Полная версия
Музейный смотритель
––
Пожилые супруги, выходя из зала, говорят:
– Спасибо вам!
– Пока рано. Впереди еще один зал.
– Мы знаем. Спасибо за Левитана и Коровина.
Остаюсь с Левитаном-Коровиным-Репиным. Рабочий день продолжается. Спасибо за приятность души вам, великие живописцы и замечательные посетители музея.
––
У нас продолжает формироваться собственный новояз. Пластиковые карточки, открывающие служебные помещения – это СКУДы (аббревиатура, которая расшифровывается как «система контроля и управления доступом»). Старшая смотритель написала в чате: «Перед уходом с работы не забываем оскудиться» (имелось ввиду, отметить уход). Конечно, мы тут же переименовали процедуру в «опаскудиться». Посмотрела в интернете, что значит слово «паскуда». Зачитываю вслух: «Подлый, отвратительный, никуда не годный человек». После паузы кто-то добавляет: «Только в музейные смотрители». Хохочем до слез.
––
К портрету Льва Толстого подходит пара. Мужчина лет 30 говорит: «Толстой… Отвратительное чтиво. Пытался читать – больше десяти страниц осилить не могу. Ничего не понимаю!».
––
За два месяца выставку посетили 110 000 человек. Если вычесть выходные и чужие смены, получается, что передо мной ежедневно проходит в среднем 2115 человек. Когда-то мне очень не хватало сенсорики. Выходила специально поболтаться по людным местам. Ха! В первые дни на работе от наплыва посетителей рассеивалось внимание, появлялось состояние «смотрю, но не вижу», все лица сливались в одно. Теперь уже вижу, различаю. И все-таки: больше двух тысяч в каждую смену!!!
––
Ходить по выставке с детьми – непростая задача для взрослых. Детям скучно, они уже минут через 15 устают, начинают капризничать, те же, что помладше – хныкать, а то и откровенно плакать. Но одна мама придумала хитрость. Заходя на выставку с двумя пацанами-погодками лет пяти и шести, дала им задание: «Ты считаешь, сколько на картинах дяденек, а ты – сколько тетенек. В конце сравним». И всю дорогу они увлеченно считали, а мама разглядывала картины. Периодически спрашивала: «У тебя уже сколько? А у тебя?». По-моему, гениально.
––
Как-то по выставке шли два подростка, и один, увидев издали скульптуру из белого мрамора, сказал: «О! Это, наверное, из соли!». Прочитал потом, из чего. Я сначала про себя фыркнула, а потом задумалась: может, из соли скульптуры все же делают? Конечно, делают! Например, Анат Голдберг сделала серию скульптур из солей Мертвого моря. Японский художник Мотои Ямамото создает абстрактные конструкции из обыкновенной соли. Но увы, этот материал недолговечен.
––
Вижу – коллега-смотритель в нескольких метрах от меня стоя прислоняется спиной к углу выставочного стенда и потихоньку постукивает по нему. Перекидываемся вполголоса:
– Ты это чегось?
– А… Спина болит.
– Сигнализация же может сработать от вибрации.
– Ну вот и проверим…
– А видеосьемка?
– Я так уже несколько раз делала. Это мой любимый угол.
Нужно сказать, что боль в спине – нередкая беда смотрителей. Много часов на ногах. Да если и сидишь, все равно не приляжешь, не расслабишься. Вот и получается: «А здоровье мое не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается».
––
Сегодня на улице жара, 30 градусов. Народ кинулся на море. Но некоторые все равно выбрали наш музей!
