Уроки романтики

Я понимаю её недоумение. Объективно я вижу то, что замечают женщины, оборачивающиеся ему вслед на улице. Марк высокий и подтянутый, его тёмные волосы растрепаны после ночи на диване. Его пресс – о боже, какой пресс – напрягается, когда он поворачивается, чтобы выбросить яичную скорлупу в мусорное ведро. Забудьте про шесть кубиков; у Марка, кажется, их двенадцать.

Даже его спина выглядит изящно. Может ли спина быть красивой? Я читаю кучу романов, так что должна знать ответ, но мой мозг даёт сбой. Это действительно красивая спина.

Обычно Марк спит в футболке, защищая мои нежные глаза от своего ослепительного пресса. Но не сегодня. Он либо потерял футболку, либо забыл о ней, и это ослепительное тело будит во мне какие-то искры. И не только там.

Я разглядываю его, внезапно теряя аппетит. Внезапно забывая про аромат кофе. Когда он переворачивает яйца, его мышцы напрягаются, такие чёткие и привлекательные. Чёрт бы побрал его тренировки в спортзале.

Я мельком думаю, делает ли он это для всех женщин, которые остаются у него ночевать, и тут же отбрасываю эту мысль. Это как ведро холодной воды на голову. Я не могу понять, почему мне так противно представлять, что какая-то женщина стояла на моём месте, разглядывая Марка Онегина так же, как я сейчас.

Я собираюсь с духом, чтобы откашляться и объявить о себе, но делаю шаг и тут же ударяюсь мизинцем о дверной косяк. Мой громкий, непривычно грубый мат вызывает у Марка саркастичную улыбку, пока я прыгаю от боли, и он поворачивается ко мне.

– Доброе утро и тебе, – говорит он. – Надеялся на «привет», но, похоже, и мат тоже сойдёт.

– Ты жаришь яйца? – глупо меняю я тему, чувствуя себя максимально неловко перед полуголым Марком. – Я умираю с голоду.

– Да, яичницу, – подтверждает он.

– А кофе? – я ковыляю к барной стойке, слегка хромая. – Тебе не стоило это делать. Вообще всё это.

– Я всегда готовлю завтрак для себя, добавить пару лишних яиц – не проблема.

– И отдавать мне свою кровать – тоже не стоило.

В ответ он выкладывает яичницу на тарелку и ставит её на обеденный стол.

– Диван не так уж плох, иногда полезно сменить обстановку.

Я наклоняюсь и слегка целую его в щёку. Он чуть напрягается, затем отворачивается и ставит еду на стол.

– Давай есть.

Двадцать минут спустя мы заканчиваем завтрак и переодеваемся. Я также уговорила Марка позволить мне подвезти его до работы. В большинстве случаев, летом, Марку хватает его крутого мотоцикла. Но бывают дни вроде сегодняшнего. Неожиданный дождь начался за завтраком, и льёт слишком сильно, чтобы ехать на работу с комфортом. К счастью, у меня есть машина с настоящей крышей, и Марк не в настроении появляться на работе промокшим насквозь.

Мы заканчиваем сборы и спускаемся к моей машине. Едем в тишине, пробки нарастают, несмотря на воскресное утро. Я бросаю на него несколько взглядов и замечаю его челюсть – крепкую, привлекательную. Его лицо сосредоточено, на подбородке лёгкая щетина.

– Ну, – начинаю я, втягивая его в разговор. – Что изменилось на этот раз?

– О чём ты?

Я притормаживаю, втискиваясь в плотный поток машин. Рискнув взглянуть на Марка, понимаю, что он всё ещё отвлекает – даже в футболке – и возвращаю взгляд на дорогу.

– Почему ты попросил меня о помощи после этого свидания? У тебя было миллион свиданий, которые ни к чему не привели, но раньше тебя это не беспокоило.

– Ничего такого, – он наклоняет голову, глядя в боковое окно. – Просто я готов к чему-то серьёзному.

