The Untitled Book

– Удачи… В девять, я спущусь вас проводить, и познакомлю с шерпами.

– 6

Кайла я нашел у бассейна. На этот раз вся его двухметровая братия качков была в полном составе, и без девиц. Двое, как на тренировке, нарезали брассом от стенки до стенки. Я подошел к группе, когда из воды вылезал Андроид – бледнокожий и конопатый блондин с рыбьими глазами. Не знаю его имя, поскольку оперативники обращались только по кличкам. Если б не темная радужка, я посчитал бы его альбиносом. Кайл комком бросил в него полотенце, Андроид ловко поймал его одной рукой и ответил: «Спасибо, сэр!»

Следом на бортик поднялся Крыса – узколицый светловолосый и загорелый молодой парень, с голубыми глазами. Он производил ошибочное впечатление тормоза, а в действительности у него была великолепная реакция. Группа расположилась полукругом, на углу бассейна. Кайл встал спиной к стене, Андроид елозил полотенцем по волосам, Шило присел на корточки, Штурман и мокрый Крыс полулежали в шезлонгах. Сначала в глаза бросилась внешняя похожесть Штурмана и Крысы, которая подчеркивалась их одинаковыми позами. А потом я заметил однотипность лиц и фигур Кайла и Шило. Все четверо были высокими и широкоплечими, с короткими стрижками. Двое – светловолосые с голубыми глазами, а Кайл и Шило – брюнеты с карими глазами, выглядели более брутально.

Эти ребята попарно вполне могли представляться братьями. А может ими и были? У нас не принято задавать такие вопросы, особенно во время операции. Помнится в начале службы, во время одного из первых заданий, я начал заигрывать с девушкой из экспертной группы. Спросил сколько ей лет, откуда родом… Ответ не получил, так потом еще месяц писал рапорты на тему: “зачем мне это понадобилось узнать?”. С той стервой мы пересекались на заданиях еще несколько раз. Я не поминал ей стукачество но, когда она забыла в номере отеля пробы, сдал ее без малейших колебаний. Не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой.

– Ну что, готовы? – Мой вопрос был риторический, но в ответ раздалось нестройное мычание, призванное подтвердить готовность. – Тогда запоминайте.

Далее, минут за пять я обрисовал им маршрут передвижения до первой контрольной точки и сопутствующие обстоятельства. Дальнейший ход операции им пока знать было необязательно. – Как разбиваемся на машины?

– К тебе в машину Штурман и Андроид. Остальные ко мне. Арабов пополам. – Предложил Кайл.

Я кивнул. – Все свободны до без четверти девять. Встречаемся в холле, с вещами. Номера оплачены. …Кайл, пожалуйста, задержись еще на минутку.

Ребята неспешно собрали свои вещи и пошли на выход. Кайл проводил их взглядом, и обернулся ко мне. – Есть проблемы?

– Почти угадал. Были. Теперь только сложности.

Мы вышли во дворик, и я продолжил:

– В первой точке мы разделимся. Ты и двое твоих – со мной. Остальные поедут в Ливию – отвлекать внимание. Через час, бросят одну машину, а на второй вернутся в Египет. Пусть выглядит так, что операция сорвалась. Оружие и спецсвязь им не давать.

Подумав, я добавил:

– У нас на хвосте ливийцы. Рано или поздно предстоит познакомиться. Поэтому тех двоих, что поедут с нами, выбери подумав. Позже к нам присоединится агент. За его жизнь ты отвечаешь лично. Этот приказ я повторю перед твоей командой, после начала операции, для того чтобы не было иллюзий относительно его серьезности. Могут убить любого из нас. Ты можешь убить любого, и меня в том числе. Но агент должен быть доставлен в целости и сохранности. За это ты отвечаешь лично.

Все это время Кайл был безэмоционален и молчал, а когда я закончил, улыбнувшись отрезал – Есть, сэр!

– 7

В условленное время все наши были у ресепшн. Крыса спал сидя на диванчике. Штурман тут же листал какой-то журнал, облокотившись на его плечо. Остальные о чем-то трепались вполголоса, возле пальмы. Глядя на парней, у меня складывалось ощущение рутинности предстоящего мероприятия, в их мировосприятии. Подошел Морис, парни поздоровались. Крыса приоткрыл правый глаз, и тоже кивнул Морису.

