Люциферов писарь

– Ох, если бы выпили, я бы об этом знал! – более сдержанно, но тоже посмеиваясь, ответил жрец, подстраиваясь под собеседника.

– Так чем могу помочь, достопочтимый жрец? – поинтересовался пивовар.

– Ну, вообще-то я еще не полноценный жрец, только прохожу ступени служения. Но надеюсь, это почетное звание уже не за горами.

Мужчина улыбнулся и молодой человек продолжил.

– Я пришел к вам с просьбой о помощи в моем служении богам и народу Египта. Конечно, не за бесплатно, если вас это интересует – постукивая по карману штанов, произнес жрец.

– Это любопытно. И чем же я, обычный пивовар, могу вам помочь? Я уж точно не так близок к богам, как вы и все храмовые служители.

– Вы заблуждаетесь! Мы все под одним солнцем, а вы служите Амону дольше меня, и я могу вам только позавидовать! – жрец учтиво поклонился. – Прошу вас о небольшой помощи: мне нужны остатки сброженного сусла.

Мужчина свел брови в удивлении и громко рассмеялся.

– Что за чудо такое – жрец собирает отходы ! Ха-ха-ха! – продолжал он заливаться смехом, немного смутив молодого человека.

Наклонился поближе.

– Обычно я плачу за такие услуги, а не мне!

Жрец прочистил горло и улыбнулся.

– Поможете?

Пивовар немного успокоился, с улыбкой посмотрел на собеседника и встал со скамейки.

– Можете забрать хоть все отходы, жрец. Я вам только спасибо скажу.

С этими словами они вошли внутрь.

Все отходы, конечно, не требовались. Для эксперимента ему хватило одного небольшого сосуда. Он не был уверен что это поможет, но для первого раза этого должно было хватить. Если же это не сработает, можно будет попробовать остатки с винодельни – они тоже могли подойти.

Придя домой, молодой человек подскочил к своей небольшой лаборатории и стянул с нее тканевый навес, который защищал от пыли. Собрав все необходимые ингредиенты и смешав в нужной последовательности, он добавил жидкость, собранную у красильни.

Его действия были привычны, точны и быстры. Делал он это не раз. Достав последний пазл мозаики, сброженное сусло, он отмерил несколько миллилитров медной ложкой и добавил в общий сосуд. Цвет, без того бездонно черный, словно поблагодарил его и вошел в незримую реакцию, лишь высвобождая небольшие пузыри.

Жрец не знал, что именно происходит в этом неизведанном мире химии, но пока он наблюдал, в баночке воистину происходило чудо. Жидкость вступила в реакцию с спиртовыми и кислотными соединениями, создавая нечто новое.

Молодой человек накрыл жижу плотной крышечкой и потряс. Открыл снова, еще немного понаблюдал и поставил на стол. Ища взглядом папирус, он в спешке начал обыскивать стол перебирая листы.

Папирусов было полно, но нужен был чистый и свежий.

Найдя лист, он сел и, словно проводя какой-то ритуал, медленно и бережно взял перо. Окунув его в смесь, написал «Джехути, инди мери-нетчер пен шееп ен енне?», что означало «Бог письма, неужели этот дар снизошел на нас?».

Смесь легла идеально, словно она и должна была быть там, а папирус, казалось, ощущал каждое слово.

– Невероятно! – вскрикнул потрясенный результатом.

Макнул палец в жидкость.

– Неужели? – с удивлением произнес он. – Да славься великий бог письма Джехути!

Но это было еще не все. Нужно было проверить надпись на истирание. А на другом папирусе изучить ее поведение при взаимодействии с водой. Он понимал , что водостойкость будет не очень хорошей, но точно должна быть лучше краски.

На следующий день после проведенных тестов, жрец был удовлетворён результатом. Радости не было предела, и он в спешке собрался. Взял все необходимое для презентации и поспешил в храм Амона.

Утро было ранним, но служение уже началось, и храм наполнился прихожанами и жрецами. В главном зале стояли трое старейших жрецов, обсуждая что-то.

Именно они были ему нужны. Подойдя поближе и немного отдышавшись, он привлек их внимание.

– Живите, благоденствуйте и процветайте! – поклонившись громко приветствовал он.

Жрецы обернулись и, как подобает правилам, поклонились в ответ. Он обвел их быстрым взглядом, немного нервничая, сглотнул, и сделал несколько шагов вперед. Они молча смотрели на него.

