Янур Феникс Мира

Глава 10. Принятие?..

Сон был ловушкой из тьмы и тумана. Тьма сгущалась, превращаясь в саван, затягивающий его в бездонную пропасть. По обе стороны от него, едва различимые в тумане забвения, проступали два пути. Один манил призрачным, обманчивым светом надежды, другой отталкивал холодом неотвратимого мрака. Голоса близких, ставшие оружием, шептали со всех сторон, настойчиво сливаясь в единую, сводящую с ума какофонию. "Спаси меня, Янур…" – крик девушки тонул в реве зовущих теней. "Янур, сын мой… вернись домой…" – голоса родителей, далекие и желанные, обещали тепло утраченного дома, забвение боли и одиночества. Выбор разрывал душу надвое, терзая сердце муками сомнения.

Мысли метались, словно пойманные птицы, мелькая обрывками воспоминаний и теряя всякую связность. Спасти их… нет, ее… нет, их… Бессвязный шепот жалости и бессилия перед лицом жестокой судьбы. Отец. Мать. Герда. София. Адриан. Тео. Лица друзей, близких и любимых всплывали из тьмы, сменяя друг друга, их глаза укоряли, молили, требовали спасения. Но как спасти всех, когда спасение невозможно, когда выбор лежит лишь между двумя ликами одной и той же смерти?

Бессилие обрушилось тяжким грузом. Тьма сомкнулась плотнее, давление выросло до нестерпимого. Не было верного пути. Время ускользало, превращаясь в вязкую трясину небытия. Падение неслось вниз, стремительное и неотвратимое. Голоса ревели, заглушая разум, сердце колотилось в бешеном ритме, пульс стучал в висках, кровь кипела в жилах. Надежды не осталось. Тьма сомкнулась кольцом, поглощая свет, воздух – все вокруг. Пустота. И падение. Падение в бездну страха, в пучину небытия, в ревущий вихрь отчаяния.

И в самом центре этого вихря родилось жуткое видение. Тьма разверзлась, явив лик кошмара во всей его пугающей полноте. Уродливый, звериный, механически искаженный, он дышал тьмой и холодом небытия. Его глаза были черными, бездонными провалами. Широкая, маниакальная, безумная улыбка растягивала его лицо, которое росло, ширилось, заполняя собой все пространство. Оно поглощало остатки света, обращая мир в бесконечный цикл мрака и ужаса. Улыбка чудовища была последним, что увидел Янур, падая в бездну забвения. Он окончательно проваливался в непроглядную темноту, растворяясь в черном водовороте тьмы, в реве морока, в кульминации безысходности.

Янур распахнул глаза. Вокруг было тихо и пусто. Руины. Камень и пепел, обломки и мусор – осколки прошлого, разбросанные в хаосе запустения. Одиночество. Он снова был один в сером, безжизненном мире. "Человек… Все еще человек…" – крутилось в его голове, словно заведенная шарманка.

И вдруг он услышал звук. Тихий, механический, едва различимый в утренней тишине. Янур повернул голову и посмотрел на его источник. Это был механический кролик. Маленькая фигурка заводной игрушки, оставшаяся от прежних обитателей мертвого мира, сидела на обломках камней прямо перед ним. Она смотрела пустыми глазницами-лампочками, словно неживой свидетель его пробуждения из кошмара. Игрушка внезапно дернулась, оживая на миг, пискнула и прыгнула в сторону, исчезая в тенях руин. Она была призраком, материализовавшимся из сна и тут же растворившимся в небытии. Снова пустота. Снова тишина.

Сквозь щели разрушенного здания едва пробивался свет. Слабые полосы тусклого солнца и бледные лучи пронзали мрак, давая ничтожный намек на новый день. В пыльном луче света мелькнуло движение. Между колоннами пробежала тень. Силуэт был неясным, едва различимым в полумраке руин.

Инстинкт подсказал настороженность и опасность. Но что-то в тени этого силуэта было неуловимо знакомым и притягивало внимание. Янур решился позвать, нарушая тишину слабым голосом, полным неуверенности.

– Эй!.. Эй, есть кто?..

