Охота. Хранитель ключа. Часть 1

– Деревенщина. – И тут жен потребовала. – Увеличь свет.

Маленькая, бледная искорка трепетала на острие наконечника стрелы и не собиралась тухнуть. Это не было полноценным пламенем, именно бледная, холодная искорка, недотягивающая до ноготка мизинца. Света от нее было мало и грудь хозяйки, уже таяла в темноте.

– Как? – Не сводя взгляда со светляка, спросил я. Вмешался мальчик.

– Просто пожелай. Так говорил Мастер.

Вот так, просто, взял и пожелал(!!?).

Я протянул руку к искорке света, обхватил ее и представил в своей голове нормальный светильник на кончике стрелы. Для лучшего воображения закрыл глаза и "выпустил" из себя свое желание. Свет вспыхнул ярче, видимый через закрытые веки, я отдернул руку, чуть не выронив стрелу, а свет разлился на всю комнату. Не сказать, что можно было рассмотреть пыль на полу и паутину по углам, но света вполне хватало, что бы рассмотреть держатель от факела на стене и удивленные глаза старшей девочки.

– Вот выход. – Безапелляционно заявила хозяйка и потянулась к держателю факела.

– Подождите. – остановил я – Мы не знаем где выйдем и кто там за стеной, может быть там уже захватчики. Надо загасить свет.

– Так загаси. – Возмущенно потребовала она.

– Я не знаю как.

– Это не сложно. – Опять подсказал мальчик. – Втяни свет в себя или направь его в стрелу.

"Втяни свет в себя…". Это как? Взял и втянул? А если сам начнешь светиться? Да и боязно … легко сказать, в себя. Но что-то делать надо.

Я протянул руку, обхватил светящийся шар … и непроизвольно заулыбался. Шар света не обжигал, мои пальцы легко погрузились в сам свет и начали светиться. Зрелище достаточное забавное и необычное. Кончики пальцев начало покалывать и в такт покалываниям свет пульсировал.

– Ты что, затеял игру? – Вывел меня из задумчивости голос хозяйки. – Больше времени не нашел? Туши свой огонь.

Я дернулся от неожиданности, свет моргнул, но не пропал. Я представил себе, как свет втягивается в наконечник стрелы, и как бы подтолкнул его туда. Свет постепенно начал гаснуть и буквально через несколько секунд потух. Вокруг стало темно, и резкий щелчок заставил меня вздрогнуть. Я скорее почувствовал, чем увидел, поворачивающуюся часть стены. К нам проник слабый отблеск света и мы настороженно вышли их своей каморки.

Большое помещение, с соответствующими запахами навело на мысль о кладовке. Неясные, далекие разговоры, заглушаемые расстоянием, закрытыми дверями или стенами, хотя через местные стены разговоров, как правило, не слышно.

– Сюда пока не добрались. – Констатировал я очевидный факт. – Надо искать выход.

– Не надо. – Категорично возразила хозяйка. – Я знаю, где мы. Мой муж показывал мне начало подземного перехода. Зажги свет. – Поступило требование. – Здесь должен быть стеллаж с походными мешками.

– Если мы зажжем свет, нас могут увидеть. – Попробовал возразить я, но получил язвительный ответ.

– Делай, что приказала.

Спорить не имело смысла, да и жизнь в этом обществе не предполагала спора с шифанами. Заученным движением выхватил стрелу и зажег на кончике шарик света. В левой стене высветилась приоткрытая дверь. Я метнулся к ней и запер на поперечный брус.

– Зачем закрыл? – Требовательно спросила хозяйка. – Сюда могут придти посвященные.

– Будем уходить, откроем. – буркнул я без особого почтения. Слишком быстро она забыла насильников и почувствовала себя хозяйкой. Я не собирался плясать под ее дудку и исполнять все капризы. Я клялся в верности хозяину, а как я понимаю, он погиб и моя клятва уже не действительна, но и бросать женщину с детьми на растерзание захватчиков, тоже не собирался.

