Уроки романтики

Вот почему мы с Марком сблизились. Наша общая неприязнь к такому образу жизни. Время с родителями всегда одинаково: Онегины хвастаются своими высоколобыми карьерами, а мама отчаянно пытается не отставать.

Папа похож на меня. Он чуть лучше умеет держать язык за зубами, но только потому, что у него годы практики. Мы с ним смотрим на эти мероприятия как на цирк.

Вот и Марк Онегин. Он старше меня на пять лет, так что я знаю его с самого рождения. Мы росли вместе и решили, что хотим быть полной противоположностью наших родителей. Это стало нашей миссией – жить нормальной жизнью и иметь удовлетворяющую карьеру. Только семейные узы заставляют нас участвовать в этих светских обязательствах.

К тому времени, как мама заканчивает свою историю, я уже в дурном настроении. Меня всё раздражает: не только все считают мою карьеру провальной, но и думают, что муж решит все мои проблемы. Самое обидное, что я люблю свою работу, но не отказалась бы от отношений – и тут я тоже терплю фиаско.

– Знаете, брак – это не всё, – говорю я, когда мама заканчивает. – Я довольна своей карьерой. Я довольна быть одной.

– Никто не говорил, что ты несчастна, – успокаивает Евгений Владимирович, всегда миротворец. – Мы просто хотим для тебя лучшего, Олечка. Мы знаем тебя с рождения. Мы как семья.

– Мы бы сделали то же для нашего сына, – кивает Екатерина Алексеевна. – Мы хотим лучшего для вас обоих. В конце концов, вы с Марком как брат и сестра.

Я морщу нос, думая, что странно слышать от мамы Марка, будто мы с ним как родственники. Особенно после мыслей о его ослепительном прессе сегодня утром.

– Простите.

– Мы можем поспрашивать в клубе, – Евгений Владимирович смотрит поверх моей головы на папу, словно заключает сделку. – Что скажешь, Орлов?

– Думаю, Оля способна найти себе пару сама, – говорит папа с саркастичной улыбкой. – Если захочет.

– Если захочет? – мама яростно смотрит на меня. – Конечно, она выберет кого-то. Она не может всю жизнь жить на зарплату воспитателя!

– Папа же преподаватель! – говорю я, сжимая салфетку в руках. – Ну, в смысле, крутой профессор, но всё же. Я отлично справляюсь. Мне нравится моя жизнь.

– Милая, ты живёшь в однокомнатной квартире с синими стенами в Медведково.

– И что, мам? Я там счастлива.

– Если Оля счастлива, я за то, чтобы она жила своей жизнью и оставалась счастливой. Разве не этого хотят родители для своих детей? – папа подмигивает мне. – Кстати, как там Марк? Всё такой же красавчик?

Ага, автоматически отвечаю я в уме. Всё такой же красавчик, не то чтобы кому-то за этим столом было дело до моего мнения. Я откидываюсь назад и налегаю на пирожные. Платят Онегины – и это мой маленький бунт.

– Марк в порядке, – говорит Екатерина Алексеевна. – У меня предчувствие, что скоро для него откроются двери в исследовательскую сферу.

– Исследования? – вырывается у меня. – Но ему нравится работа в больнице.

Я пыталась держаться в стороне, но защищать Марка для меня естественно. Мы всегда прикрывали друг друга.

– Он пошёл в медицину, чтобы спасать жизни, а не сидеть в лаборатории, – при мамином ужаснувшемся взгляде я быстро добавляю: – Его слова, не мои.

– Это наш мальчик, – с добродушной гримасой говорит Евгений Владимирович. – Упрямый. Прямо как его старик, наверное. Ничего, скоро он найдёт жену, и она приведёт его в чувство, как Катя сделала со мной. Кстати, у нас уже есть для него идеальная пара.

– О чём вы? – бормочу я с набитым ртом. – Пара для чего?

– Как я упомянула, моя жена получает награду, и мы ожидаем, что Марк придёт на торжественный вечер, чтобы её поддержать. Конечно, ему понадобится подходящая спутница для такого мероприятия.

– Естественно, – тяну я, а папа опускает голову, пряча улыбку.

