Полная версия
Янур Феникс Мира
Илья Симоненко
Янур Феникс Мира
И. О. Симоненко
ЯНУР
ФЕНИКС МИРА
Предисловие
В мире, пережившем свой конец, рождаются лишь тени и шепот. Шепот о прошлом, которого больше нет, и о будущем, которое страшно представить. Но даже в мертвой тишине ядерной зимы живет отчаянная легенда – о Фениксе, что должен восстать из пепла.
Его зовут Янур. Мальчик, выкованный из потерь и закаленный в руинах, чья единственная цель – выжить и защитить сестру.
Он не знает, что его тело – это поле битвы, а его душа – приз в войне, начавшейся задолго до его рождения. Он не знает, что за ним охотятся не просто мародеры, а безжалостные архитекторы нового мира, для которых он – идеальное оружие.
Когда отчаянная битва заставит его принять силу, которой он боится больше смерти, когда грань между спасителем и монстром сотрется, Януру предстоит ответить на главный вопрос: что победит в нем – память о любви или холодный расчет машины? Человек или протокол? Ибо Феникс должен сгореть, чтобы возродиться. Но кем он вернется из пламени?
«Ты забываешь то, что хочешь запомнить, и помнишь то, что хочешь забыть»
Кормак Маккарти,
«Дорога»
«Тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя»
Фридрих Ницше,
«По ту сторону добра и зла»
«Здесь дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей»
Федор Достоевский,
«Братья Карамазовы»
«Посреди зимы я наконец узнал, что во мне живет непобедимое лето»
Альбер Камю
«Изнанка и лицо. Брачный пир. Лето.»
«Даже самая темная ночь закончится,
и взойдет солнце»
Виктор Гюго,
«Отверженные»
Оглавление
ТОМ 1 ПЕПЕЛ И СТАЛЬ
Часть I. Заря Руин
Глава 1. Зубастая Тень
Глава 2. Свет Надежды
Глава 3. Новый День
Глава 4. Зов Неизвестности
Глава 5. Навстречу Опасности
Часть II. Дитя Апокалипсиса
Глава 6. Пробудившийся Воин
Глава 7. Эхо Прошлого
Глава 8. Лабиринты Судьбы
Глава 9. Библиотека Памяти
Глава 10. Принятие?..
Часть III. Ветер Странствий
Глава 11. Горькие Истины
Глава 12. Карта под Костями
Глава 13. Воссоединение
Глава 14. Голоса из Эфира
Глава 15. Секреты под Бетоном
Глава 16. Дорога на Юг
Глава 17. Порт Отправления
ТОМ 2 НОВЫЙ РАССВЕТ
Часть IV. Путь Спасения
Глава 18. Курс на Неизбежное
Глава 19. Врата Византия
Глава 20. Остров Скорби
Глава 21. Суэцкий Гамбит
Глава 22. Пески Синая
Глава 23. Гнев Левиафана
Глава 24. Ашрам Синтеза
Глава 25. Призрачная Частота
Глава 26. Сердце Тьмы
Глава 27. Подводная Одиссея
Часть V. Когда Гаснут Звезды
Глава 28. Последний Оплот Человечества
Глава 29. Нити Сознания
Глава 30. Шестнадцать Мгновений Вечности
Глава 31. Протокол "Омега"
Глава 32. Первые Рубежи
Глава 33. Падение Рима
Глава 34. Выбор Ценою в Человека
Часть VI. Пламя Возрождения
Глава 35. Пятнадцать Минут до Конца Света
Глава 36. Око Горгоны
Глава 37. В Бездне Лжи
Глава 38. Зеркало Пустоты
Глава 39. Прощальная Клятва
Глава 40. Симфония Разрушения
Глава 41. В Пасти Зверя
Глава 42. Феникс Должен Сгореть
Эпилог
ТОМ 1
ПЕПЕЛ И СТАЛЬ
Часть I. Заря Руин
Глава 1. Зубастая Тень
Стужа лизала кости, проникая в самое нутро. Привкус тлена не покидал языка. Мерзость висела в воздухе, пропитанном гарью, укрывая забытый мир. Ничтожество – вот ощущение, глодавшее сердце мальчишки, бредущего по искореженной земле. Земля была устлана не снегом – сажей и пеплом, спрессованными в грязную корку. Янур. Тринадцать зим выковали из ребенка нечто иное, нежели дитя. В его глазах плескался не детский интерес, а осторожный огонь выживания.
