Уроки романтики

Валентина Зайцева

Уроки романтики

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Глава 1

Марк

– Расслабься, Марк. Могло быть и хуже, – говорит Оля Орлова, устроившись за столиком напротив, и в её голосе слышится лёгкая насмешка.

– Хуже? Серьёзно? – Я бросаю взгляд на свою рубашку, которая ещё час назад была белоснежной, а теперь напоминает палитру художника после того, как на неё пролили бокал «Каберне», заказанного к ужину. Беру салфетку и начинаю без особого энтузиазма вытирать пятно. – Ещё одна рубашка отправилась в утиль.

Оля звонко смеётся, и этот смех невольно вызывает у меня улыбку. Она встаёт, хватает свою салфетку и, перегнувшись через столик, пытается помочь мне справиться с винным пятном.

– Посмотри на это с другой стороны: она хотя бы не пролила вино на твои брюки, – подмигивает Оля, хихикая, и, обойдя столик, садится на место, которое только что освободила моя спутница. – Я так рада, что ты попросил меня заглянуть сюда сегодня. Ты устроил настоящее представление, Марк!

– Очень смешно, – бурчу я, закатывая глаза.

Оля машет официантке, привлекая внимание нескольких посетителей вокруг. Ресторан с мишленовской звездой – место явно не для метания вином. Пара дам за соседними столиками бросает на меня осуждающие взгляды, а несколько мужчин с любопытством наблюдают за этой импровизированной игрой в «музыкальные стулья» за моим столом.

Ещё пару минут назад на месте Оли сидела женщина, которая, судя по её профилю в приложении, должна была быть двадцатилетней блондинкой с ногами от ушей и докторской степенью по моде. Вместо этого я встретил даму, которой, скажем так, щедро за сорок, ростом чуть выше полутора метров и в свитере с бабочками. Не милыми бабочками, а такими, будто их связала бабушка к Новому году из остатков шерсти. Мы даже не успели толком поговорить, чтобы выяснить, была ли её «докторская по моде» тоже выдумкой, но у меня есть определённые подозрения.

Одно я знаю точно: она обвела меня вокруг пальца.

Официантка подходит к нашему столику, её бровь вопросительно взлетает, когда она окидывает взглядом мою испорченную рубашку, а затем переводит удивлённый взгляд на Олю, занявшую место моей сбежавшей «модели». В её глазах мелькает лёгкий укор.

– Принести новый бокал вина для этой дамы? – спрашивает она, кивая на Олю. – Или вы ждёте ещё кого-то?

– Нет, – отвечает Оля с озорной улыбкой. – Я – всё, что у него есть на сегодня. Лучше принесите нам целую бутылку. Мы тут надолго.

– Забудь, Оля, – я пытаюсь отжать рубашку, словно это спасёт положение. Капля вина стекает на салфетку. – Спасибо за попытку, но, кажется, пора закругляться.

– Погоди, Марк, не торопись, – Оля наклоняется ближе, её глаза блестят от энтузиазма. – Ты сам просил меня прийти и оценить твоё «выступление». Я ещё даже не начала!

– Меня не переучишь, – я киваю на свою рубашку. – Это уже третья, которую я угробил в этом году.

– Повезло тебе, что я учу первоклассников, – ухмыляется Оля. – Ты хирург, Марк Онегин. Мои уроки будут понятны даже человеку с твоим IQ.

– Простые, как для идиота? – я приподнимаю бровь.

– Тсс, не спорь, друг. Надень это.

Оля распахивает свою сумку – ярко-красную, размером с дорожный саквояж. Я сто раз предупреждал, что, если она не сменит эту махину на что-то полегче, к сорока годам у неё начнутся проблемы со спиной. И тогда она точно окажется на моём операционном столе.

– Вот, – Оля суёт мне рубашку. Мою рубашку. – Иди переоденься в уборную. И возвращайся. Первый урок начинается прямо сейчас.