– Я рад, что застал вас здесь, достопочтенные наставники. У меня есть что вам сообщить и уверен, что вам мои вести принесут радость – воодушевленно сказал он, надеясь, что в этот раз его новаторство найдет признание.

Жрецы искоса глянули на него.

Боясь вновь не найти отклика в их сердцах, он поспешно решил показать наглядно.

– Позвольте вам продемонстрировать кое-что. – с этими словами достав из сумки вчерашний папирус, улыбаясь протянул им.

– Что это, юный послушник? – бросив на папирус непонимающий взгляд спросил жрец Первосвященник.

– Смесь, которую я создал благодаря сочетанию разных ингредиентов. Она надежна, более водостойка, проста в производстве, почти нестираемая и невероятно яркая. – воодушевленно презентовал он.

Они настороженно переглянулись.

Видя их замешательство, он выпалил.

– Смотрите!

И начал усердно водить указательным пальцем по вчерашней надписи. Даже слегка смазавшись, текст на пергаменте оставались ярко-черным. Но неожиданный удар по запястью остановил его.

Жрец бога Джехути, бога письма, гневно смотрел на молодого человека.

– Что ты делаешь? Это святотатство! – зашипел он, сжав кулаки.

– Как ты смеешь? Своими грязными пальцами стирать “Бог письма, неужели этот дар снизошел на нас?». Ты вообще понимаешь, что написал имя великого Джехути и опорочил? Ты должен бережно относиться к этому тексту, ведь в нем ты привлекаешь внимание бога!

Эти слова эхом разнеслись по залу. Остальные жрецы молчали, но их взгляды выражали недовольство.

Молодой человек опешил, поняв какую непростительную оплошность он допустил, радуясь своему открытию. Нельзя как-либо порочить имена богов.

Для новичков такая ошибка была наказуема и непростительна – их отлучали, предварительно высекши на центральной площади. Однако у более опытных жрецов подобных прецедентов не случалось, а наказание могло быть гораздо строже.

Зная искренность веры служителей богов, парень понимал, что его ждали не самые приятные перспективы.

Высмеивания и злых языков он не боялся, но если слухи дойдут до жрецов фараона, а это рано или поздно случится, то его в лучшем случае ждал бы вечный позор и порка, а в худшем – тот же позор и отречение.

Вот так, в мгновение ока, этот радостный и долгожданный день стал роковым в его судьбе.

Он пытался подобрать слова в свое оправдание, но лишь смог вымолвить.

– Ааа… Яяя… Мне жаль, я не…

Жрец бога Двух земель, верховный наставник и самый главный в религиозной иерархии грубо схватил его за плечо.

– Пошел прочь из храма. Сегодня же ты придешь на вечерние служение, но не в одеянии служителя, а в простом.

Он оскалился.

– А это…, – схватил парня за его указательный палец, немного испачканный в чернилах. – пойдет на жертву богу Джехути.

Жрец бога Джехути одобрительно кивнул, а верховный жрец подытожил.

– И больше ты здесь не появишься.

Сидя у подножия храма, уже бывший служитель богов, уныло смотрел на пыльную землю под ногами. Никаких мыслей не было. Вокруг тишина, нарушаемая изредка проходящими мимо прихожанами.

Он медленно обернулся и взглянул на храм. Пять лет жизни. Полжизни учебы. И такой бесславный конец. Его изобретение так и не увидит свет. Он не стремился к богатству и славе, а лишь хотел оставить миру нечто важное, то, что сделает его лучше. Из сумки он достал небольшую баночку и открыл крышку. Внутри густая, черная, все еще непривычно яркая смесь.

– А ведь я даже не успел дать ей название, – думал он, перебирая в уме десятки вариантов.

Наконец, одно слово задержалось в сознании, показавшись правильным.

– Назову их… «чернила», – тихо произнёс он.

– Чернила? О чём это вы, юноша? – раздался голос за спиной.

Он вздрогнул. Позади стоял прихожанин, судя по всему, только что спустившийся из храма.

– Что? А… Нет, это так, мысли вслух. Не обращайте внимания, – бросил он отрывисто.

– Простите… Вы не против?

Незнакомец, осторожно подобрав подол изношенной мантии, опустился рядом.

– Ну, вы уже сели. А, впрочем, какая разница… – немного смутившись, ответил бывший жрец.