Его мир – выживание. Каждый день – схватка. Схватка за еду. Схватка за тепло. Схватка за воздух, которым дышишь. Он стал тенью. Скользил между руин, неслышный и незаметный. Уши ловили каждый шорох. Нос чуял малейший запах гнили или гари. Опасность дышала в спину. Выживали хитрые. Выживали сильные. Выживали те, у кого осталась причина.
Впереди – проход. Щель между домами-скелетами. Там черно. Тень густая, как сажа. В глубине – обломки. Железо, трубы – кривые, ржавые. Сердце заколотилось. Быстрее, сильнее. Надежда – тонкая искра. Может, там есть что-то? Металл – на обмен. Еда – если повезет. Но вместе с надеждой – страх. Тянет, холодит нутро. Такие места – ловушка. Не только для него. Здесь бродят мародеры. Или твари. Мутанты – хуже мародеров.
Тишина взорвалась. Вой. Протяжный, дикий. Режет уши. Бьет по нервам. Далеко? Близко? Не понять. Мурашки по спине – лед. Сердце – ком в горле. Янур замер. Не дышит. Слушает. Ветер приносит запах. Не гарь. Не гниль. Другой. Сладковатый. Тошнотворный. И еще звук. Тихий. Скрежет. Металл по камню? Или… кости? Тень шевелится. Там. В проходе. Опасность – рядом. Дышит в затылок. Сейчас… появится.
Янур отступал… словно во сне. Каждое движение – тяжелое, замедленное, словно вязкое болото держало его ноги. Спина ощущала неровность каменной кладки, ее ледяную сухость. Глаза – беспокойные птицы в клетке черепа – метались по сторонам, выискивая щель, лазейку, хоть призрачную надежду на спасение. Бежать… мысль пульсировала в висках, требуя действия, но тело не слушалось, скованное ледяным объятием ужаса. Но сдаваться нельзя… Тьма из прохода уже обретала форму. Не рывком, не прыжком – нет, она вытекала медленно, словно густая смола, заполняя собой все пространство. Сначала – лишь зыбкий контур во мраке. Потом – проступили очертания чего-то огромного, непостижимого. Казалось, сама ночь сгустилась, приняв форму живого кошмара. И вот из этой тьмы выступила голова. Массивная, уродливая, с низким лбом и тяжелой челюстью. И в этой челюсти раскрылась пасть. Не оскал – нет, медленное, неторопливое разверзание ада. Зубы – кривые желтые клыки – выступали из десен, словно обломки надгробий. Дыхание – горячее, гнилое – коснулось лица Янура, неся запах разложения и серы. Мутант. Древний ужас, пробудившийся в сердце разрушенного мира.
И вдруг время рванулось вперед. Словно лопнула натянутая струна, и мир взорвался движением. Мутант бросился. Не прыжок – удар молнии. Земля содрогнулась под его весом. Воздух свистнул, рассекаемый вихрем шерсти и металла. Пасть захлопнулась – щелчок капкана. Клыки блеснули – сталь по кости. Янур отшатнулся – инстинкт спасения. Но слишком медленно. Когти полоснули плащ. Ткань затрещала, рванулась клочьями. Боль – ожог на плече. Кровь – горячая волна под одеждой. Вой – звериный рык торжества. Мутант наступал. Снова удар. Лапа – кувалда. Янура отбросило к стене. Удар спиной – камень в позвоночник. В глазах – искры. Дыхание перехватило. Нож… где нож? Рука шарит по поясу. Пальцы цепляются за кость. Оружие – жалкое, бесполезное – против этой горы плоти и железа. Но это все, что у него есть. Последний шанс. Или последняя секунда жизни.
