Контрпроект

Забор, еще одна ограда, и внезапно он выбрался со стадиона прямо на узкие улочки города. Сзади раздавались команды, слышался топот десятков ног, но его преследователи отставали. Миновав несколько многолюдных перекрестков, Макс сбавил темп и зашагал вместе с толпой. Он шел, не разбирая направления, все дальше и дальше, людской поток редел, поворот следовал за поворотом, пока он не вошел в парк. Макс присел на скамейку и оглянулся. По дорожкам прогуливались редкие пары, на него никто не обращал внимания. Преследователей и след простыл. Передохнув немного, он поднялся и побрел искать убежище.

26

Заголовок не обещал увлекательного чтения, но Директор имел привычку просматривать всю служебную переписку, в том числе не требующую его утверждения. “Квартальный отчет о работе по противодействию модификационной активности”. Ну что ж, посмотрим.

“Отчетный период характеризовался последовательным расширением незаконной деятельности в сфере разработки, внедрения и использования модификаций в человеческих организмах. Основными центрами нелегальной активности по-прежнему оставались Деймос, Трент и Вонтерий в пределах Федерации, а также около 30 планет Второго круга (приложение 1). На Тренте вскрыты дополнительно 4 лаборатории, их деятельность пресечена в ходе совместных операций департамента внутренних отношений Службы со вторым отделом гвардии. Сохраняющееся вето властей трех указанных планет Федерации на применение системных мер Аппаратного контроля модификаций (АКМ) и в дальнейшем будет препятствовать эффективной борьбе с созданием новых исследовательских лабораторий и распространением измененных организмов на других планетах Первого круга. Решение данной проблемы требует политических решений общефедерального уровня, прежде всего включения АКМ в список обязательных приложений к Уставу Федерации”.

Зачем они твердят это в каждом отчете? Директор подумал, что при нынешнем правительстве шансов на такие решения не было и не будет. Политическая ситуация не позволяет – единство Федерации, ненужные осложнения. Здесь все как обычно.

“Наращивались усилия по приобретению оперативных позиций в основных центрах модификационных исследований Второго круга. Регулярно поступает информация от 15 агентов, продолжалась разработка 9 объектов, установлен оперативный контакт с 23 целями потенциального интереса.  Приоритетное внимание уделялось взаимодействию с властями планет Второго круга в целях обеспечения благоприятных условий для ведения оперативной деятельности в рамках межправительственных соглашений (смета расходов в приложении 2)”

Так, понятно…

“…все более усиливается смещение фокуса незаконных модификаций с кибернетических дополнений и расширений на структурные биологические коррекции. Активные усилия Службы в сотрудничестве с правоохранительными органами затронутых планет позволили существенно сократить масштабы серийных операций по модификации, поставленных на поток в крупнейших нелегальных центрах. Вместе с тем расширяется практика разработки и осуществления единичных моделей модификации, подобранных под индивидуальные потребности клиентов. В перспективе это будет затруднять выявление и пресечение измененных организмов в рамках АКМ федерального уровня, что требует запуска комплекса мероприятий, нацеленных на своевременное совершенствование и обновление аппаратных протоколов. В отдельных случаях выявлено перемещение нелегальной деятельности с крупных планет Второго круга на отдаленные территории, в том числе с оспариваемой принадлежностью, под контролем криминальных кланов или вооруженных повстанческих группировок. Соответствующее усложнение контроля за ведущейся модификационной деятельностью диктует необходимость тщательного отслеживания данной тенденции с использованием прежде всего мониторинга и анализа нетрадиционных транспортных потоков на высоких удалениях. Оптимизация затрат при этом возможна за счет первоочередного внимания к окрестностям известных центров незаконной деятельности (список предложений в приложении 3)”.

Дальше следовали обычные жалобы на нехватку финансовых, кадровых, роботизированных и материальных ресурсов, включая вооружения, оснащение, экипировку и транспорт, без которых будет непросто “повысить эффективность противодействия расширяющейся модификационной активности”. Все это было знакомо, но ситуация на Тренте беспокоила Директора. Четыре лаборатории за квартал, и это только те, что удалось обнаружить. Что их туда так тянет? Только либеральный режим контроля модификаций или еще что-то? Надо разобраться. Гвардия явно не справлялась, хотя миры Федерации были их прямой обязанностью. Но там, где требовалось что-нибудь помимо автоматической слежки с последующим вызовом роботов, например, пошевелить мозгами, от гвардии было мало толку. “Они уже на совместные совещания скоро роботов будут присылать”, – усмехнулся Директор.

