Фара

Salem

Фара

ГЛАВА 1. Счастье

Великолепное утро. Один из тех прекрасных весенних дней – безоблачный и безветренный, насыщенный ароматами и звуками тихого, сонного леса. Тонкой дымкой стелился ночной туман, еще не успевший растаять после прохлады, мягко ложившийся в ложбинах у проселков и оврагов. Ярко-алый рассвет лишь коснулся верхушек вековых сосен, покачивающихся на слабом ветерке, но тени уже неумолимо отступали вглубь чащи. Сверчки допевали свои утренние трели, цветы готовились распуститься, а птицы оглашали перебранками новый день. Пчелы вовсю летали над цветочным ковром, стелющимся по долине, обитатели леса и полей просыпались от дремы.

Салем проснулся рано – слишком рано даже для него. Взглянул на часы, прищурившись от слабого света: «Четыре утра! И чего меня подняло в такую рань?!» С недовольным стоном он перевернулся на спину, уткнувшись взглядом в потолок палатки, сквозь край брезента уже пробивались тонкие лучи солнца. Салем отвернулся, натянул спальник повыше, стараясь продлить объятия сна, но сон бежал. Полежав еще пару минут, бормоча проклятия то ли природе, то ли богам, он выбрался из теплого кокона и потянулся, костяшки хрустнули. Подошел к дереву, снял бутылку свежего березового сока. Открутив крышку, сделал долгий глоток. Прохладная влага смочила пересохшие за ночь губы и хлынула внутрь, оживляя иссушенное тело. Мурашки пробежали по коже, разум прояснялся. Осушив бутылку наполовину, Салем вдохнул полной грудью влажный прохладный воздух и медленно выдохнул, наблюдая, как пар от его дыхания тает в утренней прохладе. Несколько секунд он стоял молча, вслушиваясь в голос леса, потом с трудом открыл слипающиеся глаза и побрел к умывальнику. Завершив утренний ритуал, подбросил в тлеющие угли дровишек и сырых веток, прогоняя комаров едким дымком, и принялся за завтрак. Завтрак был для Салема главным приемом пищи. Съев омлет с помидорами и базиликом, он уже потянулся к теплой палатке, как вдруг слева послышался резкий шорох – сухой лист? ветка? Вмиг сон как рукой сняло. Рефлекторно, одним плавным движением, Салем выдернул будто материализовавшуюся из ниоткуда винтовку ВСС «Винторез» из-под полога палатки, щелкнул предохранителем и замер, прислушиваясь, ствол направлен в сторону звука.

Можно подумать, что такая реакция больше похожа на паранойю, нежели на здравый поступок. Но Салем знал не понаслышке, что лучше перебдеть, иначе можешь оказаться в весьма затруднительном положении. Однажды, в один из погожих осенних дней, два года назад…

Однажды, в один из погожих осенних дней, два года назад, Салем проводил отпуск в своем схроне в Карелии. Тогда и произошел этот инцидент. Будучи не совсем зеленым новичком, но и не тертым волком, он уже несколько недель подряд мог провести на природе без связи и с самым минимальным запасом пищи. Взяв свою карманную пилу, Салем вышел за пределы лагеря, чтобы напилить дров для костра – занятие, которое приходилось повторять каждые два-три дня. В одном месте, где было полно валежника, он заметил пару массивных и сухих деревьев, из которых могли бы получиться отличные лавочки. Идти до места было недолго, его было видно даже из лагеря. В восточной стороне леса виднелись голые коричневые ветви. По неосторожности или ввиду отсутствия должных знаний Салем оставил свою винтовку в лагере, думая, что идти недалеко и вряд ли опасность будет подстерегать его так близко к убежищу. Эта оплошность могла тогда стоить ему жизни. Почти дойдя до места, Салем, как и сейчас, услышал треск ветвей где-то слева и остановился, резкий прилив адреналина сковал его тело.