Нож – в руке. Холодная кость в окоченевших пальцах. Вес – ничтожный. Надежда – призрачная. Но Янур бросился вперед. Крик – не вопль героя, а отчаянный рык обреченного. Лезвие мелькнуло – слабая искра против тьмы пасти. Удар – в шерсть, в металл, в саму плоть чудовища. Бесполезно. Словно иглой пытался пробить броню. Мутант не дрогнул. Лишь рыкнул громче – не боль, а раздражение. Лапа снова обрушилась. Янур увернулся – чудом. Но равновесие потеряно. Упал на колени. Нож – выпал из рук, скользнул по снегу – прочь. Взгляд – на оружие. Далеко. Не дотянуться. Мутант навис – гора тени и клыков. Дыхание – жар пекла на лицо. Пасть раскрылась – бездна голода и смерти. Конец…
Но в последнее мгновение – свист. Резкий, пронзительный звук, разорвавший вой мутанта. И удар. Сильный, тяжелый. В бок зверя. Мутант зарычал – уже не торжество, а боль и ярость. Отшатнулся. Янур открыл глаза. Не верил. Жив? Перед ним – мельтешение теней. Крики – детские голоса, дерзкие, звонкие. Удары – град ударов по мутанту. Лом мелькнул – сталь по металлу. Дротики свистели – точно в цель. Бомбочки взрывались – хлопки и искры. Гитара запела – странная мелодия, вибрация в воздухе. Сетка полетела – путать лапы. Факел заплясал – огонь в шерсть зверя. Семеро. Дети. С оружием в руках. Они напали. Спасли. Незнакомцы – ангелы или черти? Янур не понимал. Лишь смотрел – ошеломленно, неверяще. Жив…
Мутант рухнул. Громоздкое тело тяжело осело на грязный снег, содрогнув землю последним конвульсивным вздохом. Тишина вернулась. Не полная, нет – тяжелое дыхание детей, звуки падающего снега, далекое завывание ветра – все это наполняло воздух, но в сравнении с недавним хаосом – это была тишина. Янур лежал на земле, спиной чувствуя холод камней, перед глазами плясали темные пятна. Боль в плече пульсировала, напоминая о случившемся. Он жив. Невероятно. Непостижимо. Жив. Поднял голову. Размытые фигуры над ним. Семь теней на фоне серого неба. Дети. Они смотрели на него. Некоторые – с любопытством, другие – с настороженностью, третьи – с нескрываемым вызовом. В их руках – самодельное оружие, нелепое и страшное одновременно. В их глазах – отблеск недавней битвы, и что-то еще… непостижимое для Янура. Сила? Жестокость? Отчаяние? Он не знал. Лишь чувствовал – перед ним не просто дети. Воины. Выжившие. Порождения этого жестокого мира, как и он сам. Но – вместе. Силой стаи. Силой единства. Силой, которой у него никогда не было.
Тишина нависла, словно тонкий лед над черной водой. Первой лед нарушила девочка. Невысокая, живая, с озорными искорками в темных глазах, она выступила вперед, держа в руке факел, еще пляшущий остатками пламени. Янур заметил ее движения – ловкие и быстрые, словно у птицы.
– Эй, ты как? – голос звонкий, чуть хрипловатый, нарушил мрачное безмолвие. Слова простые, но в них – не насмешка, не угроза. Лишь интерес. Или даже – беспокойство?
Янур молчал. Смотрел снизу вверх, пытаясь прочесть ответ в их лицах. Другие дети оставались неподвижны – тени среди теней. Лишь рыжеволосый мальчишка сдвинулся с места, подошел ближе к девочке с факелом. В его руке – тяжелый лом, запятнанный темным. Оружие или просто инструмент?
– Живой, вроде, – пробасил рыжий, осматривая Янура сверху вниз, словно оценивая товар на рынке. – Только видно, что не местный. Кто такой? – в голосе рыжего – грубость, но не злость. Скорее – привычная резкость этого мира. И в этой резкости – отголосок силы, защиты. Силы стаи, готовой принять или отвергнуть чужака.
– Я… Янур, – голос сорвался хрипом, едва слышным шепотом. Прочистил горло, повторил громче, но все равно слабо, неуверенно. – Янур… проходил мимо.
Снова молчание. Дети ждали. Рыжий не сводил с него тяжелого взгляда. Девочка с факелом чуть наклонила голову, словно прислушиваясь к неуловимым звукам. Янур почувствовал себя пойманным зверьком, оказавшимся в центре волчьей стаи. Их сила – ощутимая, давящая – окружала его со всех сторон. Нужно было сказать что-то еще. Что-то, что убедит их в его безопасности. Или хотя бы отсрочит неизбежное.
– Проходил мимо? – переспросил рыжий, в голосе – сомнение, словно пытался раскусить фальшь.
Остальные дети переглянулись. Худощавый мальчишка с хитрым выражением лица – Янур заметил, как его пальцы ловко перебирают что-то в кармане – усмехнулся краешком губ. Девочка с арбалетом, стоявшая чуть в стороне, прищурилась, словно целясь не в мутанта, а в самого Янура. Напряжение сгущалось, словно зимняя вьюга, готовая сорваться в снежный шторм. И вдруг, из-за полуразрушенной стены, появилась еще одна фигура. Маленькая, хрупкая, едва заметная в сумерках. Девочка. Она шла медленно, опираясь на самодельный костыль, волоча за собой тень еще более жалкую, чем она сама. Герда. Янур забыл о страхе, о детях, о всем на свете.