––
Группа подростков затеяла игру: с невинными лицами подходят к смотрителям и спрашивают: «А когда привезут картину Репина «Приплыли»?». Другие стоят в сторонке и хихикают. Ну да-ну да. Картины такой не существует. Есть просто устоявшаяся фраза, своеобразный фразеологизм, порожденный исторической путаницей. Речь идет о картине «Монахи. Не туда заехали» (автор – Лев Соловьев). В 1930-х годах картина была на музейной выставке рядом с полотном Ильи Репина, написана в той же манере, посетители решили, что и это Репин. Теперь же выражение стало частью фольклора. Кстати, с тем же успехом можно было бы спрашивать про картину «Три богатыря». Нет ее в природе. А та, на которой изображены Алеша Попович, Илья Муромец и Добрыня Никтич, называется «Богатыри». Что касается тех подростков… Ну что же… Как говорится, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал (то бишь смотритель).
––
Стульчик смотрителя радикально отличается от скамеек, предназначенных для посетителей, однако некоторые из них все равно садятся на него, пока смотритель ходит. Мы не сгоняем таких людей, хотя это, честно говоря, не очень радует. Терпеливо ждем, когда человек насидится и уйдет. Иногда, очень редко, подходим и говорим: «Извините пожалуйста, это стульчик смотрителя». Такое бывает, когда какая-нибудь молодая полная сил тетя садится и углубляется в смартфон, забыв о времени и пространстве.
––
Мой смотрительский пост находится рядом с бюстом великого русского писателя, подходя к которому, почти каждый почему-то произносит: «О, Достоевский». Однажды случился прогресс. Одна женщина подошла и сказала: «О, Федор Михайлович». Еще его очень многие хотят погладить по руке или просто подержаться, как бы здороваясь. Уважают.
––
Удивительно, что когда открылись вакансии в наш нарождающийся музей, откликнулись в первую очередь журналисты, педагоги, библиотекари, организаторы культурных мероприятий. Только позже, когда уже почти всех набрали, откликнулись смотрители других музеев. И это при том, что условия работы значительно лучше, чем у других. Видимо, мы, не совсем профильные, откликнувшиеся мгновенно, здорово истосковались по этой сфере, поскольку эта сфера (культуры) невероятно узка. Кто ее потерял когда-то, тот ориентируется моментально, у него усики отрощенные.
––
Нам нельзя общаться с посетителями в стиле «поболтать». Сказать, где туалет – да. Направить к выходу – конечно. Но никаких длительных бесед. Это ослабляет внимание и притупляет бдительность. Однако бывает, что посетитель хочет пообщаться, будь ты даже соляным столбом. Вот примерно в том же стиле со мной и пообщались сегодня. Спросили, есть ли у нас черный квадрат. Сказала, что есть. Вернее, один из нескольких квадратов (Казимир Малевич создал их семь: четыре «Черных», два «Красных» и один белый). И гости выставки тут же рассказали свою историю. Были в каком-то крупном музее. У меня абсолютно выскочило из головы, в каком. Они (рассказчики) подошли к квадрату. Рядом сидит пожилая смотритель, что-то вяжет. Смотрели-смотрели на картину Малевича, потом спрашивают у нее: «Ну скажите нам, что заключено в это квадрате?! Какая суть?! Какая загадка?!». Та подняла на них глаза, перестала вязать и сказала: «Ну квадрат и квадрат». И принялась вязать дальше.
––
Мы дежурим на одном посту четыре смены подряд, потом меняемся местами. За это время начинаешь осознавать: «Это мой зал, я его хозяйка». Ходишь, сморишь, все ли прибрано, все ли гости устроены, во всем ли порядок. Это нормально, наверное, если учесть, что мы проводим на работе одну четвертую часть своей жизни.
––
У нас есть картина, которая почти у всех посетителей вызывает одну и ту же реакцию. Автор – Д. Левицкий. Называется «Портрет неизвестного пожилого человека с мальчиком». На портрете изображен человек на вид лет 40. Все смеются; «Пожилой? Ха-ха-ха!». Ну да… Это сейчас в 40 лет жизнь только начинается. А в конце XVIII века, когда был создан портрет, средняя продолжительность жизни мужчин в России была 25-30 лет. Конечно, пожилой.
