Тень спящего. Цена забытого обещания

– Может, внутри продолжим? А то у меня шея болит, а у Андрея, гляжу, тоже лицо как у покойника.

Они вошли в трактир. Внутри пахло жареным луком и чем-то ещё – сладковатым, тревожным.

На стене, где обычно висели угольные рисунки Сони, было новое изображение. Колокол. Но не тот, что висел в часовне, а какой-то другой – больше, древнее. Из его языка капала кровь, а вокруг летели обрывки бумаги с именами.

Соня сидела в углу, обхватив колени. Её пальцы были чёрными от угля, а на щеке – свежая царапина.

– Это ты нарисовала? – спросил Андрей.

Девочка кивнула.

– Он скоро зазвонит.

– Кто?

– Колокол. И тогда кто-то умрёт.

Тишина после её слов была такой плотной, что Андрей услышал, как Лёха глотает слюну.

– Кто именно? – спросила Ирина, но голос её дрогнул.

Соня подняла на них глаза. В них не было страха. Только усталость.

– Тот, чьё имя написано на монете.

Ирина медленно опустилась на скамью. Андрей посмотрел на монету в своей руке. На ней снова было её имя.

За окном завыл ветер. Где-то далеко, в глубине леса, зазвенела цепь.

Глава 14. Доктор Остроумов

Скрипучая лестница в подвал прогибалась под их шагами, словно предупреждая: дальше – точка невозврата. Андрей шёл первым, сжимая в потной ладони нож «Осколок теней», который сегодня казался тяжелее обычного. Ирина следовала за ним, её дыхание было частым и поверхностным – будто воздух в этом подземелье не хотел заполнять лёгкие до конца. Лёха замыкал шествие, его цепь позванивала на каждом шагу, как кандалы осуждённого.

Запах ударил в нос первым – формалин, йод и что-то сладковато-гнилое, что заставило Андрея прикрыть рот рукавом. Когда глаза привыкли к полумраку, перед ними открылась комната, больше похожая на лабораторию безумного алхимика, чем на медицинский кабинет.

Длинный стол, заставленный колбами с мутными жидкостями. Шкафы с аптечными склянками, где вместо этикеток – детские имена, выведенные корявым почерком. И клетки. Шесть металлических клеток вдоль стены, в каждой – ребёнок.

– Боже… – Ирина схватила Андрея за рукав.

Дети не шевелились. Они сидели, обхватив колени, с открытыми глазами, в которых не было ни страха, ни осознания. Их кожа имела восковой оттенок, а волосы были странно одинакового пепельного цвета. Но самое ужасное – тени. У каждого ребёнка их было две. Одна – обычная, смутная. Вторая – чёткая, с неестественно длинными пальцами, которая двигалась независимо от хозяина.

– Куклы третьего поколения, – раздался голос из темноты.

Из-за перегородки вышел мужчина в белом халате, запачканном коричневыми пятнами. Его лицо напоминало старую пергаментную карту – все морщины казались проложенными с особой тщательностью. Очки с толстыми линзами увеличивали глаза, делая их похожими на рыбьи.

– Доктор Остроумов, я полагаю? – Лёха сделал шаг вперёд, его цепь звякнула.

– Да. Хотя «доктор» – громко сказано. – Мужчина снял очки, протёр их краем халата. – В последние годы я больше похож на смотрителя зоопарка для особых экспонатов.

Остроумов подошёл к ближайшей клетке. Девочка лет восьми не отреагировала на его приближение. Только её вторая тень резко дёрнулась, упёршись невидимыми руками в решётку.

– Что вы с ними сделали? – голос Андрея звучал хрипло.

Доктор вздохнул, провёл рукой по лицу, оставив на щеке блестящий след от пота.

– Я пытался их спасти. Всех, кого Ловец уже отметил. – Он указал на детей. – У каждого из них тень начала отделяться. Я создавал искусственные – из смеси серебра, костной муки и.… кое-чего ещё. Чтобы замедлить процесс.

Остроумов подошёл к столу, взял пробирку с чёрной жидкостью. При свете керосиновой лампы содержимое переливалось, как нефть.