– Герда! – крик вырвался сам собой, полный боли и облегчения.
Девочка остановилась, увидела его. На бледном личике – слабая улыбка, в огромных глазах – слезы радости.
– Янур… – прошептала едва слышно, и пошатнулась, словно тонкий стебелек на ветру.
Рыжий и девочка с факелом переглянулись. В их глазах – недоумение сменилось чем-то иным. Безразличие? Интерес? Сочувствие?.. Янур шагнул к ней, забыв о боли в плече, о незнакомых детях, о надвигающейся ночи. Только Герда. Его маленькая Герда, живая и невредимая.
– Герда, ты как? Ты в порядке? – слова вырвались торопливо, перебивая друг друга.
Подхватил ее под руки, ощущая под лохмотьями одежды хрупкость тонких костей. Она улыбнулась – слабо, но искренне.
– Я хорошо, Янур. Я ждала тебя, – голос – тихий звон колокольчика, чуть дрожит от холода и слабости. В глазах – бездонная благодарность и любовь.
Янур прижал ее к себе – осторожно, боясь сломать ее хрупкое тело. В этот миг мир сузился до размеров этих объятий, до тепла ее дыхания на щеке. Но голоса незнакомцев вернули его к суровой реальности.
– Сестра? – вопрос рыжего, уже без грубости, но все еще настороженный.
Девочка с факелом подошла ближе, освещая Герду снизу – вверх. В ее взгляде – не вызов, а пытливый интерес.
– Она… больна? – тихо спросила девочка, словно боясь нарушить хрупкую атмосферу этого неожиданного воссоединения.
Янур отстранился от Герды, но не отпустил ее руки. Посмотрел на девочку с факелом – глаза серьезные, внимательные, без насмешки. Вздохнул – тяжело, словно поднимал камень.
– Да, – голос все еще слаб, но звучит тверже, чем раньше. – Она… не крепкая, – помолчал секунду, словно ища нужные слова. – Зиму плохо переносит. И болеет часто, – взгляд скользнул к Герде – бледное личико, синие губы, дрожащие ресницы. – Ей тепло нужно. И еда хорошая.
В этих простых словах – вся его жизнь, вся его забота. Не просьба – нет, скорее объяснение. Попытка достучаться до их понимания. Или хотя бы – предупреждение. Герда – его слабость. И его сила. И он готов защищать ее до последнего вздоха. Даже перед лицом этой незнакомой, но ощутимо сильной компании… детей.
Девочка с факелом – Янур уловил отблеск огня в ее темных глазах – кивнула медленно, словно соглашаясь с чем-то важным, невысказанным.
– Ева, – сказала она тихо, словно делилась тайной. Имя простое, обычное, но в этом месте, в это время – звучало как пароль в новый, неизвестный мир. – Меня Ева зовут, – посмотрела на Герду, потом снова на Янура. – Идем с нами, – предложение звучало не как приказ, не как приглашение – скорее как констатация факта. – У нас место есть. С теплом не очень, конечно… но от ветра закрыто, – пауза. Ева поколебалась секунду, словно взвешивая последствия своих слов. – И похлебка осталась. Может, Герде нужно.
В ее голосе – уже не просто интерес, не просто сочувствие – что-то большее. Намек на заботу? На участие? Янур смотрел на нее – недоверчиво, настророженно. Помощь… от незнакомцев? В этом мире, где каждый сам за себя? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но глаза Герды, смотрящие на него с немой мольбой, говорили о другом. Рискнуть. Ради нее. Всегда ради нее.
Сомнения таяли, словно первый лед под весенним солнцем. Недоверие отступало перед необходимостью действовать. Герда ждала его решения – вся ее хрупкая судьба в его руках. И Янур сделал выбор. Не разумом – сердцем. Не логикой выживания – инстинктом защиты. Ради нее. Ради этой маленькой жизни, что дороже собственной.
– Хорошо, – сказал тихо, но твердо, смотря в глаза Еве. – Мы пойдем с вами.
Ева кивнула – коротко, удовлетворенно. Рыжий хмыкнул – неопределенно, но без враждебности. Остальные дети оставались неподвижны – тени, наблюдающие из мрака. Янур крепче сжал руку Герды – тонкую, холодную, но такую родную. И шагнул вперед – в ночь, в неизвестность, в объятия незнакомой стаи. В надежде на тепло. В вере в спасение. Ради нее.