Обещанные заплечные мешки нашлись на стеллаже у стены. Объемные, тяжелые, рассчитанные на сильных мужчин. Хозяйка с узелкам в руках и ее несозревшая дочка не походили на сильных мужчин, да и для меня подобная тяжесть была не в радость. Первый мешок я вытряхнул прямо на пол и начал перебирать вещи.

Пара сменного белья, портянки, кусок отбеленного материала, знакомые баночки с заживляющим бальзамом, нож и баклажка для воды. Все остальное я безжалостно отодвинул ногой и ухватился за второй.

– Во всех мешках все одинаково. – Послышался голос хозяйки от другого стеллажа. – Не стоит их разорять.

– Мне нужны ножи, свои я оставил наверху.

– Подойди сюда и выбери подходящие.

На другом стеллаже лежали аккуратно, отдельными кучками ножи, мечи, луки с колчанами стрел и несколько самострелов. Увидев самострелы, я скривился от неудовольствия и сразу решил их не брать. Большие, тяжелые и неудобные. Выбрал три ножа, поменьше размером, подходящие для метания, нашел две запасных тетивы и набил колчан стрелами с бронебойными наконечниками. Как ни странно, из еды в этом складе ни чего не нашлось, за то обнаружились две легкие кольчуги. Конечно не чета моей, но для женщин сгодятся. Отдельной стопкой лежала мужская одежда.

Мое предложение сменить наряды ей и старшей дочери, хозяйкой было воспринято агрессивно, и мне был высказан выговор за самоуправство и не подобающее предложение, а девочка радостно поддержала меня. Для девочки кольчуга оказалась велика и надевать ее не имело смысла. Я скептически глянул на девушку, но высказывать свое мнение поостерегся, ели захочет, пусть надевает. Слишком молода девица для кольчуги и сколько она сможет выдержать в ней … Хозяйка не долго ворчала, натянула мужские штаны, рубаху и куртку не по размеру. Конечно, ее и дочку, с воином не спутаешь, но все же лучше будет, чем бегать по лесу в их платьях. Опоясывать их мечами не имело смысла и я предложил на пояса выбрать себе по ножу. Мое предложение было опять воспринять как неподобающее поведение и хозяйка в очередной раз, разразилась выговором.

– Меня учили стрелять из лука. – Гордо заявили девушка. Я безразлично пожал плечами и указал на стеллаж с оружием. Одно дело лук для избалованной девчонки и совсем другое, боевой лук. Я искоса понаблюдал за выбором ею луков, усмехнулся и обратился к хозяйке.

– Где продукты? – Ее взгляд ни чего хорошего не обещал, но она указала на запертую дверь и ответила.

– Там.

Рисковать я не стал. Вытряхнул два мешки и предложил наполнить их женщинам, предупредив, что нести их они будут сами. Наши сборы завершились, но в дверь ни кто так и не постучал. Я бы с большим удовольствием передал семейство хозяина в другие руки, но мои надежды не оправдались.

– Отвернись. – Потребовала от меня хозяйка и уставилась с вызовом. Я вначале не понял, с какой стати мне отворачиваться, но потом сообразил и взбеленился.

– Сдурела окончательно?! В тайны играешь? Открывай немедленно. – Столь неуважительное отношение к ней она не "заметила", встала в воинственную позу и напомнила, какое именно я занимаю место в замке, кто я вообще, и как меня казнят, стоит только ей добраться до ее родни. Подобные угрозы ни когда не забываются, особенно от сильных мира, но мне на тот момент было все равно и главное для меня, было выбраться из замка. А если ей хочется играть в благородство …

Наш спор прервали развеселые голоса за дверью и соблюдение родовой тайны стало не актуальным. Спешно бежим к дальней стене, ныряем в приоткрывшийся проход и захлопываем дверь за собой.

