Женщины

Она положила голову Джейми на плечо. Они двигались в спокойном, знакомом ритме, меняя шаг, только когда менялась музыка.

Наконец Фрэнки подняла голову и увидела, что он смотрит прямо на нее. Она осторожно убрала волосы с его лба.

– Выглядите уставшим.

– Тяжелый день.

Он попытался улыбнуться, и ее это очень тронуло. Она знала, как трудно порой дается улыбка.

– Они так молоды, – сказал он.

– Расскажите, что-нибудь хорошее, – попросила она.

Он подумал минуту и улыбнулся.

– У моей семилетней племянницы Кайли выпал зуб. Зубная фея оставила ей пятьдесят центов, и она купила на них золотую рыбку. А ее брата Брейдена взяли в футбольную команду.

Это было так мило, что Фрэнки заулыбалась. Она уже хотела спросить о его обычной жизни, как вдруг двери распахнулись и под отдаленные звуки минометного обстрела в клуб зашли трое мужчин.

Точнее, ворвались. Они громко болтали и смеялись, трудно было не обратить на них внимания. Они не выглядели как солдаты и на офицеров совсем не походили. У всех троих волосы были слишком длинные для армейских порядков. Двое носили усы. На одном была ковбойская шляпа и футболка с надписью «Варлокс». Только один из них был одет в синюю форму ВМС. Они держались в обнимку и пели какую-то боевую песню.

Пробившись через толпу, они сели за столик с табличкой «зарезервирован». Один вскинул руку, и официантка – молодая вьетнамка – кинулась к ним с бутылкой «Джек Дэниелс» и тремя стаканами на подносе. Невысокий рыжий парень с редкими усами запрокинул голову и завыл, как волк.

– Кто это? – спросила Фрэнки.

Троица скорее напоминала ковбоев или студентов Беркли, чем военно-морских офицеров.

– Парни из новой эскадрильи. Морские волки. Вертолетная поддержка ВМС. Флоту нужны были вертолетчики, и в прошлом году они отобрали нескольких добровольцев, которые умели управлять самолетом, обучили их и посадили на вертушки. Может, они выглядят высокомерно, может, одеты и подстрижены не по уставу, но они очень нам помогают. Даже в свои свободные часы вывозят множество раненых. Ты вызываешь Морских волков, и если они не сражаются с чарли, то тут же прилетают. – Джейми на секунду замолчал, а затем добавил: – Я думал о тебе, Макграт.

Теперь его голос звучал как у молодого, неопытного врача. Как у человека, над которым она могла посмеяться.

– Правда?

– Ты слишком долго пряталась.

– Пряталась?

– В неврологии. Твои подружки Этель и Барб сказали, что ты готова двигаться дальше.

– Вот как?

– Капитан Смит сказал, что ты проделала поразительную работу. Он еще не видел, чтобы кто-то так быстро все схватывал.

Фрэнки не знала, что ответить. Капитан Смит ничего подобного ей не говорил.

– А еще он сказал, ты умеешь сострадать, но это я и сам знаю.

– Ну…

– Это я к чему. Ты приехала в этот ад, чтобы менять повязки или спасать жизни?

– Думаю, вы не правы, сэр.

– Джейми,– сказал он.– Ради бога, Макграт. Джейми.

– Что ж. Джейми, думаю, ты не прав. Условно-патогенная инфекция может…

– Переходи в операционное отделение, будешь работать со мной. Пэтти Перкинс скоро уедет. Мне нужна хорошая медсестра на замену.

– Я не подойду, – сказала она. – Возьми Сару из ожогового.

– Мне нужна ты, Макграт.

В этой фразе она услышала больше тепла, чем следует, и насторожилась.

– Если это способ со мной переспать…

Он слегка улыбнулся:

– О, я бы с удовольствием с тобой переспал, Макграт, но я имел в виду не это.

– Я не подойду, правда.

– Подойдешь, я тебя подготовлю. Слово скаута.

– Ты был скаутом?

– Конечно, нет. Я все еще не понимаю, как здесь оказался. Куча долгов и военных историй – наверное, это все они. Мой отец сказал, что я дурак. Но я здесь и пробуду здесь еще семь месяцев. И мне нужна охрененная медсестра.

Фрэнки это все пугало: МАСПОТ, возможные неудачи, близость к Джейми. Прошло уже почти два месяца, и, плохо это или хорошо, но время летело быстро. В неврологии она научилась всему, чему могла. Если она и правда хочет стать хорошей медсестрой, пора двигаться дальше.