– Не верю, – говорю я. – Почему это фиаско хуже всех остальных?

Его челюсть напрягается, и я чувствую, что он хочет что-то скрыть.

– Это из-за Ирины? – спрашиваю я. – Могу с ней поговорить, если хочешь. Мы могли бы устроить случайную встречу, и…

– Это не из-за Ирины. Она мне не интересна, и ты её никогда не видела, так почему тебе она интересна?

– Потому что ты держишь свою жизнь подальше от меня! Я знакомлю тебя со всеми своими друзьями. И с работы, и не только.

– Я не скрываю своих друзей от тебя.

– Ты всё ещё не ответил на мой вопрос.

Его челюсть сжимается, взгляд всё ещё устремлён в окно.

– Я просто устал. От катастрофических свиданий, от пустой траты времени, от переписок в интернете, которые никуда не ведут.

– Ты знаешь, чего хочешь?

Он пожимает плечами.

– Думаю, узнаю, когда увижу.

Я чувствую, что больше из этого разговора ничего не вытяну, и не давлю. Остаток поездки проходит в лёгкой смеси утренних радиопередач и дружелюбной тишины. Мы доезжаем до больницы без происшествий, и я ставлю машину на парковку, пока Марк отстёгивает ремень безопасности.

– Спасибо, что подвезла, – он наклоняется и целомудренно целует меня в щёку. – Когда следующий урок?

– Прямо сейчас, – я бросаю взгляд на часы, замечая, что до его смены ещё полчаса. – Урок третий: всегда приходи на свидания вовремя.

– А следующий?

– Урок четвёртый: прочитай чёртовы книги, которые я тебе дала.

– А пятый? – спрашивает он с весёлой ухмылкой. – Если ты ещё не поняла, я пытаюсь выяснить, когда увижу тебя снова.

– Правило номер пять: не будь таким нетерпеливым, – я ухмыляюсь в ответ. – Поговорим позже. Кстати, тебе нужна машина вечером?

Он качает головой, выходя из машины.

– У нас благотворительная игра, так что я поеду домой с Сашей.

Я жду в машине, наблюдая, как Марк идёт к зданию больницы. Он шагает с такой уверенностью, что трудно отвести взгляд. Он уже две минуты как внутри, а я всё ещё сижу, и вдруг замечаю, что его мобильный телефон, должно быть, выпал из кармана и остался на пассажирском сиденье.

Я думаю оставить его себе на день, но без телефона Марк не сможет со мной связаться. Так что я разворачиваю машину и возвращаюсь на парковку. Оставив машину на пятнадцатиминутной стоянке, я выхожу, уверяя себя, что это не разведка.

Я здесь только чтобы вернуть телефон. Я совсем не собираюсь разглядывать место работы Марка и новую медсестру, говорю я себе, запирая машину на сигнализацию. Просто дело. Если я случайно наткнусь на Ирину, ну что ж, так тому и быть.

***

– Как вы не промокли до нитки? – звучит женский смех из-за двери приёмного покоя. – Там же настоящий ливень.

Я замираю за дверью кабинета, раздумывая, не развернуться ли и не бежать ли обратно под дождь к машине. Но телефон Марка жжёт мне карман, и я иду вперёд.

– Доброе утро, Ирина, – говорит Марк. – Оля меня подвезла.

– Можете попросить меня, если вам понадобиться подвезти вас – отвечает она. – Мы ведь живём недалеко друг от друга.

Я задерживаю дыхание, понимая, что их отношения зашли дальше, чем я думала. Это значит, у меня меньше времени, чем я рассчитывала, чтобы подготовить Марка к их неизбежному первому свиданию.

– Спасибо, но я справляюсь.

– А после игры сегодня? – настаивает она. – Если вы без мотоцикла, вас нужно будет подвезти?

– Нет, Александр Викторович меня подбросит.

– Он живёт в другой стороне, – бодро говорит Ирина. – Мне не сложно вас подвезти.

– Всё нормально, правда.

