Люциферов писарь

Хрупкая ладошка со звоном ударила по щеке.

– Оставь меня в покое! – Она резко развернулась, её волосы взметнулись в воздухе, а пальцы судорожно вцепились в ткань платья.

Воспользовавшись замешательством и оттолкнув грубияна, Сешат побежала в сторону стражи, расталкивая их и спешно направляясь к выходу из библиотеки. Охранники, не зная, что делать, ещё удерживали какое-то время старшую сестру.

Уже выбегая из зала, она услышала сзади злобный выкрик, прокатившийся по залу.

– Не сможешь вечно бегать, голубка! Увидимся завтра!

Мужчина подошёл к Деметре.

– Не скалься, зверёныш, – издевательски зашипел, скрипя зубами.

Прыснул слюной.

– А то, знаешь, таким ретивым подрезать крылья проще простого, – прозвучавшая угроза была наполнена неподдельной злобой.

Бросив охраннику, – Отпусти эту гарпию, – он отвернулся и как ни в чём не бывало пошёл дальше праздновать к собравшимся.

Деметра проводила его ненавистным взглядом перечисляя про себя всевозможные проклятия.

Немного переведя дыхание и успокоив сердечный ритм, бросилась вслед за сестрой. День был безнадежно испорчен.

Ложась спать, обе думали о завтрашнем дне. Замечательное открытие уже не было для них таким важным.

– Он придёт завтра, – обречённо произнесла Сешат, прокручивая в голове сегодняшний вечер.

– Я не дам ему тебя обидеть, руки ему оторву, если полезет. – твердо сказала Деметра, расправляя свою кровать в соседней комнате.

Эти слова ободряли и успокаивали, но страх никуда не делся. Пробуя отвлечься и отпустить сегодняшнее событие, девушка повернулась на бок и забылась тревожным и прерывистым сном.

Завтра настало.

Библиотека Пергама жила своей повседневной жизнью, словно забыв о вчерашнем инциденте. Перевалило за полдень.

Старшая сестра работала в соседнем зале и переписывала манускрипт с остальными списцами. Сешат возилась с реагентами и растапливала на конфорке животный жир с щелочью. Вчерашний результат работы требовалось закрепить, а заодно начать проверку износостойкости и взаимодействия с чернилами.

Страх немного отступил, и казалось, что всё обошлось.

Послышался какой-то звук.

Дверь соседнего зала тихонько захлопнулась. Сешат обернулась. Перед ней, на пороге, стоял Аттал. Оскалившись, как цепной пес, словно готовый укусить, он вальяжно стал прохаживаться по залу и всматриваться в склянки что-то весело насвистывая себе под нос.

Девушка молчала и нервно покусывала губу. Остановившись в нескольких шагах, аристократ, медленно повернулся к ней и будто наслаждаясь ее страхом, мерзко и удовлетворенно скривил лицо, направившись к испуганной девушке.

Встав на цыпочки она попыталась заглянуть за его спину. Заметив дверь соседнего зала, которую закрыли и подперли охранники, тут же потеряла дар речи, а душа ушла в пятки.

Ужас волной расходился по телу.

Ком встал в горле.

Она лишь испуганно замотала головой, словно умоляя его не приближаться. Сильный толчок отбросил её к стоявшему сзади столу. Склянки заходили, ходуном выплескивая из себя жидкости.

– Недурно ты меня вчера приложила, – прошипел мужчина, указывая на щеку.

Скривился, подойдя в упор.

– Ты же знаешь, что за такую дерзость я бы мог запросто высечь тебя на площади? – он схватил её за руки и с силой тряхнул.

– Ты стала больно дерзкой! Возомнила себя равной мне? Смеешь отказывать в милости?

Ей казалось, что вот от страха сознание покинет её. Помочь никто не мог. Сердцебиение отдавалось в виски. Девушка лишь смогла выдавить тоненьким голосом.

– Умоляю…

Аттал засмеялся, быстро оглянулся, проверив нет ли лишних глаз, и приготовился совершить задуманное.

Грубо схватив её за лицо и бразгая слюной, процедил.

– Теперь ты будешь умолять меня чаще.

Он развернул её и силой придавил к столу.

Не отпуская, свободной рукой задрал легкое платье.

Она смогла закричать. Голос сорвался и получилось плохо.

Хоть сдавленный крик и казался тихим, он все же смог на мгновение придать ей сил.