– Почему у тебя в сумке моя запасная одежда? – я беру рубашку, недоверчиво её разглядывая.

– Я же говорю, я учу семилеток, – Оля наклоняется ближе, её голос становится заговорщицким, и я улавливаю, что она уже выпила бокал вина. – Я всегда готова.

– Ценю твой энтузиазм, но не стоит возлагать на меня большие надежды, – я хмурюсь, вспоминая сегодняшнюю катастрофу. Я три месяца переписывался с этой «Машей-энтомологом». Три месяца с женщиной, которая притворялась двадцатилетней моделью, а оказалась пятидесятилетней любительницей бабочек. Щёки горят от стыда. – Я думал, она могла быть той самой.

– Ну, ты не особо старался её узнать сегодня, – замечает Оля. – Что тебя так задело? Свитер с бабочками или её возраст?

– Да ничего из этого! – я качаю головой. – Мне плевать, старше она или не модель. Но врать про всё это? Нет, спасибо.

Оля замирает, будто собиралась что-то сказать, но передумывает. Она откидывается на спинку стула, задумчиво хмурясь.

– Ладно, тут не поспоришь. Она правда написала, что участвовала в Неделе моды в Москве?

Я мрачно киваю.

– Она же полтора метра с кепкой, – Оля качает головой, ошарашенная. – Если уж выдумывать карьеру, могла бы выбрать что угодно. Астрофизику. Парикмахера. Но модель?

– Три месяца, Оля, – я вздыхаю. – Четверть года впустую. Разговоры с женщиной, которая лгала обо всём: о своих мыслях, делах, о том, кто она такая.

Оля вдруг тихо смеётся.

– Марк, расслабься. Это не первый случай, когда кто-то приукрашивает свой профиль в интернете. Считай это тренировкой.

– У меня уже достаточно этой чёртовой тренировки, – ворчу я. – Я устал тренироваться.

Оля снова смеётся, и её смех, как всегда, заставляет меня улыбнуться. Я нейрохирург в одной из лучших клиник Москвы, работа выматывающая: долгие смены, стресс, решения, от которых зависит жизнь. Но Оля – единственная константа в моей жизни, единственный человек, который может заставить меня улыбнуться, каким бы тяжёлым ни был день.

Она моя лучшая подруга.

Но, к сожалению, для неё я как брат, и не больше. Она ясно дала это понять, и поэтому все мои чувства к ней заперты на замок в шкафу с надписью «Дружба» жирным маркером.

По крайней мере, так было до сегодняшнего вечера. Когда я увидел её сегодня – в этом лёгком белом платье, с улыбкой, от которой замирает сердце, – что-то щёлкнуло. Её энергия, её харизма затмевают всех остальных. И это проблема. Потому что я для неё – просто друг.

– Эй, Марк, очнись, – Оля машет перед моим лицом запасной рубашкой. – Иди переодевайся, или нам не принесут вино. А мне оно нужно. И тебе, похоже, тоже нужна моя мудрость.

– Оля, тебе не обязательно это делать, – я наклоняюсь к ней, улавливая знакомый аромат её духов – сирень с ноткой ванили. Он успокаивает, как тёплый майский ветерок. – Все мои свидания заканчиваются катастрофой. Не хочу, чтобы это коснулось и нас.

– Давай уточним, – она отмахивается. – Катастрофой заканчиваются твои попытки влюбиться. А я вне опасности.

Я молчу. Она права – это уже тысячный раз, когда она напоминает, что мы просто друзья.

– Что, обиделся? – Оля приподнимает бровь, отпивая из бокала. – Я не хотела. Просто мы так давно знакомы, что я уже привыкла к твоей неловкости.

Она откидывается назад, и я невольно любуюсь ею. Её платье – белое, лёгкое, с тонкими бретельками, открывающими загорелую кожу. Я отвожу взгляд, чтобы не выдать себя. Мне отчаянно нужна девушка, вот что.