– Хорошо, капитан Каллахан. Я попрошу перевести меня в хирургию.

– Отлично.

Кажется, он был очень собой доволен. Этот блеск в глазах наверняка соблазнил множество женщин. Фрэнки не собиралась поддаваться, но правда была в том, что ее тянуло к нему. И она была совершенно уверена, что он это понимал.

В первый день работы в хирургии Фрэнки остановилась перед входом, глубоко вдохнула и вошла в ангар.

Хаос.

Яркий свет, громкая музыка, врачи, санитары, медсестры, раздающие указания, крики раненых. Она увидела Джейми в маске и заляпанном кровью халате, он шел прямо к ней. Кровь была везде: на стенах, на полу, на лицах. Брызги, капли, лужи крови.

– Макграт, в сторону, – выкрикнула Пэтти Перкинс в окровавленной форме и оттолкнула ее.

Фрэнки споткнулась и ударилась о стену. Два санитара внесли раненого в операционную. На носилках сидел солдат, совсем еще мальчик.

– Где мои ноги? – кричал он.

– Дыши, Макграт, – сказал Джейми, легонько коснувшись локтем ее плеча. Она посмотрела в его усталые глаза.

Мимо проехала каталка, на ней лежал мужчина с кишками наружу. Барб бежала рядом.

– Поступил из предоперационной.

Фрэнки смотрела на кровавый след, тянувшийся за каталкой. К горлу подступила тошнота.

– Ладно, Макграт. Ты же знаешь, что такое ПНШ, да? – спросил Джейми.

Она не могла вспомнить.

– Макграт. Соберись.

Она знала, конечно же, знала. Она занималась этим неделями.

– Позднее наложение швов. Грязные раны сначала нужно промыть. Швы накладываются позже, чтобы предотвратить заражение.

– Правильно. Пойдем со мной.

Фрэнки пошла вперед и тут поняла, что Джейми буквально дышит ей в спину. Он подвел ее к парню на каталке.

– Нужно удалить инородные тела и промыть рану. Это осколочное ранение. Чтобы остановить кровотечение, надо убрать металлические фрагменты и омертвевшие участки кожи. А затем промыть рану физраствором. Из больших отверстий сделаем поменьше. Поможешь мне?

Она замотала головой.

Он повернулся к ней и тихо сказал:

– Посмотри на меня.

Она медленно выдохнула и подняла глаза.

– Не бойся, Макграт. Ты сможешь.

Не бойся.

– Да. Хорошо. Конечно, смогу, – соврала она.

Следующие шесть часов двери шестого отделения почти не закрывались, санитары бесконечно заносили раненых из предоперационной. Они называли это наплывом.

Фрэнки стояла перед хирургическим столом напротив Джейми, они оба были в шапочках, масках и белых халатах. На столе лежал молодой сержант с огнестрельным ранением груди. Справа от Фрэнки находился лоток с хирургическими инструментами.

– Зажим, – сказал Джейми. Подождал пару секунд, дал ей время и добавил: – Рядом с расширителем. Видишь?

Фрэнки кивнула, взяла зажим и передала ему. Она завороженно наблюдала, как он оперирует, зашивает вену у мужчины в груди.

– Зажим Аллена. – Он взял у нее зажим и вернулся к работе.

К двадцати двум ноль-ноль Фрэнки еле держалась на ногах, вся одежда была в крови.

– Готово, – наконец сказал Джейми, отходя от стола.

– Это был последний, – сказала Барб и сделала радио погромче, пел Ван Моррисон. Подпевая, она подошла к Фрэнки и Джейми. – Как справилась моя девочка? – пропела она вместе с Моррисоном, обращаясь к Джейми.

Он взглянул на Фрэнки.

– Она была великолепна.

– Я же говорила, что все получится. – Барб шлепнула Фрэнки по бедру.

К ним подошла Пэтти.

– Отличная работа, Фрэнки. Ты станешь настоящей звездой. – Она обняла Барб: – Ну что, в клуб?

Барб сняла маску.

– Ты заслужила. Увидимся там, Фрэнки?

Фрэнки так устала, что едва могла кивнуть.

Барб и Пэтти в обнимку направились к выходу.

Джейми стянул медицинскую шапочку и позвал санитара, чтобы тот доставил пациента в послеоперационное отделение. Когда каталку отвезли, Джейми и Фрэнки остались совсем одни.

– Все хорошо? – спросил он, пристально глядя на нее.