Крикнув ещё раз, Сешат попыталась сопротивляться. Но мужчина навалился на неё сзади всей своей тушей, сдавливая грудную клетку.

– Не кричи, дура, будет хуже. Потом ещё мне спасибо скажешь!

Запыхтел, приподнимая свою тунику и облизывая губы.

– Ты же знаешь кто я и что являюсь родственником царя. Это милость, голубка! – загоготал он, заливая ее слюной.

Послышался звук рвущейся повязки.

Легкая ткань соскользнула с её бедер.

Бедняжка собрала последние силы и дернулась в противоположную от него сторону.

Вывернувшись в бок, схватила первое, что попалось под руку.

Руку сильно обожгло, но она почувствовала боль лишь приглушенно.

В эту же секунду, воспользовавшись удобным моментом, Сешат выплеснула содержимое сосуда ему в лицо.

Аттал отскочил и издал ужасный леденящий душу крик, который эхом прокатился по всей библиотеке и забрался в самые ее дальние углы.

Стража опешила и моментально отпустила дверь. Деметра выскочила из зала первой и замерла.

На вопли прибежали люди.

Аристократ продолжал нечеловечески орать, надрывая голосовые связки, которые, казалось едва справляются от давления выходящего из грудной клетки.

Он пытался схватиться за лицо, но тут же отдергивал трясущиеся руки и повышая градус вопля.

Кружа по залу в попытке ухватиться за что-нибудь, поскользнулся о разлитую жидкость и грохнулся на пол завывая от боли.

Старшая сестра оцепенела от увиденного не в силе двинуться, подобного она никогда не видела, даже а самых ужасных снах.

Лицо, без того уродливое, пузырилось и сочилось кроваво-красной жижей. Кожа слезала с него небольшими кусками и стекала на подбородок и дальше по шее. Глаза заплыли. В уголках рта пузырились красные слюни.

Кто-то из наблюдавших списцов упал в обморок.

Деметра невольно отпрянула.

Аттал пытаясь доползти до выхода, упал и продолжал истошно скулить.

Сешат, стоя вкопанная у стола и вцепившись в него до белизны рук, не проявляла никаких эмоций. Лишь широко раскрыв глаза жадно глотала воздух, смотря куда-то вдаль пустым взглядом. Ни сестре, ни даже божеству Имиру сейчас не было известно, что переживала девушка и какой отпечаток это отложило на ней.

Началась суета, охрана вывела всех в соседнее помещение и заперла, чтобы никто не мог покинуть библиотеку до начала разбирательства.

Через час пострадавшего отправили в храм-лечебницу в бессознательном состоянии, а вечером сестер задержала стража Царя Эвмена II и бросила в темницу. Наказание для юной изобретательницы готовились исполнить через несколько дней, чтобы покалеченный Аттал был в сознании и смог наблюдать.

Наказанием, конечно, была смерть, без возможности амнистии и милосердия.

Прошло пару дней. Самых томных и длинный в их жизни. Так им казалось.

Темница города, скрытая под тяжестью веков, в утробе каменных стен, дышала сыростью и забвением. Запах стоял густой и гнилостный, разъедающий ноздри. Пробыв здесь эти дни, они надеялись привыкнуть к нему, но это оказалось невозможным. Смрад немытого тела, плесени, затхлой воды. Воздух был вязким и тяжелым, пропитанным отчаянием. Время, казалось, здесь отсутствовало вовсе, не было ни дня, ни ночи – лишь бесконечная, давящая темнота, нарушаемая писком крыс и редким скрипом ржавых петель, когда стража втаскивала очередного узника или приносила им еду.

Едой это было назвать сложно.

Стражник открыл дверь и вошёл в подземелье с двумя мисками, в которых была уже остывшая каша с какими-то комками.

– Господин Аттал пришел в сознание. Сегодня твой последний день, библиотекарша. Завтра утром наказание приведут в исполнение, – сообщил новости служащий.

– Твоя судьба пока неизвестна, – обратился он к Деметре. – Но скорее всего отпустят и вышлют из Пергама. Уже было прошение от твоих коллег. Так как ты не причастна, его частично удовлетворили.

Он протолкнул миски через решетки и молча ушёл, лишь добавив у двери:

– К вам гости. Заходите, жрец. – с этими словами охранник оставил дверь приоткрытой и ушёл.

Они увидели темный силуэт. В темницу вошел высокий человек в мантии с капюшоном. Лицо его было скрыто. Подойдя к решетке, незнакомец взял рядом стоящий табурет, присел и учтиво представился.