– Кстати, об Ольге, – продолжает Ирина, хотя разговор уже давно ушёл от меня. – Вы с ней вместе?

– Оля? – Марк смеётся, но явно не отвечает.

Я с удивлением ловлю себя на том, что затаила дыхание. Грудь сдавило, пока я жду его ответа, что абсолютно нелепо, потому что я и так знаю ответ.

– Просто любопытно, будет ли она на игре, – говорит Ирина. – Можно ведь брать с собой вторую половинку.

– Нет, её там не будет, – Марк откашлялся. – Мы не встречаемся. Просто друзья.

– Жаль. Нам бы пригодились девчонки в команде. Приводите её как-нибудь.

Я чуть не прикусываю язык, размышляя, что за игру она ведёт. Разведывает конкуренток? Ей повезло – конкуренции ноль.

Звук ручек, планшетов и прочей медицинской утвари подсказывает, что они собираются покидать кабинет. Пора бы мне сваливать, но я почему-то застыла на месте.

Почему? Понятия не имею. Чтобы посмотреть, не начнут ли они внезапно целоваться? Потому что мой мозг отключился? Я никогда не узнаю, потому что в этот момент Ирина прощается с Марком. Следующее, что я слышу, – быстрые шаги за углом.

Надо двигаться, но я не успеваю. В последнюю секунду выпрямляюсь и пытаюсь отступить. Но уже слишком поздно.

Глаза Ирины расширяются, когда она меня замечает.

– Доброе утро, ищете кого-то?

– Я, эм, – пытаюсь понять, знает ли она, что я подслушивала, или мне удалось притвориться, что только пришла. – Я тут к Марку. Он забыл телефон в моей машине утром. Простите, что прерываю, но подумала, что он ему нужен, и…

– О, вы, должно быть, Ольга! – восклицает Ирина, и её восторг кажется искренним. – Та самая знаменитая Ольга.

– Знаменитая, да? – бросаю взгляд через её плечо на Марка.

Марк появляется, выглядя растерянным. Почему он растерян, не знаю; я всегда понимала, что однажды мне придётся делить Марка с другой женщиной. Собственно, я сама подписалась на это с этой Академией романтики. Так что натягиваю широкую улыбку и протягиваю ему телефон, надеясь, что он прочтёт в моих глазах радость, которую изо всех сил пытаюсь для него изобразить.

– В нашей больнице вы единственная Ольга, о которой мы слышим. Постоянно. Поверьте, – Ирина добродушно закатывает глаза. – Марк Евгеньевич не умолкает о вас.

Её звонкий смех следует за этим, и я переминаюсь с ноги на ногу, размышляя, хорошо это или плохо.

– Это замечательно, – торопливо добавляет Ирина. – Не волнуйтесь. Я уже чувствую, что знаю вас. Собственно, только что о вас спрашивала! Правда, Марк Евгеньевич?

– Правда? Интересно, – натянуто улыбаюсь Марку. – Потому что я точно не подслушивала.

Марк в ответ закатывает глаза.

– Я только что говорила, что вам надо прийти на наш футбольный матч сегодня, – говорит Ирина, сжимая моё плечо. – Что скажете?

– О, нет, спасибо, – качаю головой. – Это очень мило с вашей стороны, но это рабочее мероприятие. Развлекайтесь.

– Не говорите глупости. Это благотворительная игра. Мы все будем рады, если вы придёте.

Она смотрит на Марка в поисках поддержки, но он лишь неуверенно пожимает плечами.

– У вас есть планы на вечер? – Ирина ждёт моего ответа.

Её взгляд такой пронзительный, что я невольно качаю головой, даже не зная, есть ли у меня планы. Она очень убедительна.

– Превосходно, тогда решено. Вы будете в синей команде с Марком Евгеньевичем. Я перейду в красную, потому что Маша и Лена заболели, – продолжает она, – так что им не хватает девушек. А вы будете с доктором Онегиным.

– Доктор Онегин, – бормочу, поворачиваясь к нему. – Как тебе это?