Под столом я вижу, как мамина нога наступает на папин носок. Снаружи у семьи Орловых всё может выглядеть идеально, но под поверхностью мы – сплошной хаос. Если бы Онегины знали правду, они, возможно, больше не приглашали бы нас в свой драгоценный клуб.

– И кто эта женщина? – спрашиваю я, проглотив пирожное. – Марк о ней знает?

– Узнает, – говорит Евгений Владимирович. – Думаю, вы оба её знаете. Инна Шацкая?

– Вы устраиваете Марку свидание с Инной? – я пялюсь на них. Инна Шацкая была той самой зазнайкой, которая пригласила Марка на выпускной. – Зачем? В прошлый раз это не сработало. Инна всю ночь целовалась с Борисом Фёдоровым.

– Тогда они были детьми и не понимали, что к чему, – говорит Екатерина Алексеевна. – Инна ошиблась. Это не выпускной в лицее, это взрослое мероприятие.

– Вы слишком часто упоминаете помолвку, – говорю я, зарабатывая убийственный взгляд от мамы. – Неужели вы не думали дать нам просто жить своей жизнью? Марк, чёрт возьми, врач. Он разобрался со своей жизнью. Ему не нужно, чтобы вы устраивали его судьбу.

– Это больше похоже на помощь в процессе ухаживания, – тихо и резко говорит Екатерина Алексеевна тоном, который означает, что она добьётся своего, что бы ни случилось. – Он достаточно взрослый, чтобы найти жену.

– Знаю. Я ему помогаю.

– Прости?

– Я ему помогаю, – повторяю я. – Думала устроить ему свидание с женщиной из больницы, так что учу его, как сделать свидание идеальным.

Никто за столом не выглядит довольным, включая папу.

– Что?! – я развожу руками. – Это полезно для него. Её зовут Ирина, и она медсестра.

– Медсестра? – Екатерина Алексеевна морщит лицо. – Но нашему Марку нужна женщина, которая будет его стимулировать. Интеллектуально.

Мой желудок бурлит от их реакции, хотя я даже не знаю Ирину. Я знаю только, что она кажется милой и умной. А ещё знаю, что если это их мнение о медсёстрах, то мнение обо мне должно быть ещё ниже.

– Он пойдёт с Инной, – подводит итог Евгений Владимирович. – У неё отличные родители, и этой осенью она заканчивает ординатуру. Они могут пожениться следующей весной, а через год завести детей.

– Мне пора, – говорю я. – У меня дела.

– Дела? – мама смотрит, как я отталкиваю стул. – Какие дела?

– Футбольные дела.

– С каких пор ты увлекаешься спортом? – спрашивает Евгений Владимирович. – Я всегда считал тебя книжным червём. В детстве у тебя не было ни капли спортивности.

– Большое спасибо, – говорю я, хватая два эклера на дорогу. Их мнение обо мне и так не может стать хуже, так что можно взять бесплатную еду. Всё-таки я на зарплате воспитателя, как они любезно указали. – Передам Марку, что вы передавали привет. Удачи с вашим разговором о помолвке.

– О, милая, одну секунду, – Екатерина Алексеевна поднимает палец. – Ты упомянула собак, и у меня есть просьба.

Меня охватывает дурное предчувствие, когда я спрашиваю:

– Да?

– Наша няня для собак будет в отъезде на неделе после торжественного вечера. Не могла бы ты подменить её с пуделями?

– Присмотр за собаками? – дело не в самом присмотре, это меня не оскорбляет. Я очень люблю собак, даже пуделей Онегиных. Обидно, что они думают обо мне в одном контексте с их собаками, но не с их сыном. Мило.

– Пудели тебя знают. Конечно, мы заплатим. Назови сумму, чтобы свести концы с концами.

– Я уже свожу концы с концами, – говорю я. – Но я согласна. Пришлите мне детали на электронную почту или как-нибудь ещё.

– Отлично. Я свяжусь с тобой, чтобы договориться об инструктаже заранее.

– Инструктаж? – я морщусь. – Какой ещё инструктаж?

– Пудели требуют безупречного ухода, – говорит Екатерина Алексеевна, задрав нос. – Наш грумер в Париже, тренер в Германии, а обычная няня для пуделей – британка. Это собаки высшего качества.

