Скованные воспоминания

Девочка же одарила меня искренней милой улыбкой, от которой на щеках появились ямочки. Вот это я понимаю – «Добро пожаловать»!

– Здравствуйте, Антонина Сергеевна. Я директор детского дома, ждали вас сегодня, как вы и говорили, – женщина протянула руку моей бабушке. – Как я уже говорила по телефону, меня зовут София Ивановна, и мы будем рады принять вашу девочку.

Она мило улыбнулась бабушке, а затем перевела взгляд на меня.

– Это моя внучка, Анна. У неё сложный характер. Сами понимаете, я уже старая, за ней не уследишь. Глаз да глаз нужен, – заявила бабушка, обнимая меня за плечо.

– Я вас понимаю. У детей в таком возрасте всегда трудный характер, и поэтому опекуны зачастую не справляются и отправляют их, так скажем, подальше для их же пользы, – все так же любезно беседовали женщины, словно меня и вовсе не было рядом.

– Вы абсолютно правы, София Ивановна. Я надеюсь, здесь ей «исправят» этот сложный характер.

У кого здесь сложный характер, так это у бабушки. Как она может так? Я ведь её единственная внучка, родная кровь! Но эта стерва готова пойти на все, лишь бы моя жизнь окончательно разрушилась, будто не только она потеряла близких. Я бы с удовольствием сейчас поплакала, чтобы хоть немного облегчить эту тяжесть, но я сделаю это позже. Никто не должен видеть моих слез – это признак слабости, а слабой я была только перед близкими и перед собой.

– Мы сделаем все необходимое до её совершеннолетия. Мы можем поговорить в моем кабинете? Есть несколько вопросов.

– Конечно, – бабушка поправила сумку на плече и натянула улыбку.

– Тогда прошу вас, – София Ивановна жестом пригласила ее внутрь.

Внутри царили тишина и полумрак. Люстра под потолком едва освещала холл. На стенах отслаивалась старая краска, обнажая слои прошлых лет. Вдоль стен тянулись ряды старых деревянных дверей, а в правом углу виднелась одинокая лестница, ведущая наверх.

– Карина, покажешь, что где находится, – приказала директор девочке, и её слова эхом разнеслись по залу.

– Хорошо, София Ивановна, – с каким-то испугом произнесла Карина, опустив глаза в пол.

– Вот и славно. Антонина Сергеевна, после разговора вы сможете пообщаться с Аней.

– О, это совершенно необязательно. Я уже с ней в машине поговорила и попрощалась. Так что могу со спокойной душой ехать домой, – с радостью заявила бабушка.

Конечно, чего я ожидала – милой беседы и что она заберет меня отсюда? Пфф, как смешно, как бы не так.

– Прекрасно. Карина, после экскурсии по зданию проводи её в комнату.

– Хорошо, София Ивановна, – девочка, не поднимая глаз, ответила как заезженная пластинка.

– Пойдем, – Карина взяла одну из моих сумок и направилась вправо, к двери.

Я, недолго думая, схватила вторую сумку и поспешила за ней. Чего удивляться, что бабушка собрала все мои вещи? Ей же нужно было как-то избавиться от всего, что напоминало обо мне. Собрала каждую мелочь, будто меня и вовсе никогда не было в доме.

Карина показала только столовую и библиотеку, сказав, что «больше здесь ничего интересного нет», и проводила меня в комнату на втором этаже.

– Где твоя спальня? – неловко спросила я, остановившись у двери.

– Тут нет «твоей», «моей». Здесь живут по четыре-шесть человек в комнате, – Карина открыла дверь, пропуская меня вперед. – Нам с тобой повезло, мы будем жить вдвоем. А так я здесь все эти годы одна жила.

Пока она говорила, я успела оглядеть комнату, хотя осматривать, по сути, было нечего.

Две старые пружинистые кровати стояли друг напротив друга, и возле каждой – по маленькой тумбочке. Дверь в ванную была выкрашена в кричащий розовый цвет, совершенно неуместный в этой серой комнате. И одинокое окно с решеткой.

– Карин, можно пару вопросов? – с вежливой улыбкой спросила я, снимая куртку.

– Конечно, – Карина поставила мой багаж рядом с кроватью и присела на свою.

– Почему здесь решетки на окнах, как в тюрьме? Это ведь детский дом для детей, а не для взрослых, – с возмущением и легким смешком произнесла я.