Она знала: ему не все равно, что она чувствует после сегодняшнего дня.

– Мне еще многому нужно научиться, – сказала она и улыбнулась. – Но да, все отлично.

– Кто-то сможет вернуться домой к семье благодаря нам. И это самая большая награда. – Он подошел ближе. – Пойдем, я куплю тебе выпить.

– На самом деле я почти не пью.

– Тогда можешь угостить меня.

Они сняли грязные халаты, Джейми взял ее за руку, и они направились в клуб.

Всю дорогу Фрэнки шла, прижавшись к нему. Серьезных отношений у нее никогда не было, и она еще ни с кем не спала. В обычной жизни для нее было очень важно оставаться хорошей девушкой, чтобы родители могли ею гордиться, но тот ужас, который она видела здесь каждый день, заставил усомниться, что правила приличия вообще имеют какую-то ценность.

В офицерском клубе, как всегда, было полно людей, уставших и помятых после «наплыва». Они наконец закончили работу и хотели развеяться. Этель сидела одна и курила. Барб медленно двигалась под музыку в обнимку с каким-то парнем. Казалось, они скорее поддерживают друг друга, чтобы не упасть, чем танцуют. В углу кто-то бренчал на укулеле.

Джейми подвел Фрэнки к столику Этель и принес ей стул. Фрэнки устало села. Джейми отправился за напитками.

– Ну как? – спросила Этель, протягивая Фрэнки сигарету.

– Я никого не убила. – Фрэнки прикурила от сигареты Этель.

– Черт, Фрэнк, это отличный первый день в хирургии. – Она вздохнула. – В приемном покое был настоящий кошмар. Чарли всерьез взялись за наших парней. На ожидании ни одного выжившего.

Какое-то время девушки держались за руки, утешая друг друга. Затем Этель встала:

– Сегодня я не в настроении. Пойду в барак, посижу в тишине, может, напишу письмо отцу. А ты?

Фрэнки взглянула на Джейми, который возвращался с напитками.

– Но Джейми…

– Женат.

Фрэнки подняла глаза на Этель:

– Женат? Как? Он не говорил…

Этель взяла ее за плечо:

– Будь осторожна, Фрэнк. Не всем можно верить. Сомнительная репутация тебе ни к нему. Я обычная пай-девочка и, может, сама многого не понимаю, но кое-что знаю точно. Хорошенько подумай, прежде чем с кем-нибудь переспать.

Фрэнки смотрела Этель вслед.

Через минуту рядом приземлился Джейми, протянул ей банку цитрусовой газировки.

– Я взял тебе это, но настоятельно рекомендую виски.

– Правда? – Она сделала глоток теплой газировки.

– В Сайгоне есть один отель, называется «Каравелла», – сказал он. – Там на крыше отличный бар. Тебе бы понравилось. Мягкие постели. Чистые простыни.

Фрэнки повернулась к нему:

– Знаешь, женатые мужчины обычно носят кольцо.

Его улыбка исчезла.

– Макграт…

– Когда ты собирался мне сказать?

– Я думал, ты знаешь. Все знают.

– Как зовут твою жену?

– Сара. – Он вздохнул.

– У вас есть дети?

– Сын, – сказал он после короткой паузы. – Дэви.

Фрэнки прикрыла глаза.

– Есть фотография?

Он достал бумажник и вытащил фотографию высокой худощавой женщины с пышной прической, на руках она держала белокурого круглолицего мальчика с пухлыми ручками и ножками.

Джейми убрал фотографию. Между ними повисло молчание – тишина, пропитанная разочарованием Фрэнки.

– Это… ничего не меняет… для нас. Здесь.

– Ты обманул меня, – сказала она.

– Я…

– Не рассказывай мне сказок, Джейми. Прояви ко мне хоть немного уважения, пожалуйста. Я старомодна. Я верю в любовь и честность. Клятвы для меня кое-что значат. – Она залпом выпила газировку, та обожгла горло. Затем встала. – Доброй ночи.

– Не убегай, Макграт. Я буду джентльменом. Даю слово скаута.

– Кажется, мы уже выяснили, что скаутом ты никогда не был.

– Да, – сказал он. – Но сегодня мне не помешал бы друг.

Она знала это чувство. Она все думала о том, что фотография ребенка стерла улыбку с его лица, расстроила окончательно. Фрэнки медленно села рядом. И все-таки он ей нравился – возможно, даже слишком. А еще этим вечером ей самой не помешал бы друг.

– Сколько вы женаты?