– Ловушки? – Поинтересовался я, облокотившись спиной на отгородившую нас стену.

– Нет. – Коротко и зло бросила хозяйка из темноты.

Это радует и огорчает одновременно. Что легко для нас, то легко и для погони. Подземный ход представлял собой каменную кишку, шириною в два шага и высотою, чуть выше моей макушки. Идти рядом со мной хозяйка отказалась. Повелительно махнула рукой – "веди мол" и гордо зашагала впереди детей.

Свет вдалеке, после очередного поворота, заставил меня погасить свой осветительный прибор и взять наизготовку лук. Выход из подземного хода ни чем не маскировался и зиял темным зевов в обрывистом берегу оврага. Подобная беспечность меня удивила и я долго прислушивался к звукам леса, прежде чем высунуться наружу. Удача была на нашей стороне, ни торжественной встречи, ни засады не было. Хозяйка долго крутилась из стороны в сторону и наконец, уверенно ткнула пальчикам вдоль оврага.

– Там ближайшая деревня.

– Зачем нам деревня? – возмутился я. – Нам надо подальше уйти от замка.

– Что ты можешь понимать? – презрительно глянула на меня хозяйка. – В деревне нам помогут. Дадут лошадей, повозку и сопровождающих.

– Вы не подумали, что в вашей деревне уже хозяйничают чужие и они очень обрадуются вашему появлению.

– Наши крестьяне нам верны. – самоуверенно заявила она.

– Я не собираюсь с вами спорить, но сейчас, для нас важнее стать не заметными, и по-тихому удалиться подальше от замка. Нападающие, не найдя вас с детьми в замке, устроят поиски и соваться в ближайшую деревню, весьма не благоразумно.

Хозяйку передернуло от такой "длинной речи" и отвернувшись, она спросила.

– Что ты предлагаешь?

– Я уже сказал. Уйти дальше от замка.

– Замок там. – Она указала в ту же сторону, где и деревня.

– Значит нам туда. – Посмотрел я в противоположную сторону.

Лес достаточно редкий, что бы увидеть человека за ближайшим деревом, но шли мы по нему, уже второй день. Из меня не важный проводник, к своему стыду должен признаться, что могу держать направление только по солнцу, которое движется по небосводу. А если учесть, что за два дня мне удалось подстрелить только одну птицу и я злой и голодный, не хуже цепной собаки, которую хозяин забыл накормить, должен терпеть нытье женщин и практически постоянно нести на руках самую младшую дочь хозяйки …

Мое терпение и уважение к хозяйке не безгранично.

После очередного ее заявления: – "Я хочу есть." – Я предложил ей кусок коры и пожелал приятного аппетита. Правда в несколько грубой форме, посоветовав ей заткнуться и побольше уделять внимания детям, чем самой себе. Увидев ее молчаливый взгляд, я понял, меня ждет не просто казнь, а со всевозможными пытками и возможно, пытать будет именно хозяйка.

Вечером нам удалось поужинать запеченной дичью. Целая, молоденькая козочка, выбежала нам навстречу и с любопытством уставилась на нас. Я не растерялся. Я не берусь утверждать, что все наелись от животов, но легли спать вполне сытыми, оставив часть козочки на утро.

Следующий день, вывел нас на малоезженую дорогу со старыми следами от крестьянской повозки. Выбор нашей, дальнейшей дороги занял некоторое время. Мне было безразлично куда идти, а у женщин мнение разделилось. Выбрали правую сторону, куда ехала телега. Ближе к вечеру почувствовался запах дымка и как следствие (я надеялся), жилье людей. Женщины и дети приободрились, а меня начали грызть сомнения. На опушке леса я тормознул всю компанию, чем заслужил очередное, молчаливое обещание казни.

– Дальше я пойду один.

– Там люди. – Возмутилась хозяйка.