Из-за кустов между деревьями медленно и лениво переваливаясь с боку на бок, вышел маленький медвежонок. Две мысли мгновенно пронеслись в голове Салема. Первая его обрадовала: «Это же всего лишь маленький безобидный медвежонок, зря я начал переживать», – и тут же вторая мысль: «Если рядом медвежонок, то с огромной вероятностью где-то поблизости находятся его родители». Перед глазами Салема словно пронеслась вся жизнь. Однако зверь так и не появился вслед за своим чадом. Отходя от оцепенения, Салем почувствовал, как вся кровь будто разом хлынула к ногам, и он медленно начал отходить назад. Медвежонок тем временем потупился и смотрел на своего соседа, не проявляя особого интереса. Чудом сумел Салем в тот день избежать судьбоносной встречи. Через несколько метров он уже мчался в лагерь во весь опор, маневрируя между деревьями, сердце бешено колотилось.

…С того момента и по сей день винтовка всегда находилась на расстоянии вытянутой руки, где бы он ни был.

Секунды шли как будто бы замедленно: одна, две, три… Легкая испарина украсила лоб, а кровь нарочито громко барабанила в висках и ушах. Вот уже из-за кустов показывался незваный гость, и сердце, казалось, замерло в ожидании. Но вместо зверя из чащи выскочила знакомая пестрая фигурка. Салем опустил ствол, выдохнул так, что аж засвистело, и провел ладонью по лицу.

«Ах ты негодница!» – голос дрожал от адреналина, но в нем явно звучало облегчение и упрек. – «Опять бегала охотиться на мышей? И так рано?» Рея, виляя хвостом как пропеллером и высунув язык, бодро трусила в сторону лагеря, игнорируя нравоучительный тон. Пробежав мимо хозяина, она уткнулась белой мордочкой в миску с чистой водой и сладко зачавкала. Собака по кличке Рея была из породы охотничьих гончих, поэтому лес для нее был вторым домом. Вдоволь напившись и отдышавшись от утренней пробежки, лучший друг человека лег у основания палатки, свернулся клубком и мирно засопел. Повесив винтовку обратно на сук, Салем щелкнул предохранителем и подошел к палатке.

Тихим шипением встретило его старое, еще со времен Советского Союза, радио, которое Салем когда-то приобрел на барахолке. Путешественник любил, приезжая в ближайший город, заглядывать в кварталы с барахолками. Он подошел к висящему на палатке агрегату, потрогал потертый, потрепанный годами бегунок. Пальцы привычным движением начали крутить его влево и вправо, пытаясь поймать чистую FM-волну сквозь треск и помехи. Белый шум сменялся неясными, хриплыми голосами и обрывками музыки, пока, наконец, голос диктора не зазвучал четче.

Сегодняшний день был одним из самых знаменательных для науки за последние годы: после долгих исследований термоядерной реакции ученые наконец создали прототип двигателя на ее основе. Это величайший прорыв. Хотя науке и образованию Салем уделял внимание, эти темы занимали его не больше, чем любая другая дисциплина. Ему нравились физика и химия, ведь именно на них держатся все фундаментальные законы природы. Без базовых знаний химии, биологии, ботаники и физики ему пришлось бы невероятно трудно существовать в таком ритме жизни.