В ответ раздался отклик. Тихий, робкий, детский голос отозвался из тени колонн, подтверждая, что это не призрак и не враг, а живое существо.

– Здесь… Я здесь… Помогите… – Голос был слабым и дрожащим.

Из тени появился мальчик. Тот самый, спасенный им от мародеров в катакомбах. Живой. Невредимый. Он чудом уцелел после боя и нашел его – своего спасителя. Мальчик был не один. Он позвал кого-то из взрослых.

– Эй, здесь кто-то есть! Вроде, живой…

Из-за колонн вышла фигура взрослого. Оружие было наготове, ружье направлено прямо на Янура. Настороженность читалась в его взгляде, в движениях, в самом воздухе витало напряжение ожидания опасности. Янур насторожился, механические части его тела забили тревогу, инстинкт самосохранения кричал об опасности. Но что-то в облике взрослого и в детском доверии мальчика не давало отвергнуть робкую надежду на спасение и возвращение к живым. "Надо довериться…" – подумал про себя Янур.

Взрослый не спешил опускать ружье, держал незнакомца на прицеле, не отрывая холодного взгляда темных глаз. Голос его был резким, командным и не предвещал ничего хорошего.

– Имя? – Это был короткий, требовательный вопрос, не оставляющий места для сомнений или отказа.

Янур замялся на миг. Он собирался с мыслями, ища новое имя, не связанное с прошлым и не выдающее его истинной сущности.

– Каин, – выдохнул он наугад первое пришедшее на ум слово, безликое и ничего не значащее.

Взрослый кивнул коротко и недоверчиво, словно принимая имя, но не веря в его правдивость. Он назвал свое – просто, обыденно, не значимо, как и полагается в этом мертвом мире, где имена – лишь пустой звук, не имеющий ценности.

– Я – Дерек, – его взгляд был тяжелым и оценивающим, не суля ничего хорошего. – Слушай сюда, Каин. Двигайся передо мной. Медленно. Руки на виду. Шаг в сторону, рывок, попытка бежать – стреляю без предупреждения. Ясно?

Янур кивнул покорно, без слов принимая условия игры. Жизнь за повиновение, молчание – золото в мире руин и опасности. Дерек жестом руки указал путь вперед, между развалин каменных скелетов, в сторону неясного в дымке руин поселения. Янур под дулом ружья двинулся вперед. Каменное Сердце, ты ли это?..

Путь к поселению пролегал через сердце руин. Каждый шаг все дальше уводил от Библиотеки Памяти, от тишины вечности и от святилища мудрости. Мир вокруг встречал холодом и мраком, которые в тысячи раз превосходили руины "Каменного Сердца". Там, в каменной утробе павшего поселения, еще теплился слабый огонек жизни, памяти о прошлом и надежды на будущее. Здесь же царил лишь пепел и прах. Земля была выжжена дотла, обратившись в безжизненную пустыню. Небо, затянутое дымом и гарью, скрывало солнце, погружая мир в вечный полумрак. Воздух был спертым и тяжелым, отравленным радиацией и тленом, он затруднял дыхание, и каждый вдох отзывался болью в легких и привкусом смерти на языке. Руины были не просто остовами зданий, а скорее зияющими ранами земли, разверзшимися могилами былой цивилизации. Камень почернел от гари, иссеченный трещинами, он рассыпался в пыль под ногами, подобно праху, развеянному ветром забвения. Деревья, мертвые обугленные скелеты, торчали из земли, как кости, безмолвно устремленные к небу. Тишина была полной, звенящей, давящей на перепонки, это была не тишина покоя и мира, а тишина смерти, вечного безмолвия, поглотившего жизнь, надежду и память о прошлом. Разруха была тотальной и всепоглощающей, не оставляя места для жизни, надежды и будущего. Мир умер, и это казалось окончательным и бесповоротным.

Дерек шел позади молча, не оглядываясь, словно вел Янура не в поселение, а на казнь, к неминуемой гибели. Янур шел перед ним покорно, без вопросов, но вопрос зрел в его душе, требуя ответа и рвался из глубины неведения. Он первым нарушил молчание, тихо и осторожно, словно боясь спугнуть хрупкую нить доверия, соединяющую их в этом мертвом мире.