– Я – Бальмонт, философ школы Пифагорейцев. Мне ведомо о том, что произошло. Пусть судьба будет милостива к тебе, Сешат, я не смею осуждаю тебя.

Девушки молча переглянулись.

– Вас постигла незавидная участь, – продолжил мужчина. – И я бы хотел вам помочь…

– Как вы можете нам помочь? – перебила его старшая сестра с раздражением. – Дадите моей сестре настойку с ядом, чтобы она умерла, не испытывая боли? Или что у вас там за религиозные фокусы?

Своя собственная судьба Деметру мало интересовала после услышанного приговора.

– Нет, – он усмехнулся. – Я вас вытащу отсюда. И могу это сделать прямо сейчас.

Сделал паузу.

– Поверьте, это более чем в моих силах.

Повисла тишина. Словно жрец давал время переварить информацию. Сешат недоверчиво склонила голову и спросила.

– Каким образом? Я приговорена к смерти самим Царем.

– Всего лишь, – сделав секундную паузу, добавил – Царем. Всего лишь каким-то Царем.

Голос его был холоден и серьезен, а вера в сказанное, казалась металлической, словно прутья тюремных решеток.

Девушки вновь переглянулись, на этот раз обменявшись удивленным и вопросительным взглядом. Жрецы обычно не позволяли себе таких вольностей и высказываний по отношению к власти.

Бальмонт продолжил.

– Ни аристократ, ни Царь, ни Римские правители не в силах решать истинную судьбу Души.

– Извините, Бальмонт, но ваши учения Пифагорейцев носят лишь философский характер. – грустно проговорила Сешат, на мгновение поверив, что мужчина может как-то помочь.

– Другого выхода у вас нет. Выслушайте моё предложение внимательно, а потом делайте выводы, – он был очень серьезен.

– Завтра вас, Сешат, лишат жизни, применив наказание для простолюдинов – сбросив со скалы. Вы никак не документировали и не вели заметки вашей работы. Библиотекари не смогут воссоздать это изобретение. Они будут использовать сначала растительные волокна, чуть позже доберутся до кожи, но не справятся с обработкой реагентами, о которых известно только вам. Пергамент канет в лету. О вас забудут через полгода.

Наклонил капюшон ко второй и сделав вдох продолжил.

– Вы же, Деметра, будете изгнаны из города и закончите свою жизнь через десяток лет, в одиночестве и болезни, в деревушке близ Элейи, откуда родом ваши почившие родители. И перед смертью, как и каждый день, вы будете вспоминать казнь и боль близкого вам человека. Не спрашивайте, откуда мне всё это известно. Я вам не отвечу. Лишь скажу, что могу помочь, и вы совершите ошибку, если не воспользуетесь моим предложением. Вы ведь хотите её спасти?

Девушки опешили. Они не отводили взгляда от мужчины и не верили ушам. Незнакомец был очень убедителен и знал о тех вещах, о которых не знал никто.

– Жрец, как вы…

– Повторюсь, не спрашивайте. Я не отвечу, – повторил он, перебив Деметру.

Она осторожно и медленно подошла ближе.

– Что вам нужно взамен на помощь? И вы правда можете помочь?

Мужчина кивнул.

– Сестра… – покусывала губу Сешат, словно чувствуя неладное.

Но девушка с печалью и безысходностью кинула на неё умоляющий взгляд. Больше всего она хотела спасти её от неминуемой участи и мучений.

Бедняжка замолчала, под ее взором.

Мужчина продолжил, обращаясь к Деметре. Она была у него на крючке.

– Как это не печально, я могу забрать лишь одну из вас, другой же пойти со мной не суждено.

Поправив капюшон, Бальмонт продолжил.

– Изобретение Сешат – это совокупность множества факторов, которые известны лишь ей. Поэтому я предлагаю работу. Она в безопасности покинет Пергам и займет должность писаря при дворе моего господина. В местах отдаленных и многим неведомым изобретёт пергамент заново, имея безграничное время в запасе, и явит миру чудо.

– Жрец, почему вы не спрашиваете меня? – возмутилась Сешат осуждающим тоном. – И что будет в этом случае с моей сестрой?

– Потому что времени на раздумье мало. А она примет правильное решение и, как всегда, позаботится о вас. Это её прерогатива и обязанность, – уверенно промолвил мужчина.

Привстал с табуретки.