Тем временем диктор уже заканчивал свою речь, и монолог плавно перетек в диалог с одним из ведущих ученых программы «Кулон». Вполуха Салем слушал разговор из радио, попутно занимаясь бытовыми делами: ворошил угли, подкладывал дрова, сметал листву метлой-голиком вокруг палатки. Солнце уже вовсю играло меж сосен и берез, выводя тенями ветвей на земле причудливые узоры. Радио продолжало вещать с пафосом: «Многие обыватели не понимают, но в эти самые дни вершится новейшая история человечества, огромный шаг в области космических путешествий. Для нас открыта дорога в самые отдалённые уголки галактики… Проблема заключается лишь в том, что для обитателей Земли это ровным счетом ничего не значит. Физика очень коварна и хитра: чем глубже ты в неё погружаешься, тем страннее и непонятнее она становится. Все участники программы «Кулон», астронавты, отправляющиеся в путешествие по просторам Вселенной, заочно прощаются с Землей и её обитателями, ведь им придется бороздить просторы космоса не один десяток лет. Космическое судно, названное в честь одного из величайших путешественников и первооткрывателей Фернанда Магеллана, было практически готово к запуску. Величественное сооружение, созданное лучшими умами человечества, гордо возвышалось над космодромом. Причудливые формы и изгибы космического корабля будоражили воображение обывателей».

По большому счёту Салему было всё равно на происходящие в мире изменения. Ему достаточно было просто наслаждаться спокойной жизнью.

Так незаметно и неизбежно время подходило к ночи. Изумрудный лесной пейзаж окрасился золотисто-багряными оттенками, и солнце неумолимо тянулось к тонкой нити горизонта. Удлиняющиеся тени мягко стелились по оврагам и проселкам, приближая уже довольно длинный день к часу суморочи. Этот короткий и таинственный миг, когда всесильное солнце уже оставило свой пост, а ночное светило еще не успело прибрать под своё крыло так быстро оставленный без присмотра мир.

Существует поверье, что в час суморочи два мира – мир живых и мир усопших – переплетаются. Каждый раз, когда Салем смотрел в это время на горизонт, по неизвестной причине у него перехватывало дыхание, ледяной холод пробегал от головы до ног, и мелкий озноб на долю секунды охватывал все тело, увлекая его мысли куда-то вдаль. Завораживающее зрелище. Этот вечер не был исключением. Отделавшись наконец от дневной суеты, заварив крепкий и душистый «лесной» чай – так Салем называл отвар из листьев и ягод, собранных в чаще, – он наконец смог посвятить время созерцанию столь любимой и родной ему картины.

Момент суморочи вот-вот наступит, и в предвкушении взгляд Салема впился в багровые облака у горизонта, медленно плывущие по небесной глади прочь от ночной мглы.

Еще секунда, еще миг… Но что же произошло? Чувства словно притупились, звуки леса утихли, и в ушах все громче и громче слышался только шум бьющегося сердца. В растерянности прошли секунды, пока мозг наконец-то смог донести до сознания происходящее: тело обдало ледяным потом. Это чувство невозможно спутать – оно сродни древнему инстинкту самосохранения, чувству чужого взгляда. На периферии зрения едва заметно мелькнуло что-то бесформенное, и вновь винтовка обдала холодом металла уже и без того поледеневшие руки Салема. В том месте, куда, казалось, ушла тень, ничего не было, однако путник и не думал расслабляться. Нет, ему не показалось, потому что до сих пор мирно сопевшая у ног Рея навострила уши и настороженно водила носом из стороны в сторону. Страх, первобытный страх, впервые за долгое время пребывания в лесу сковал Салема. Секунда, еще одна, но ничего не произошло. Лес все с тем же безмолвием смотрел на испуганного и маленького человека, стоящего неподвижно и устремившегося взглядом куда-то в его глубину. Салем выдохнул, дрожь постепенно утихала, и привычные звуки леса один за другим возвращались в мир. Рея, видимо убедившись, что поблизости действительно никого нет, лениво потянулась и прилегла ближе к костру.

Действительно ли ему что-то привиделось, и зрение вместе с воображением сыграли с ним злую шутку? Салем не особенно верил в эзотерику и прочую чушь. Долга и тиха была эта ночь, по ощущению Салема, даже слишком тихая. Долгое время он еще вслушивался в ночной лес, реагируя на каждый шорох резким движением и учащённым сердцебиением, пока вскоре не провалился в так долго ожидаемый сон.