– Куда мы идем?

– Не твое дело.

Этот короткий ответ отрезал всякое любопытство, утверждая власть незнакомца и погружая Янура в пучину неведения и зависимости. Пройдя еще порядка сотни метров в тишине, Янур опять решил проверить терпение попутчика.

– Доведешь до места – скажешь. Если доведешь, конечно.

Усмешка тени скользнула по губам Дерека, но это была не насмешка, а горькая ирония судьбы, жестокое предостережение о том, что путь впереди не будет легким и безопасным. Янур понял, что давить бессмысленно. Молчание стало золотом в этом мире лжи и недоверия. Он продолжил путь без вопросов, без просьбы откровения и без иллюзий относительно грядущего дня. Впереди ждала неизвестность.

Вскоре показались врата. Не небесные врата Библиотеки Памяти, ведущие в мир знаний и мудрости, а земные, грубые и неприступные врата ограды поселения выживших. Высокая стена из обломков камней, укрепленная ржавым железом, ограждала жалкий островок жизни среди пустоши смерти. Врата были тяжелые и металлические, усиленные замками и засовами, они охранялись вооруженной стражей, встречающей незваных гостей не с радостью приветствия, а с угрозой оружия, недоверия и враждебности.

Дерек остановился перед вратами и жестом руки приказал Януру ждать здесь, не двигаясь и не говоря ни слова. Сам он подошел к охране, начав короткий и напряженный диалог, полный недоверия и скрытой враждебности.

– Кто такой? Откуда? Что надо? – прозвучал грубый и резкий голос охранника, не терпящий возражений и утверждающий власть и неприступность границ поселения.

– Свой, – ответил Дерек коротко и уверенно, словно произнося пароль, должный открыть врата недоверия и враждебности. – Из дозора. Привел новичка.

– Новичок? Новичков принимать не положено, – второй охранник прозвучал еще грубее и недоверчивее, словно отражая общую атмосферу страха и недоверия, царящую в поселении. – Приказ строгий. Никого не пускать. После того, что было, никто не должен проходить в "Каменное Сердце". Закрыто для всех.

""Каменное Сердце"… Чуйка не подвела. Молодец, Янур, ты не ошибся. Осталось только не подавать маскимально виду и сохранять спокойствие."

Дерек в это время продолжил.

– Приказ есть приказ, но жизнь есть жизнь, – голос Дерека звучал настойчивее и увереннее, словно он уговаривал и убеждал, пытаясь пробить стену недоверия и враждебности охранников. – Парень не мародер и не чужой. Скиталец. Голодный, израненный и без оружия. Видали таких сотни в руинах. Не опасен. Жалко бросать на верную смерть. Да и лишние руки не помешают. Вон, людей все меньше и меньше становится. Скоро совсем одни останемся в этом каменном мешке.

– Приказ есть приказ, – первый охранник не сдавался, продолжая твердо стоять на своем посту, охраняя границы поселения от неведомой угрозы и чужаков, несущих с собой опасность, недоверие и смерть. – Старейшина сказал – никого не пускать. И точка. Вали отсюда, пока греха не нахватался. И поршивца своего забирай с собой. Здесь не проходной двор, и чужим здесь не место.

Дерек понял, что убеждать бесполезно. Нужны были иные средства, иная сила – не разума, а хитрости, обмана. Кривая усмешка скользнула по его губам.

– Ладно. Не хотите – не надо. Дело ваше. Подыхайте тут, как знаете. Только потом не нойте, что защитников не хватает, когда мутанты или мародеры в ворота попрут. Тогда вспомните мои слова.

Повернувшись, он было собрался уходить, уводя Янура, обреченного на верную смерть за стенами поселения. Но Янур не двинулся с места. Он стоял неподвижно, глядя прямо в глаза одному из охранников.

Взгляд Янура был тяжелый и неотвратимый, как сама судьба. Он не кричал, не требовал, не умолял, он просто смотрел. И в этом взгляде отражалось все: вся его жизнь, изломанная и истерзанная руинами, вся его скорбь по погибшим близким, по утраченному прошлому, вся его надежда – хрупкая, едва теплящаяся, но все еще живая.