Он хотел было связаться с начальником департамента внутренних отношений, но передумал. Возможно, стоит попробовать на этот раз действовать неофициально, без координации с гвардией, а с помощью старых, проверенных методов Службы. Подкуп, вербовка, внедрение. Внедрение? Хм… Они вторгались на чужую территорию без ведома гвардии и действовать следовало вдвойне осторожно. Директор точно знал, на кого он мог положиться.

27

Посевная была в самом разгаре и дряхлые роботы, которых давно следовало сдать в утиль, постоянно ломались. Макс вкалывал почти круглосуточно, только и успевая вывозить с поля забарахлившие механизмы в мастерскую на диагностику и ремонт. Сменных блоков катастрофически не хватало, поэтому в короткие периоды, когда все шло нормально, он раскручивал перегоревшие схемы и собирал из нескольких сломанных один исправный блок. Главное, чтобы не накрылся диагностический аппарат. Без него Макс не разобрался бы в хитросплетениях нейроэлектроники. Чаще всего он не понимал, что делал, а просто следовал указаниям диагноста.

На предложения приобрести новых роботов или хотя бы подвезти запасные блоки монахи лишь грустно качали головами. Таких средств у них нет, но если они перебьются еще сезон, и проклятые гонцы Отари не будут зверствовать, взимая дань, да еще подоспеет неплохой урожай, то, возможно, что-то удастся придумать. После смерти Владыки заказов стало больше, многие принялись вооружаться, ожидая смуту, и все мастеровые монахи были завалены работой.

Макс поражался их умениям, которые передавались в монастыре из поколения в поколение. Они превращали заготовки клинков, арбалетов и пик в настоящие произведения искусства, покрытые тончайшей резьбой и гравировкой, расписанные древними заклинаниями и девизами будущего владельца. Заодно монахи доводили до совершенства боевые характеристики оружия, улучшая развесовку и затачивая лезвия каким-то старинным тайным способом. Заказывала такие клинки исключительно состоятельная публика, а ее было не так много, и монастырь никогда особо не процветал. Только сейчас дела понемногу шли в гору.

О том, что это монастырь, Макс узнал не сразу. Несколько промышленных корпусов, окруженных хозяйственными и жилыми постройками, да простирающиеся до речки сельхозугодья – все это никак не ассоциировалось с религиозным учреждением. Многие монахи жили с семьями и чего-то похожего на церковь Макс тут не заметил. С ним вообще мало разговаривали в первое время, а местные из окрестных селений избегали появляться в монастыре, считая это место проклятым, как стало ясно позже. Наверное, поэтому он так легко получил здесь работу, которую никак не мог найти, после того как незаметно покинул столицу. Скитаясь из одного мелкого городка в другой, он увидел скромное объявление о найме надсмотрщика сельхозроботов и решил, что это, наверное, небольшая ферма. Идеальное место, чтобы отсидеться и не умереть с голода.

После бегства со стадиона Макс несколько дней прятался. Когда стало совсем невмоготу, он выбрался и тут же услышал в местных новостях, что Владыка скоропостижно скончался от инфаркта. “Сильный, наверное, был инфаркт, если ему полголовы снесло”, – подумал Макс. На всякий случай он решил держаться подальше от крупных городов. Скорее всего его разыскивали, но скрытно, без широкой огласки. А может быть они были так поглощены борьбой за власть, что им было не до него. В любом случае, монастырь оказался очень кстати.