Сон…

Он брёл по ночному лесу. Бледная луна, возвышающаяся над головой, сопровождала его, освещая путь, ведущий в никуда. Куда он идет и почему он здесь? Как попал в это холодное и мрачное место? Сознание было словно в тумане, звон в ушах, такой тихий и одновременно пронзительный, не давал собраться с мыслями. Правое плечо то и дело норовило утянуть его в сторону, рюкзак, внезапно ставший невыносимой ношей, вдавливал его в землю. В глазах постепенно темнело, земля начала уходить из-под ног. Шаг, еще один, и вот уже мягкая прелая подушка, покрытая сухими колючими иголками елей, неумолимо приближается к его лицу…

Прошло несколько дней с тех пор, как в тот злополучный час суморочи Салем столкнулся с неведомым доселе страхом…

Всё понемногу забылось, и Салему пора было возвращаться домой: оставалось всего несколько дней до конца его недолгого, но очень продуктивного отпуска. Было ужасно жаль, что он не сможет остаться здесь ещё хотя бы на пару дней. Так не хотелось покидать уже полюбившийся лес, опушку, полную душистых фиалок, и небольшое озеро, на берегу которого в ясный безветренный день Салем не прочь был вздремнуть под весенним солнцем.

Собрав рюкзак и потушив ещё тлеющие, покрытые белым пеплом угли, путешественник отправился в путь. Идти было неблизко: до первой стоянки, где можно было оставить машину в безопасности, добираться примерно пять-шесть часов, поэтому Салем отправился в путь с первыми лучами солнца. С каждым днём лес всё больше оживлялся. Проходя примерно одним и тем же маршрутом в обе стороны, путник не узнавал запомнившиеся ранее пейзажи: зелень расстилалась среди древесных изваяний, а листва, словно кучные облака, закрывала небо, игриво пропуская редкие лучи света на землю. Роса холодным потоком сбегала с травы и приятным бризом орошала ноги путешественника. Но кому сейчас действительно было хорошо, так это Рее. Ловко маневрируя среди деревьев и рассекая траву довольной мордой, с каждой секундой она становилась всё более мокрой и грязной, ловя шерстью по пути сухие ветки и листья. Разве это не счастье?

Счастье вообще очень растяжимое понятие. Для каждого оно разное. Кому-то счастье – это крепкая и любящая семья, для кого-то – престижная работа и высокая зарплата, ну а кто-то находит счастье на дне стакана. Наш же герой нашел его в лесу. Тихое место и верный друг, который будет с тобой несмотря ни на что, – для него истинное счастье.

И вот, за плечами уже половина пути. Салем сбросил рюкзак на мягкий мох под высокой сосной, потянулся, хрустнув спиной.

«Уфф… Пора бы остановиться на обед, как считаешь?» – спросил он, бросив взгляд на свою спутницу, которая тут же уселась перед ним, внимательно следя за каждым движением.

Рея задорно виляла хвостом и звонко гавкнула пару раз в ответ.

«Вот и договорились», – усмехнулся Салем, доставая из рюкзака завернутые в фольгу порции. Разводить костер не понадобилось: обед для себя и для Реи был заготовлен еще предыдущим вечером. Закончив трапезу, Салем все же достал походный примус. Он щелкнул зажигалкой, синее пламя запрыгало под крошечным баллончиком. Вода в походной кружке-котелке начала понемногу закипать, пуская мелкие пузырьки. Салем открыл баночку и отсыпал увесистую горсть того самого чая. Ароматная волна всевозможных запахов – мяты, иван-чая, земляничного листа – разлетелась по ближайшей округе. Он помешал ложкой, вдохнул пар с наслаждением. «Ну что ж, последний рывок!» – бодро сказал он Рее, допивая последний глоток душистого отвара.

