что, больше всех надо? Какого черта он должен вмешиваться в ситуацию, к которой не имеет никакого отношения? Жители этого дома ему никто – ни друзья и не родственники! Он эту бабку впервые в жизни видит!

– Вот-вот, так и все вокруг – плевать на все хотели, – старушка словно прочитала мысли парня, – не мое дело, говорят, своя рубашка ближе к телу. Моя хата с краю. Всем все равно. Проходят мимо. И ладно такие, как вы, сторонние прохожие, но и соседи по подъезду. Все просто смирились, всем все равно. Каждый сам за себя. Нет сейчас в людях чувства единства, нет идеи и веры в собственные силы. Все мы потеряли. Страх да трусость везде. А если такая разруха царит в головах, то будет она царить и во внешнем мире. Не построить нормального будущего, пока сознание людей не переменится. Иди, парень, по своим делам, ты прав, не твое это дело.

Иван почувствовал, что краснеет. Ему вдруг стало стыдно за себя, стыдно за людей, что жили в этом доме, стыдно за весь мир, что окончательно погряз в эгоизме и желании удовлетворить свои самые низменные желания и потребности. Старушка права, не построить светлого будущего с теми, кто вот так всегда проходит мимо и не старается помочь другим.

Иван вспомнил дедушку. Карп Иосифович ни за что бы не оставил такую ситуацию. Дедушка всегда был готов прийти на помощь соседям, часто говоря, что только таким образом можно приблизить то самое заветное светлое будущее. Начинать строить его нужно с себя. Коммунист, прежде всего, чист мыслями и духом. Он не эгоистичен и всегда готов прийти на помощь, он не оставляет несправедливость и хамство безнаказанными.

Иван тряхнул головой и распахнул двери подъезда.

Громкая музыка, отражаясь от бетонных стен и лестниц грохотала здесь еще сильнее. Из-за запертых дверей квартир слышались возмущенные возгласы, где-то плакал ребенок, но никто не выходил на лестницу, никто не тарабанил по батареям. Все просто смирились и покорно ждали, пока балаган закончится.

Нет, не о такой жизни рассказывал Ивану дедушка, не таким должен быть этот мир! Может, целиком его и не исправить, но сделать то, что в его силах, Иван был обязан. Обязан осадить хама, обязан пойти на этот митинг. Чтобы изменить мир, необходимо начать с себя. Изменить себя, а потом и мир под тебя подстроится. Это трудно, но любое изменение – это тяжелый труд!

Иван остановился у металлической двери, из-за которой доносилась музыка.

Он с силой забарабанил кулаком по железу. Музыка на мгновение затихла, а потом заверещала с удвоенной силой, словно издеваясь!

Иван выдохнул и снова забарабанил в дверь, теперь уже ногами. Через мгновение дверь распахнулась, едва не треснув Ивана по лицу.

– Если ты мне дверь помял, то тебе кранты! – раздался наглый голос. – Я из тебя все деньги выжму! Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

Иван смотрел на стоящего перед ним молодого мужчину. На ногах – черные джинсы, сползающие с бедер, а выше пояса парень был обнажен, тело его покрывали татуировки. Хозяин квартиры был хорошо сложен, мышцы играли под раскрашенной кожей, видно, что проблем с питанием у человека никаких, да еще и хватало времени и денег на посещение тренажерного зала и тату-салонов. Иван посмотрел в лицо хулигана. Глаза стоящего напротив него парня были подернуты дымкой опьянения, на губах играла злобная ухмылка.

– Че тебе надо, болван? – парень с презрением смотрел на Ивана. – Про дверь я не пошутил, если увижу на ней хоть царапину, будешь всю жизнь мне на ремонт сбрасывать бабло, понял?

– Не могли бы вы сделать музыку тише? – спокойно, сдерживая ярость, попросил Иван. – В вашем подъезде живете не только вы, проявите уважение!

– Чего проявить? – вытаращил от удивления глаза парень. – Уважение? К кому? К этим нищебродам и отребью? А пошли они, и ты катись отсюда, пока я тебя с лестницы не спустил!

– И еще, пожалуйста, уберите свой автомобиль, он препятствует доступу коммунальных служб к месту вывоза отходов!

– Ты глухо или больной? – Хозяин квартиры смотрел на Ивана с удивлением и злостью. – Да плевать мне на этот мусор! И не только на тот, что в баках, но и тот, что по соседству живет! Че они мне сделают? Знают же, кто мой отец! Пусть и сидят по своим норам, как крысы, и в мусоре копошатся! А ты, если еще хоть на минуту тут задержишься, получишь по роже! А потом за решетку отправишься, понял? Вали отсюда, если не дурак.