– Это не просто детский дом, как ты уже поняла. Это, можно сказать, колония для особо трудных подростков, – Карина говорила с такой горечью, что в её глазах заблестели слезы. – Здесь дети от десяти до восемнадцати лет, и у всех сложный характер. Я так понимаю, у тебя тоже, раз ты здесь.

– У меня все нормально. Я здесь только из-за бабушки и недавно погибших родителей, – на последних словах мой голос дрогнул, и я невольно опустила глаза в пол.

– Я думала, ты сделала что-то глобально плохое, раз тут оказалась. Да и бабушка так на тебя смотрела, будто ты убийца.

– Может, и убийца, но это был несчастный случай, – я уже смирилась с тем, что не виновата, так как Света каждый день убеждала меня в этом, но где-то в глубине души я винила себя.

– Ого, может, расскажешь? – с любопытством спросила Карина.

– Нет. То есть, в другой раз. Хорошо?

– Хорошо. Тогда какой следующий вопрос? – Карина уже лежала на кровати, сняв верхнюю одежду и переодевшись в ночную, пока я все еще сидела на своей.

– Почему ты здесь?

– Я чуть не убила свою младшую сестру, – без каких-либо эмоций ответила она. – И знаешь, это не было никакой случайностью. Я хотела, чтобы её не стало.

– Ты шутишь? – вырвался у меня смешок.

– Нет. Мне было тринадцать, когда я решилась на это. Проснувшись ночью, я пошла в детскую, чтобы взять совсем маленькую сестру из кроватки, и направилась в ванную, чтобы её утопить. Я набрала ванну воды и начала опускать её туда. Но она заплакала, громко, будто просила меня этого не делать. Я улыбнулась ей и погрузила её полностью. Но из-за криков сестры родители подоспели вовремя и не дали мне закончить начатое. После случившегося родители отказались от меня и отправили сюда.

Я, не моргая, слушала историю Карины, и по коже побежали мурашки. Мне хотелось бежать отсюда без оглядки, ведь если эта история меня так напугала, то что же здесь сделали другие?

С трудом сглотнув горечь, я задала вопрос, который меня больше всего волновал:

– Зачем?

– Мы можем пойти на ужасные поступки из-за ревности к своим близким. Вот и я ревновала родителей к ней, – Карина улыбнулась, глядя на меня.

– Но она же твоя сестра? – У меня не укладывалось в голове, как это возможно. Но на мой вопрос Карина ответила лишь:

– Я знаю. И поэтому я это сделала.

Меня бросило в дрожь. Я не могла поверить, что передо мной сидит человек, пытавшийся убить родную сестру. «И с ней мне теперь жить в одной комнате?» – промелькнуло в голове….

Глава 7

Ночь выдалась мучительно долгой. После вчерашнего разговора с Кариной сон бежал от меня, словно испуганный зверь. Я ворочалась в постели, силясь поймать ускользающие минуты покоя, и лишь ждала, когда за окном забрезжит рассвет.

Не то чтобы я была трусихой, но это место, казалось, вытягивало из меня все мои страхи, играя ими, как марионетками. Каждый темный угол оживал, являя призраков, сотканных из ночных кошмаров.

Приведя кровать в порядок и разложив вещи, я направилась в душ. Карина же, укутавшись в одеяло с головой, безмятежно видела свой десятый сон.

Освежившись под душем и облачившись в толстовку и джинсы, я вернулась в комнату. Карина, уже проснувшись, лежала на кровати, погруженная в чтение.

– Тебе бы лучше переодеться в форму, – произнесла она, не отрывая взгляда от книги.

– И тебе доброе утро. У меня нет вашей формы, – с улыбкой ответила я.

– Пока ты здесь, слово «доброе» лучше не употреблять. Чем быстрее поймешь, тем лучше, – Карина оторвалась от чтения и взглянула на меня. – И твоя форма лежит в шкафчике.

Открыв дверцу, я обнаружила ее на самой нижней полке. «Странно», – прошептала я. Когда я раскладывала вещи, форма не попалась мне на глаза, хотя лежала на самом видном месте.

Форма сидела на мне на удивление неплохо. Клетчатая синяя юбка едва прикрывала колени, черные балетки завершали образ, а вот блузка, к сожалению, оказалась маловата в груди, натягиваясь на ткани до предела.