– Не начинай, Оля, – он приподнимает бровь. – С каких пор ты спортсменка?

– Я занимаюсь спортом. Ем на скорость. Смотрю сериалы марафоном.

– Назови первое правило футбола, – настаивает Марк.

Теперь это вопрос гордости, и я ломаю голову над правилами игры. На самом деле я не спортивнее комнатного растения, но притворяюсь, что много знаю о спорте. Единственные спортивные мероприятия, на которых бывала, – это те, где читала книгу на скамейке. Марк, конечно, это знает. Он знает обо мне почти всё.

– Ну? – подначивает он.

– Правило номер один, – яростно смотрю на него. – Ударь по мячу.

– Видите? – Ирина выглядит облегчённой моим ответом. – Она будет звездой. Увидимся в шесть, Ольга? Я предлагала подвезти Марка Евгеньевича, но если вы хотите…

– Нет-нет! – восклицаю, размахивая руками. – Вы двое езжайте вместе. Я встречу вас там.

– Отлично. Тогда ты подвезёшь меня домой, – ухмыляется Марк. – Чтобы ни Ирине, ни Саше, точнее Александру Викторовичу, не пришлось утруждаться.

Собираюсь ответить, но за моей спиной начинается суматоха – крики боли доносятся из коридора. Марк неохотно отводит взгляд от моего лица, его лоб морщится от беспокойства, когда он замечает что-то за моим плечом.

– Что за звук? – оборачиваюсь и тут же жалею об этом. – О нет. Это отвратительно. Это ужасно. Это… – задыхаюсь и сгибаюсь пополам. – Кровь.

Так много крови. Кто-то ввалился через парадные двери больницы, и кажется, что у него огнестрельное ранение в лицо. Может, преувеличиваю, но даже малейший вид крови вызывает у меня тошноту. Неудивительно, что больницы – не моё любимое место, и я редко навещаю Марка на работе.

Поднимаю взгляд, и мир закручивается от вида ярко-красных пятен на белом линолеуме. Чёрные точки мелькают по краям сознания, сужая поле зрения, утягивая свет и уводя меня в темноту, пока падаю вперёд.

Последнее, что бормочу, – что-то вроде:

– Марк…

***

– Он жив? – бормочу, слова выходят с трудом, словно тягучие. – Он умер?

– Кто? – лицо Ирины появляется в поле зрения, её мягкий голос вытаскивает меня из крайне неловкого положения: я распласталась на больничной кушетке. – Как вы себя чувствуете, Ольга?

– Он умер? – пытаюсь сесть. – Тот парень с простреленной головой. Кровь повсюду.

– О нет, он…

– Это точно было огнестрельное? – перебиваю. – Я никогда не видела ничего ужаснее.

– Огнестрельное? – Ирина морщит нос. – У нас тут месяцами не было огнестрельных ранений. Давайте я позову Марка Евгеньевича. Боюсь, вы ударились головой сильнее, чем он думал.

– Нет-нет, – рывком наклоняюсь к ней и притягиваю ближе. От неё пахнет чем-то фруктовым, ярким, как клубничное варенье, и я невольно принюхиваюсь. – Мне нравится ваш парфюм.

– Эм, спасибо.

– Не впутывайте Марка, – мямлю, звучу как пьяная. – Просто скажите, что случилось. Простите за этот обморок.

– Ох, Ольга, – Ирина хихикает, наклоняясь ближе, словно собирается поделиться секретом. – Марк Евгеньевич всегда говорил, что вы забавная, но я и не думала, что настолько.

– Я не забавная.

– Ещё какая! И очаровательная. Просто Марк Евгеньевич такой серьёзный… я не ожидала, что вы будете его любимым человеком.

– Он серьёзный, но очень милый… и красивый, – сжимаю её руку и не отпускаю. – Разве он не красивый?

– Вы двое такие забавные, – снова говорит Ирина, широко улыбаясь, пока аккуратно высвобождает пальцы из моей хватки. – Просто прелесть. В общем, мужчина, которого вы видели, – это Виталий. Это не было огнестрельное ранение.