––
На прямые замечания некоторые посетители обижаются, а обижать не хочется. Поэтому приходится изобретать. Некоторые экспонаты не менее ценные, чем остальные, но отделены не ленточкой на столбиках, не специальными пандусами, а только линией на полу. Большинство ее вообще не замечает. Заступают сплошь и рядом. Что делать? Рявкнуть: «Не заходите за линию!»? Можно. Если вас не интересует результат (по М.М. Жванецкому). И тогда я говорю: «Извините! Пожалуйста, обратите внимание на линию!». Находит понимание. Я же не делала замечание посетителю. Это просто просьба. А результат есть.
––
Вижу, что на соседнем посту молодая посетительница придвигается к выставленной иконе максимально плотно. Буквально носом. То прямо, то кругами, то сбоку, то снизу… Позднее спрашиваю у смотрительницы: «Что это было?». Говорит: «Она хотела почувствовать запах темперы». Ну… подержаться, потрогать экспонаты хотят многие. Но понюхать… Что можно унюхать в иконе, написанной в XV веке ?!!! Поделилась с экскурсоводом, он сказал: «Смело!».
––
Периодически мои знакомые и родственники спрашивают: «А чем ты вообще занимаешься?». Действительно, чем же я занимаюсь? Как-то к одной из наших смотрительниц подошел подросток. Вот такой состоялся у них разговор.
– Трудно работать охранником?
– Я не охранник. Я смотритель.
– Это, типа, надзиратель?
– Нет, я смотритель.
Так и пошел парень. Ну нет возможности вдаваться в лирику в течение рабочего дня.
Читая отклики посетителей о музее, наткнулась на еще одно определение – женщины-наблюдатели.
––
Оказывается, двухлетний ребенок может бежать быстрее взрослого. Ни в жизнь бы не поверила, но сегодня сама это видела. Малыш вылез из сидячей коляски и помчался по залу. Мама кинулась следом, но догнала его с трудом. Представляете? Молодая стройная женщина бежит в полную силу, но догоняет только метров через 30. Конечно, смотрели взирали на это с профессиональным содроганием. А папа-молодец, между тем, ходил по выставке, как ни в чем не бывало, и загадочно улыбался.
––
С тех пор, как устроилась на эту работу, меня не покидает ощущение, что я веду двойную жизнь. Сказала об этом другим смотрителям, говорят: «Конечно двойная». И правда. То бытовуха захлестывает и личные дела, а то весь день ходишь за людьми и разглядываешь их в то время, как они разглядывают экспонаты. А в общем и целом – режим два через два.
––
Возле скульптуры «Марсий» работы Феодосия Щедрина посетители прочитали аннотацию, из которой следует, что Марсий – сатир, который победил в музыкальном соревновании Аполлона. Греческий бог обиделся и велел содрать с Марсия кожу. «Вот это, – говорят посетители, – ужас! Ну и нравы были у древних греков!». Потом перешли к иконе Степана Полякова «Великомученица Екатерина». Времена Александра Македонского. Екатерина отказалась от язычества, приняла христианство, за что и была казнена. На иконе видно колесо, поскольку мученицу сначала колесовали (не буду вдаваться в жуткие подробности данной процедуры), а также нарисован меч (затем Екатерине отрубили голову). Короче, кошмар не меньше, чем у Марсия. И вправду становится не по себе. «Зато, – говорят посетители, – какие произведения искусства в итоге появились!» И добавляют: «Но все равно кошмар». Согласна.
––
Мне не очень нравится, когда посетителей слишком много. Людям трудно подойти к картинам, что-то рассмотреть поближе, нарушается личное пространство при восприятии экспонатов. Как известно, бывает хоровое пение, в при перегрузе залов возникает «хоровое смотрение». Это когда человек десять стоит одновременно у одной картины. Мне кажется, здесь массовость мешает. Может, я и ошибаюсь.