Желание общаться с кем-либо не было, но он не хотел показаться неучтивым.

Мельком взглянул на незнакомца. Лицо скрывал капюшон, защищая от палящего солнца и дорожной пыли, но в остальном он выглядел как обычный горожанин.

– У вас, похоже, выдался не самый удачный день? – с любопытством спросил незнакомец.

– Да уж, бывали и лучше. Вы наблюдательны. – тусклым голосом отозвался парень.

– Что ж, понимаю. Жизнь – сплошные черные и белые полосы. А хотите я вам немного подниму настроение?

Бывший жрец нехотя кивнул, забыв , что из-за капюшона собеседник не увидит кивка. Тот увидел.

– Что, если я вам скажу что какое-то время тоже изучал всевозможные смеси для написания, будучи писарем. Но, к моему сожалению, добиться каких-либо значимых результатов не получилось – с грустью в голосе сказал он.

Сделав небольшую паузу, продолжил.

– Видите ли, мой господин спонсировал мои труды много лет, но разочаровавшись в столь долгих поисках, отправил меня искать решение проблемы по миру.

– Откуда он знает о моих поисках? – с тревожным любопытством подумал бывший жрец. Словно угадав его замешательство, мужчина продолжил.

– Приношу свои извинения, мне довелось услышать в храме ваш разговор. Я искренне сочувствую вам, они были слишком строги. К тому же вы им принесли на блюдечке такое любопытное изобретение. Как вы там его называли, чернила?

– Спасибо за добрые слова , – искренне поблагодарил парень. – Да, думаю это подходящие название. А откуда вы прибыли?

– Из Мемфиса – коротко ответил незнакомец.

– И какую цель вы тут преследуете? Ищите какие-то ингредиенты, отсутствующие в вашем городе? – поинтересовался молодой человек, вспоминая как долго и упорно искал и подбирал компоненты.

– Я уже нашел. Вас. – скупо посмеялся незнакомец.

Как вы смотрите на то, чтобы продать мне рецепт вашего изобретения?

– Рецепт не продается. – напряженно произнес бывший жрец.

– Но я вам даже не назвал сумму. Мой господин очень богат…

– Извините, это не обсуждается

Незнакомец печально вздохнул. Какое-то время они сидели молча, и это молчание становилось неловким. Как только бывший жрец встал чтобы попрощаться, мужчина прервал молчание.

– Скажите, а если бы вам предложили исполнение одно вашего желание взамен на рецепт, вы бы согласились?

Мужчина продолжил.

– Ну, например, несметные богатства? Собственный дворец, достойный фараона? Или нескончаемый поток непревзойденных красавиц, которые готовы пасть к вашим ногам по первому зову? – серьезным тоном спросил прихожанин.

Молодой человек улыбнулся, на мгновенье задумавшись.

– А знаете, – сказал он – Если бы такое было возможно, я бы подумал над вашим предложением.

Мужчина удовлетворенно усмехнулся.

– А вы мечтатель. Давайте попробуем, ради интереса? Пожмем руки, и вы выберете свое желание.

– Это же меня ни к чему не обязывает?

– Абсолютно. Ну что?

– А давайте!

Незнакомец достал из-под мантии руку и сняв перчатку протянул ее улыбающемуся парню. Рукопожатие состоялось. Его ладонь оказалась обжигающе горячей, и прежде чем юноша отдернул руку, незнакомец поспешил спросить.

– Ваше желание?

Он ожидал чего угодно. Любое желание, которое искушает каждого смертного, жившего за 6000 лет до нашей эры: бессмертие, вечная молодость, богатство и золото, личный храм и почитание как бога, контроль над духами Дуата, знание всех тайн мира, в конце концов.

Но юноша не знал, что пожимая руку незнакомцу, отдает ему свою душу, и загадал:

– Вам мой рецепт. А в замен… Хочу служить у вашего господина писарем! – заулыбался он.

Но реакция незнакомца оказалось неожиданной. Тот молча вырвал сухую руку из рукопожатия и резко встал.

– Вы глупец. – холодным тоном произнес он, после чего повернулся к парню.

Глядя на него снизу вверх, лишь тогда бывший жрец смог разглядеть лицо незнакомца. Его лоб наполняли морщины, а вместо глазниц горели ярко красные огни, которые он тщательно скрывал за капюшоном.