– Конечно, – бормочу я. – Не знаю, смогу ли я…

– Я оставлю конверт со ста тысячами рублей на столе, – говорит Евгений Владимирович. – Хватит за неделю?

– Ну, в таком случае, я в деле.

Стараясь звучать бодро, я засовываю розовый макарон в рот и убегаю из-за стола. Моя машина всё ещё на штрафстоянке, но клуб достаточно близко к дому родителей, чтобы дойти пешком.

Выйдя на улицу, я наслаждаюсь тёплым летним днём, который согревает мои голые плечи, и прокручиваю в голове разговор за чаем. Мало что из него меня радует, и я задумываюсь, не продешевила ли я, согласившись на сто тысяч за роль няни для пуделей.

Потом вспоминаю, что у меня эвакуированная машина и однокомнатная квартира с поломанным диваном. А когда машину вернут, стоит заменить аккумулятор, тормоза и коробку передач.

В общем, деньги мне нужны. Я готова на многое за сто тысяч, кроме нарушения закона или продажи тела. В итоге решаю, что присмотр за парой капризных пуделей – меньшая из моих проблем.

Ещё одна проблема – это Инна Шацкая. Надо предупредить Марка, что его родители планируют выставить его напоказ в клубе, как одного из их пуделей.

Вот только я не хочу, чтобы эта мысль так сильно сжимала моё сердце. Когда придёт время, мне будет тяжело отдавать время с Марком кому-то другому. Но тяжелее всего будет видеть его женатым на женщине, которую он не любит.

С новой решимостью я принимаю решение поднять Академию романтики на следующий уровень. Марк должен влюбиться до торжественного вечера. Я, может, и не хочу видеть его женатым, но он не может жениться на Инне Шацкой.

***

Правило футбола номер два: Не играй, если не умеешь целиться.

– У него, эм, много агрессии, которую нужно выплеснуть, – Ирина скрещивает руки на груди, на её ярко-красной футболке надпись «Футболисты». – Стоит ли мне беспокоиться?

– Он всегда был хорош в спорте, – качаю я головой. – Несправедливо хорош.

Мы наблюдаем, как Марк разминается с кем-то, кого он зовёт Сашей. Они кидают мяч друг другу с такой силой, что это больше похоже на поле боя, чем на весёлую игру. Поэтому я решила держаться подальше, на трибунах, и использовать время, чтобы поближе узнать Ирину.

– Давно ты работаешь в больнице?

– Пару месяцев, и давай перейдём на «ты», – отвечает она, улыбаясь. – Но кажется, что дольше.

– Я только за, – улыбаюсь я в ответ. – Марк классно выглядит, правда? – я подмигиваю ей. – Он правда отличный парень.

– Мм-хм.

– Ты свободна?

– Да, – медленно говорит Ирина. – И не в поиске.

– Из-за того, что с ним немного неловко знакомиться? Мы над этим работаем.

– Нет, я вообще не ищу отношений.

– Говорят, это лучшее время, чтобы влюбиться, – я издаю хриплый смешок. – Не то чтобы я знала.

– Да, но не с коллегой, – она откидывает длинные светлые волосы за спину. – Я сосредоточена на новой работе. Кстати, как давно ты знаешь Марка Евгеньевича?

– Мои родители говорят, что с моего рождения, – отвечаю я. – Но думаю, это преувеличение. Не могу представить, чтобы они привели Марка в роддом. Так что, может, с недельного возраста.

Она ухмыляется.

– Вы росли вместе?

– О, да. Мы всё делали вместе. Я знаю его как свои пять пальцев – хочешь что-то узнать, спрашивай.

– Это мило.

– Что?

– Как ты говоришь «мы», – Ирина приподнимает брови. – Я думала, вы женаты.

– Я и Марк? – я качаю головой и закатываю глаза одновременно, что было плохой идеей. Пока я снова не начинаю смотреть прямо, у меня кружится голова. – Нет, этого не будет.

– Почему?

Меня прерывает пронзительный свист, означающий, что Марк пытается привлечь моё внимание.

– Что ему теперь надо?