Дверь стала закрываться, и Иван быстро просунул ногу в щель, не давая наглому хаму закрыть ее.

– Слышь, ты че, охренел? – сразу же разъярился нарушитель тишины. – Давно по рогам не получал?

Иван был в очень плохом настроении, голова снова начала болеть, а звуки музыки, несущиеся из квартиры, вызывали тошноту и желание разбить колонки, из которых они выходили, причем желательно об голову владельца.

Иван протянул руку и схватил орущего парня за ухо. Пальцы у Вани стали просто железными, он резко выкрутил ухо нарушителя спокойствия.

– Ой, ой, ой, ой! – визгливо заверещал тот. – Больно же! Отпусти!

– Музыку выключи! – жестко сказал Иван, сильнее сжимая ухо.

– Как я ее выключу отсюда? – чуть не плача спросил парень. – Ай! Да отпусти ты!

– А мне плевать! – Иван готов был действительно оторвать наглому засранцу ухо. – Я сказал: выключи!

– Музыка, стоп! – заорал хозяин квартиры, и ревущие звуки в миг умолкли.

Иван невольно повертел головой, ему на мгновение показалось, что он оглох.

– Доволен? – злобно спросил парень. – Теперь отпусти меня!

– Да щас! – Иван потянул хама за ухо, и тот на цыпочках вышел из квартиры.

– Я же не одет! – кричал нарушитель спокойствия на весь подъезд.

– Ничего, на улице тепло, – холодно отвечал Иван.

Так, вдвоем они вышли из подъезда. Иван подтащил свою жертву к автомобилю и от души проехался лицом мажора по черному капоту.

– Вот, видишь, мусорные баки? – спросил он. – А вот тут объявление с просьбой не ставить тут машины? Видишь?!

– Вижу! – скрипя зубами от боли и унижения, ответил парень.

– А читать умеешь?

– Умею! Ай! – выкрикнул хозяин машины.

– А раз умеешь, то почему свой гроб на колесиках тут поставил? – Иван подвел парня к висящему на одном из баков объявлению и, словно котенка в лужу, несколько раз хорошенько приложил того лбом об объявление. Раздался глухой звон. Иван не мог точно поручиться, баки издали этот звук или голова его жертвы.

– Эй, ты! – раздался голос от подъезда. – Ну-ка, отпусти его!

Иван обернулся. У подъезда стояла толпа жильцов.

– В каком это смысле? – удивленно спросил он. – Я же для вас это делаю? Вам что нравится терпеть его выходки?

– Не твоего ума дело, что нам терпеть, а что – нет! – из толпы вперед вышел высокий мужчина с объемным животом, который предательски выглядывал из-под широкой майки и нависал над голубыми джинсовыми шортами, словно утес над морем. – Ты щас уйдешь отсюда и забудешь про это место навсегда, а нам тут еще жить!

– Вот именно! – Иван всплеснул руками и невольно выпустил ухо парня. Тот опрометью кинулся к подъезду.

– Ну, молись, падаль! – прокричал он у двери подъезда и бросился вверх по лестнице.

– Вам что, и правда это все нравится? – Иван не мог в это поверить.

– Может, и не нравится, – ответил пузатый мужчина, – только нам с ним жить дальше, так что лучше уж потерпеть, чем нажить себе врага с такими связями, деньгами и положением.

– Так почему вы ничего не делаете? – воскликнул Иван.

– А что тут сделать? – вздохнул его собеседник и остальные жильцы согласно закивали. – Чуть что он просто папаше звонит и все. Был бы человек, а за что его посадить всегда найдется. Вот и сидим, помалкиваем. А ты давай, вали отсюда и больше никогда тут не появляйся. Давай, давай. Неровен час он с пушкой вернется!

Иван постоял мгновение, сжимая и разжимая кулаки. Затем развернулся на пятках и бросился прочь от подъезда. Внутри него все полыхало и горело. Какой к черту коммунизм? Ничего с такими не сделаешь уже! Рабское мышление настолько прочно укоренилось в них, что вытравить его казалось делом абсолютно безнадежным.

Уже выскакивая из двора, он услышал возмущенные гневные крики от подъезда.

– Я тебя найду, сволочь! – в исступлении орал хозяин джипа. – Лучше тебе сквозь землю провалиться, чем попасться мне на глаза!

Иван выскочил из подворотен на узкую улочку, ведущую прямо к Дому культуры, бросил взгляд на часы. Он уже опаздывал.

Город жил своей жизнью. Собачники выгуливали своих питомцев, мамы с детишками в колясках, неспешно прогуливались под тенистыми деревьями, что росли вдоль тротуара.