– Мне нужна другая блузка, – обратилась я к Карине, – в груди немного жмет.

– Извини, других нет, – Карина окинула меня взглядом и задержала его на груди. – Ничего себе… Сколько тебе лет?

– Пятнадцать. Если тебя так волнует, почему у меня большая грудь, – с вежливой улыбкой ответила я, – спасибо маме. Это все ее гены.

– Ого… Просто понимаешь, тут ни у кого нет такой… выдающейся груди, – с восторгом проговорила Карина, – даже у этих стерв-принцесс.

– У каких стерв-принцесс? – смешок сорвался с моих губ.

– Есть тут одни… Любительницы новеньких. А так как новеньких давно не было, тебе придется несладко, – Карина неожиданно вздрогнула. – И я не только про принцесс.

– Что за бред ты несешь? Зачем им я? – я снова не сдержала смешка. Что за чушь говорила Карина? – И что значит «любительницы новеньких»?

– Ты для них как свежая игрушка, которую они хотят сломать, – Карина говорила серьезно. – Я бы не стала предупреждать, если бы сама этого не пережила.

– Допустим, я тебе поверила. Что меня ждет? – возмущенно спросила я.

– Если бы я знала… С каждым они ведут себя по-разному, непредсказуемо.

– Понятно, – ответила я, беря рюкзак и складывая в него тетради.

– Нам пора, а то опоздаем на завтрак, – сказала Карина, выходя за дверь.

В столовой было полно народу. Большинство взглядов были прикованы ко мне, изучающие, как у дикарей, словно они никогда не видели живого человека. Я высоко подняла голову, показывая, что мне все равно. Пусть смотрят, раз так интересно.

Вскоре мы с Кариной, отстояв очередь, нашли свободный стол. Усевшись, я принялась за чай. Завтрак здесь едва ли походил на кашу, скорее на воду с недоваренной перловкой. Поковырявшись в тарелке, я услышала голос Карины:

– Тебе бы лучше поесть, – сказала она, отправляя в рот очередную ложку каши. – Здесь силы всегда нужны.

– Я не хочу.

– Ну, как знаешь.

Отложив ложку, я стала осматривать столовую. Взгляд мой упал на парня в черной маске и солнцезащитных очках. На нем был накинут капюшон. Он сидел в компании других парней, которые что-то оживленно обсуждали, а он лишь кивал в ответ.

– Не смотри на него, – вдруг сказала Карина, от чего я вздрогнула.

– Я вовсе не на него смотрю, – соврала я, поворачиваясь к ней.

– Я видела. С ним лучше не связываться. Он плохой человек.

– Я и не собираюсь. Но почему он плохой? – спросила я и невольно снова взглянула на него. Его голова была повернута в мою сторону. Возможно, мне показалось из-за темных очков, но я чувствовала, что он смотрит на меня.

– Если я почти убийца, то он – полноценный. Говорят, он убил полицейского, – прошептала Карина.

– За что?

– Никто не знает. – Карина говорила почти шепотом, словно боялась, что ее услышат.

– Почему он в маске и очках? – не унималась я, тоже шепотом.

– Говорят, хулиганы изрезали ему лицо ножом, не оставив живого места. – Мне стало его немного жаль, но вспомнив про полицейского, я отогнала это чувство.

– Что он тогда здесь делает? Он должен сидеть в тюрьме.

– Я уже говорила тебе, это не просто приют или детский дом, это колония для таких, как мы. – Доев, Карина встала. Я последовала за ней, направляясь к выходу, на занятия. К моему облегчению, мы учились в одном классе.

Забыв о предостережениях Карины, я расслабилась. Первый урок прошел спокойно, не считая любопытных взглядов парней и девушек. Я даже смогла спокойно вздохнуть. Как же я ошибалась… То, что произойдет со мной вечером, я никак не могла ожидать.

Еле дотянув до последнего урока, я чувствовала, как мой живот заявляет о себе утробным ворчанием, словно злобный хищник, требующий хоть крохи еды. Со звонком я перекинула рюкзак через плечо и устремилась к выходу.