Марк машет мне, чтобы я присоединилась, так что, неохотно попрощавшись с Ириной, я встаю.

– Разговор не окончен, – улыбаюсь я ей. – Передам Марку, что ты передавала привет.

– Не надо, всё нормально… – Ирина отмахивается, но в последний момент останавливается. – Ладно, давай.

Я марширую к Марку и остальной синей команде. Капитан пытается объяснить нам стартовый состав, но я думаю, что мне скажут, когда моя очередь, так что не особо вслушиваюсь и вместо этого шепчу Марку:

– Ирина сегодня выглядит очень симпатично, не находишь? – я прислоняюсь к нему и толкаю локтем. – Она передаёт привет.

– Зачем ей передавать привет? – он хмурится, бросая взгляд в её сторону. – Мы же приехали вместе. Я только что с ней говорил.

Я вздыхаю.

– Она флиртует.

– Эй, ты там, новенькая, – капитан указывает на меня. – Ты после доктора Онегина, ясно?

– Нет, поставьте меня последней, пожалуйста, – пищу я, отступая назад. – Я вообще не хочу играть. Я тут просто для массовки.

– У нас чередуются парни и девушки. Ты после доктора Онегина.

– Надеюсь, они знают, что я ужасна, – шепчу я Марку. – Ты их предупредил?

– Я предупреждал тебя не приходить. Ты ненавидишь спорт.

– Да, ты не заставляешь меня чувствовать себя желанной гостьей, – я оттаскиваю Марка от группы. – Я здесь, потому что твой тренер. Ты просил помочь тебе влюбиться, так что я должна следить за твоим поведением и давать советы. А это? – я вожу пальцем перед ним. – Это плохое отношение, Онегин.

– Доктор Онегин, – поправляет он. – Рабочее мероприятие.

– Ну, доктор Онегин, может, ты не был бы таким ворчливым, если бы знал всю картину.

– Какую картину? – рука Марка обвивает моё запястье. – Что ты от меня скрываешь, Оля?

Я слишком занята созерцанием его руки на моей, чтобы сразу ответить. Его хватка сильная, собственническая, и мне почему-то нравится, что он использует её на мне. Даже если он просто пытается выведать мои секреты.

– Оля, – бормочет он, его голос опускается в низкий, доверительный регистр, от которого в моём животе порхают бабочки. – Какие новости?

– Эта Академия романтики… – я запинаюсь. – Теперь ещё важнее, чтобы ты нашёл кого-то.

– Почему?

– Потому что у твоей мамы церемония награждения, и она с твоим отцом готовят тебе ужасное свидание.

– Откуда ты знаешь, что оно ужасное?

– Инна Шацкая.

Губы Марка сжимаются, и в его глазах мелькает что-то мрачное, но он, как обычно, отгоняет это, оставаясь внешне бесстрастным.

– Я никуда не пойду с Инной Шацкой.

– Судя по тому, как говорят твои родители, у тебя нет выбора. Слушай, я считаю, что это бред. Они говорили о любви, как о… не знаю, разведении собак или что-то вроде того. Это было странно.

– Почему ты вообще обсуждала с ними… – он откашлялся, – мою личную жизнь?

– Меня затащили на чаепитие с ними в клуб, – я указываю на свою машину на парковке позади нас. – Папа сказал, что оплатит штрафстоянку, если я высижу с ними. Я высидела, и он забрал мою машину.

– Тебя эвакуировали из больницы? – глаза Марка, до того тёмные, светлеют. – Потому что ты побежала за мной, чтобы отдать телефон?

– А потом выставила себя дурой и вытерла пол волосами. Да, я помню, что произошло. Ну, кроме той части, где я вырубилась.

– Я бы оплатил твой штраф, Оля, тебе не пришлось бы…

– Всё нормально. Я рада, что высидела это дурацкое чаепитие. Если бы не оно, я бы не услышала, как они планируют тебя сосватать, и не смогла бы тебя предупредить.

– Тебе не пришлось бы…

Я качаю головой с саркастичной ухмылкой.

– Ты всегда прикрываешь мне спину. Я прикрываю твою. Считай, мы квиты.

– Я серьёзно, тебе не пришлось бы. Я, может, даже не буду в городе на маминой церемонии. Когда она?