– Друзья мои, Вам предстоит увлекательнейшая поездка. – Начал агитку Морис. – У входа вас ожидают два сопровождающих, из местных: Асад и Шахир. Они братья. Английский знают не очень, зато пустыню как свой двор. – Дальше следовало описание нашего якобы туристического маршрута, в обрамлении исторического экскурса. Все это Морис произнес за пару минут, достаточно громко и отчетливо, как профессиональный экскурсовод.

– Прошу на выход! – Пригласил Морис, после вопросительно взглянув на ресепшиониста, мол «остались ли вопросы к постояльцам?». До этого внимательно слушавший его служащий, ответил вежливой улыбкой и развел руками.

Мы подошли к машинам, в них сидели братья. Увидев нас, они выскочили навстречу, изъявляя всем своим видом готовность помочь. Кайл коротко распорядился сумками. Так же быстро по машинам распределились и оперативники, оставив мне заднее правое во втором внедорожнике. Я повернулся к Морису. Его лицо не выражало никаких чувств, но в тоже время излучало напряжение. Именно в этот момент в меня вселилась невероятная тревога, ранее мне неведомая. Мы пожали руки, как в схватке по армрестлингу. Эта давняя наша привычка, уж и не помню, когда появившаяся. Мы всегда так прощались перед делом. Я почувствовал дрожь в руке Мориса, значит и он, бесчувственный железный человек, чем-то весьма обеспокоен. “Оптимистичное” получилось прощание, хорошо хоть улыбнулся мне напоследок. Таким я и запомнил Мориса.

Пара обшарпанных машин с водителями – арабами и пассажирами – аджнаби, отъезжает от отеля. Что в этом странного? Ничего. Только с парковки вслед им устремляется еще три машины. Причем среди них нет машины прикрытия. Хорошее начало! Похоже скучно не будет. Штурман на переднем пассажирском сидении моего борта. Он профи, я не заметил, когда, но он перенастроил правое зеркало, и ему видно все происходящее сзади. Пол оборота ко мне и вопросительный взгляд, но я никак не могу прокомментировать происходящее, только пожимаю плечами. А вот Шахир похоже ничего не заметил, спокойно ведет машину, используя левую руку чем-то вроде палочки регулировщика или поворотников, прорезая транспортный поток. Мы быстро выбираемся по двадцать шестому шоссе на окраину города, улицы здесь почти не освещены. Асад заметно прибавляет скорость, но Шахир крепко сидит у него на хвосте, видимо для братьев парная езда привычное занятие. Закончился город, слева остался аэропорт, успокоившийся в ночи, мы на трассе к Сиве. Еще минут пятнадцать вдоль дороги видны разрозненные поселения, но и они остаются позади. Штурман расслаблен, но по повороту его головы я догадываюсь, что он непрерывно смотрит в зеркало. Я не веду наблюдение, поскольку слежка для меня уже факт, а наличие прикрытия проверю в Сиве. Оно потребуется, пока мы будем спать, и когда начнутся игры с разменом машин, а сейчас от него пользы не будет.

Предполагая слежку, я просил Мориса проинструктировать людей из прикрытия так, чтобы до Сивы они всегда держались за следопытами, не влезая, между нами. Сейчас отсекать слежку не имеет смысла, да и нас вести незачем – место начала операции известно.

Мы пересекли развязку с международным береговым шоссе и железную дорогу, взгляду открылся бескрайний простор пустыни под звездным небом. Сразу пропало ощущение скорости и времени. Штурман внимательно следит за обстановкой, а Андроид похоже уснул.

В темноте разобрать что-либо невозможно. Хлопаю Штурмана по плечу – Буду спать, если что – разбуди. – Он кивает, я отключаюсь.

Сработал виброзвонок, я его ставил на 23:00. По моим расчетам, минут через пятнадцать – двадцать мы должны въехать в Сиву. В салоне по-прежнему молчание, Штурман, видимо услышав звонок, обернулся ко мне – Уже скоро. Меньше получаса осталось. – Я благодарно улыбнулся, размял шею, потянулся… Резь в глазах от сухости мешала рассмотреть дорогу. Но через несколько минут я уже начал различать вдали огоньки поселений.