– И мы с вами не поладим, Тотмес. – угрюмо закончил он.

***

В столь ранние годы, практика продажи Души не использовалась. Опыта у демонов в этом деле не было, и Бальмонт был первым. Только лишь в будущем желание стали спрашивать заранее, во избежание просчетов.

Будучи демоном низшего сословия, он хотел выслужиться перед Вельзевулом, и направился в мир людей, чтобы найти что-то, что поможем ему продвинуться по званию.

Чернила вполне себе подходили. И его задумка была проста, заполучить рецепт. Купить или на крайний случай обменять на желание через сделку. По прибытии его бы назначили на новую должность «Люциферов писарь».

Он планировал жить себе припеваючи, ходить с высоко поднятой головой и гордиться таким званием. Но вернулся он не один, а с ненавистным ему Тотмесом, который благодаря своему бездарному желанию сломал все планы Бальмонта. Хоть и не специально.

Но, все же, через сделку рецепт демону заполучить удалось. И Вельзевул, не оставив без внимания потуги Бальмонта, пожаловал ему должность начальника писаря, сделав одолжение.

Тотмес несерьезно отнесся к сделке. На тот момент он думал, что если бы незнакомец и правда мог помочь, то можно было бы покинуть Фивы, в которых у него назревали проблемы, и направится в Мемфис, на почетную службу к господину незнакомца.

По итогу все так и произошло, но господином оказался Люцифер, а Мемфис оказался адом.

Успокаивало только одно, при всей глупости его желания, оно сохранило его тело и Душу при нем.

Глава 4

Вечер перерос в катастрофу.

Сешат выбежала из Пергамской библиотеки, сдерживая слёзы. Оставшись одна, она села и облокотившись спиной об оливковое дерево, позволила себе заплакать.

– Сешат! – послышался встревоженный крик.

– Сеееешат! – уже ближе.

Она попыталась взять себя в руки.

– Сешат… – подбежала к ней девушка и, выдыхая, остановилась. – Прошу, успокойся, – она села рядом и обняла её.

– Послушай меня, послушай… – нежно потрясла за плечо.

Сешат подняла заплаканные глаза. Деметра, печально глядя на нее, осторожно смахнула слёзы с её лица нежным касанием.

– Ты не должна показывать слабость перед этим ублюдком, слышишь меня?

– Я больше не могу! Это невыносимо!

Деметра вздохнула, встала и подала ей руку.

– Я знаю. Пошли к нему, – твердо объявила она, развернувшись к библиотеке.

Сешат мигом успокоилась, видя настрой своей сестры. Надо было ее остановить, пока та не натворила бед в ярости.

– Умоляю, давай не пойдём. Всё хорошо, я больше не позволю ему распускать руки, – оттягивая её рукав, взмолилась Сешат.

Сестра остановилась и стиснула зубы.

– Я убью его…

– Я знаю, поэтому давай не пойдём, – попыталась выдать из себя улыбку младшая сестра.

Деметра повернулась.

Заплаканный и беззащитный птенец перед ней преображался в светлую голубку.

Ярость отступила. Секунду назад она была готова ворваться в читальный зал и наброситься на Аттала, невзирая на его аристократический статус и родственные связи с династией Атталидов, которые правили городом уже несколько поколений.

Она могла.

Хоть между девушками не было родственных уз, с самых ранних лет она стала для младшей сестрёнки надежной опорой и была готова растерзать за неё любых обидчиков.

– Ладно, Аид его побери! Пошли отсюда…

– Давай спустимся с южной стороны холма? Не хочу, чтобы кто-то увидел мои заплаканные глаза, – встав, отряхнулась Сешат.

– Уверена, что в таком наряде готова спускаться по крутой тропе?

– Я люблю этот маршрут. Да и плевать на этот наряд, – отмахнулась она, шмыгая носом.

Девушки обменялись улыбками.

– Сильно потекли стрелки? – спросила Сешат.

– Не переживай, никто не увидит, – подбодрила Деметра, нежно беря ее за руку.

Они прошли вдоль парковых деревьев и вышли на узкую тропу. На западе садилось ещё греющее солнце, в небе плыли редкие облака. Закат с холма был прекрасен. Вдали бликами играла река Каикас, птицы летали, радуясь лучам заходящего солнца, и весело щебетали.

Путь занял несколько минут. Спустившись и выйдя на дорогу, они направились к дому.