Иван ускорил шаг. Сквер уже близок. Рядом с ним уже стояла машина скорой помощи, дежурили пожарные, и, конечно же, половину улицы заняли автомобили полиции, много автомобилей. Иван взглянул на памятник. Возле пятиметровой обшарпанной, но тем не менее, не утратившей величие статуи собралось около дюжины пожилых людей, они стояли, сцепив согнутые в локтях руки, и смотрели на мужчину в деловом костюме, с мегафоном в руках.

Иван вспомнил детство, вспомнил, как гулял в этом сквере вместе с дедушкой, а тот рассказывал ему всякие истории из жизни вождя, как тот сидел в тюрьме, несправедливо осужденный, как писал письма на свободу молоком, чтобы охрана не могла их прочесть, как ел чернильницы, что сам же лепил из хлеба. Маленького Ваню поражали эти истории, поражала та сила ума, что жила в вожде. Он смотрел на высоченную статую, и ему казалось, что именно это и останется в мире незыблемым, что вот оно – настоящее, самая настоящая жизнь.

Чуть в стороне от статуи Иван заметил бульдозер и скучающего рядом с ним водителя спецтехники в оранжевом комбинезоне. Выходит, шишки из администрации уже все решили, а значит, что всем участникам митинга грозит опасность. Из полицейских автомобилей выбирались люди в черной форме, со шлемами на головах и прозрачными пластиковыми щитами в руках.

– Вот же черт! – вполголоса выругался Иван и собирался было уже скрыться в толпе зевак, как вдруг услышал знакомый голос.

– Иван!? Иван, это вы? – Пожилая женщина с похорон махала ему свободной рукой. – Вы все-таки пришли! А тут многие не верили и сомневались! А я знала и верила, что вы придете!

Ивану пришлось пробираться сквозь толпу, чтобы оказаться рядом с женщиной.

– Видите, не так нас и много, – словно извиняясь, произнесла женщина, – но это не значит, что мы отступим! Они хотят снести последнюю статую вождя в городе! Это неправильно! Статуя – не только символ коммунизма, но и памятник истории! Он часть города, часть людей, что жили и живут здесь!

Последние слова женщина почти выкрикнула, и единомышленники подержали ее нестройным гулом.

Иван вздохнул и выбрался из толпы, оказавшись непосредственно возле памятника.

– Да черт с ним! – выругался он и решительно встал в цепь митингующих, сцепившись локтями с пожилым мужчиной в брюках и клетчатой рубашке и своей новой знакомой.

– Татьяна Михайловна это я, – представилась женщина, – спасибо вам, что пришли, что не остались равнодушным.

Раздался хрип и треск помех. Мужчина с мегафоном прокашлялся и заговорил.

– Уважаемые пенсионеры, – его взгляд упал на Ивана, и он ненадолго запнулся, – да, пенсионеры и те, кто к ним присоединился. Пожалуйста, отойдите от статуи! Спецтехника готова приступить к работе. Во избежание травм отойдите в сторону!

– Или что? – выкрикнул кто-то из цепи. – Переедете нас? А, мы старики, но мы еще молоды душой и готовы к подвигам! Каждый из нас готов стоять до последнего! Как стояли наши отцы, деды и прадеды!

– Вы не имеете права сносить статую! – закричала Татьяна Михайловна. – Это последний памятник архитектуры в городе, который связан с Советским прошлым страны! Вам, может, и не нравится наше прошлое, но та статуя символизирует мощь и силу человеческого духа! Мы не уйдем и не сдадимся!

– Черт с вами! – прокричал мужчина в мегафон. – В таком случае, я вынужден вас огорчить! Со мной отряд ОМОНа, и все, кто будет сопротивляться, будут задержаны и отправлены в ближайший полицейский участок!

– Врешь! Не возьмешь! – закричал кто-то в цепи, и все остальные подхватили этот клич.

– Не возьмешь! Не возьмешь! – сканировали митингующие, Иван почувствовал, как его рот открывается, и он присоединяется к хору голосов. Он чувствовал единение с этими людьми. То, чего ему так не хватало в настоящий момент. После происшествия по дороге он совершенно разочаровался в людях и этом мире, но сейчас, стоя в цепи, чувствуя прикосновения совершенно чужих ему людей, он вдруг ощутил душевный подъем, он так бы хотел проснуться в мире, где все люди похожи на Татьяну Михайловну или на его дедушку.

ОМОН выдвинулся из-за спины мужчины с мегафоном и медленно направился в сторону протестующих, стуча дубинками по щитам. Иван почувствовал, как стали подгибаться ноги. Асфальт слово стал мягким и, как болото, постепенно затягивал его.