– Марк, твоя фамилия – Онегин, чёрт возьми, – смеётся Оля, не замечая моего состояния. – В тебе должен быть хоть намёк на романтику.

Я крепче сжимаю рубашку, отодвигаясь, чтобы её аромат не сбивал меня с толку.

– Ты переоцениваешь меня, Оля.

– Спорить бесполезно, – она ухмыляется. – Я всегда добиваюсь своего.

Официантка появляется с бутылкой вина, и я понимаю, что пора двигаться. Я встаю, бормочу извинения официантке и парню, который убирает со стола. Кажется, я что-то говорю про щедрые чаевые, но я слишком отвлечён. Оля вдруг хватает меня за запястье, и её прикосновение посылает по мне разряд тока. Я отдёргиваю руку, боясь, что она заметит, как меня трясёт.

– Возьми блокнот, и начнем на наш первый урок, – говорит Оля, отпуская меня и хмурясь из-за моей реакции. – Занятия начинаются.

– У меня фотографическая память, – отмахиваюсь я.

– Правило номер один, – она суёт мне ручку из своей волшебной сумки. – Не комментируй возраст своей спутницы, пока она не представилась.

– Но…

– Запиши, – Оля стучит костяшками по столу. – Академия романтики открыта. Если хочешь, чтобы твоё свидание не закончилось в химчистке, слушай меня.

– Оля…

– Переоденься, выпей вина и возьми ручку, – она улыбается. – Мы найдём тебе любовь, Марк.

Глава 2

Оля

– Поверь мне, – настаивает Катя. – Просто дай ему шанс.

– Я даже не видела его, не говоря уже о том, чтобы поговорить! – возражаю я, прислонившись к доске объявлений в своём классе. – Я даже не знаю его имени.

– Ох, Олечка, просто доверься мне, – Катя, она же Екатерина Смирнова в стенах нашей школы № 15 имени Пушкина, усаживается на краешек моей парты и смотрит в окно. – Вот он идёт. Вот он. Ты только посмотри на эту фигуру! Ну пожалуйста, сделай это ради меня. Или, скажем так, сделай его ради меня?

– Катя, прекрати! Мы же будем коллегами! – я легонько толкаю её ногу, чтобы освободить место и открыть ящик парты. Убираю стопку бумаг, а Катя тем временем замечает лишнюю карамельку «Весёлый молочник» в ящике. Она хватает её, срывает обёртку, бросает в урну и засовывает конфету в рот, пока я достаю разноцветные фигурки для украшения.

– Смотри, какая походка, – говорит Катя, причмокивая карамелькой. – Он прямо икона уверенности.

Я подхожу к доске объявлений и продолжаю прикреплять фигурки степлером.

– Не интересно. Особенно не интересна эта твоя «уверенность». С такой походкой жди проблем.

– И давно ты не встречалась с мужчинами? Неужели так долго, что уже не замечаешь симпатичных парней?

– Не собираюсь это обсуждать, – я с силой вгоняю скобу в доску, прикрепляя бумажный шарик. – Это вообще не важно.

– Когда тебя бросил Дима? Спорим, это был последний раз, когда ты получала удовольствие? Я права?

– Не помню, – бам, бам, бам – степлер работает с удвоенной силой. – Я давно о нём забыла.

– Ага, а твои руки, похоже, нет. Судя по тому, как ты продырявливаешь эти бедные бумажные фигурки, в тебе бурлит злость, – Катя спрыгивает с парты и подходит ко мне, кладя руку мне на плечо. – Пожалей доску. Ты сейчас отрежешь этому шарику голову.

Бам, бам, бам.

– Ничего я не злюсь.

– Иди сюда и посмотри, – Катя безуспешно пытается оттащить меня к окну. – Неужели тебе совсем не любопытно, кто этот новый учитель? Все только о нём и будут говорить.

– Нет, не любопытно. Я завязала с мужчинами и точно не собираюсь заводить роман с коллегой.