Карина улизнула в туалет минут за десять до конца урока, сославшись на острую боль в животе. Но что-то подсказывало мне, что она слукавила. Весь день она чувствовала себя прекрасно, и вдруг, как по щелчку пальцев, ее скрутило. Может, я накручиваю себя? Вполне возможно, что у нее действительно заболел живот. После той бурды, которой нас кормили с утра, мой желудок давно бы сказал «прощай».

Медленно идя по коридору в направлении столовой, но аппетит мой начал угасать. И все из-за этих назойливых взглядов, каждый оборачивался и злобно хихикал, словно я клоун на колесиках, прибывший развлекать этот цирк.

Если бы рядом была Карина, создавая вокруг меня зону комфорта, мне бы не пришлось отвлекаться на этих идиотов. Но что поделать, есть все равно надо, не хотелось бы рухнуть на пол от истощения. И вот мои ноги переступают порог столовой. Дискомфорт моментально отступает, когда я понимаю, что стоять в очереди не придется. Быстрым шагом я направилась к раздаче, взяв пюре с котлетой и гороховый суп.

Со спокойной душой я пошла к нашему с Кариной столику, где мы обычно сидели по утрам. Но, подойдя ближе, я чуть не выронила поднос из рук. Прямо на моем месте черным маркером было начертано: «Свинья сися стая». Застыв от шока, я услышала смех, доносящийся из разных уголков столовой. Не глядя ни на кого, я просто села на это место и, опустив глаза, принялась есть.

«И этим они хотели меня напугать?» – думала я, пока не почувствовала на себе чей-то взгляд. Он был словно удар грома среди ясного неба, обжигающий мой затылок до мурашек. Я не стала церемониться с едой и, не доев, взяла поднос и встала из-за стола. Делая вид, что закончила, я повернула голову в ту сторону, откуда, как мне показалось, на меня смотрели. И оказалась права. Утренний парень в маске сидел один, развалившись на стуле и скрестив руки. Его взгляд был прикован ко мне, так что мне захотелось съежиться и убежать, спрятавшись в самом надежном месте.

Оторвавшись от него, я уверенной походкой направилась к столу, где лежала грязная посуда. Поставив туда свой поднос, я так же уверенно направилась к себе в комнату, чувствуя его взгляд у себя на спине.

К счастью, по пути в комнату я не встретила никого из учеников, и мое волнение стало улетучиваться, принося немного радости моим внутренним бушующим эмоциям.

Открыв дверь, я увидела Карину, лежащую на животе, уткнувшись лицом в подушку. По-видимому, она спала, поэтому я тихонько закрыла дверь и, стараясь не шуметь, прошла к своей кровати. Бросив рюкзак, я тоже решила вздремнуть, но Карина вдруг резко заговорила, так что я вздрогнула.

– Как прошел обед? Надеюсь, без происшествий? – пробормотала Карина в подушку.

– Обед прошел весьма неплохо. За исключением пары слов на столе, – ответила я, поворачиваясь к ней.

– И что там было?

– «Свинья сися стая», – процитировала я надпись.

– Я даже могу тебе сказать, кто это написал, – со смехом сказала Карина.

– Ну и кто же?

– Стервы-принцессы, – ответила она, повернув голову в мою сторону и все еще посмеиваясь.

– Но когда они успели? Я вообще их сегодня не видела.

– Им почти по восемнадцать, они учатся в выпускном классе на четвертом этаже. Встретить их на обеде вполне возможно, но редко, так как у них обед начинается раньше, чем у нас, – сказала Карина и снова уткнулась в подушку.

Мне захотелось спросить про парня в маске, и я сделала это в ту же секунду, как только мысль промелькнула в голове.

– А этот парень в маске… Он тоже учится с ними? И вообще, как его зовут? Надоело называть его парнем в маске.

Карина резко повернула голову ко мне.

– Не думай общаться с ним, даже смотреть в его сторону забудь. Ты меня поняла? Он плохой человек, Аня, очень плохой, – Карина говорила с горечью в голосе и холодными, как снег, глазами.

– Я понимаю, но, может, ты расскажешь, что в нем такого плохого? – спросила я в недоумении.

– Могу сказать только одно: если он захочет, с тобой могут случиться ужасные вещи, – Карина смотрела на меня пустым взглядом.

– Хорошо, но скажи хотя бы, в каком он классе? Чтобы я могла избегать его, раз он такой опасный.

Я не могла поверить Карине, что какой-то парень может указывать, что делать с людьми. За плохими поступками всегда следует наказание, и я надеялась, что здесь за этим следят.