Глава 2. Свет Надежды
Свинцовый груз дремы придавил веки, мир уплывал, распадаясь на обрывки теней и неясных звуков. Янура окутывала вязкая и тяжелая усталость, похожая на сажу, осевшую в легких. Тупая, ноющая боль в плече меркла на фоне всепоглощающего изнеможения, и он провалился в глубокий и беспросветный колодец сна.
И снова его настиг тот же сон. Каждый день один и тот же. Ослепительная вспышка взрыва, белый огонь, сожравший небо. Дикий, отчаянный крик разорвал тишину, а за ним последовали новые взрывы. Земля вздыбилась от грохота землетрясения, бросая вверх обломки, камни и людей. Мир рушился в запахе гари и паленого мяса. Паника гнала толпу, которая бежала, давила и топтала вслепую. Лица были искажены ужасом, глаза обезумели. Дети плакали, женщины выли, мужчины кричали бессвязно и бессмысленно. И снова взрыв, ближе, сильнее. Ударная волна швырнула его прочь, с силой ударив оземь и выбив дыхание. Тьма.
Когда он открыл глаза, мир был другим. Серым, безжизненным, мертвым. Небо, лишенное солнца, было затянуто черным покровом из сажи и пепла. Холод пронизывал до костей, а голод грыз нутро. Вокруг царила разруха. Руины были всем, что осталось от былого величия, обращенного в прах. И люди, те немногие, кто выжил, прятались в норах, словно крысы. Их глаза были пустыми и полными отчаяния, а лица – изможденными, грязными, искаженными вечным страхом.
Среди них были его отец и мать. Живые. Пока. Они держали его за руки, прижимая к себе, но в их глазах отражался тот же ужас, то же отчаяние. Они знали, что это не конец, а лишь начало новой эры, эры тьмы, холода и голода. Эры выживания любой ценой, где человек человеку стал волком, а в тенях бродили мутанты, вынюхивая новую жертву.
Резкий вдох вырвал Янура из сна, словно он вынырнул из глубины ледяного озера. Сердце колотилось тяжело и неровно, как пойманная птица в клетке. По спине пробежал холодный пот. Воспоминания-тени еще висели в воздухе, отравляя реальность. Сон? Быль? В этом мире грани между ними давно размылись и исчезли, превратив кошмар в повседневность.
Он огляделся. Мрак медленно рассеивался, проявляя контуры пространства. Это была не пещера, а скорее скальный выступ, углубление в каменной стене. Неровные, грубые стены были прохладными на ощупь, а утоптанный земляной пол устлан сухой травой и лохмотьями. Воздух был тяжелым и спертым, пах дымом и камнем. Слабый свет, проникавший снаружи, говорил о том, что день клонится к вечеру. Усталость все еще тянула его ко сну, но тревога была сильнее. И голод. Зверский, изматывающий голод скручивал кишки в тугой узел.
Рядом, свернувшись калачиком, спала Герда, похожая на маленького беззащитного зверька. Ее бледное, исхудалое лицо было отмечено тенями бессонницы, а дыхание было слабым, почти неслышным. Ей было плохо. Ей всегда было плохо в этом мире, где не было места для слабых. Но она была жива. И пока она жива, он будет бороться. За нее. Всегда.
Легкий, едва уловимый шелест тихих шагов заставил Янура напрячься, готовясь к опасности. Но тихий, мягкий голос развеял это напряжение.
– Эй, ты как? Проснулся?
Это была девочка с фонарем, одна из тех, что спасли его.
Он поднял голову. Она стояла у входа в углубление, ее фигура была темным силуэтом на фоне сумрачного света. В руке она держала странный фонарь, собранный из шестеренок, трубок и колбочек с мерцающей жидкостью. Его мягкий, янтарный свет очерчивал ее худенькую, но собранную фигуру. Ее одежда была не просто лохмотьями, а скорее костюмом, сшитым из разных тканей, кожи и металлических пластин, украшенным механическими деталями. На руке – перчатка из тонкой кожи, по которой в такт ее дыханию двигались мелкие шестеренки. Фонарь в другой руке был не просто источником света, а продолжением ее самой, частью ее образа – девочки из мира механизмов и теней. Ее темные, глубокие глаза смотрели спокойно, без испуга или любопытства. Просто смотрели, ожидая ответа. В ее тихом, но уверенном голосе чувствовалась скрытая сила.