Катя сдаётся и отпускает мою руку, оставляя меня колотить по степлеру. Она подходит к окну и делает вид, что небрежно смотрит на улицу.

– Передумаешь, когда его увидишь. Он чертовски хорош и умён.

– Откуда ты знаешь, что он умён? Ты же с ним не разговаривала.

– Он преподаёт математику. Восьмиклассникам. Конечно, у него есть мозги.

Я вздыхаю.

– Катя, пожалуйста, хватит.

– А вдруг он слишком умный? Я об этом не подумала. Знаешь, такие парни, которые не могут поддержать нормальный разговор? – она задумывается, морщит нос. – Хотя мне всё равно. С такими губами ему и говорить особо не надо.

Я прикрепляю к доске вырезанные кусочки торта с именами моих учеников. На этот раз степлер работает чуть менее яростно.

– Как, говоришь, его зовут?

– Алексей Михайлович Купцов.

– Алексей Михайлович Купцов?

– Ну да, или как там. Скоро будешь звать его по имени.

– Если он тебе так нравится, почему ты с ним не встречаешься?

– Посмотри на меня. И на себя.

Я оглядываю нас обеих. Я – обычная, ничем не примечательная. А Катя – высокая, стройная, с тёмными волосами и зелёными глазами, просто сногсшибательная. Она весёлая, добрая, умная. Короче, идеал. А я… ну, среднестатистическая.

– Не понимаю, – говорю я. – Что с тобой не так?

– Ты вся такая милая и уютная, а я… – она размахивает руками. – Я вся тёмная, опасная и всё такое.

– Мм… ну ладно, допустим.

Я ещё раз смотрю на подругу. Она – учитель музыки в школе № 15 и раз в месяц играет в «Чайке» с группой. Считает себя крутой. А ещё она моя единственная настоящая подруга, кроме Марка.

Иметь подругу вроде Кати – это здорово, особенно потому, что она девушка. Это помогает, когда речь заходит о таких темах, как секс. Марку я рассказываю почти всё, но есть границы, которые я не переступаю.

Марк Онегин и секс – это как горчица и кетчуп: вроде бы должны сочетаться, но что-то не то. Если женщине нужен умный и привлекательный мужчина, Марк – идеальный выбор. Теоретически.

Но мы слишком близки, чтобы я думала о нём в этом ключе. Для меня Марк и секс – это как… борщ и шоколадный торт. Две вкусные вещи, которые вместе не работают. Как бы я ни любила и то, и другое – по отдельности.

– Хватит это делать! – Катя хмурится. – Нет, не про степлер, хотя от него у меня уже голова болит, – она потирает лоб, пока я замахиваюсь степлером. – Я про мужчин.

– Я не говорю о мужчинах.

– Если тебе не интересен Алексей Купцов, то что насчёт Марка?

Я качаю головой.

– Мы друзья.

– Ты только о нём и говоришь. Плюс он красавчик.

– Я звала его на свидание, и он мне отказал. Я не собираюсь его умолять. К тому же, какие бы чувства у меня к нему ни были, они давно прошли. Мы лучше, как друзья, чем что-то большее.

– Это было сто лет назад, и ты была под обезболивающими после удаления зубов мудрости. Выглядела как хомяк и, наверное, пускала слюни. Он, скорее всего, думает, что ты этого даже не помнишь.

– Мы лучше, как друзья. Он знает, когда у меня критические дни. Это не обсуждают с потенциальным парнем.

– Ладно, а что не так с Купцовым? – Катя наклоняется ближе к окну, вздыхая и касаясь пальцами стекла. – Если бы он был в моём вкусе, я бы уже на него запрыгнула. Жаль, что я такая крутая, я бы его, наверное, спугнула. Бедный, милый, невинный учитель математики.

– Катя, ты ездишь на стареньком чёрном «Ниссане» и обедаешь роллами в «Якитории». Думаю, он справится.