Ферма доктора Али находилась на окраине Сивы. Проехав местный аэропорт, не доезжая до городской черты, мы свернули на шоссе в сторону оазиса Бахария, и через несколько минут уже стучались к нему в дом. Нас встретил немолодой высокий смуглолицый мужчина. Отсутствие полноты, характерной для арабов его возраста, и умеренный темперамент выдавали в нем инородца. По всей видимости он был ассирийцем или курдом. Процедура знакомства не заняла много времени, вслед доктор Али поинтересовался нашими нуждами: хотим ли мы помыться и поужинать, когда собираемся спать? Получив отрицательные ответы на первые два вопроса, а на третий – немедля, – не стал разматывать клубок беседы, а проводил в дальний конец дома, где нас ждали две совмещенные комнаты с уже подготовленными кроватями. Хозяин дома показал нам наши апартаменты, и увел Асада с Шахиром дальше. За все это время я не заметил ни одного человека из прислуги, видимо и об это позаботился доктор Али, понимая нежелательность лишних глаз.

Все быстро улеглись, только я еще копался со связью, и Крыса упаковывался для патрулирования в арабское одеяние. Поверх термокостюма, он накинул соуб (белую рубашку до-полу), а на голову – ихрам с игалем (платок опоясанный жгутом). Передав распоряжения прикрытию, и получив от них подтверждение, я тоже лег, и тут же отключился. Сон был недолгий и беспокойный. Периодически приходили сообщения от прикрытия, информирующие о перемещении слежки непосредственно возле дома. Через два часа произошла смена караула, Крысу заменил Штурман. Под утро все успокоилось, но уже было пора вставать.

– 8

Подъем был назначен на половину пятого. В пять после непродолжительного умывания и туалета все собрались во дворе, возле машин. С доктором Али мы попрощались в доме, и на улицу он не вышел. Вводную оперативникам давал Кайл. Его команда все понимала с полуслова. Такая слаженность нарабатывается в боевых операциях, а не на тренировках. Очевидно, эта операция была для них далеко не первой. Интересно в Африке они тоже были вместе?

За рулем арабов сменили Андроид и Шило. Главное, чтобы парни не перестарались, демонстрируя навыки экстремального вождения. Прикрытие ушло вперед всего полутора часами ранее, а им еще предстояло подготовить сюрприз следопытам.

Наши машины выскочили на шоссе практически рядом. Андроид и Шило “попихались” немножко, создавая иллюзию соревнования, и вперед вышла наша машина. Шило плотно, на полкорпуса, сел нам на хвост, закрывая задний обзор, оставалось надеяться на наблюдательность Кайла. Слева вдоль шоссе замелькал строй пальм, значит скоро поворот на Сиву. На развязке мы ушли с легким заносом по виражу влево в сторону Сивы. Ненадолго появился задний обзор, и я начал пристально вглядываться, пытаясь различить машины слежки. Одну машину на значительном удалении мне удалось увидеть, но ни ее марку, ни даже цвет достоверно определить не удалось. Значит они будут избегать визуального контакта. Так даже лучше.

Въехав в Сиву, парни резко сбросили скорость, практически до шестидесяти, и наша колонна поплелась к югу по спящим улицам этого древнего города. Справа осталась старая крепость, смахивающая на замок из песка, выскобленный ветром. Дома из песчаника, неопределимого возраста, пальмы, национальная атрибутика… Все это перемежалось немногочисленными современными постройками, в основном магазинами. Как железный зуб в этом ряду торчала заправка, какого-то местного “Ойла”. Мы разбудили заправщика, он не приходя в сознание сцедил нам топлива до полных баков, и рассчитал, не забыв добавить чаевые. Несколько минут, и мы на южной окраине Сивы. Прощай цивилизация, здравствуй пустыня.

– 9

Еще просматривался асфальт, но все больше он был заметен песком. Постепенно ориентиром дороги становились следы колес. Мы проехали между двумя одинокими домами, похожими как близнецы, за ними уже не наблюдалось ничего рукотворного. Видимо где-то здесь и кончилась дорога. Штурман включил навигатор. На экране была только координатная сетка с маркерами. Он связался по рации со второй машиной.

– Вождь, через километр заканчивается плато, и мы съезжаем на песочек. Предлагаю остановиться и сделать старт заезда.

– Принято. – Прошелестел голос Кайла.