– Почему он так? Почему именно я? – вопрос прозвучал по-детски наивно.

– Ты молода, обаятельна, умна, изобретательна. Чего только стоит твоя работа над новым видом папируса. Надо продолжать? – улыбнулась сестра.

– Я назвала его пергамент, – сделав паузу, продолжила. – Перестань меня смущать, – нежно ущипнула Деметру.

Румянец сходил с ее лица.

– И не поэтому. Аттал не испытывает недостатка в красивых женщинах. Он распускает руки, потому что мне безразличен. Не понимаю, как эти женщины готовы на всё, чтобы оказаться в его милости.

– Деньги и статус, – констатировала Деметра.

– Но как можно настолько переступить через свои принципы ради мнимой выгоды? Ведь он с ними играет и бросает.

– О, сестренка, ты не от мира сего. Всегда видишь лишь лучшее в людях. Но жизнь гораздо жестче, а люди не лучше диких животных, готовых перегрызть глотки друг другу за блага.

Сешат не стала спорить. Она была умна не по годам и всё прекрасно понимала. Девушка всегда хотела верить в лучшее и в доброту.

Сестры добрались до дома и зашли внутрь, перейдя маленький дворик. На улице уже стемнело, город готовился ко сну. В окнах домов зажигались масляные лампы. Где-то в стороне центральной площади ещё шумели гуляки, а в дворах одиноко лаяла собака.

Маленький домик в греческом стиле достался Сешат после смерти родителей. Девушки жили тут вдвоем и заботясь друг о друге создавали уют на протяжении многих лет.

Семья Сешат перебралась в Пергам из Египта, когда ей было три года. Будучи людьми науки, ее родители получили поддержку и жильё от правящей династии, которая поощряла приток новых умов.

Город был одним из самых важных и культурно развитых того времени. Наука здесь ценилась.

Получив должности в Пергамской библиотеке, родители влюбили дочку в книги, искусство и культуру, воспитывая в ней тягу к знаниям. Она росла в заботе и учении.

Так было до десяти лет.

В десять лет ее родители покинули этот мир. На почве религиозной ненависти и культурных отличий группа неизвестных людей убила их недалеко от центральной площади.

Виновных не нашли.

В этой, казалось бы, безвыходной ситуации на помощь пришла Деметра. Соседская девочка без полчаса беспризорница, которая уже водила дружбу с Сешат. Они познакомились, когда Сешат было семь лет.

Играя у ручья и мастеря из коры лодочки, малышка запускала их по ручейкам, образовавшимся после дождя. Не заметив, как стая озлобленных местных мальчишек подошла со спины, она полетела прямиком в воду после сильного пинка.

Но, поднявшись, увидела, как один из этих мальчишек удачно метелит остальных, пуская их в бегство. Этим мальчишкой оказалась Деметра, которая помогла девочке подняться.

Деметра была местной пацанкой. Её бойкий нрав и характер вгоняли местных хулиганов в ужас. Она была на несколько лет старше Сешат и стала её покровителем, а позже другом семьи и часто проводила с ними время.

Деметра жила с больной бабушкой и заботилась о них двоих. Через пару лет бабушка умерла. Сироту приютили родители Сешат и нарекли названной сестрой. Через год их убили.

Девушки работали в Пергамской библиотеке. Деметра списцом, копируя и переписывая манускрипты, а Сешат на обработке папирусов. Старшие библиотекари поощряли её тягу к науке. Юной изобретательнице позволяли в свободное время экспериментировать с материалами и реагентами. Она знала, что старинные свитки, сохшие на жарком солнце, как и легкие листы папируса, часто повреждались или распадались.

Многие месяцы искала способ найти более долговечный материал. Изучала архивы и методы обработки материалов. Позже попробовала воплотить идею с растительных волокнами из древесины оливкового дерева. Это принесло плоды. Полученная бумага была надежнее папируса, но незначительно, а делать было ее более ресурсозатратно. Она искала дальше.

Погрузившись в более специализированные рукописи, пришла любопытная идея.

Появилась мысль использовать новые способы обработки кожи животных. Реагенты в библиотеке присутствовали в избытке. Девушка замачивала материал, тщательно очищала от остатков мяса и жира, растягивала и высушивала под палящим солнцем Пергама. Использовала поочередно разные комбинации компонентов, как и с волокнами. Полученную кожу отделывала и шлифовала мелом и яичным белком.