– А что тогда?

– Виталий – медбрат здесь, в поликлинике. Александр Викторович слишком быстро открыл дверь, а Виталий смотрел в телефон и врезался прямо в неё. В итоге – приличное кровотечение из носа.

– Но…

– Он жив-здоров и уже дома. Собственно, он вернулся только за салфеткой.

– Это не мог быть тот же человек. Там было столько крови, вы не понимаете.

– Простите, но никаких огнестрельных ранений, – Ирина пожимает плечами. – Но Виталий будет на игре сегодня! Надо вас познакомить.

– Это… – запинаюсь. – Так неловко.

– Хватит волноваться. В любом случае, Марк Евгеньевич поймал вас, когда вы упали. Он попросил меня остаться с вами на всякий случай – хотел сам, но уже опаздывал.

– Я в порядке, правда, – моё лицо горит, пока осознаю весь масштаб ситуации. – Это действительно неловко.

– Не говорите так! У всех такое бывает. Я сама упала в обморок на первой операции, которую смотрела.

– Да, но вряд ли это был кровавый нос.

Я щипаю переносицу, думая, что унижение – отличное слово, чтобы описать моё текущее состояние. Я не только выставила себя дурой, подслушивая потенциально первый романтический разговор Марка и Ирины, но и напросилась на их футбольную игру, чуть не сорвала их совместную поездку и затем грохнулась в обморок в объятиях Марка при виде крови.

Не знаю, почему я считаю, что Ирина и Марк хорошо подойдут друг другу, но мне кажется, что должна это поощрять. Может, потому что она красивая, весёлая, милая, умная и уравновешенная – в общем, всё то, что я не могу о себе сказать. Родители Марка одобрили бы её, тогда как меня, учительницу начальных классов, они бы никогда не приняли в свой семейный зал славы.

– Простите, – снова говорю я, возвращаясь к причине моего визита. – Наверное, мне стоит пропустить игру…

– Поздно, – перебивает она, добродушно грозя мне пальцем. – Я уже внесла ваше имя в список. Вы с нами!

– Я всё ещё немного не в себе.

– Вот, – Ирина протягивает мне морс и маленький леденец. Такие врачи дают детям за храбрость на уколах. – Это поможет. Может, вы утром плохо позавтракали.

– О, я поела вдоволь, – тяну. – Марк наготовил завтрак на четверых, а нас было только двое…

– Марк Евгеньевич готовит?

Я замираю, видя, как на лице Ирины появляется улыбка. Наверное, не стоило намекать, что ночевала у Марка.

– Это не то, что вы думаете, – говорю. – Я просто подвозила его на работу, и…

Засовываю леденец в рот – просто чтобы чем-то заняться.

– Вы уверены, что можете вести машину? – спрашивает Ирина, пока я, шатаясь, встаю и тянусь за сумкой. – Можете ещё отдохнуть, если хотите.

– Я в порядке, – говорю, опираясь на дверной косяк. – Правда, всё прекрасно, спасибо.

Киваю и выдаю самый нелепый взмах пальцами, какой только можно представить.

Ирина, наверное, думает, что я немного чокнутая. Скорее всего, она считает, что Марк общается со мной только из жалости. Или, может, я для него странная медицинская загадка, которую он хочет изучить своим большим, умным мозгом. Я точно аномалия.

Я выбираюсь из больницы, прикрывая глаза рукой, чтобы избежать новых встреч с кровью. Пробираюсь через парадные двери, врезавшись не меньше чем в семь косяков. Но я не упала в обморок, так что это путешествие – оглушительный успех.

Однако на улице мой успех быстро заканчивается.

Оглядываюсь в поисках машины. Телефон и ключи у меня в сумке, но машина, подходящая к этим ключам, исчезла.

– Только что видел, как эвакуировали что-то похожее на вашу машину, – говорит пожилой, скрипучего вида охранник позади меня. – Чёрный «Ниссан»?