– Ваша старшая сестра покинет эту темницу, как и вы. Но отправится в добровольное изгнание. Но уверяю, ни Царь, ни его приспешники, ни кто-либо из ныне живущих ей не причинит вреда. Это я вам обещаю.

Деметра ненадолго задумалась, потом повернулась и грустно улыбнулась сестрёнке.

– Мы согласны. Я согласна, – сказала уверенно, не обращая внимания на подозрения Сешат.

– Замечательно, – сняв перчатку, незнакомец протянул ей сухую руку. – Пожмём же руки? Но перед этим я хотел бы услышать эту просьбу из ваших уст.

Деметра посмотрела на сестру взглядом полным любви и заботы.

– Не переживай, если ты будешь в безопасности, то это замечательное предложение. Я найду тебя, в какой бы город тебя не увезли, обещаю. – и посмотрев на Бальмонта, спросила.

– Куда она направится?

– В Лимб. Но едва ли вы не слышали об этом городе. Прохладный по меркам Фив или Пергама, но он по-своему очарователен.

– Лимб…– повторила задумчиво.

Повернулась к сестре.

– Я найду тебя, не переживай. Совсем скоро. – уверенно сказала она ей, придавая этим надежду и сил.

С этими словами девушка подошла к решетке и приняв рукопожатие повторила предложенное незнакомцем.

– Я хочу, чтобы вы обеспечили моей сестре безопасность и сделали её писарем при дворе вашего господина. Я готова на добровольное изгнание, – уверенно проговорила она, без доли сомнения.

Сешат лишь молчала, не зная, как на это реагировать. С одной стороны, она очень хотела избежать смерти и работать на знатного господина. С другой – опасалась, что не скоро увидит Деметру.

Пожав его обжигающую руку, темницу окутал яркий свет. Заметив это в щель двери, стражник поспешил в помещение, и войдя в нее стал выкопанным, разину рот.

Никого не было, ни арестантки, ни жреца.

Лишь на холодном и сыром полу, лежало бездыханное тело Деметры. На тот момент они не знали, на что соглашаются, и что сделка погубит тело старшей сестры, обрекая ее Душу на вечные муки.

Глава 5

Сешат проснулась в мягкой постели. В комнате было темновато, лишь мягкий свет из окна ложился на пол. В воздухе парили пылинки.

– Что произошло? – она в недоумении осматривалась. – Сестра?

Вопрос остался без ответа. В помещении никого не было.

Присмотрелась. Место было незнакомым. В непонимании вскочила и вылетела в дверь. Неожиданная прохлада в купе с зеленовато-бледным светом ударили в лицо. Проморгавшись, перед глазами открылся невероятный взор. Широкая улица, наполненная переулками, переполнялась людьми и летающими в воздухе небольшими сферами. Дома были в стиле, который она не видела ни и в Пергаме, ни в других городах. Стены вымощены могильными плитами и покрыты многовековым мхом и плющом. Архитектура неизвестной ей страны, такая чуждая, но в то же время умиротворяющая. Свет приглушенный, не похожий на привычное солнце, как будто бы оно было где-то далеко, за мириадами нефритовых облаков. Самих облаков не было. Улица тянулась вниз, через торговые прилавки, и спускалась у огромной центральной площади, где толпилась огромное количество народа.

Рядом пролетела сфера и мерцнула. Сешат отпрянула в изумлении приоткрыла рот.

– Это сфера Души, – сказал мужчина, подошедший сбоку. – Тебе нужно многое узнать, девочка. Лишь потом сможешь приступить к работе. Познакомлю тебя кое с кем.

Деметры нигде не было, но перед ней стоял Бальмонт, но в этот раз не в мантии жреца. Стройный, высокий, широкоплечий и статный, с утонченными и мужественными чертами лица. На глазах его были неведомые ей чёрные стекляшки.

В тот день ей представили Тотмеса – ещё одного писаря и её будущего коллегу. Он проводил ей экскурсию по огромному городу и рассказывал невероятные вещи. Новоприбывшая была воодушевлена, не веря в подобные чудеса. Но они были реальны и осязаемы. Сешат видела то, что было неизвестно никому из ныне живущих. Это казалось невообразимо и будоражило воображение, будто самый сказочный сон. Оптимизм вернулся, жизнь снова начала бить ключом. Девушка залпом поглощала волшебство этого места и была счастлива, представляя, как здесь понравится Деметре, когда они встретятся.

Прошло несколько дней. Они сидели в его каморке и общались.

– Так божество одно – Бог? – полюбопытствовала Сешат.