Мы вышли из машин, размялись. Шило и Андроид снизили давление в шинах для езды по песку. Кайл еще раз обсудил с оперативниками маршрут, контрольные точки и связь, затем отозвал в сторону Шило, и видимо поставил ему ливийскую задачу. Я тем временем болтал с братьями о погоде. С ней нам повезло. Еще не начался хамсин – сильный ветер, непрерывно, почти два месяца, несущий песок из пустыни, и не разыгрался в полную силу утомительный летний зной.

Все вернулись к машинам, но я попросил Кайла задержаться.

– Вождь, после того как группа прикрытия выполнит задачу, она нам больше не понадобится, и вернется домой. Но я хотел бы забрать их машину.

– А как они доберутся, пешком что ли? И чем тебя не устраивают эти? – Он махнул рукой в сторону наших машин.

– У них есть мотоцикл. А вторую группу я хочу отправить сразу в Ливию на обеих машинах. Им лучше не видеть на чем мы поедем дальше.

Подумав, он согласился, и уточнил дальнейшие действия: – Я буду на второй позиции. Скорее всего, нас будут отслеживать визуально, и ориентироваться на нас. Следовательно, вам придется уйти в сторону, и дождаться ликвидации хвоста. Если что-то пойдет не так добивать придется вам, мы не успеем сориентироваться. Машину заберем и разделимся раньше. Ты прав.

– Сейчас без четверти шесть, не позднее одиннадцати мы должны быть в первой контрольной точке. Поехали!

– 10

Через час езды тело ныло от тряски. Мы двигались вдоль границы с Ливией, то по песку, то по каменистым плато. На ровных участках, где были видны следы машин, парни разгонялись до ста двадцати, но это был предел. На высоких скоростях по песку, машину несло как плохо управляемый катер. Иногда приходилось прорезать цепь барханов. Тормозить нельзя – увязнешь в рыхлом песке. В такие моменты машина порой отрывалась от земли.

Пока мы шли с опережением графика, сказывался соревновательный дух. По договоренности, первые пятьдесят километров Шило и Андроид устроили реальное ралли, а потом машина Кайла встала нам в хвост.

Каждые четверть часа Штурман связывался с Кайлом. Их пустая болтовня служила только одной цели – подтверждению канала связи. В какой-то момент меня сморило, то ли от их монотонного трепа, то ли от духоты в салоне «Сафари». Я прикрыл глаза и отключился. Проснулся от резкого броска и хлесткой ругани Андроида. Шахир тоже произнес несколько слов, больше похожих на молитву. На часах было без пятнадцати восемь. Наступала кульминация первого этапа.

Тронув за плечо Андроида, я показал ему рукой, что нужно ускориться, а сам стал выглядывать удобное место для того, чтобы уйти в сторону с маршрута. Штурман условленной фразой дал понять Кайлу об увеличении дистанции. Где-то через полчаса впереди слева обозначился подходящий бархан – скорее высокий холм. Не доезжая до него несколько сот метров, мы остановились. Шахир вытащил из багажника сетчатый трал, пристегнул его к фаркопу, и мы на малой скорости, заметая свой след, двинулись за обратную сторону холма.

Наблюдателем остался я, накрывшись маскировочной накидкой, прильнул к биноклю, предварительно убедившись, что его стекла не бликуют. Штурман вышел на связь, обозначив нашу готовность пропустить караван. Томительное ожидание длилось недолго, спустя не более двух минут начал прослушиваться двигатель “Круизера”. Через несколько секунд он пролетел мимо нас на предельной скорости. Далее на расстоянии прямой видимости прошла пара внедорожников слежки. Мы выждали четверть часа и устремились им вслед. Через десяток километров была засада, организованная парнями из прикрытия, Кайл протянуть слежку через нее.

Сначала были слышны взрывы, а затем короткие автоматные очереди. К тому времени, как мы подъехали все уже было кончено. Два араба, сурового вида стояли у своей машины, а посреди узкого плато дымились исковерканные джипы слежки. Первая машина лежала на крыше со следами подрыва на мине, а последнюю сняли из гранатомета, разворотив ей левый борт. Ужасный вид машин – оторванное колесо и пробитое днище у первой, развороченные двери и крыша у второй, все это не оставляло сомнений относительно судьбы ливийских следопытов. В воздухе чувствовался смрадный запах горелой плоти. Какие-то ошметки валялись в радиусе десятка метров. Но самое удивительное, что два тела, добитые из автоматов, лежали на большом удалении от центра событий. Невероятно, как им удалось выжить во время подрывов и сохранить подвижность. Все погибшие были в гражданском, но оборудование машин и оружие не оставляли сомнений в их целях.