Его приняли приветливо и вместе с тем отстраненно. Все были заняты работой и, казалось, общались только по делу. Макс тоже не пытался навязываться в собеседники и с головой ушел в проблемы посевной и аграрного роботостроения. Только советник Омр, как он себя называл, периодически захаживал в его мастерскую и наряду с поручениями по работе пытался наладить более дружеские отношения. Поначалу он расспрашивал Макса, откуда тот и чем раньше занимался, однако получал лишь односложные невразумительные ответы, что он издалека, попал сюда случайно, чем только не занимался, но в основном бродяжничеством, а теперь хотел бы, чтоб его оставили в покое. Как ни странно, подобная скрытность и неразговорчивость, а также явное непонимание местных реалий только раззадорили Омра. Он стал приносить с собой сладкую настойку на травах, потчевать Макса и вести беседы на все более отвлеченные темы. Особенно его интересовало отношение к проблемам веры, хотя он никогда напрямую не ставил вопросов, а ходил вокруг да около. Макс попивал настойку, которая разливалась по телу приятной теплотой, да помалкивал, изредка поддакивал и продолжал собирать блоки. В конце концов Макс не выдержал и признался, что религиозная тематика его вообще не интересует, а все вероучения, на его взгляд, это ни что иное, как сплошное надувательство. Советник Омр аж просиял, молча пожал ему руку и ушел.

На следующий вечер он пришел снова, разлил по стаканам темно-коричневую тягучую жидкость, пригубил и долго молчал, наблюдая, как Макс пытается отсоединить заклинивший манипулятор робота-пропольника. Наконец завел речь издалека.

– Ты говоришь, что ищешь покоя и уединения, хотя раньше бродяжничал по всей галактике. Я не знаю, как ты попал к нам, но это не имеет значения. Думаю, ты здесь не случайно. Иначе это было бы действительно странное совпадение.

Омр рассмеялся каким-то своим мыслям и продолжил.

– Ты демонстрируешь поразительное невежество и наряду с этим не менее поразительную проницательность во многих вопросах. В то время, как все миры давным-давно поглощены господствующей религией Семенизма, ты набираешься смелости заявить, что все это сплошной обман. Во многом ты прав в том, что касалось прежних вероучений, особенно тех, что поклонялись человекоподобным богам. Все они явно были сложены из легенд и былин, пытаясь объяснить необъяснимое и объять необъятное, но вместе с тем сыграли, а где-то, возможно, еще продолжают играть свою положительную роль. Да-да! Очень положительную.

Он отхлебнул из стакана, Макс последовал его примеру, справившись наконец с насквозь проржавевшим манипулятором.

– Религиозные запреты и заповеди помогали человеческому обществу выживать и множиться, пускай на ложных основаниях заставляя людей делать правильные вещи и избегать неправильных. Ведь гораздо лучше, когда неверные мотивы приводят к хорошим поступкам, чем когда из лучших побуждений творятся ужасные дела. Важно не то, что мы думаем, а как мы поступаем. Если ты совершаешь добрые дела, то для окружающих не имеет значения, правильны твои взгляды или нет.

Макс отвлекся от программы диагностики и задумался, что он в последнее время делал хорошего и из каких побуждений, но ничего путного не пришло ему в голову.

– Вот посмотри, все прежние религии, точнее те, что сохранялись длительное время, имели между собой некоторые сходные черты, хотя зародились они в разные эпохи и в разных мирах, удаленных друг от друга на невообразимые расстояния. Что же это за черты? Чаще всего это в том или ином виде запреты убивать, брать чужое, распутничать, нарушать слово и злоупотреблять зельем, – советник приподнял стакан и, покачав головой, отхлебнул. – Соблюдающие эти заповеди общества ширились и богатели, тогда как приверженцы других религий и заветов, вымирали и поглощались более удачливыми соседями. Но в целом идея персонифицированного, да и вообще разумного бога, конечно, несуразна. Если нечто вроде бога и существует, то человеческий разум в любом случае не способен постичь его сущность.

Омр надолго замолчал, очевидно в стремлении постичь глубинную сущность бутылки с настойкой.