– Нет! Серьёзно? Да, это моя машина, – сжимаю ключи и яростно жму на кнопку сигнализации, надеясь, что машина начнёт истошно гудеть. – У меня нет времени на штрафстоянку. Я же припарковалась в зоне на пятнадцать минут.

– Вы встали в зоне на пятнадцать минут, и машина была там почти час, – он оглядывает меня. – Потеряли счёт времени?

– Можно и так сказать, – я смотрю на телефон, к сожалению, подтверждая его слова. – Чёрт.

Я замираю, думая, и листаю контакты. Сразу думаю о Марке, но это бесполезно – он на работе, а его мотоцикл дома. Пролистываю дальше до следующего лучшего варианта, нажимаю «вызов» и жду ответа от единственного человека, который точно меня не подведёт.

– Пап? – говорю, когда он берёт трубку. – Тут такое дело случилось.

– Что ты натворила на этот раз?

– Что я натворила? Хотелось бы побольше веры в меня, – морщусь, зная, что будет дальше. – Я просто звоню поздороваться.

– Здорово, и…?

Я раздражённо вздыхаю.

– Прости. Буду звонить чаще.

– Что тебе нужно, милая?

– Меня эвакуировали у больницы. Длинная история.

– Отлично, расскажешь за чаем.

– За чаем? – я качаю головой, понимая, что он не видит. – Ты не подкупишь меня. Забудь, дойду пешком.

– Уже еду, воробышек. Не смей двигаться.

– Пап!

– Я не собираюсь пить чай в одиночестве, милая.

– Ты берёшь меня в заложники?

– Я оплачу штрафстоянку и подвезу тебя.

Прикусываю губу. Предложение заманчивое, и он это знает.

– Ладно, договорились. Но я не могу задерживаться, у меня сегодня игра.

– Какая игра? Лото?

– Пап, ну серьёзно. Я знаю спорт.

– Какой твой любимый?

– Эм… – запинаюсь. – Тот, где есть мяч.

– Скоро буду, воробышек. Кстати, сегодня идём на чаепитие в «Метрополь».

– Я отменяю сделку.

– Поздно.

Глава 5

Оля

– Как же я рада тебя видеть! – Екатерина Алексеевна Онегина натянуто улыбается. – Слишком давно не виделись, Олечка.

– Да, – соглашаюсь я вслух, но внутри категорически не согласна. Ещё не прошло достаточно времени. – Как у вас дела?

Она изучает мой внешний вид, её цепкие глаза впитывают мою растрёпанную одежду и взъерошенные волосы. Всё-таки я практически вытерла пол в Боткинской больнице своим хвостом, когда упала в обморок, а с утра не было времени принять душ. Спасибо папе, который взял меня в заложники ради маминого светского чаепития.

– Ну, знаешь, – наконец произносит она, отмахиваясь от меня изящным взмахом пальцев, – я ужасно занята. На прошлой неделе летала в Париж на конференцию, только вернулась – а американцы уже требуют личный отчёт от исследовательской команды, так что… – Она тяжело вздыхает. – Пришлось срочно лететь в Нью-Йорк на сутки. Неудивительно, что моя работа здесь в полном беспорядке.

– Дорогая, не преувеличивай, – Евгений Владимирович Онегин улыбается жене, любуясь её подтянутой фигурой. Её строгий белый костюм, вероятно, стоит больше, чем моя зарплата за месяц. – Её работа – оглушительный успех. Через пару недель она получит одну из самых престижных наград в нашей отрасли.

– Поздравляю, – бормочет мой папа, а мама приподнимает брови и выдаёт такую же фальшивую улыбку в ответ. – Это впечатляет. Евгений, тебе повезло.

Евгений Владимирович откидывается на спинку кресла и громко хохочет, пока его жена делает вид, что не слышит. Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Всё это – чаепитие в «Метрополе», награды, рассказы о поездках – для меня не имеет смысла. Но хвастовство для них так же естественно, как дыхание. Они словно не могут это выключить – это бесконечное выпячивание достижений.