Наконец я заканчиваю прикреплять все бумажки к доске и откладываю степлер. Подхожу к окну, становлюсь рядом с Катей и прослеживаю её взгляд.

Алексей Купцов. Учитель математики. Новенький. И, скорее всего, объект вожделения всех учительниц, учениц и одиноких родителей.

– Не совсем мой тип, – говорю я. – Слишком уж он… ну, как актёр из сериалов про молодёжь.

– Такие всем нравятся.

– Он симпатичный, не спорю, но…

– Голубые глаза? С такими волосами? Да ладно, у вас были бы очаровательные дети. Их глаза были бы цвета… не знаю, неба, дельфинов или сапфиров. Как там пишут в твоих книжках.

– Во-первых, мои книжки – это просто романы, и любой может их читать. Во-вторых, он просто не в моём вкусе.

– А кто в твоём вкусе?

Я не могу сдержаться, и в голове всплывает образ Марка. Если этот новый учитель – воплощение смазливой мужественности, то Марк – это резкие линии, тёмные, глубокие глаза. Он более суровый, крупный, уверенный, надёжный.

Неудивительно, что многие женщины побаиваются Марка: он как кубик льда. Красивый, притягательный кубик льда. А я, так уж вышло, люблю леденцы.

– Признай, – тихо говорит Катя. – Купцов недостаточно Марк для тебя. Я волнуюсь, Оля. Пока ты держишь свечку за своим Онегиным, ты не сможешь открыться другим. Прошёл уже год с твоего последнего парня.

– Я не держу за него свечку, он мой лучший друг.

– Ага. Так либо сделай шаг к нему, либо иди дальше.

– Ловко сказано. Целый день придумывала?

– Целую неделю, если честно. Мне пора вести урок литературы.

– Кстати, об уроках, мне пора, – говорю я. – Скоро встреча с Марком на нашем занятии в Академии романтики.

– Какой сегодня урок?

– Правило номер два: «Назад к истокам».

– Это что вообще значит?

– Я везу его в столицу романтики.

– Питер? – Катя прищуривается. – Можно с вами?

Я вздыхаю и закатываю глаза.

– Это не про романтику. Это про любовь, а не про страсть или секс. Мы ищем Марку девушку. Ту, на которой он захочет жениться. Но можешь поехать с нами, если хочешь. Мы едем в…

Нас прерывает стук в дверь. Пока Катя забивала мне голову своими советами, мы отвлеклись от окна. Мы переглядываемся в панике.

В школе почти никого нет – до начала занятий ещё пара недель. Мы с Катей приехали пораньше, чтобы украсить классы и выпить бутылочку «Абрау-Дюрсо» заодно.

– Спрячь вино! – шипит Катя. И тише: – Спрячь бутылку, Орлова!

Я затыкаю пробку и в панике закатываю бутылку под парту, молясь, чтобы она не протекла.

– Чёрт возьми, – стонет Катя. – Это он.

– Хватит тебе вина, – бормочу я, выпрямляясь и стараясь говорить тихо, чтобы мужчина в дверном проёме не услышал. – Здравствуйте, чем могу помочь?

– Я Алексей Купцов, – говорит он низким, чуть хрипловатым голосом, с лёгкой улыбкой оглядывая нас. – Новый учитель математики. Решил зайти представиться. Похоже, сегодня здесь только мы.

Мы с Катей пялимся на него. Неловкое молчание затягивается, пока на лице Алексея не появляется растерянность.

– Простите, что прервал, – говорит он, кивая на украшенную доску. – Пойду. Отличные украшения, кстати.

– Нет! – выпаливает Катя, ещё более неловко. – Не уходите!

Она бросает на меня дикий взгляд, но я только пожимаю плечами. Понятия не имею, что она задумала, и я вполне довольна тем, что оставляю её разбираться.

– В смысле… – Катя откашлялась. – Я хотела сказать, привет.

– Поэтому и зашёл, – улыбается Алексей, и вокруг его глаз появляются морщинки. – Вообще, меня зовут Алексей, но можете звать, как угодно.