– Я не знаю, как его зовут, знаю только кличку – Ирбис. Он тоже учится в выпускном, ему восемнадцать. Общежитие для мальчиков находится в другом крыле здания, я не рекомендую туда ходить ни в коем случае. Там ты точно с ним пересечешься.

Встав с кровати, она медленно, держась за живот, пошла в туалет.

– Но если у них обед раньше нашего, тогда что он делал сегодня на нашем, не ушел с другими?

Карина взялась за ручку двери, но мои слова вдруг резко остановили ее. Не поворачиваясь ко мне, она ответила:

– Может, тебе и не нужно от него скрываться. Он найдет, всегда находит, – прошептала она себе под нос, так тихо, что я едва расслышала.

– Что за бред ты несешь? – Но Карина, ничего не ответив, скрылась за дверью.

Днем на занятиях Карина объяснила мне несколько правил, за нарушение которых следуют наказания.

Гулять здесь не запрещалось, но только на территории дома и до 20:00. После этого ты должен находиться в своей комнате. Если комендант не застанет тебя в комнате, тебя ждет наказание – уборка всех комнат и классов или уборка снега на улице. Телефоны также запрещены в течение пяти дней, пока идут занятия. Если тебя заметят с телефоном, его заберут на целый месяц, чтобы преподать урок и показать, что может быть за непослушание и плохое поведение.

Я спрятала свой телефон под матрас. Как только наступит пятница, я позвоню подруге и сообщу, где я нахожусь. Мне нужно было время, чтобы рассказать ей, где я буду жить. Но бабушка забрала меня раньше, и я не успела ничего рассказать.

Чтобы не сойти с ума в этих четырех стенах, я решила прогуляться на улице и освежить мысли.

Переодевшись в повседневную одежду и накинув куртку, я вышла на улицу.

Снег медленно кружился и опускался на мои пепельные волосы, так что я с трудом могла разглядеть их красоту. Я вытянула руку, и снежинки мгновенно таяли на моих теплых ладонях, оставляя лишь влагу.

Налюбовавшись снегом у входа в здание, я решила пройтись по тропинке, ведущей к заснеженным деревьям.

«Какая тишина», – подумала я, идя вглубь. Только хруст снега под ногами нарушал гнетущую тишину. Надо мной пролетела пара птиц и уселась на ветви деревьев, словно разглядывая, кто же пришел в их обитель.

На улице начало темнеть, и я решила не углубляться дальше, а вернуться к зданию.

По пути я вдруг услышала чьи-то голоса. Остановившись, я начала прислушиваться, откуда они доносятся.

Любопытство взяло верх. Я начала медленно приближаться к двум большим деревьям. Голоса становились громче, а силуэты вдали – виднее. Чтобы меня не заметили, я спряталась за одним из деревьев.

Отодвинув ветку со снегом, я увидела, что происходит. Небольшой старый сарайчик, рядом с которым стояла компания ребят, мальчиков и девочек. Они образовали полукруг, а в центре на снегу лежал мальчик, свернувшись в позу эмбриона.

– Ты никчемный, мелкий выродок! Еще раз ты не уберешь нашу комнату, мы тебя на куски порежем. Понял? – орал на мальчика какой-то жирный громила, тыкая в него пальцем.

От страха каждая волосинка на моем теле встала дыбом. Я хотела убежать, но тело словно пригвоздили к месту. Парень начал переходить к действиям.

– Да… – заикаясь, ответил мальчик на снегу.

– Громче! – заорал парень и начал пинать его по животу и лицу, так что у того хлынула кровь из носа.

– Я… услышал… Пожалуйста, не… бей… – с трудом проговорил мальчик, держась за нос.

Меня бросало то в жар, то в холод.

– Пожалуйста, не бей… Нытик! Может, мне тебя по головке погладить? – сказал он, присел на корточки и начал гладить его по голове, что вызвало смех у наблюдавших. – Какая хорошая собачка! – С этими словами он ударил мальчика кулаком в лицо.

Я не могла больше смотреть на происходящее и хотела немедленно уйти.

Я бы хотела ему помочь, но здесь, как я поняла, правила джунглей: либо ты, либо тебя. Но, не успев обернуться и убежать, я почувствовала, как чья-то рука зажимает мне рот. Я вздрогнула, а потом ощутила дыхание у своего уха и услышала слова:

– Хочешь так же?