Время чуть за полдень, и изрядно уставшие путешественники уже стояли у придорожной забегаловки с мотелем на трассе, хозяином которой был старый приятель Салема. Представьте себе, и у такого нелюдимого человека были друзья, правда, список ограничивался всего несколькими людьми.

Дверь с забавным колокольчиком, прикрученным к косяку, звякнула, пропуская путников внутрь. Запах кофе, жареной картошки и чего-то мясного ударил в нос. За массивной дубовой стойкой возвышалась знакомая фигура.

«Здорово, старый!» – крикнул Салем через почти пустой зал. – «Вот я и вернулся! В целости и сохранности, как видишь».

Лев оторвался от протирания бокала, медленно развернулся. Его рыжие, почти медные волосы и борода контрастировали с пронзительно-ледяными глазами. Угрюмое лицо расплылось в широкой ухмылке. «И тебе не хворать!» – рявкнул он басом, откладывая тряпку и бокал. – «Я-то думал, тебя уже волки по кущам высрали, а ты смотри-ка, цветёшь и пахнешь! Совсем лесной дух!» – Он вышел из-за стойки, протянул ручищу для приветственного хлопка по плечу.

Салем уклонился от слишком сильного удара с притворной брезгливостью: «Да уж, Лёва, как был ты воплощением тактичности и красноречия, так им и остался. Горбатого, говорят, могила исправит, только для тебя, дружище, размерчик подобрать будет той ещё задачей!» – он усмехнулся, сбрасывая тяжелый рюкзак у ног.

Лев фыркнул: «Ой, да ладно тебе! Шутка ж! Неужто весь юмор по пути растерял? Или медведь напугал?» – Он подмигнул.

На секунду в голове Салема промелькнул тот вечер, и его передёрнуло. Он махнул рукой, стараясь выглядеть небрежным: «Шутки шутками… Ладно, плесни-ка пивка уставшему путнику! Жажда замучила».

Лев покачал головой, вернулся за стойку, достал большую кружку: «Друг, тебе бы кофейку свежесваренного в дорогу, а не пива! С похмелья будешь орать, что я тебя спаиваю».

«Да не, сегодня останусь у тебя», – Салем опустился на барный стул, с облегчением потирая плечи. – «До дома ехать ещё будь здоров. Мне бы в душ да на кровать понежиться. Как вижу, народа у тебя негусто, – он оглядел пустые столики, – выдели комнату, дух перевести. А пивко… оно после дороги лечебное».

Лев наливал янтарную жидкость в кружку, пуская густую пену: «Без проблем! За твои деньги – хоть с джакузи. Оно у меня как раз свободно». – Он звонко хлопнул кружкой по стойке перед Салемом. – «На, лови.». – Он достал из-под стойки ключ на массивной деревянной бирке. – «Третий слева наверху. Душ горячий есть. Джакузи, правда, в воображении», – он хитро подмигнул.

«И на том спасибо», – Салем взял ключ и сделал большой глоток пива. Пена осталась на усах. – «Ох, хорошо-то как…»

Придорожное кафе с мотелем под названием «Фара» было для Льва его маленьким счастьем. Да-да, ещё один чудаковатый персонаж. Дела шли неплохо: нередко водители останавливались на ночлег. Хоть здание кафе и не было новым, в зале, как и в номерах, всегда царили чистота и порядок. Уютное место, окна которого выходили в сторону леса.

Искупавшись под горячим душем и забросив изрядно «уставшую» от лесных приключений одежду в стирку, Салем снова спустился в кафе. Время подходило к ужину.

«Бармен, будьте добры, два светлых нефильтрованных пива на мой счёт!» – попросил Салем, опускаясь на стул.

Лев, разливая пиво сам, отозвался: «Бармен нынче в запое стратегическом. Придется мои услуги терпеть».

«Лев, ты не перестаешь меня удивлять! Услада для моих ушей!» – усмехнулся Салем. – «Где ты набрал такие слова? Или спросонья закусил словарём вместо куска хлеба?»