– Через пару недель, но… погоди. Где ты будешь?

– Хотел тебе сказать, но не было возможности, и…

– Марк, твой выход! – мужчина, который до игры перекидывался мячом с Марком, орёт через всё поле. – У нас два аута. Не облажайся.

– Подожди секунду! Этот тип реально бесит, – говорю я, поворачиваясь к Марку после крика в сторону капитана. – Ему нужна таблетка для расслабления. А тебе нужно рассказать, что происходит.

– Саша – лучший нейрохирург в России, – говорит Марк с лёгкой улыбкой. – Ему можно быть придурком.

– Мне плевать, кто он. Мне важно, что ты собирался сказать.

– Просто кое-что всплыло…

– Онегин, тащи задницу сюда. Если они подадут, а тебя не будет у базы, это автоматический аут.

– Секунду, – Марк сочувственно сжимает мою руку, отпуская её. – Сейчас вернусь.

Он шагает к своей позиции бьющего, выглядя как звезда университетского футбола. Несколько женщин, гуляющих неподалёку, оборачиваются, пока он потирает руки и сосредоточенно смотрит на Ирину, подающую. Чувствуя себя уныло, я плетусь обратно к скамейке синей команды и наблюдаю, как Ирина делает первую подачу.

– Что за чушь? – орёт Саша на Ирину, пока мяч скачет по неровной траектории к базе. – Держи чёртов мяч на земле.

Ирина морщится, машет в извинении Марку и Саше.

– Это случайно, – бормочу я себе под нос, когда Саша проходит мимо. – Прими таблетку.

– Ты вообще здесь работаешь? – крутой нейрохирург останавливается передо мной. – Если припоминаю, ты та девчонка, что тусит с Онегиным. Чем ты занимаешься? Школьная медсестра?

– Я воспитательница в начальной школе.

– Точно, – он фыркает и топает в сторону. – Бей точно, Онегин. Не будь слабаком.

– Это грубо, – я встаю, преграждая ему путь. – Сделай одолжение всей команде и вытащи палку из задницы, пожалуйста.

– Марк, приструни свою подружку, а?

– Я не его подружка.

Капитан поворачивается к Марку, и я замечаю имя на спине его футболки – Рубинов. Он ухмыляется мне.

– Ну, если знаешь, что для тебя лучше, милашка, старайся посильнее, чтобы стать его подружкой.

– Что это должно значить?

– Я тебе говорю, что… – Рубинов обрывается на полуслове из-за коллективного вздоха толпы.

Я замираю, не успев высказать Рубинову, что думаю о его паршивом поведении, когда раздаётся вопль. Поворачиваясь, я слышу, как Марк выдаёт особенно вульгарный поток ругательств. Он застыл на домашней базе, хотя мяча нигде не видно.

– Беги, Онегин! – орёт доктор Рубинов.

Мой желудок сжимается, когда я наконец вижу сцену, от которой все замерли.

– Чёрт. Ирина!

Марк смотрит на меня с ужасом. Для врача, быстро соображающего в работе, он не всегда самый скорый на реакции в обычной жизни.

– Иди к ней! – кричу я, игнорируя вопли Рубинова про хоум-ран. Пока не могу больше игнорировать, потому что он орёт мне в ухо. Наконец я поворачиваюсь к нему. – Не будь придурком. Там раненая женщина.

Я оставляю его и трусцой бегу к Ирине, чтобы проверить её и вразумить Марка.

– Ты только что назвала Сашу придурком? – бормочет Марк, когда мы одновременно добираемся до Ирины. – Ты знаешь, кто он? Он ведущий…

– Мне плевать, чем он занимается, он козёл, – говорю я, опускаясь на колени. – Ира, ты в порядке?

Её глаза открываются, и она выдавливает улыбку. Она прикрывает лицо руками, слёзы, вероятно от боли, текут, пока она пытается сесть, но не может и опускается обратно на землю.

– Я в п-порядке. Б-болит, но я б-буду в п-порядке – п-правда.

– Марк, что ты натворил? – я поворачиваюсь к нему. Он смотрит на Иру, как на сломанную куклу, не понимая, можно ли её починить. – Что случилось?