– Да, здесь его еще называют Имир или Всевышний. А лучше Всемогущий, чтобы потешить его самолюбие.

– А как же Зевс, Афина, Дионис, персидский Митра и прочие божества?

– Все это сказки, а ноги растут от Имира. Хотя на счет Диониса жалко, конечно. С ним бы я сдружился. – посматривая на дно бокала пробубнил Тот.

– Его и правда так зовут? Имир?– поинтересовалась она, приложив палец к подбородку.

– Никто не знает. Но ходили слухи, о древних и забытых сказаниях. Что-то вроде “И создало божество и рай, и ад и мир”. Последнее взяли в оборот, а божеству понравилось. Ему всегда нравятся, когда о нем говорят или думают.

Задумалась, сведя брови.

– А эти шары… Как бишь их?

– Души. Да, это сущность людей. Они есть у всех. У живых внутри, а у почивших отделяются и направляются сюда или небеса. Служат после смерти и там, и там. Людской мир лишь подготовительный этап перед вечной службой.

Девушка поежилась и тихонько прошептала.

– А у Бальмонта? Тоже есть Душа?

– Конечно. У любого существа. – улыбнулся писарь.

– А он… Как ты говорил в первый день. Демон? Откуда у него такая сила?

– Да, демон. Но он так, низший, а значит слабый. Но даже его возможности колоссальны.

Тотмес зачерпнул вина и продолжил.

– У каждого демона есть источник их сил. У Бальмонта – глаза, у Люцифера – огненное сердце, у Вельзевула – бурлящие лавой легкие, у Азазеля – его пылающий рог.

– Один рог? – тихонько засмеялась Сешат.

– Да! Найдешь где-нибудь второй, и будешь такой же сильной. Могущественный артефакт, знаешь ли! Но его нет, стерли в порошок во времена изгнания с небес. – подмигнул он ей.

Она открыла рот. Тотмес начал рассказывать про небеса и ангелов. Чуть позже приступили к главному. Девушка сидела ошарашенной и впитывала информацию, как губка.

Продолжили.

– Шар Спектр, – с энтузиазмом объяснил он. – Помнишь?

– Да. – хотела дотронуться, но писарь остановил.

– Нет, нет, нельзя, высветится имя. А если не успеем записать – проблем не оберемся.

– Если не запишем, то Душа не распределиться?

– Да. Придется идти к Бальмонту, искать Душу по Лимбу, чтобы как-то узнать ее имя, и просить демона записывать ее вручную. Но найти ее среди миллионов – почти невозможно, а Души не разговариваю, лишь мерцают.

– А сколько времени есть на запись?

– Пару минут. Поэтому работа с ведется непрерывно, а Бальмонт сразу после одной смены, доставляет шар другой.

– А если мы запишем постфактум? Ну например, я стерла случайно записанное имя. Можно его еще раз записать? – с любопытством поинтересовалась девушка.

– Записать-то можно, но ничего не произойдет. Это нужно сделать, пока оно светится в Спектре. Представь, что ловишь молнию в бутылку: опоздаешь на миг – поймаешь только темноту. Так и здесь: имя в Спектре – вспышка. Не успел – все, пустота.

Сешат понимающе покивала и спешно проговорила.

– Извини, я ещё могу путаться и пока не до конца разобралась, как тут всё устроено. – ученица виновато опустила глаза.

– Ничего, не переживай. Никто тебя не на ругает и тем более не осудит. Ты всему научишься, уже схватываешь на лету. Мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы всё понять и освоиться.

Она мило улыбнулась.

Обучение продолжилось.

– Это папирус. С ним нужно быть очень осторожным. Папирус очень…

– Хрупкий и непрактичный, – перебила она, не дав закончить фразу. – Знаю. Поэтому я и разработала пергамент на основе кожи животных. Меня сюда и взяли, чтобы я его воссоздала, – похвасталась девушка.

Тотмес задумчиво промычал, приглаживая черные волосы и вознаграждая девушку своим удивлением.

– Да ты не так проста! Мне стоило догадаться. Сюда попадают достойнейшие, но с печальными судьбами. Я здесь тоже потому, что изобрёл чернила. Правда мое изобретение присвоил себе Бальмонт. Но хоть стал писарем, а не попал в девятый круг из-за своей глупости.

– Чтоооо? – широко открыв глаза взвизгнула от восторга она. – Это же было невероятное открытие своих лет! Ты – гений!