«Да ну тебя!» – отмахнулся Лев. – «То ему не так, это ему не эдак!»

«Ну прости, Лёва, не со зла я, – смягчился Салем. – Соскучился по тебе, дуболому. Всё-таки пару недель только с самим собой да с Реей диалог вел – одичал чутка».

На столе уже стояли два запотевших стакана с «жидким золотом» и разного рода закуски: гренки местного приготовления, сыр и соленые орешки сомнительной свежести, которыми весело хрустел Лев.

Мягкий, с горчинкой вкус холодного пенного напитка обжёг горло и расплылся по всему телу, заставляя его покрываться мурашками, а глаза слезиться от газов. Одним махом Салем осушил добрую половину стакана и томно выдохнул, глядя на тёмную дорогу и мириады звёзд, беззаботно мерцающих на ночном небе. И это тоже может быть счастьем – мимолётным, практически неуловимым, но всё-таки счастьем.

Так и сидели двое старых друзей за столиком у окна, пили второе, а потом и третье пиво, изредка перекидываясь короткими бессмысленными фразами и глядя в ясное звёздное небо за стеклом. Пустые кружки и тарелки от закусок постепенно заполняли стол.

Салем отодвинул свою пустую кружку, с удовлетворением вздохнул и потянулся: «Ну что ж, Лёв, хорошо посидели, но пора и честь знать – ближе к обеду я отбываю. Нужно выспаться, чтобы не клевать носом руль по пути. А то в канаву съеду – не обрадуешься».

Лев, развалившись на стуле, неохотно поставил свою кружку: «Может, останешься ещё на денёк? Всё же не часто нам удаётся вот так посидеть, потрепаться. Дорога подождет».

Салем покачал головой, вставая: «Не могу, к моему глубочайшему сожалению. Ты же всё прекрасно понимаешь… Работа».

Лев тоже поднялся, провожая друга взглядом: «Чем чёрт не шутит! У тебя, собственно, семь пятниц на неделе, поди разберись, что у тебя в планах! То в лес на месяц, то вдруг работа срочная».

Салем уже поднимался по лестнице, держась за перила: «Это скорее исключение. Приезжают серьёзные шишки, мы обязаны там быть. Чего ле не даром я устроился инженером в хорошую компанию? Отпуск кончился – надо вкалывать». – Он помахал рукой, скрываясь на повороте лестницы. – «Споки, Лёв!»

Поднимаясь по скрипучим ступеням, Салема слегка покачивало – последний стакан пенного явно был лишним. Мысли шумным прибоем бились о черепную коробку. Коридор второго этажа с обеих сторон был украден всевозможными постерами. Наконец, дверь – самая обычная, ничем не примечательная, обшарпанная годами дверь под номером три. Ключ щелкнул в замке.

Комната встретила приятным холодком. Уходя на рандеву со старым другом, Салем оставил окно приоткрытым. Луна мягким холодным светом разгоняла тьму по углам. По ту сторону окна доносились все те же приятные звуки ночной природы. Поодаль виднелся лес – тихий, неподвижный и с недавнего времени слегка пугающий…

Ночь в полной мере приняла свой пост. Звуки постепенно растворялись, но сон не приходил, будто чья-то невидимая рука смахивала его. Тревога в одночасье охватила всё тело. Салем открыл глаза. Мир будто замер. Звуков не было, лишь тусклый свет луны, лес… и силуэт! До боли и дрожи знакомый силуэт. Тело не слушалось, как если бы его отключили от питания. На грудь будто опустили пудовую гирю. Салем хотел было закричать, но та рука, что недавно отгоняла сон, уже крепко сдавливала его горло. Казалось, само пространство сжимается, сокращая расстояние между фигурой и неподвижным телом Салема. Перед глазами пролетали деревья. Сознание и взгляд неодолимой силой тянули вглубь леса, туда, где стояло «нечто». Единственная мысль набатом продолжала биться в голове: «Это ужас».