После этих слов, сказанных мне на ухо, он вдруг резко крикнул в сторону стоявших ребят:

– Ребята, у нас новое развлечение!

Глава 8

Я резко дернулась вправо, надеясь вырваться на свободу, но человек, стоявший позади, пресек мою попытку. Схватив за руку, он потащил меня к сараю.

Я извивалась, как змея, но все было тщетно. Его хватка становилась все крепче, грозя сломать кости, и невыносимая боль пронзила мою руку.

Когда мы подошли к сараю, я предприняла еще одну отчаянную попытку вырваться, и на этот раз мне это удалось. Но едва успела развернуться и сделать пару шагов вперед, как чьи-то руки вцепились в мою спину, грубо дернув назад. Потеряв равновесие, я рухнула спиной в снег.

В оцепенении от страха я не сразу заметила, что оказалась в центре круга людей. Рядом со мной лежал избитый мальчик. Во взгляде его плескался лишь испуг.

– А она не такая уж и тихая сучка, – прогнусил жирный тип своим дружкам, – но мы быстро сделаем из нее послушную девочку.

Стоявшие вокруг ребята загоготали, соглашаясь с ним. Стало ясно, это их главарь. Невысокий, с отросшими черными волосами и жирный, как свинья. Так я и решила его называть – «Свинья».

В душе, на удивление, тревога отступила. Я даже улыбнулась, задаваясь вопросом, что они могут сделать девчонке?

– Что-то смешное увидела? – спросил Свинья, сверля меня взглядом.

– Да, – ответила я спокойно, без дрожи в голосе, глядя прямо в его серые глаза.

Я сама не понимала, откуда взялось это спокойствие в такой ситуации. По идее, я должна была вопить и задыхаться в слезах, моля о пощаде.

– И что же? – Он присел на корточки, впиваясь в меня взглядом, словно ястреб, будто хотел этим запугать.

– Ты. Да и, в принципе, все вы, – я мысленно присудила себе «Оскар» за бесстрашие, ведь этот Свинья мог убить меня одним мизинцем, не прикладывая особых усилий.

– Ого, да ты у нас еще и языкастая, – усмехнулся он.

Я попыталась встать, но Свинья грубо толкнул меня обратно в снег.

– Тебе никто не разрешал подниматься, – Свинья кивнул в сторону мальчика, лежащего рядом со мной. – Тут тебе не детские игры. Ослушаешься – будет, как с ним.

Внутри меня закипала ярость. Кто он такой, чтобы мне указывать?

– Пошел ты – процедила я сквозь зубы, с полным отвращением глядя на него.

– Что ты сказала? – рявкнул он.

– Ты глухой? Ладно, специально для таких, как ты, повторю еще раз: пошел ты, понял? – Не успели слова сорваться с моих губ, как меня оглушила жесткая пощечина. Голова отлетела назад, и во рту появился неприятный металлический привкус крови. Но даже это не заставило меня подчиниться ему, хотя внутри поднималась волна тревоги.

– Ты, бл*ть, кем себя возомнила, сучка? – прорычал он, поднимаясь на ноги и махнув рукой каким-то девицам. По всей видимости, местным стервозным принцессам. Все они были похожи друг на друга: черные распущенные волосы, карие глаза, ровные носы, будто после пластики. Да что там, у них даже одежда была одинаковой.

– Лебедевы, преподайте ей урок, – бросил Свинья, присоединяясь к своим дружкам поблизости. И вот тут моя уверенность пошатнулась. Их было трое, и я понимала, что не справлюсь с ними. Я всего лишь пятнадцатилетняя девчонка, а они вдвое старше и крупнее.

– Вставай, – приказала одна из них, но я, словно не слыша, продолжала лежать.

– Вставай, бл*ть! – рявкнула другая.

– Сама напросилась, дрянь, – процедила третья и пнула меня в живот. От боли я свернулась калачиком и заметила испуганные глаза мальчика. «Все хорошо,» – прошептала я, ведь по сравнению со мной он казался совсем ребенком, лет одиннадцати. Я должна была показать ему, что не все так плохо, как кажется.

– Что ты там шепчешь? – усмехнулись они.

– Наверное, молитвы начала читать – раздался голос из толпы, вызвав смех остальных.