Разговор был не долгим. Парни из прикрытия, под пристальным взглядом Шахира, отдали ключи от своего старого “Джипа” Штурману, предварительно выгрузив мотоцикл и две лопаты. Им еще предстояло замаскировать следы своей атаки. Штурман не долго поковырялся в новом имуществе, махнул рукой, в знак готовности, и мы двинулись дальше. На удалении пары километров нас ждал Кайл с товарищами.

– 11

До первой контрольной точки оставалось не больше пяти километров, когда я дал команду остановиться. Пришло время разделиться, чтобы ливийская группа не знала на каких машинах поедем мы. Меньшая осведомленность для всех лучше.

Кайл разделил свою команду, “Крузер” и “Сафари” отходили ливийской группе – Шило и Штурману, а нам следовало грузиться в “Джип”. Шахир выглядел встревоженным и категорически отказывался ехать в Ливию. После горячего спора с братом Асад занял его место. Я не стал возражать – в основной фазе операции он был нужен только в качестве переводчика и сменного водителя, а также на случай непредвиденных обстоятельств. Асад хотел уберечь брата, но, как оказалось, зря.

Парни Кайла обнялись, пожелав друг другу удачи. Я вгляделся в их лица, но и в этот момент не увидел беспокойства или напряжения. Вторая группа отправилась через границу Ливии в сторону Эль-Джауф, отвлекая внимание и путая слежку. Дальнейшие наши действия для них были неизвестны, по соображениям секретности.

Через четверть часа мы добрались до первой контрольной точки “25х25” и расконсервировали машины Мориса. На часах была половина одиннадцатого. Мы опережали график. Машины были практически копией предыдущих, и с такими же номерными знаками – профессиональный юмор Мориса. Это создавало иллюзию, что туристы продолжают свой маршрут.

Кайл наколдовал спецсвязь с Цессной. Пилот, известный мне под именем Джек Джонсон, ответил незамедлительно, а выслушав новый план надолго замолчал. Мне остается только предполагать, насколько он был обескуражен.

– 12

Во время подготовки операции, Морис дал мне доступ к досье нескольких пилотов. Я выбрал Джека Джонсона, за профессионализм и решительность. Побитый годами мужчина, он всю свою долгую жизнь провел возле самолетов. Его отец работал на региональную авиационную компанию, специализирующуюся на сельскохозяйственных работах. В то время DDT не считали чем-то особо вредным, и использовали достаточно активно для опыления кукурузных полей. Работы было много, как следствие и денег. Отец не имел вредных привычек, был спокойным и размеренным человеком. Попадая в какую-либо переделку, он не ерзал и не психовал, напряжение мысли выдавало только то, что он обильно краснел. К окончанию единственным сыном школы Джонсон – старший скопил неплохое состояние для жителя южного захолустья, и большую часть этих средств он направил на обучение сына отцовскому ремеслу. Мечта отца была сделать из сына пилота магистральных линий.

Джек не испытывал к родителям особой привязанности. Его мать была типичной американской домохозяйкой, преданно исполнявшей свой долг по поддержанию семейного очага. С отцом Джека у нее были ровные и бессловесные взаимоотношения, практически лишенные чувственной составляющей. Джек не помнил, когда последний раз видел их целующимися, и видел ли вообще. Если мать была им недовольна, то она сама не вступала с сыном в объяснения, а всегда призывала на помощь мужа. Только один раз он видел ее слезы, когда родители прощались с ним на автобусной станции, отправляя его в авиационную академию. Лицо отца было красное как помидор, значит и он переживал.

Закончив обучение, пилот Джонсон-младший несколько лет летал на местных смычках западного побережья, прежде чем попал вторым пилотом на магистральные линии. Вот и сбылась мечта отца! С родителями он виделся редко, но они часто писали, и он отвечал на каждое их письмо. Его успехи согревали их сердца, и возможно были единственным смыслом их брака. Только одно не давало покоя его матери, сын по-прежнему был холост, и не испытывал ни малейшей тяги к супружеству. Он не был голубым, но ни одной женщине еще не удавалось привлечь его внимание больше чем на неделю. Возможно, тому виной была работа.

