Славный судный день

Я понимал, что он говорил. Знал, что именно он не может описать до конца. Я тоже это видел. Существо.

Вопросы "Что происходит? Что делать?" висели в воздухе, и ответ не находился. Списать на внезапные киносъемки как-то не удавалось. Любые оправдания, приходящие ко мне в голову, граничили с сумасшествием – и я сам это осознавал, – но я не мог не сравнивать описания Ларри с образами Сказаний, книги которых были спрятаны под деревом пола.

Забавно.

– Нужно подумать. Дверь… Она не выдержит, если кто-то начнёт ломиться, – пробормотал я, с трудом сдерживая дрожь в голосе. —И, получается, спуститься через балконы тоже не вариант. Если только не попробовать через чью-то квартиру… Может, это хрень только у меня на этаже? Или… – судорожно вспоминал отзвуки и ловил продолжавшийся шум. – На паре этажей… Или просто стоит забаррикадироваться и подождать? Может, это временно? Может, помощь уже в пути?

Лоренц обернулся на меня, и в нем читался не только страх, но и отчаянная решимость взгляда.

Марика, щипающая себя за руку, покачала головой:

– Вслушайтесь. Что бы это ни было, оно нарастает. Его становится больше. Оно все громче и ближе… Я не уверена, что стоит пытаться прорваться сквозь нарастающую панику, но и оставаться здесь опрометчиво, – она взглянула на Ларри с мольбой в глазах. – А что если сама конструкция дома больше не в безопасности? Что если мы даже в квартире не в безопасности?

– Гул… – прервал я ее, хмурясь и чуть ведя головой. – Слышите?

Звук. Монотонное, низкое вибрирование, которое можно было принять за напряжение проводки или труб. Оно катилось сверху. Издали. По коридорам.

А я ощутил, как у меня по спине стекает пот. Сглотнул, стараясь подавить нарастающую панику. Надо было что-то придумать. План. Но реальность давила, требуя немедленного решения. Мы не могли остаться здесь. Но и покидать квартиру…

Глухой удар раздался в стене. Не из коридора. Из соседней квартиры. Затем ещё один. К нам ли ломились? Или просто бились в припадке по квартире? Эта хваленая шумоизоляция множила даже жужжание мухи, что говорить про такой грохот? Будто в соседней комнате. Будто в этой же. Будто в моей голове.

– Насколько целесообразно ждать прояснения ситуации и помощи извне? – вдруг спросила Марика твердо и тихо.

Ларри, сжимающий импровизированное копье и глядящий неотрывно на стену, произнес:

– Марика… Помощи не будет, – обернулся к ней, заморгал так, будто только очнулся. – Я хотел сказать… Хотел сказать, что нас не разбаловали своевременной помощью, – затем усмехнулся горько и как-то истерично. – Но я могу попробовать сказать что-то нелицеприятное про Трех или жнецов. Глядишь, политсыск примчится через пару минут, чтобы меня повязать.

– Ларри! – только и выдохнула Марика; легкое осуждение, но при этом улыбка. А меня холодом окатило от слов Диллона.

– Мы не знаем, то это за твари в коридорах, и насколько опасным будет попытка переждать. Но, объективно, у нас есть только два варианта, – продолжил он более спокойно, но всё так же твёрдо. – Первый. Мы можем забаррикадироваться. Укрепим двери – если будем сидеть тихо, не думаю, что они решат начать их выламывать. Но остаются стекла и эти чертовы переходы на балконах. Даже если мы закроем шторы и закроем двери, мы не сможем тихо заблокировать оконные проемы. Шкаф, – он кивнул на него, – картонка; поперек окна мы с Саймоном его поставим, но он не выдержит и первого же удара с другой стороны. А если кто-то попытается прорваться в квартиру этим путем, то мы окажется в ловушке. Постараемся закрыться в ванной – окажемся в ловушке, – Лоренц тяжело выдохнул. Его слова обрушились тяжёлым грузом. Правдой, которую мы боялись произнести вслух. – Предположим, что мы останемся в квартире незамеченными, но к утру помощь не приедет, ситуация не нормализуется и твари останутся. Что дальше? Сколько мы выдержим? У нас еды на пару дней. Что потом? – Диллон потер отекшие глаза. – Вариант второй. Мы попытаемся прорваться. Возьмем в руки любые вещи, что сгодятся для самообороны, и постараемся выбраться на улицу – коридорами, балконами, чужими квартирами. Не важно, – я смотрел на него, пытаясь понять, действительно ли эта лучшая идея, но альтернатив словно и не было. – Хотя, знаете, нам нужно найти вещи для самообороны в любом случае. Саймон, что у тебя есть в квартире? Что мы можем использовать?