– Именно по этому, я пойду один. Вы видите десяток домов, а я угрозу вашей жизни. – Подобное заявление и пререкание, не придало в глазах хозяйки мне значимости, но спорить она не стала, и на том хорошо.

Глава 2

Хорошая банька с дороги и сытный ужин очень хорошо способствуют расслаблению и потере бдительности.

Пронзительный женский крик вырвал меня из утренней дремы и вскинул на ноги. Лук и колчан со стрелами я хватаю на ходу, не озаботившись о штанах, и выскакиваю во двор дома. Там уже хозяин дома с вилами в руках. Ни кто не знает, что произошло, но жизнь заставляет предполагать самое худшее. Мои подопечные ночевали в соседнем доме, я глянул в ту сторону и чуть не выругался. К их дому подъезжали трое верховых, а в дом напротив, заворачивала еще пятерка. Стрелять быстро меня учили и не плохо, расстрелять с этого расстояния всех вполне возможно, да вот не уверен, что верховые будут ждать терпеливо моих стрел. Скорее всего, среди них, имеются лучники не хуже меня, но допускать неизвестных верховых к моим подопечным нельзя. Имеется вероятность узнавания, и тогда за нами будут охотиться все.

Первая стрела ушла с тихим шелестом и вонзилась одному из пятерки, в незащищенный круп лошади. Бедное животное, пострадало ни за что. Обиженное ржание, высоко подброшенный седок и все внимание на него. Лошадь унеслась прочь, а на пострадавшего обрушился поток шуток и мягких оскорблений. Но не все были заняты происшествием и моя хитрость не удалась. Один из глазастых, приметил меня с луком в руках и сразу смекнул о необычности поведения лошади.

Вторая и третья стрелы ушли без особого шелеста, но попали в цель. Двое верховых кубарем полетели на землю, троица спешилась и укрываясь за заборами побежали в мою сторону. Следующая стрела разметала не только оставшихся верховых, но и часть заборов, попав в грудь верховому. Истеричное ржание лошадей, недовольные крики пострадавших и мое молчаливое обалдение. Чего-чего, но яркой вспышки и взрыва на дороге я не ожидал. Нападать на меня, уже ни кто не желал, а уцелевшие, спешили удалиться по дальше. Я медленно приходил в себя и заторможено осматривался вокруг.

Деревня вымерла в принципе, даже хозяин дома, в котором я ночевал, поспешил спрятаться. По улице деревни очумело ходили лошади, не спеша последовать за своими хозяевами или не желая оставлять их даже мертвыми, и я почему-то решил, что это моя заслуженная добыча. Я не умелый верховой наездник, но вполне неплохо могу держать умеренный темп передвижения, а учитывая наше бедственное положение, отсутствие средств передвижения, кроме собственных ног, становится понятен мой интерес к бесхозной скотине.

Все еще держа лук наготове, я вышел со двора и настороженно озираясь, направился к бродячей лошади. Вид деревенской улицы меня ошеломил, кровь, куски мяса, ошметки одежды и части конской и людской амуниции. Два конских трупа в различной степени изуродованности. У одной лошади отсутствовала голова вместе с шеей, у другой разворочен бок и внутренности растянуты по дороге. Здесь же лежали три человеческих трупа, от одного остались ноги и часть таза, двое других смотрелись вполне целыми, не считая не естественно вывернутые конечности.

Две лошади, привязанные к забору, испуганно косились на меня, пока я проходил мимо них. Третья, "брошенная" лошадка, прядая ушами ржанула, когда я потянулся к ней и переступив передними ногами отстранилась не стараясь убежать. На ней отсутствовало седло и от уздечки остались одни обрывки. Спокойный голос с моей стороны, плавные движения и легкие, ласкающие прикосновения позволили мне подружиться с лошадкой. Она доверчиво пошла за мной, позволила накинуть на шею кусок веревки и привязать себя рядом с ее подругами у забора.

– Мастер. Я заведу их к себе. – Раздался голос хозяина дома, в котором я ночевал, за моей спиной.