Изнурительный труд, иногда по 14 часов в сутки, не оставлял сил на любовную романтику. Хотя скорее давала знать наследственность, отец ведь тоже в отношениях с противоположным полом был весьма холоден и утилитарен. Кстати, от отца Джеку досталось и обильное покраснение во время переживаний, что не добавляло ему романтичности в глазах его подружек.

Уже достаточно зрелым человеком и будучи опытным пилотом, Джонсон был направлен в южный дивизион на международные линии. Их экипаж обслуживал грузовые перевозки с южноамериканскими странами. Там же он прошел переобучение и пересел из левого кресла 727-го в правое на Джамбо. До блистательного завершения летной карьеры оставалось две ступеньки: левое кресло 747-го и пассажирские международные перевозки с восточного побережья в Европу. Этот путь был ему предопределен, как и сотням его предшественников.

Вся его жизнь начала рушиться из-за женщины. Зачем судьба оберегала его от влюбленности, чтобы уже на склоне лет бросить в ноги этой взбалмошной бразильянке?! Их связь развивалась очень бурно. Мимолетное знакомство с Евой в аэропортовом кафе… Вновь встреча в службе логистики, где она работала… И в третий раз за день он встречает ее уже в городе, куда отправился провести вечер. Вечер они провели вместе. И ночь тоже. Ева сама все устроила, нашла гостиницу, все оформила, чтобы не было лишних вопросов, и утром растворилась как мираж, не оставив и записки. Как так можно уйти, даже не попрощавшись?

Безумно сильное чувство к этой женщине поглотило Джека целиком. Он не мог ни о чем думать, мысли делая виток возвращались к ней. Это не было сексуальное чувство. Точнее не только сексуальное. Самое сильное притяжение создавала ее внутренняя свобода. Обладать ей было невозможно, но быть с ней, как дышать полной грудью.

Конечно, Джек нашел ее, но лучше бы он этого не делал.

В один из прилетов, Ева познакомила Джека со своим братом. Слово за слово, брат попросил передать посылочку своим американским родственникам. Почему не уважить брата любимой? Передал раз, другой, а с очередной его уже встретили не “родственники”, а агенты ФБР. Перевозка наркотиков серьезное преступление – на летной карьере был поставлен крест.

Джек скрывал от родителей новый поворот в своей жизни, но новость долетела до них. Во время следствия о его прошлом наводили сведения, а в провинции даже служители закона не умеют держать язык за зубами. Отец не перенес удара, и скончался от инсульта. Чуть позже слегла мать, ее подкосили не неприятности сына, а потеря мужа. Любила значит.

Когда пыль на развалинах его жизни улеглась, Джек начал собирать новую жизнь по кирпичику из обломков старой. Только фундамент уже был другой. Не осталось ни капли почтения к государству и праву, и к корпорациям маленьким и большим не было больше уважения. Он начал создавать свой мир. Сначала устроил мать в хороший пансион для инвалидов, продал все небогатое имущество родителей, и положил на счет в банк, с этих процентов оплачивалось содержание матери. Нашел детектива, который вел его дело, и вытребовал работу, о которой тот обещал во время следствия. Джек сотрудничал со следователями, все им рассказал, даже про Еву, они взамен гарантировали свободу и работу от правительства. Обещание свое сдержали, но по иронии судьбы работа заключалась в нелегальных перевозках грузов на север южноамериканского континента. Оплачивались эти услуги хорошо, и всего за два года Джек накопил на собственный самолет. Бизнес пошел в гору. Все бы хорошо, но Ева не покидала его сердце. В какой-то момент он не выдержал, и вернулся в тот злополучный город.

Найти Еву оказалось на удивление просто. В ее жизни ничего не изменилось. Как это удается некоторым женщинам, отправить жизнь любящего мужчины под откос, оставшись ни при чем? Джек не тратил время на всевозможные объяснения. Он предложил ей выйти за него замуж. Единственное условие, которое он выдвинул – они должны были порвать с прошлым. Она согласилась. Новым местом их обитания стал север Америки, где Джек нашел себе несколько стабильных заказчиков. Дома он бывал не часто, но отношения с Евой от этого не страдали, видимо она вошла в зрелый возраст, когда женщины начинают ценить выше всего стабильность.