––
«Русский Сцевола» – неизменный хит выставки. По легенде русского мужика взяли в плен, клеймили знаком войск Наполеона и сказали: «Теперь ты наполеоновский солдат, будешь воевать за нас». А мужик сказал: «Лучше руку отрублю с клеймом, но воевать за вас не буду». Так и запечатлен – в правой руке занесенный топор, левая лежит на колоде. Могучий обнаженный торс.
Ну так вот. Две бабушки подошли:
– Какой мужик! Аполлон!!! А… Нет… Дровосек!
– Ты чтооооооо?
– Ну да, лесоруб. Видно же, вот и бревно.
––
В нашем деле нельзя без чувства локтя. Отлучаешься – скажи соседке обязательно, какая-то проблема – тоже к другим смотрителям, недослышал – недопонял – само собой к своим же. Мы, хоть и находимся каждый на своем посту, но постоянно в контакте. Это важно.
––
Мама с сыном лет десяти, обойдя выставку, предложила мальчику сфотографироваться возле той картины, которая ему больше всего понравилась. Он выбрал «Постоялый двор в Москве» Сергея Светославского. Изображен извозчичий двор со стойлами для лошадей. Очень милая картина. Церковь на заднем плане, сбоку телеги, птицы что-то выискивают в земле пополам с навозом… Мама говорит: «Нет, здесь я тебя фотографировать не буду. Эта картина плохо пахнет».
––
Очень редко, но случается, что посетителям становится плохо в зале. Это неудивительно – очень много пожилых. На этот случай есть свой алгоритм действий. Имеются кресла-каталки. Конечно, вызов скорой. Но происходит такое, повторюсь, редко. Раз в несколько месяцев.
––
На некоторых экспонатах – наклейка с перечеркнутой ладошкой, а по кругу написано: «руками не трогать». Женщина подошла, говорит: "Не могут прочитать, что там написано». Отвечаю: «То же, что и нарисовано – руками не трогать». Она в ответ: «Не-е-е-ет… Я сама должна убедиться, а то у нас рисуют одно, пишут другое, говорят третье, делают четвертое». Ух ты! Философия – «любовь к мудрости».
––
Чем лучше погода, тем меньше у нас посетителей. И наоборот. Это понятно: море. А лето радует не всегда, поэтому все, конечно, стараются не упустить возможность побывать на пляже. Зато потом – новый наплыв, потому как возник «отложенный спрос».
––
Мальчик-младший школьник прогуливался за линией, вплотную к картинам. Попросила так не делать. Послушался сразу, пошел к бабушке, а та слегка заступила. Мальчик важно: «Бабушка! Не заходи за линию!». И посмотрел на меня победоносно.
––
Музейное лето закончилось. Пронеслось со свистом. В осень.
Глава 2. Осень 2025. Часть первая
Сегодня День знаний – праздник, значимый для большинства наших посетителей. В этот раз он выпадает на понедельник. Значит, в музее выходной. Кстати, в выходной мы тоже приходим на работу. Наступает время для разных технических манипуляций. Хранители, погрузившись в себя, с сосредоточенным видом совершают пассы люксметром (измеряют освещенность картин). Электрики громоздят многометровую башню, чтобы проверить свою аппаратуру. Кроме того, организуется учеба (например, как правильно вести себя с «особенными» посетителями). Работают реставраторы. Еще это время для разбора рабочих ситуаций и решения организационных вопросов. В общем, в музее выходной, но музей работает, готовится принимать посетителей всю следующую неделю.
––
Рассказывает наша смотрительница: «Ко мне сегодня подходят две женщины сильно в годах и говорят почти хором: «Спасибо Вам, что Вы такая!! (какая – не уточнили). Вы были для нас путеводной звездой!». Спрашиваю ее: «А ты их и правда путеводила?». Отвечает: «Нет! Вообще в первый раз вижу! В этом-то и прикол! Я ничего и не делала. Сидела на стуле солдатиком. Может, потому, что без движения, как маяк, и стала путеводной звездой».