– Я не Мастер. – Возразил я. Хозяин дома соглашаясь кивнул головой, распутывая уздечки и повторил предложение.

– Я поставлю их к себе в сарай. И на дороге, прибраться бы надо.

– Займись этим.

Калитка в соседний двор открылась со скрипом, я осмотрелся по сторонам и решительно направился к дому. Мне навстречу вышли хозяева дома, а из-за их спин выглядывала жена хозяина замка, как ее имя, я до сих пор не знал.

– Надо помочь прибраться на улице. – Посмотрел я на мужчину, дождался кивка головой и обратился к хозяйке замка. – Порошу простить меня, но я хочу, что бы вы находились в одном доме со мной.

Немного надменный взгляд, незначительный кивок головой и это все, чего я удостоился. Но и это не плохо, учитывая наши различное положение в обществе.

На следующее утро деревню покинула кавалькада из трех лошадей, на которых восседали, мужчина, женщина и трое детей. Мужчина-воин, как и положено, ехал впереди, за ним женщина, держащая на длинном поводу третью лошадь с детьми. Женщина, поджав губы и недовольно сопя, с ненавистью сверлила спину мужчины. На ней была одета чистая, не новая, серая, не броская одежда и волосы забраны под платок. Дети мало чем отличались от женщины и мостились втроем на одной лошади. Так было положено и это больше всего выводило из себя женщину, привыкшую к совсем другому отношению. Надолго ее терпения не хватило. Не отъехав от последнего дома и полсотни шагов, она возмущенно потребовала.

– Повернись ко мне, я хочу с тобой говорить.

Мужчина придержал коня, поравнялся с женщиной и спокойно произнес.

– К вашим услугам.

Спесь и возмущение разом схлынули с женщины, она с удивлением посмотрела на него, передернула плечами и спросила без особого надрыва.

– Ты что задумал?

– Хозяйка. – В этом, одном слове, прозвучало уважение, почтение и готовность служить. – Я хочу спасти вашу жизнь и жизни ваших детей.

– Зачем это? – Она дернула на себе крестьянскую одежду, демонстрируя свое пренебрежение и недовольство.

– Вы не забыли? Нас ищут. Ваш замок взят, вы сбежали и все еще представляете угрозу захватчику. Что за войны были в деревне? Почему они обыскивали дома? Я могу ошибаться, но скорее всего, они искали знатную даму с детьми. Не вас, случайно? В этой одежде, вы меньше будете бросаться в глаза. Если хотите выжить и добраться к своей родне, постарайтесь соответствовать выбранному образу.

Последние слова мужчины несколько ее озадачили и заставили по-другому взглянуть на своего спасителя. Слишком необычное построение предложений для простого бродяги, правильное выражение мыслей и вообще необычность поведения. Почтение смешанное с собственным достоинством, независимость и вежливость одновременно. Женщина искоса, оценивающе глянула на мужчину. Даже в седле, он держал спину прями, голова слегка приподнята, взгляд настороженный, уверенный, в выражении лица ни подобострастия, ни желания выслужиться. Но делает, что считает нужным при этом старается не задевать ее достоинство, малоразговорчив, смел и сообразителен. Этот странный мужчина очень похож на ее мужа. Немного статью не вышел, но если приодеть … Она, неожиданно для себя, заметила рядом с собой не просто война, одного и сотен, тупого, забитого крестьянина, а равного себе мужчину. От неожиданности она вздрогнула, мотнула головой, прогоняя наваждение, и видение кавалера из ее общества пропало. Рядом ехал один из сотен, тысяч бродяг, бесцельно шастающих по дорогам. Этому повезло и его взяли в воины.

– Кто ты? – Неожиданно для себя спросила она, все еще не до конца освободившись от наваждения. Ответ несколько задержался и прозвучал вопросом.

– Простите, вы что-то хотите спросить?