– Потом религии пошли на спад, уступив место агностицизму, прагматизму и безразличию. Полезные для общества заветы, защищающие жизнь, семью, здоровье и имущество, были давно уже затверждены в законах, традициях и обычаях, хотя… богобоязнь все равно была более действенным методом. Как это ни парадоксально, именно наиболее религиозные планеты первыми совершили прорыв к звездам, развиваясь быстрее миров неверующих и ставящих все под сомнение, включая то, что изначально неподвластно человеческому пониманию. Вместо составления грандиозных долгосрочных планов, полностью рациональных и продуманных, что никогда не спасало их от провала, вместо составления многофакторных моделей, которые никогда не способны отразить непредсказуемую реальность, такие планеты шаг за шагом продвигались вперед методом проб и ошибок, путем мелких изменений, прилаживаний и приспособлений. Они хаотично двигались сразу во всех направлениях и использовали любую, даже самую невзрачную возможность в надежде на милость божью и везение. А потом… потом открылось невероятное. Обнаружение кротовых нор предоставило доступ в тысячи и миллионы звездных систем и в некоторых из них были найдены цивилизации на разных ступенях развития, в самых разнообразных климатических и географических условиях, но у всех была одна общая черта.

Макс отложил работу. Болтовня про религию его не впечатлила, но теперь становилось интересно.

– Они все были человеческими, населенными людьми, схожими вплоть до последней хромосомы! Во всех обитаемых мирах галактики! Ну кроме некоторых, где до разумной жизни не дошло на момент их открытия. Как такое оказалось возможным? Одинаковый ход и результат эволюции на планетах, разделенных невообразимым расстоянием! Это противоречило всем теориям и убедительного объяснения нет до сих пор, несмотря на бесчисленное количество гипотез. Шок от того открытия глубоко засел в головах. Он сохраняется и теперь, хотя сменились уже сотни поколений. И ответом могла быть и остается только вера в сверхъестественное зарождение жизни и направление ее развития божественной рукой. Проповедники Семенизма в те времена зачастую первыми высаживались на новых планетах и несли благую весть в массы, изумленные от свалившегося на них с неба откровения, что они не одиноки во Вселенной, а окружены многочисленными мирами, столь похожими на их собственный. Вера в единое начало и общий божественный источник всей жизни в галактике так глубоко укоренилась в сознании людей, что теперь практически не ставится под сомнение. Практически…

Советник Омр задумчиво смотрел на Макса, увлеченного неожиданными откровениями.

– Есть те, кто не принимает подобных басен. Ведь в их основе опять лежит та же простодушная вера в создание человека по образу и подобию божьему. Надувательство, как ты верно подметил, хотя и вполне простительное, учитывая обстоятельства. Реальность, конечно же, иная, намного сложнее. Настолько сложнее, что осознать ее мы вряд ли когда-нибудь сможем. Именно в это мы верим и приглашаем тебя присоединиться к нам, нашей общине, монастырю и нашей религии.

Он произнес это буднично, без всякого пафоса, допил остатки наливки в стакане и, немного покачиваясь, ушел, оставив Макса в полном недоумении.

Лишь через несколько дней, заполненных безуспешными попытками восстановить работоспособность огромной автосеялки, которая, похоже, окончательно отдала концы, Макса вновь навестил советник. Он сразу перешел к делу.

– Ну, что ты думаешь? Хочешь присоединиться к нашему монастырю?

– Я не знаю, – Максу не хотелось обижать его, тем более его заинтересовали рассказы Омра. – Вообще-то я… хм… Какая-то странная у вас религия. Пожалуй, даже антирелигия – ни церкви, ни молитв…

– Кому же нам молиться?

– …больше похоже на философию или вполне научный подход.

– Отнюдь. Научный подход предполагает, что нашу гипотезу о природе мироустройства можно было бы когда-нибудь и как-нибудь опровергнуть. Но для этого пришлось бы всего лишь вразумительно ответить на вопрос, откуда мы появились, – Омр покачал головой. – Нет-нет, мы не ученые и не философы. Мы простые ремесленники, добывающие себе пропитание без надежды на всевышнего. Я уверен, что ученые узнают много нового о строении мира и происхождении человека, но они никогда не найдут окончательный ответ. А если и найдут, то не смогут понять его, ибо он не просто слишком сложен, а в принципе не доступен пониманию. Я верю в это. А ты?

– Честно говоря, я никогда об этом не задумывался, но звучит убедительно. Хотя… не знаю. А что я должен делать, если решу присоединиться к вам?

– Ничего.

– Как это, совсем ничего?

– Просто трудиться, как и раньше. У тебя здорово выходит, ты очень помогаешь.