Мой папа – единственное исключение за этим столом. Он единственный не врач, кроме меня. Мама – специалист по неврологии, а оба родителя Марка – ведущие исследователи в своих медицинских областях.

– Как твоя работа, Орлов? – спрашивает Евгений Владимирович. – Держишь студентов в тонусе?

Мой папа предпочитает, чтобы знакомые и друзья называли его Андреем. Единственные, кто обращается к нему «Орлов», – это Онегины. Почему-то они считают папин выбор карьеры – профессора права в МГУ – чем-то второсортным. Будто он недотёпа, что просто смешно. Даже представить страшно, что они думают о моей работе.

– Всё в порядке, – отвечает папа. – Всё отлично, спасибо, что спросил.

– Над чем работаешь? – настаивает Екатерина Алексеевна. – Участвуешь в новом законе о равенстве на рабочем месте для женщин?

Папа хмурится.

– Нет, я сосредоточен на преподавании.

– Благородный труд, – довольно произносит Евгений Владимирович, обнимая спинку стула жены. – Кто-то же должен учить будущих адвокатов. Верно, Орлов?

Екатерина Алексеевна резко выдыхает, словно папин ответ – личное оскорбление.

– Это очень важно, Орлов. Женщины на рабочем месте…

– Я знаю, что это важно, Катя, – перебивает папа. – У меня есть дочь на рабочем месте, в конце концов. Я хочу для неё равных прав не меньше других.

– Да, но… – Екатерина Алексеевна снова бросает взгляд на меня, замечая выбившуюся прядь волос у моего лица. Затем шёпотом, который слышат все, она бормочет моим родителям: – Можно ли назвать работу Оли карьерой? Она вытирает детям сопли за зарплату.

– Вообще-то, это не то, чем я занимаюсь… – начинаю я, но решаю, что спор не стоит усилий. Я слишком часто объясняла, чем занимается воспитатель первоклассников, но до Онегиных это просто не доходит. Может, их IQ слишком высок. – Вы правы, – говорю я с явным сарказмом. – Обучать подрастающее поколение нашей страны – не важно.

– Ох, Олечка, конечно, моя жена не это имела в виду, – говорит Евгений Владимирович. – Она просто говорит, что в этой сфере не так много возможностей для роста.

– Это тоже неправда, – бормочу я, но останавливаюсь, напоминая себе, что не стоит тратить усилий.

У мамы на лице выражение, обещающее убийство, так что я окончательно замолкаю. Решаю, что лучше взять воздушное пирожное и засунуть его в рот – так я проведу следующие несколько минут на этой земле с большей пользой. Мне плевать, что Онегины думают обо мне, но маме – нет.

– У Оли много перспектив. Она ещё молода, довольно привлекательна, – начинает Екатерина Алексеевна. – Женя, можешь вспомнить кого-нибудь из клуба, кто ищет невесту?

Я поднимаю недоеденное пирожное.

– Простите?

– Клуб – отличное место, чтобы найти мужа, – говорит Евгений Владимирович с сияющей улыбкой. – Ты сделаешь какого-нибудь мужчину счастливым, и он сможет тебя обеспечить. У нас в «Метрополе» много семей с отличной родословной.

– Что, они породистые собаки? – вырывается у меня. Мама явно не в восторге, но мне всё равно. Я и так достаточно сдерживаюсь ради неё с этой парочкой Онегиных. Не зря мы с Марком стараемся держаться от родителей подальше. – Я не заинтересована в родословной или помолвках.

Екатерина Алексеевна подмигивает моей маме.

– Я тоже так думала в её возрасте. А потом встретила Женю.

Мама уводит разговор в сторону, рассказывая, как познакомилась с папой в читальном зале Ленинки. Я тем временем сосредотачиваюсь на том, чтобы раздавить пальцем эклер на тарелке. Папа смотрит на это с весёлым интересом, и только когда мама качает головой, я накрываю всё салфеткой.