– Кто ты? – Повторила она и пристально посмотрела на мужчину.

– Я не понимаю, что именно вы хотите узнать. – Произнес он, не поворачивая головы. И это тоже было не похоже на обычное поведение. Так ведут себя … Перед ее глазами опять промелькнуло прежнее видение и она призадумалась, а действительно, что именно она хочет знать об этом воине. Нужны ли ей лишние знания и возможно чужие тайны.

– Ни чего. – Раздражительно и резко произнесла она. – Ни чего. – Повторила она. – Зачем ты вырядил нас крестьянами?

– С этой минуты постарайтесь привыкнуть к мысли. Вы моя жена и дети тоже мои. – Она от возмущения чуть не задохнулась и приготовилась дать соответствующий отпор наглому заявлению, но он опередил. – Я не принуждаю вас делить со мной ложе, не претендую ни на какие привилегии, буду считаться мужем только при чужих, до передачи вас родственникам. Теперь, вы жена простого воина и я, со своей семьей ищу найм. Так, я смогу вас сопроводить и выполнить свой долг пере хозяином. У простого воина не может быть жены одетой в шелка. – На этом разговор прекратился и мужчина-воин выдвинулся вперед.

«Кто ты?» Вопрос, заданный хозяйкой задел его за живое и не давал покоя, будоража подзабытые воспоминания.

Действительно, а кто я на самом деле? Даже самому себе я не смогу ответить честно. Где я родился? Где вырос? Кто мои родители? Иногда во сне видеться высокая, красивая женщина в разноцветном платье. Я бегу ей на встречу раскинув в стороны руки и радостно кричу: «Ма-а-ма-а!». Но в действительности ли это моя мать, не плод ли моего воображения? Не простое ли желание вспомнить свою, настоящую мать? Отрывочные, мимолетные воспоминания-видения, которые не дают твердой уверенности ни в чем. Совсем недавно, вместе с женщиной в легком платье, я увидел строгого, снисходительно улыбающегося мужчину. Он был одет в строгого покроя одежду, здесь такой не носят. Короткие, по щиколотку обрезанные сапоги, глядя на них, у меня всплыло незнакомое слово «туфли», узкие, можно сказать строгие штаны, без складок у колен и внизу. Рубашка однотонная, светлая, из тонкого материала, без единой складочки, таких я не видел даже у шифанов (местная знать). Насколько они любят красиво одеваться, но таких рубашек, даже у них нет. Узкий кусок материала завязанный под воротом рубашки и опускающийся на грудь, придавая общему виду мужчины одновременно строгость и праздничность.

Привиделся он мне, когда я стоял в охранении замка на стене. Наверное, задремал незаметно для себя, хорошо, что наш десятник не заметил, а так пришлось бы лежать на "коне" и получать плетей. Десятник наш скор на расправу, но без вины ни когда не наказывает, а с нами, обормотами, по-другому и нельзя. Задремал на карауле, проморгал чужих, за такое убивать надо, а не плетей. Десятник "добрый", говорит, что молодежь учить надо, а для учебы, плети самое милое дело. Недельку поспишь на животе, совсем по другому к службе относиться будешь, а самых дурных … можно и повесить для острастки другим.

Но моя дрема и не дрема вовсе, а так, с родни задумчивости. Вроде бы все видел, все слышал, а мужчина с женщиной привиделись. Странно как то привиделись, чувствовал, что живые, а стоят рядом застывшие, как на фотографии. Вот и это слово странное – "фотография". Что такое не понимаю, но чувствую, по сути правильное. Стоят не шелохнутся, женщина улыбается, светится вся изнутри, а мужчина, смотрит строго, по-доброму, но строго.