– Хм… забавно. И все?

– Все.

– А я смогу уйти? Потому что…

– В любой момент. Многие приверженцы наших воззрений рассредоточены по всей галактике. Хотя нам очень нужно то, что ты здесь делаешь.

– Они что… проповедуют?

– Ни в коем случае. Зачем лишать людей иллюзии понимания? Мы привлекаем лишь тех, кто сомневается.

– Ну тогда, пожалуй… я согласен. Почему бы нет?

– Действительно, почему нет? Приветствую тебя среди членов монастыря.

– А как он хотя бы называется? И как называется эта… религия?

– Никак. Мы не сторонники выдумывания дурацких названий, их тут на Варпе и без нас предостаточно.

– Это я заметил, – рассмеялся Макс.

– Раньше нас именовали Сектой, но теперь мы стараемся не использовать это понятие. Единственная просьба, – Омр замялся. – Не стоит особо распространяться о нашем монастыре и вере. Прежде всего среди местных. Они, конечно, знают, но не следует дразнить их лишний раз. Это в твоих же интересах.

– Я понял.

– И еще одно маленькое неудобство. Я хотел бы продолжить наши вечерние беседы. Видишь ли, ты терпеливый слушатель, а мне иногда требуется привести в порядок свои мысли и дружеская дискуссия – как раз то, что нужно. Ты весьма сообразителен, но прежде не погружался в эти вопросы и незашоренный взгляд со стороны мог бы быть очень полезен.

Макс не был уверен, что больше привлекает советника, задушевная беседа или пара стаканчиков настойки, но не стал углубляться в детали.

– Твои рассказы весьма занимательны, и я всегда готов тебя выслушать. У меня много вопросов. Видишь ли, я в основном жил на отшибе и скитался по заброшенным местам, поэтому почти не в курсе, что тут происходит.

– Я не учитель, но с удовольствием расскажу тебе все, что знаю.

В мастерскую вбежал совсем юный подмастерье.

– Советник! Они ищут вас!

– Кто?

– Гонцы! Гонцы Отари! Они ждут в приемной. Скорее! А то они уже сердятся!

Омр помрачнел и быстрым шагом вышел вслед за подмастерье. Лишь через несколько дней, когда Макс уже не ждал его и хотел завалиться спать, советник вновь появился на пороге. При нем не было обычной бутылки. Он уселся на краешек стула и, нервно потирая руки, заговорил.

– Макс, мне очень жаль.

– Что-то случилось?

– Да. У нас потребовали крупную сумму. Намного больше, чем обычно. Мы пытаемся собрать все, что есть, и получить предоплату по некоторым заказам. Но быстро найти столько денег будет очень сложно, – он не отрывал глаз от пола. – Макс, мы не сможем платить тебе в ближайшее время.

– Ну ладно, ничего страшного. Я поработаю за кров и еду.

– Правда? Но ты не обязан!

– Все равно мне некуда идти. И кое-чем я вам все-таки обязан. А кто требует деньги?

– Отари. Его гонцы говорят, что скоро будет новый Владыка. Они хотят собрать побольше со своей территории на случай, если понадобится сделать подарок в столицу к восхождению на престол.

– А если вы не заплатите?

– Нет, мы обязательно заплатим, только я не уверен, удастся ли набрать всю сумму.

– А если нет?

– Ничего хорошего. Лучше до этого не доводить. Отари раньше сражался на арене и был чемпионом. Он не знает жалости.

– Сколько у него людей?

– Людей? Ты имеешь в виду его гонцов? Их сотни, может быть тысяча, я не знаю. Зачем тебе это? Уж не думаешь ли ты, что мы будем биться с ними?

Макс прикинул, что навряд ли. Во всем монастыре было не больше трехсот человек, включая женщин и детей. И хотя мастеровые всю жизнь работали с холодным оружием, они не готовились к сражениям. Одно дело вырезать на клинках узоры и совсем другое – вонзать их в живую плоть.

– Я не потеряю ни одной жизни ради каких-то денег! – Омр возмущенно откинулся на спинку стула.

“Если бы все так считали”, – подумал Макс.