– Четыре года. – Он смотрел в бокал с напитком. – Но…

– Но что? – Вопрос вырвался до того, как она успела подумать. Они были далеко от дома, в таком хрупком, одиноком мире.

– Сара забеременела после нашего первого секса. На вечеринке в общежитии. Это был ее выпускной год. Я учился в медицинском. Никто из нас не думал о женитьбе.

– И…

– Я хороший парень, Макграт.

Она смотрела на него, чувствуя странное опустошение. У них не было даже шанса.

– А я хорошая девушка.

– Знаю.

Снова повисло молчание.

– Сара, наверное, святая, раз выносит твою кислую мину. – Фрэнки натянуто улыбнулась.

– О, так и есть, Макграт. – Он грустно посмотрел на нее. – Так и есть.

16 мая 1967 г.

Дорогие мама и папа,

Я теперь операционная медсестра.

Мне никогда еще так сильно не хотелось в чем-то преуспеть.

Как же прекрасно любить то, чем занимаешься.

Природа здесь потрясающая. Вода удивительно бирюзовая, а такую буйную растительность я прежде не встречала. Начался сезон дождей, но яркое солнце еще появляется на небе. Неудивительно, что все вокруг такое зеленое.

Я сделала кучу фотографий, не терпится вам их показать. Тогда вы все сами поймете.

Как дела в обычной жизни?

С любовью,

Ф.

P. S. Пожалуйста, пришлите мне крем для рук, бальзам для волос и духи. А еще новый медальон со святым Христофором.

31 мая 1967 г.

Дорогая Фрэнсис Грэйс,

Я постоянно о тебе думаю. Каждое воскресенье я ставлю за тебя свечку, папа иногда сидит в твоем «жуке», кладет руки на руль и просто смотрит перед собой. О чем он думает, остается только гадать.

Мы живем в странном мире. Изменчивом и смутном. Мы – американцы – разучились говорить друг с другом, разногласия кажутся непреодолимыми.

Думаю, это замечательно – любить то, чем занимаешься. Слишком многие женщины моего поколения этим пренебрегали.

С любовью,

мама

Глава девятая

Фрэнки каждый раз останавливалась перед входом в операционное отделение, ей было страшно. Сомнения до сих пор ее не оставили, но теперь она, как черепаха (именно так ее назвали в день приезда), отрастила себе твердый панцирь, который защищал сердце от всех ужасов, что творились вокруг, а еще в ней появилась уверенность – преодолевая собственный страх, она помогала мужчинам, женщинам и детям, которые оказывались в операционной. Только так и можно было выжить.

Перед отъездом Пэтти научила Фрэнки всему, что знала сама, Барб в любой момент была готова прийти на помощь, и неважно, как мало она спала. Дружеское плечо Этель тоже всегда было рядом.

Этим жарким, дождливым июньским днем она ассистировала Джейми, когда донесся гул вертолета. Вертолетов. Теперь этот звук ее не удивлял – число раненых, которым требовались срочные операции, постоянно росло, «наплывов» становилось все больше. США вместе с армией Республики Вьетнам вторглись в демилитаризованную зону, отделяющую коммунистический север от капиталистического юга, который поддерживали американцы. Там шли ожесточенные бои. Фрэнки очень хотела, чтобы Пэтти была здесь, но она уехала домой на прошлой неделе. Проводы выдались грандиозными.

– Твою мать, – сказал Джейми через маску. Его рука по локоть была в животе мальчика. – Разрыв селезенки.

Фрэнки взяла зажим и протянула ему.

Через пару секунд двери операционной распахнулись. Барб в маске и халате вкатила еще одного раненого из предоперационной.

– Док, открытый пневмоторакс. Он совсем плох.

Джейми выругался себе под нос.

– Я займусь им… только вытащу селезенку… – Он протянул руку, взял у Фрэнки инструменты и вернул их – работал он быстро. Капельки пота скатывались по лбу и затекали под маску. Наконец Джейми отошел от стола. – Все. Остальное на тебе, Макграт.

– На мне?

Джейми снял перчатки и потянулся за новой парой. Приступая к пневмотораксу, он сказал:

– Можешь зашивать, Макграт. Ты много раз видела, как я это делаю. Края апоневроза бери пошире, сначала сделай все стежки, натяни их, потом завяжи пять прямых узлов. Посчитай. Должно быть пять.

– Я не смогу. – Она замотала головой.

– Черт, Макграт. Бояться нет времени. У тебя все получится. Приступай.