– Проснулся, – отозвался Янур, его голос был хриплым и слабым. Он тяжело откашлялся и повторил громче. – Спасибо.
Снова наступила тишина. Они смотрели друг на друга, незнакомцы, встретившиеся на перепутье разрушенного мира. Между ними стояла невидимая стена недоверия и настороженности, но ее пронзала тонкая нить общего интереса, общей судьбы выживших.
– Ужин скоро, – нарушила молчание девочка. – Дядя Каллен хочет с вами поговорить. И остальные тоже, – добавила она уже мягче. – Нам интересно, кто вы.
В ее голосе отсутствовал нажим, это было скорее приглашение присоединиться к их миру, к их стае. Или просто вежливость. Не понять.
Янур неуверенно кивнул. Он попытался встать, но ноги не держали, слабость окутала тело, словно липкий туман. Опершись рукой о камень, он поднялся на колени, потом на ноги, но его шатало. Голова кружилась, а голод грыз еще сильнее.
Девочка подошла ближе, предлагая руку. Ее перчатка была холодной, металлической, но в касании ощущалось тепло.
– Осторожнее, – тихо сказала она, назвав себя Евой. – Вы слабы. Давно не ели?
Вопрос был простой, но в нем уже чувствовалась забота и участие. Неужели искреннее? Не верилось. Но от помощи он не откажется. Особенно ради Герды.
– Давно, – признался Янур, принимая ее помощь.
Он встал, опираясь на нее, и удержался на ногах. Его взгляд упал на Герду, которая все еще спала. Нужно было ее разбудить. Покормить.
– Герда тоже, – продолжила Ева, глядя на спящую девочку. – Я принесла воды. И повязку на плечо. Рана не серьезная, но лучше обработать.
Ее движения были быстрыми и деловыми. Она достала из сумки флягу, бинт и небольшую склянку с темной жидкостью.
– Идемте. Умоетесь. Перевяжу рану. А потом – ужин. Горячий.
В последнем слове звучала особая теплота, словно обещание чего-то большего, чем просто еда. Возможность выжить. Шанс на новый день.
Янур молча кивнул. Он помог Еве разбудить Герду, которая проснулась вяло, но слабо улыбнулась, увидев брата. Холодная вода освежила, а мазь, пахнущая травами, охладила обожженную кожу на плече. Тугая повязка не мешала движению. Эти маленькие жесты заботы, эта незнакомая щедрость в жестоком мире давали слабую, призрачную надежду. Но его измученное сердце все же цеплялось за нее.
Ева повела их по узкому проходу. Тьма коридора дышала сыростью и камнем, а свет ее фонаря отбрасывал на стены пляшущие, причудливые тени. Янур шел следом, поддерживая Герду. Каждый шаг отдавался болью в раненом плече, но новая цель – ужин, тепло, люди – гнала вперед, заставляя забыть об усталости.
Звуки менялись. Сначала был лишь шорох шагов по каменному полу, но затем к нему прибавились тихие голоса, приглушенный стук металла, журчание воды и аппетитный запах дыма от костра. Сердце Янура забилось чуть быстрее. Неужели настоящая, горячая еда, а не кусок черствого хлеба, найденного в руинах?
Проход расширился, выводя их в просторное помещение. Это был огромный зал, вырубленный в скале, с высокими сводами, которые терялись в тени. Стены были неровными, местами покрытыми ржавыми металлическими пластинами, будто заплатами. Освещение было странным, неровным, оно исходило не только от фонарей и факелов, но и от каких-то слабых мерцающих огней в глубине пещеры, похожих на светлячков в банках.
Запах еды усилился, став густым и насыщенным. Пахло мясом, травами и чем-то еще, сладковатым и незнакомым. Голод скрутил живот с новой силой. Герда слабо потянула Янура за руку, с испугом глядя по сторонам. Ему тоже было страшно. Незнакомое место, незнакомые люди. Но здесь было тепло. И еда. И возможность выжить.
В центре зала горел большой, жаркий костер, окруженный камнями. Над огнем на треноге висел огромный котел, откуда валил пар и доносилось бульканье похлебки. Вокруг костра сидели люди. Много. Дети, взрослые, старики. Все они были одеты в лохмотья, но в их одежде, как и у Евы, присутствовали странные элементы – металлические пластины, шестеренки, ремни, придающие их облику что-то общее, непонятное, но запоминающееся.