– Послушай, советник, я не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Не хотелось бы навредить, поскольку я не очень понимаю местные отношения. Но если вам вдруг понадобится помощь… любая помощь, то можете на меня рассчитывать.

Омр с сомнением смотрел на Макса.

– Если ты подразумеваешь под этим насилие, то такая помощь нам точно не нужна.

– Как скажешь. Тебе виднее.

– Это очень опасные люди. От них нужно держаться подальше. Не вздумай связываться с ними. Ты пригодишься нам живым.

Он еще пару раз заходил к Максу в следующие дни, но уже не упоминал гонцов Отари, а с удовольствием рассказывал об удаленном секторе Второго круга, к которому принадлежал Варп и еще десяток обитаемых планет. Все они были заселены уже на поздних стадиях исследования галактики. И только Варп, разумеется, мог похвастаться собственной древней цивилизацией.

– Не уверен, правда, что тут есть, чем хвастаться, – вздохнул Омр и вновь помрачнел. – Иногда мне кажется, что мы недалеко ушли от варварства.

– А с чем связан запрет на огнестрельное оружие?

– Это древняя традиция. Она призвана подчеркнуть храбрость бойца, которому необходимо встретиться со своим врагом лицом к лицу, а не трусливо подстрелить его с большого расстояния. У этой традиции есть весьма положительные стороны. Заметно сокращается количество жертв, ведь мечом много народу не убьешь – устанешь просто.

– А если придут враги с ружьями?

– На Варпе их нет. А вот на орбите, для защиты от вторжения извне, оружия предостаточно. Только нынешний Владыка, точнее уже прежний, довел все это до абсурда. В последнее время на Варп, кажется, вообще никого не пускали. Торговля совсем прекратилась. Мы потеряли все экспортные заказы. Странно, как ты здесь оказался.

– Ну, если хочешь знать, то меня сбили на орбите, взяли в плен, но я… хм… сбежал и теперь скрываюсь.

– Вот как? То-то я смотрю… Ты можешь жить у нас сколько пожелаешь, я тебя не выдам. Но другим незачем это знать.

– Я тоже так думаю.

– Пожалуй, я не буду рассказывать даже членам совета, у них сейчас и без того полно забот.

– С деньгами?

– Да.

– Вы собрали нужную сумму?

– Нет. И уже не успеем. Они придут через два дня… Послушай, Макс, – советник замялся. – Я хотел бы попросить тебя поприсутствовать на этой встрече. Я не знаю, как все пройдет, и, честно говоря, опасаюсь эксцессов.

– Угу, без проблем. Оружие взять?

– Оружие? Ни в коем случае!

– Я понял, – Макс подумал, что короткий клинок в рукаве еще никому не мешал. – Вот видишь, в чем преимущество обычных религий. Теперь ты мог бы помолиться господу, чтобы он вызволил из беды, и на душе сразу бы стало легче. Еще не поздно вернуться в лоно истинной церкви, а, советник?

Омр невесело усмехнулся.

Уже почти стемнело, когда прибыли гонцы Отари. Они входили в приемную один за другим, все в легких, облегающих доспехах и двумя мечами за спиной. Их лица, точнее только левая часть лица, были раскрашены одинаковым разноцветным рисунком, перетекающим со щеки на шею. Это производило тревожное впечатление – несимметричное лицо напоминало психически неуравновешенного человека, от которого можно ожидать чего угодно. Возможно, именно на это и был расчет. Макс насчитал девятерых, еще один-два скорее всего остались снаружи. Они выстроились ромбом, прикрыв выход и фланги, демонстрируя серьезный подход к посещению безобидного монастыря. Во главе процессии стоял неотличимый от других широкоплечий верзила.

Ему навстречу вышла председатель совета Третта – пожилая женщина с вытянутым, строгим лицом. Макс пересекался с ней несколько раз, но она пока еще не удостоила его ни одним словом. За ней стояли еще трое членов совета, включая Омра, который ни на секунду не прекращал нервно потирать руки за спиной. Макс скромно прижался к стене рядом с дверью, прикрыв спиной выключатель освещения приемной.

– Приветствую вас, благородные гонцы. Да будет славен дом Отари, дающий нам защиту и покровительство. Пусть никогда не заходит…