– Здравствуйте, – хихикает Катя и шепчет мне на ухо: – Я не знаю, что со мной творится.

– Я Оля, – говорю я, закатывая глаза, пока Катя толкает меня вперёд. – Во время уроков – Ольга Андреевна. Преподаю первоклассникам.

Алексей пожимает мне руку – крепко, уверенно.

– Приятно.

– Эм… – мои щёки краснеют от этого слова, и вдруг я становлюсь той самой неловкой. – Конечно. Очень приятно. То есть, рада познакомиться… э, Катя?

– Мы очень заняты, извините, – Катя хватает степлер и начинает яростно прикреплять что попало к доске. – Увидимся позже?

Алексей кивает, осторожно отступает и закрывает за собой дверь.

Как только его шаги затихают, я плюхаюсь в детский стул, а Катя валится на парту.

– Что это вообще было? – спрашивает она, упирая руку в бок и глядя ошарашенно. – Мы правда столько выпили?

– Чёрт, вино! Куда закатилась бутылка?

– Зачем ты её закатила под парту?

– Я запаниковала. Несколько раз. А потом он сказал «приятно», и я вообще потеряла голову. Кто так говорит?

– Боже, какие мы идиотки, – Катя раскидывается на парте, а я тяну к себе рюкзак и кладу его на стол, как подушку. – Теперь он будет думать, что мы чокнутые. Навсегда.

– Первые впечатления – не всё, – возражаю я. – Если он тебе нравится, может, стоит взять мои уроки для Марка и применить Академию романтики к Алексею Купцову.

– Это ты у нас мастер анти-неловкости, госпожа «Очень приятно»?

И в этот момент дверь снова приоткрывается. Алексей вернулся – спрашивает, где туалет.

– Туда, – Катя указывает, её щёки становятся цвета свёклы. – Идите прямо, найдёте.

– Ох, нет, – я закрываю лицо руками, пока Катя смотрит на меня. – Думаешь, он слышал про «очень приятно»?

– Абсолютно, – кивает Катя. – А ещё я отправила его на парковку. Почему мы не можем думать в его присутствии? Туалеты в другой стороне.

– Мне надо валить отсюда, – я встаю, собираю вещи и закидываю рюкзак на плечи. – Я уже опаздываю к Марку.

– Напомни, что там за второе правило?

– Назад к истокам.

Катя хватает карандаш и записывает это на листке.

– Отлично. Я с вами. Хочу посмотреть на госпожу «Очень приятно» в деле.

***

– Госпожа Приятно? – Марк приподнимает брови, пока Катя с восторгом пересказывает наш неловкий момент с Алексеем Купцовым в школе. – Это точно про ту самую Ольгу Орлову?

Я не знаю, что хуже: то, что, Катя выложила Марку эту позорную историю прямо перед нашим первым уроком по борьбе с неловкостью, или то, что я притащила двух человек, которые терпеть не могут читать, в книжный магазин на Арбате. Марк и Катя шепчутся, словно непослушные школьники в Ленинке, вместо того чтобы выбирать книги, которые я задала для второго урока Академии романтики.

– Сосредоточьтесь на задании, – шиплю я, сама, просматривая полки. – Думайте о классике. Марк, вот, скажи, ты это читал?

Он хмурится, глядя на экземпляр «Евгения Онегина».

– Да ладно тебе, – подбадриваю я. – Там же твоя фамилия!

– Ты ведёшь себя, будто я не знаю, что дважды два – четыре, – ворчит Марк. – Я читаю, Оля. Просто последние годы это всё медицинские журналы.

– Там твоя фамилия упоминается раз сто! А в школе? Неужели тебя не заставляли это читать?

– Я уже тогда был нацелен на медицину, так что по возможности избегал литературы.

– Он что, из тех, кто суперумный, но без капли здравого смысла? – Катя хватает меня за руку и оттаскивает между стеллажами. – Ну, знаешь, такие, которые решили стать врачами и проваливали все остальные предметы?