Он засмеялся. Шли часы.

Мужчина объяснял, как всё устроено и различия между этим миром и земным.

– Время течет здесь иначе, не как там. То замедляется, то ускоряется. На земле может пройти столетие, а здесь пару дней. И наоборот, там неделя, а здесь сотни лет.

– Выходит, оно не линейно по отношению к миру людей?

– Все верно. – подтвердил он и стал рассказывать про грехи и круги.

Пришло время рассказывать про тех, кто, заключив сделку продал Душу.

– “Догмат сделки”. “Душа, решившая покинуть мир людей раньше срока, имеет два пути: либо разрушить свое смертное тело, совершив самоубийство, либо заключить сделку с демоном, обменяв остаток земного времени на исполнение одного желания.". Такие бедолаги сразу попадают на распределение, позже их ждут вечные муки в девятом круге. Я сам заключил по незнанию, но выразил желание служить писарем. А так бы мигом попал в самый худший круг, девятый.

– Погоди, что? – она в ужасе перебила его.

– Что? – удивился Тотмес её реакции. – Ну, девятый круг. Это как печься в сотнях кузниц одновременно и без возможности выбраться, – немного улыбнулся он с сожалением.

Её взгляд наполнился толи страхом, толи отчаянием.

– Я не про это. Я про сделку, – понизив голос, прошептала она, словно боясь услышать от него разъяснение.

– Ааа, не переживай. Ты хоть и заключила сделку, но туда не попадёшь. Твоя Душа при тебе, как и у меня.

Сешат вскочила и отвернулась.

Повисла тишина. Через несколько секунд писарь услышал приглушенный палач.

– Я не заключала. Ее заключила моя сестра, чтобы спасти меня… Так вот что значило добровольное изгнание, – захлебываясь слезами, процедила девушка.

Тотмес грустно вздохнул и встав подошел к ней.

– Ясно. Расскажи мне всё, – попросил он успокаивающим тоном.

Она рассказала. Тотмес решил, что пожалуй не стоит продолжать обучение в этот день. Писарь подливал ей вино. Сешат сидела в углу каморки и периодически вытирала накатывающие слезы. Они вели диалог и обсуждали случившееся.

Все это было так знакомо и, как всегда, несправедливо. Он ей сопереживал, вспоминая свой прошлый опыт. Сешат была заложником стечения обстоятельств, как и Тотмес. Но её судьба была несравнимо печальнее.

– Так значит, она ещё где-то здесь? Её Душа в виде сферы где-то в Лимбе? – с небольшой надеждой спросила ученица.

– Я боюсь, что уже нет. Души, претендующие на девятый круг, проходят распределение авансом и без очереди. Их наказание не может заставлять себя ждать.

– Это точно?

Тотмес с сожалением кивнул головой.

– Но если она сразу же прошла распределение, то шар показывал её имя! Может, ты вспомнишь, её звали Деметра. Ты можешь показать её запись? – взмолилась девушка.

– Душ очень много, так не припомню. Но мои записи – давай посмотрим. Так, напомни, какая это была дата? Сейчас поглядим.

Писарь достал из шкафа нужную папку, и они вместе сели в поисках Деметры. Тщетно. На папирусах были имена кого угодно, но не ее. На всякий случай проверили повторно.

– Её нет в моих записях, – констатировал Тот поджимая губы.

– Я вижу. Но тогда где? – не понимающе уставилась на него девушка.

Он знал.

– Я работаю двенадцать часов. Остальное время работают старые демоны-писари. Они всё ещё выцарапывают имена на табличках, а затем обжигают их. Папирус им не доверяют. Демоны, порой, источают сильный жар и огонь, и могут его ненароком спалить.

– Помоги мне её найти, пожалуйста. Я обязана убедиться, – вновь взмолилась она, смотря на него поникшими глазами.

Писарь не мог ей отказать.

Они направились к горе Сигил. Войдя в центральный архив, спустились по лестнице в подвальное помещение. Стоял запах недавно выжженной глины. Воздух совсем не двигался. Бродя по залу и пытаясь отыскать нужный ряд, поиски завершились успехом.

Вот она, свежая табличка. Сбоку было недавно высеченное имя Деметры.

Сешат заплакала.

Он не смел её трогать, но всё же решился, положив ей руку на плечо.

В тот момент бедняжка чувствовала себя самым несчастным существом в этом мире. Никогда она ещё так не переживала. К этому добавилась ещё ярость, вызванная несправедливостью.