Путешествие по Восточному Саяну

– Обещаем! Первым делом! – засмеялся я. – Вы там в Иркутск не опоздайте на самолёт.

– До Ростова рукой подать, – отмахнулась Оля. – А вы… вы берегите себя. Екатеринбург встретит не ласково, чувствую я.

Последние рукопожатия, последние улыбки. Громкий гудок прозвучал как окончательная точка в нашем приключении. Мы с Демидом забрались в вагон, тяжело взваливая на плечи свои, теперь казавшиеся невероятно тяжёлыми, рюкзаки. Двери с шипением закрылись, и через мгновение за стеклом проплыли силуэты двух наших друзей, машущих нам вслед.

Плацкарт встретил нас знакомым коктейлем запахов: пыльные полки, чай, печенье и металл. Мы молча рассредоточились по своим полкам. Предвкушение, что гнало нас вперёд три недели назад, исчезло без следа, оставив после себя приятную, но томительную усталость. Впереди были трое суток пути и возвращение в другую жизнь.

– Скучно как-то, – констатировал Демид, глядя на мелькающие за окном тени. —Это потому, что ты всё уже отснял, обрабатывать нечего, – пошутил я. —Как раз обрабатывать. Или почитать хоть что-то, кроме надписей на вокзалах.

Он полез в свой рюкзак и вытащил потрёпанный томик. На обложке значилось: З. Фрейд. «Я и Оно. Недовольство культурой».

– Вот, укрепляй психику после единения с природой, – он протянул мне книгу. – Как раз поймёшь, почему тебе так не хочется обратно в цивилизацию.

Я взял книгу. Контраст был поразительным: всего несколько часов назад мы пили чай у костра, глядя на бескрайнюю гладь Байкала, а теперь пытались погрузиться в дебри психоанализа. Стук колёс стал саундтреком к размышлениям Фрейда о природе человеческого страдания. Ирония была настолько очевидной, что я не мог не улыбнуться.

Три дня пути слились в одно монотонное воспоминание: бесконечные тоннели за окном, стук колёс, разговоры с попутчиками о маршруте, запах растворимой лапши и тот самый томик, страницы которого листались всё медленнее по мере приближения к дому.

И вот он, финал нашего путешествия. Поезд затормозил с протяжным скрежетом рано утром 31 августа. За стеклом был Екатеринбург – мокрый, сонный и серый. Холодный осенний дождь заунывно барабанил по крыше вагона. Именно здесь, на перроне родного города, мы наконец-то достали из гермомешков те самые тёплые вещи – толстые свитера и куртки, – которые за все три недели скитаний ни разу не пригодились. Они пахли домом.

На вокзальной площади, под ледяными струями дождя, мы и распрощались с Демидом. Быстро, по-мужски, потому что продлевать эту минуту расставания не хотелось.

– Ну, всё. Созвонимся. —Ага. Фотки… —Обязательно. Следующий поход планируем? —Обязательно!

Он помахал рукой и нырнул в такси. Я остался один под дождём. Ещё одна машина, короткая поездка по знакомым, но почему-то чужим улицам, подъезд, пахнущий затхлостью и чужими обедами.

Я долго стоял перед своей дверью, с непривычки роясь в карманах в поисках ключей. Наконец, металлический прутик с зубчиками нашёлся на самом дне. Звук, который я позабыл за эти недели, – сухое, одинокое шкрябание ключа в замочной скважине – показался невероятно громким.

Дверь открылась. В квартире пахло тишиной и домашним уютом. И тут же, из глубины коридора, донёсся ахающий, самый родной голос: – Боже мой! И кто это к нам пожаловал? Какой же ты бородатый!