– Не совсем, – я оглядываю Марка.

Он с озабоченным видом разглядывает книгу, в заголовке которой мелькает слово «вампир». Я выхватываю её у него из рук и снова всучиваю «Евгения Онегина», который он оставил на полке.

– Он самый умный человек, которого я знаю, – говорю я Кате. – Это несправедливо.

– Плюс у него куча денег?! – шепчет Катя. – И внешность? Да его будто стукнули палкой красоты, пока он спускался на землю. Бог дал ему всё…

– Поняла-поняла, – перебиваю я, слегка раздражённая. Отчасти потому, что это правда. У Марка тёмные, глубокие серые глаза, а его лицо – особенно когда он читает – выглядит сосредоточенным и задумчивым. – Ещё у него квартира… ну, пентхаус в «Москва-Сити».

– Давай разберём по полочкам, – Катя загибает пальцы, считая. – Он умный, красивый – нет, очень красивый, у него денег куры не клюют, и пентхаус с видом, от которого я бы растаяла.

– Примерно так.

– И в чём подвох?

– В смысле?

– Ну, – она кивает в сторону Марка. – Что не так с этим принцем?

– Ничего.

– Погоди-ка, – Катя снова хватает меня за руку и тащит в отдел эротики. – Он сюда точно не пойдёт.

Нас окружают обложки с голыми мужскими торсами и перьями. Перьями повсюду. Я могла бы сшить подушку из всех этих перьев на обложках.

Катя останавливается перед особо откровенной обложкой с наручниками и кучей обнажёнки.

– Если с ним всё в порядке, почему ты с ним не встречаешься?

– Не интересно. Мы просто друзья.

– Тогда иди на свидание с Купцовым.

– Тоже не интересно. Коллега.

– Выбери кого-нибудь! Потому что я хочу другого.

– Бери обоих! Выбирай, мне всё равно, я не собираюсь за ними бегать.

Катя хрустит костяшками пальцев, глядя на Марка.

– Должно же быть что-то не так с ним.

– Уверена, что-то есть. Расскажешь, когда найдёшь.

– Да у него должны быть толпы женщин по всей стране, умоляющих выйти за него замуж.

– Ну… – я колеблюсь. – Он, пожалуй, немного неловкий.

– Да, но разве он не встречался с кем-то?

– Та девушка в ресторане? – я качаю головой. – Не срослось.

– Почему?

Я рассказываю грустную историю.

– Когда они наконец встретились вживую, он сказал ей, что на фото в Интернете она выглядела на двадцать лет моложе, чем в жизни.

Катя хихикает, прикрывая рот рукой.

– Это ужасно! Хотя, наверное, так даже лучше. Лучше узнать сразу, чем потом.

Я киваю.

– Он просто был честен. Может, это и есть его проблема – слишком прямолинейный.

– Я бы справилась с его прямолинейностью, если бы получила весь остальной «пакет», – Катя закатывает глаза.

– Тогда дерзай. Но сейчас у нас есть работа, – я хлопаю в ладоши. – За дело!

Катя хмурится.

– Напомни, зачем мы здесь?

– Чтобы Марк прошёл свидание без метания едой!

– А, точно, – Катя кивает, оглядывая полки. – И какую книгу мне читать?

– Любую. Бери что угодно в этом магазине, и всё будет в порядке. Просто читай.

Я привела Марка и Катю в единственное место на земле, которое обещает романтику. И даже гарантирует её. Книжный магазин в центре Москвы, украшенный розовыми и цветочными мотивами, уютный уголок любви посреди шумного мегаполиса.

Романтика здесь витает в воздухе. Книги парят над головами посетителей, подвешенные на тонких нитях, оставляя за собой шлейф любви, даже когда слова прочитаны и страницы закрыты. Я прохожу мимо этих парящих книг, надеясь, что немного этой любви осядет и на мне.