Через несколько месяцев непростых экспериментов она создала свой первый кусочек пергамента. Тонкий, но прочный, гладкий на ощупь. Он не рвался при воздействии воды или огня, а самое главное – его можно было использовать с обеих сторон. Поздравления сыпались рекой.

Её и так обожали, но в тот день выражали уважение и предрекали великое будущее.

Возможно, так бы и было, но в этот день, узнав об открытии, явился Аттал. Личное почтение Аттала было единственным, которого она хотела избежать. Аристократ приставал к ней давно, с каждым разом проявляя все больший напор и всё чаще пренебрегая всеми правилами приличия.

Солнце становилось мягким и тёплым, но до заката еще было далеко.

В читальном зале раздвинули столы, библиотекари, спицы и философы наполняли пространство гулом голосов.

Красивая, как небесный ангел, Сешат порхала по залу и любезно принимала каждое поздравление от коллег. Это был её день.

Сестра не хотела мешать, а лишь радуясь за нее, наблюдала из-за стола в конце зала.

Веселье было в разгаре, пили вино и медовуху.

Через какое-то время в зал вошли три человека. Посередине стоял Аттал. Напыщенный и упитанный мужчина тридцати лет. Лицо его было мерзким и сухим, его украшали угри и шрамы от них. Поведение от лица отличалось мало.

Улыбка мигом сошла с лица девушки. Присутствующие заметно притихли.

– Вина мне! – выкрикнул аристократ. – Живо! Ты, старик, налей мне вина, – приказал он рядом стоящему библиотекарю.

Старичок поклонился и, налив напиток из графина, учтиво подал его мужчине. Приняв бокал, Аттал сделал кистью прогоняющий жест. Его телохранители не отступали ни на шаг.

Глаза, маленькие как бусинки, обежали зал.

– Сешат! Приветствую тебя, – подойдя к ней, сказал он. – Какое чудесное открытие ты преподнесла нашему городу.

Сделал глоток и облизал губы.

– Мои поздравления! Не зря мы приняли вашу семью в Пергаме, – криво улыбнулся он не отрывая от нее глаз.

Девушка едва заметно поклонилась и негромко выразила благодарность.

– Спасибо, господин Аттал.

Аристократ хмыкнул, продолжая улыбаться. Обвел глазами зал, заметил её сестру и что-то прошептал на ухо своему охраннику.

Повернулся. Зрачки хитро блеснули.

– У меня есть к тебе разговор. Давай отойдем, – Он резко схватил её за запястье и потянул за собой, даже не дав ей возразить.

С силой поволок за стеллажи, в конце которых виднелась подсобка. Сешат попыталась учтиво отказаться и выразить нежелание отлучаться из зала, но просьба была проигнорирована.

– Господин Аттал, я бы не хотела покидать зал, – в голосе чувствовался сильный испуг.

– Я бы тоже! Но не в зале же! – гоготнул мерзко мужчина.

Аристократ был непреклонен, и когда охранники загородили за ними проход, схватил её сильнее и чуть ли не потащил к двери подсобки.

Страх лишил девушку дара речи.

Дело пахло жареным.

Пришедшие лишь молча посматривали, не прерывая веселья; в их взглядах было осуждение, но вмешиваться они не решались.

Деметра подскочила сразу, как увидела скрывающихся за углом Аттала и сестру.

Ускорив шаг, она подбежала к тому месту, где они только что свернули, и ощутила сильный толчок в грудь.

– Тебе туда нельзя, – оттолкнув её, процедил здоровый охранник.

Ситуация нагнеталась.

Видя удаляющуюся испуганную сестру, Деметра попробовала ещё раз протиснуться между двух громил.

Безрезультатно.

Один из них прижал её к стене, не давая вырваться.

– Сешат! – выкрикнула старшая сестра с неподдельным страхом. – Вспомни, что я тебе говорила!

Подойдя к двери и открыв её, Аттал с силой толкнул девушку в тёмное помещение.

Бедняжка чуть не упала и едва удержалась на ногах. Услышав крик Деметры и предчувствуя страшное, она уперлась в дверной косяк руками и резко развернулась.

Другого шанса не было.

Аттал немного растерялся, не ожидая встретить сопротивление.

Нахмурившись и ядовито зыркнула на него, сделала широкий замах.