Фрэнки кивнула, собралась с силами и склонилась над пациентом.

– Ничего сложного, Макграт. Разве в школах для девочек не учат кройке и шитью? Ты сможешь.

Фрэнки глубоко вдохнула и выдохнула.

Ты сможешь.

Ей понадобилась лишь пара секунд, чтобы сосредоточиться – отвлечься от шума и хаоса, от дождя, стучащего по крыше. Она успокоилась и стала осторожно зашивать рану, стежок за стежком. Она считала узлы, следила очень внимательно.

– Молодец, – похвалил Джейми, посмотрев на нее. – Я знал, что ты сможешь.

Фрэнки еще никогда в жизни не была так сосредоточена. Шум в операционной постепенно стих. Она слышала лишь собственное сердцебиение, чувствовала трепетание пульса, чувствовала, как воздух наполняет легкие и медленно покидает их. Весь мир сжался до кровавого разреза на животе этого мальчика. Она взмокла от пота, но не прерывалась, чтобы смахнуть капли со лба. Завязав последний узел, она глубоко вдохнула и посмотрела на свою работу – швы выглядели безупречно. Она еще никогда так собой не гордилась.

Вот, подумала она. Вот для чего я приехала.

– Я закончил, – сказал Джейми.

– Я тоже, – кивнула Фрэнки.

Они посмотрели друг на друга, оба были в масках, но она точно знала, что он улыбается.

– Я же говорил, Макграт.

Ее хватило только на очередной кивок.

– Готовься, – сказал он. – Кажется, садится еще один вертолет.

В конце июня дожди ударили в полную силу. Такое Фрэнки видела впервые.

Шквалистый ветер срывал крыши и вывески. Косой дождь лил стеной. Красная земля превратилась в вязкую, скользкую жижу, которая затекала в операционную и смешивалась с кровью на полу. Грязь приходилось постоянно вычерпывать. Медсестры, санитары и все, кто мог держать лопату, проводили долгие часы, вычищая ангары.

А еще было холодно.

Фрэнки посмотрела на пациента: кишки вывернуты наружу, грудь изрезана. Дождь и порывистый ветер били по ангару, словно тысячи маленьких молотков.

– Он умер, – сказал Джейми и выругался себе под нос.

Она взглянула на часы и тихо назвала время смерти.

Фрэнки была на ногах уже двенадцать часов. Сезон дождей очень усложнял жизнь. А может, дело было не только в погоде, может, причина в резко возросшем числе раненых, проходящих через операционную. Хотя прошлая неделя выдалась относительно спокойной, медсестры даже могли отдохнуть, эта неделя была совсем другой. Джонсон отправлял на фронт все больше солдат, надеясь изменить ход событий, а «Звезды и полосы» каждую неделю писали о скорой победе Америки.

Фрэнки дрожала от холода, грязная форма и медицинский халат промокли. Из карманов халата торчали зажигалки и сигареты (она всегда держала их под рукой для своих мальчиков – так она теперь называла раненых). В нагрудном кармане лежал маленький фонарик и перевязочные ножницы. На плече висела длинная резиновая трубка на случай, если вдруг понадобится пустить кровь. На ремне – зажим Келли. Отросшие волосы торчали из-под синей медицинской шапочки, рот и нос закрывала маска. Видны были только усталые глаза.

Джейми посмотрел на нее. Между ними лежал мертвый мальчик, который всего полгода назад бегал по школьному стадиону.

– Ты как, Макграт?

– В норме. А ты?

Он кивнул, но она все поняла. Он был измотан и подавлен так же, как и она.

Они слишком хорошо знали друг друга. За последний месяц они провели вместе больше времени, чем некоторые женатые пары проводят за целый год. Дождь и ветер, сырость и грязь, холод и многочасовые операции – все эти трудности они переносили вместе, они стали больше чем просто друзьями. Иногда от душевной боли помогал только смех – или слезы. Фрэнки теперь редко плакала, но когда это случалось, она оказывалась в объятиях Джейми. Он всегда был рядом с ней, а она с ним. Ему удавалось рассмешить ее даже в самых тяжелых ситуациях.