– Кухонные ножи, бита… Я ведь почти пустой сюда заехал, сам знаешь. Мы ведь не будем отбиваться наушниками или торшером! – но договорить я не успел.

Визг сигнала тревоги. Врубившийся всюду тусклый красный свет. Стены, пол, потолок – все окрасилось в зловещий цвет. Каждое движение – преувеличенно резкое, как в замедленной съемке. Механический голос диктора "Уважаемые жильцы! Срочное предупреждение, оставайтесь спокойными, следуйте указаниям!". И на повтор. "Уважаемые жильцы! Срочное предупреждение, оставайтесь спокойными, следуйте указаниям! Закройте окна и двери! Не покидайте квартиры до получения дальнейших инструкций! Не контактируйте с незнакомцами! Оставайтесь в квартирах!".

Сердце подскочило к глотке, от паники затошнило. Я вцепился пальцами в ворс ковра, чувствуя, как дико дрожу. Лоренц, метнувшись к Марике, притянул ее к себе, а у самого взгляд по потолку бегал. Мара прижалась к Лоренцу. Её глаза широко раскрыты. На лбу – капельки пота.

Включилась та самая хваленая система оповещения при чрезвычайных ситуациях. Красный свет отражался в напольном зеркале, искривляясь, как в кошмарном сне. Точно вырвавшись из моего кошмарного сна. А в голове – голос деда. "Конец сущего вспыхнет алым". И дыхание сделалось тяжелым, сиплым, словно я старался вдохнуть через плотную ткань.

Не будь параноиком, Саймон. Не тащи сказки в реальность. Но так некстати вспомнилась Она. Её темные волосы. Её мягкий голос, рассказывающий небылицы. Её краски, которыми она раскрашивала наши шеи и плечи. Её лицо и рисунки глаз на её щеках. Она, в чьей квартире вечером не горел свет. Она, пару недель не выходившая на связь. Оливия Линд и её прозрения, так идеально ложащиеся на дикое буйство этой ночи.

Механический голос диктора повторял с неумолимой настойчивостью. Привычное подавление любой мысли, кроме доносимой. На этот раз – "Оставайтесь на месте". А мы, затаив дыхание, беспомощно смотрели по сторонам.

Следом – удар во входную дверь. Марика чуть не вскрикнула, но Лоренц успел зарыть ее рот. Голос из коридора – истеричный, хрипящий, молящий. Достаточно громкий, чтобы прорваться сквозь говенную шумоизоляцию. "Мы знаем, что вы там! Откройте! Пустите нас! Они ворвались к нам в квартиру через балкон! Пожалуйста, помогите!".

И я впервые видел Диллона таким: напоминающим хищника, готового к броску. Ларри замер на месте, продолжая придерживать Марику и неотрывно глядя на закрытую в комнату дверь. Он не верил словам тревожного оповещения. Он не верил, что помощь придет. И его взгляд говорил о том, что он готов действовать. И это было страшно.

Когда крики с мольбами затихли, Лоренц выпрямился, сжимая крепче свое импровизированное оружие. В алом свете темные волосы падали на его точеное лицо, футболка липла к вспотевшему телу.

– Я выйду из комнаты. Вы закроете дверь и будите сидеть тихо, – процедил Лоренц. Марика вскинула к нему нахмурившееся лицо. – Посмотрю, что можно взять в квартире. Выгляну на балкон, посмотрю, как обстоят дела на внешних лестницах.

– Нет, – Марика порывисто поднялась. – Либо вместе идем, либо никак.

– Я выйду один. Ты дождешься. Вместе с Саймоном, – отрезал Ларри. – И если у нас есть вариант выбраться сейчас – тогда в пекло систему оповещения и их предупреждения. Люди не будут сидеть в квартирах. Я не буду дожидаться паники. И приезда жнецов, чтобы те зачистили непонятки для сохранения идеальной картинки. Если в Государстве что-то идет не так – не приведите Небеса стать тому свидетелями. Если ты свидетель слабости власти – значит ты мертвец.

– Ларри…

– Ты знаешь, что я прав! Вы оба знаете, – и он обернулся ко мне. А меня сердце барабанило с такой силой, что было готово разорвать грудную клетку. – Мы все это знаем, – Ларри опустил голову, дыша глубоко и хрипло. – Плевать, что происходит. Плевать, что это за существа. Я знаю только одно наверняка: здесь нельзя оставаться. Надо валить. И быстро, – Диллон вытер резким движением ладони проступивший на лбу пот. – Я выведу вас.