Салем открыл глаза и вскочил с кровати. Неужели это был сон? Нет, не сон… нечто похожее на него. Злая шутка сознания, называемая «сонный паралич».

«Черт возьми», – тихим дрожащим голосом произнёс Салем и подошёл к раковине у стены. – «Что не так с этим чёртовым лесом?»

Стакан холодной воды привел тело в чувство. Стрелки настенных часов показывали 03:15.

По пути к кровати Салем с опаской бросил взгляд в окно, но лес был спокоен и абсолютно пуст. Зашторив окно – конечно же, не из-за страха, просто лунный свет мешал уснуть, – Салем лег на кровать и закрыл глаза.

Снова сон… Непомерно тяжёлое тело, страх и боль, смешавшись в неистовом танце, поглощали тело и разум путника. Секунды растягивались в часы.

«Нужно идти, останавливаться нельзя. Остановка равносильна смерти. Вставай!»

Утро началось не с кофе… Пронзительный звонок прервал сон Салема – будильник провозгласил начало нового дня. Предательски резко застучала в висках кровь. Салем с трудом открыл глаза, зажмурился от тусклого света. Видимо, последнее пиво прошлой ночью действительно было лишним. Конечно, он не выспался – темные круги под глазами и тяжелая голова это подтверждали. Он с трудом поднялся, подошел к окну, раздвинул шторы, надеясь, что хотя бы солнце скрасит тяжелое и болезненное пробуждение. Но лес встретил его серыми, безжизненными красками, тонкими полупрозрачными нитями тумана и моросящим дождем. По запотевшему стеклу, словно играя в салки, одна за другой бежали мелкие капли воды. Путник поник еще больше. Умывшись ледяной водой, что заставило его вздрогнуть и прочихаться, и надев сухую чистую одежду, Салем спустился в кафе.

«Доброе утро, Лев!» – Салем вяло махнул рукой в сторону мужчины, чем-то занятого у плиты, откуда доносилось шипение и аппетитные запахи.

Лев обернулся, держа половник. Увидев помятое лицо друга, он язвительно ухмыльнулся: «Доброе! Смотрю, ты бодрячком! Прямо сияешь, как медный самовар после чистки!»

Салем плюхнулся на стул у стойки, оперся локтями о дубовую поверхность и опустил голову на руки: «Да брат, бодр и весел, как покойник на третий день. Кончай кривляться, сам же понимаешь, поганое утро. Нет ли какого супчика, поправить здоровье? Желательно погуще и погорячее».

Лев засмеялся, вернулся к плите: «Ну будет тебе, не бубни как старый дед. Я и сам с самого утра не могу гусей собрать. А после "пьяной" ночи у нас только оздоровительные супы и готовятся». – Он ловко снял крышку с кастрюли, от которой повалил густой ароматный пар. – «Представляю вашему вниманию!» – Лев с пафосом достал глубокую миску и щедро налил в неё дымящуюся жидкость. – «Суп-харчо! По фирменному рецепту! От всех болезней и скверных мыслей!» – Он с шумом поставил миску перед Салемом.

Вот оно блаженство! Мягкий, сладковато-кислый томатный запах, с нотками чеснока, острого перца и зелени будто обнимал тёплыми рукавицами все рецепторы гостя. Салем взял ложку, осторожно дунул и отправил ее в рот. Глаза его закрылись от наслаждения.

«Да уж, Лев, – пробормотал он с набитым ртом, – что что, а в готовке тебе равных не сыскать. И всё-то у тебя по фирменному рецепту! Просто волшебство какое-то».

Он ел медленно, смакуя каждый глоток, чувствуя, как тепло и острота разливаются по телу, прогоняя остатки похмелья и ночного кошмара. Водя оцинкованной ложкой по дну опустошенной тарелки, Салем непроизвольно вздохнул.