Всегда вместе, плечом к плечу, она и Джейми. Она замечала любое изменение в его настроении, знала, как он стискивает зубы, когда видит ребенка в ожогах от напалма или истекающего кровью солдата, который переживает за своих друзей. Знала, как он скучает по любимому ранчо в Вайоминге, где такие жаркие дни и такие прохладные ночи, как скучает по лошадям, по цветочному лугу перед верандой. Как тоскует по рыбалке на реке Снейк, где он любит плавать на надувном круге с шестью банками пива за бортом. Она знала, что Сара работает воспитательницей, что каждую неделю она отправляет ему домашнее печенье, переживает, что он ей почти не пишет, что постоянно спрашивает его, все ли хорошо, а он каждый раз отвечает ей сухим «Да».

Фрэнки прятала от него свои чувства, но по ночам, лежа в своей кровати, она думала о нем, думала, что если… Все могло быть лишь миражом – слишком близко они подошли друг к другу, слишком много ужасов творилось вокруг, – но эта связь между ними казалась такой реальной…

Он дотрагивался до нее при любом удобном случае и всегда с вымученной улыбкой. Иногда они просто стояли или сидели рядом, смотрели друг на друга, не говоря ни слова, каждый чувствовал слишком много, и каждый знал, что слова тут не помогут.

Она стянула перчатки и опустила маску. Половина лица у обоих была в красной грязи, от уголков глаз ко рту тянулись мокрые красноватые дорожки.

– Ну и денек, – сказала она.

– Мне нужно выпить. Много выпить. Пойдешь со мной?

У нее не осталось сил на то, чтобы скрывать свои чувства, сидеть в клубе вместе было опасно.

– Для клуба я слишком устала, – сказала она.

– Разве это возможно?

– Сегодня да. – Фрэнки попыталась улыбнуться.

Они сняли шапочки и халаты, надели зеленые дождевики и вышли на улицу, где бушевал ливень.

– Иногда думаешь, что хуже быть не может… – сказал Джейми.

Дождь барабанил по навесу, с обеих сторон ручьем стекала вода, превращая в месиво красную пыль.

Проходя мимо столовой, Фрэнки вдруг поняла, что уже обед. Когда случался МАСПОТ, время переставало существовать, рабочих рук в отделении не хватало и смены казались бесконечными. Когда она ела последний раз? Прошлым вечером? В животе заурчало. Она шагнула в сторону и врезалась в Джейми, а потом, не меняя курса, направилась в столовую. Обойдя стол с горячим кофе (из горячего ей нужен был только душ), она взяла два пончика и вышла, Джейми ждал на улице.

– Глазированные, – сказала она, протягивая ему пончик.

– Мои любимые.

– Знаю.

Они прошли мимо сцены, где еще недавно висел плакат «На следующей неделе приедет Марта Рэй», теперь из-за сильного ветра он, скрученный и порванный, валялся в грязи. Фрэнки сунула свой пончик под дождевик, чтобы защитить его от непогоды.

Джейми остановился перед входом в клуб. От ветра бусины на занавеске с шумом бились об стену. Фрэнки почувствовала запах сигарет. Музыку было слышно даже на улице. В клубе играла песня «Мы счастливы вместе»[19].

Представь нас вместе, ты и я…

– Представляю, – сказал он.

– Что?

– Представляю нас вместе. Мечтаю о тебе, Макграт.

У Фрэнки перехватило дыхание. Она была так измотана, что притворяться просто не получалось. Она не могла даже улыбнуться. Господи, дай ей сил.

– Джейми, не надо…

– Если бы мы встретились раньше, – сказал он.

– Ты бы даже не посмотрел на меня. Звезда школьной команды по футболу, будущий хирург.

Он коснулся ее щеки и быстро отдернул руку. По коже пробежали мурашки.

– Какая же ты красивая.

Они стояли и смотрели друг на друга под проливным дождем в этом тайном волшебном мире. Фрэнки боялась, что они… что она проиграет в этой битве. А если падет один, второй тоже не выдержит. Впервые в жизни ей так хотелось кого-то поцеловать. Любовь, которую она испытывала, вызывала почти физическую боль. Фрэнки заставила себя сделать шаг назад. Ей хотелось сказать что-то умное, но ничего не приходило в голову. Она накинула капюшон и, наклонившись вперед, чтобы закрыть лицо от дождя, побежала в сторону душевых.

В душевых никого не было – видимо, из-за погоды. Дождь колошматил по огромному баку на четыреста галлонов, который назывался «Водяной буйвол», из него вода поступала в душевые кабинки. Фрэнки повесила одежду на крючок. В таком холоде вода казалась почти теплой. Фрэнки не нужно было опускать глаза, она и так знала, что вода под ногами красная – красная кровь, красная грязь, красный пот. Между деревянными досками душевой кабинки прятались гекконы.