Тогда я не успел хорошо рассмотреть мужчину, видение получилось быстрое, что называется промелькнуло, отпечаталось в памяти и все. Стукнул мой напарник каблуком о каблук, звук глухой, но меня отвлек и видение исчезло. Зыркнул я тогда на него зло …, а теперь он уже мертв. Погиб, на стене защищая замок, стрела прямо в глаз попала, опрокинулся он на спину и застыл. Обидно за него стало, выдернул я ту стрелу и в нападающих пустил. Вроде бы как друг был. Может в кого и попал тогда, да что толку, замок все равно взяли. Мсти, не мсти, а человека опять к жизни не вернешь, но в тот момент о таких вещах думать некогда было. Пальнул по нападающим, высунул голову из-за укрытия, проверить попал или нет, а стрела по кожаному шлему вскользь прошла, да не простая, самострельная. Голову хорошо дернуло, наука впрок пошла, больше не проверял свою меткость. Десятник тогда все горло сорвал, кричавши, что бы мы свои дурные головы берегли. Убережешь тут, как же. Сам же десятник под стрелу и подставился. Когда эти, на стену первый раз прорвались, нас четверо … или трое осталось. Пока сидел на корточках …

Когда дверь за собой закрывал, заметил, на ногах из наших ни кого не было. Мечники мы никудышные, друг против друга помахать железкой или против таких же неумех, это да, а те, что на стену прошли … Не знаю, как на других стенах, а на нашей, наверное, я один и выжил. Может кого-то из раненных не добили, нападающим, хорошие лучники тоже пригодятся.

Вон хозяйка коситься на меня. Душу разбередила: "кто ты, да кто ты" – не знаю я про себя ни чего. Имя у меня и то странное, слух мне режет – Казагдард. Может конечно и звучное, но чувствую не мое, чужое оно, а свое, настоящее вспомнить не могу. Все Казаром зовут, поначалу ухо здорово резало, а теперь ничего, привык.

Помню серый, меня в город вывел, сунул в руку монету и назвал мое имя. Ни откуда я, ни рода, ни племени, ни чего не сказал, просто Казагдард и все. Может это и не имя вовсе, а что-то похожее на собачью кличку – Казик, казик, казик…, но я представляюсь Казаром. У других, имена двухсложные или даже из трех частей состоят, как у шифанов. Взять к примеру, погибшего товарища – Люмак из Беловки. Беловка, это его деревня, где он родился. Вообще-то Большое Беловодье, но он всегда смеялся, что не дорос до полного названия деревни, поэтому и Беловка. Называет он свое имя и сразу понятно, где его родина, откуда он пришел, где его родные остались, а у меня как кличка собачья. Казик, сидеть! Казик, ко мне! Иногда самому противно.

Серый тогда сказал, поворачиваясь уходить, что имя надо заслужить, а пришедший из врат, имя свое забывает. Я тогда посмотрел на ворота монастыря из которого меня вывели …

Да и сам монастырь какой-то странный был. Серые, невзрачные постройки за высоченной каменной стеной, с одним единственным выходом. Ворота огромные окованные железными полосами, их и тараном не прошибешь. Толщенные, в ладонь толщиной, где только такие доски нашли. Внутри на три бруса закрывались, хитро придумали. Один конец брусков в стене крепился и все они на цепях поднимались. Ворот крутишь, они медленно вверх ползут, а закрыть в одно мгновение можно. Рычаг дернул на себя и все, брусья сами падают, в позы входят и намертво ворота запирают. Я пока в этом монастыре был, всего один раз видел, как одну воротину открывали. Тогда к ним кто-то важный приезжал. Всех проживающих в монастыре, тогда внутрь вообще не выпускали. А с другими, калитку открыли, поговорили и будет. Карету тогда они через воротину запускали, а так, охраны, на воротах ни когда не видел. Трется у калитки один из серых, он и решает, кого впустить, а кого и ногой под зад. Да и сама калитка, не хуже ворот была, просто так не откроешь. Для переговоров маленькое окошечко имелось, одни глаза и видны, даже рука не пройдет, если только ножом ткнуть. А если войти кто захочет, только с разрешения старшего Брата.