––
Опытный смотритель абсолютно непробиваем. Его ничем не изумить. Ни тоннелями в ушах, ни женским маникюром у мужчин, ни стрижкой налысо у женщин, ни чУдными нарядами, ни чуднЫми. Наоборот, только интереснее становится. Вот уж точно, как писал Евгений Евтушенко, «людей неинтересных в мире нет». Да мы и сами-то те еще оригиналы. В смене двадцать смотрителей, и у каждого своя судьба, достойная сериала. И своя манера общаться, и своя манера одеваться. Это мы тут, на работе, такие все похожие. А выпусти нас за периметр, тоже не надивуешься.
––
Возле скульптуры Паганини:
– Смотрите, смотрите!!! Это Иисус!!!
– Катя, это Паганини…
– Ой, простите! Ну тоже хорош!!!
––
Процесс удаления пыли с экспонатов на языке хранителей называется «обеспыливание». Так и записывается в журнал. О великий и могучий русский язык!
––
Снова возвращаюсь к скульптуре «Сидящий мальчик». Он сидит, закинув ногу на ногу. Трогать скульптуры нельзя, но сегодня одна девочка старшего дошкольного возраста поцеловала этого мальчика в пятку!!! Смотрительница подошла, сказала, что нельзя целовать скульптуры. А девочка посмотрела на нее молча и пошла бачком-бочком. Ну понравился ей мальчик! Где женщине 44-х лет понять такое чувство?
––
Смотрители для общения друг с другом используют условные жесты. Это чтобы не идти через весь зал, не говорить вслух, а просигналить издали. Например, положить руку на плечо значит: «в твоей зоне человек с рюкзаком на спине», прямо провести ладонью – «посетитель зашел за линию», похлопать по макушке – «внимание, приближается начальство». Руки, сложенные молитвенно на груди – «спасибо, что вовремя похлопала по макушке». Собственно, никакого криминала мы не допускаем. Ну так, чуток поболтаем, стоя рядом, чего вроде как и нельзя делать в рабочее время, или в телефоне зависнет кто-то без веской причины. А в целом мы хорошо себя ведем, не шалим и ничего такого не делаем.
––
Вижу, как посреди зала среди толпы парень с девушкой обнимаются и целуются. Видно, что они изо всех сил стараются остановиться, взять себя в руки, но у них ничего не получается!!!
––
Когда нет или мало посетителей, сидишь и задумываешься о самом разном. Например, почему мы смотрители, а не рассматриватели. Слово «смотреть» означает «направлять взгляд на кого-либо или что-либо». Слово «рассматривать» имеет несколько значений. Например, внимательно вглядываться в кого-либо или что-либо с целью изучить, понять. Также –давать оценку кому-либо или чему-либо. Ну конечно же, мы рассматриватели! И, видимо, только для краткости – смотрители.
А еще меня друзья в шутку называют «смотрящая».
––
Девочка ходит по выставке с женщиной, которая явно старше мамы, но назвать ее бабушкой не поворачивается язык. И все же это, видимо, бабушка. Лет 50 с плюсом. Останавливаются у таблички с описанием картины.
– А что значат эти цифры и черточки между ними?
– Это годы жизни художника.
– И сколько же он прожил?
– 78 лет.
– Ого!!!!!
– Можно было бы и еще…
Разные какие оценки с позиции разного возраста. Вам знакомо?
––
Есть у нас икона. Называется «Христос воскрешается». Возле нее состоялся диалог двух дам:
– Христос воскрес!
– Воистину воскрес!
– Ты что? Я про сюжет иконы.
– Ой, извини, я автоматически.
––
Сегодня три месяца, как открылась наша выставка. Конечно, сейчас людей уже не по 5000 в день, но все-таки много. Я начала эти заметки не сразу, да и не собиралась вовсе, потому как не думала увидеть что-нибудь интересное. Но оказалось иначе. Что ни смена – только и успеваю отправлять себе в мессенджер ключевые фразы об увиденных ситуациях. Да еще и коллеги подбрасывают. На выходных разгребаю.
Залы для посетителей открылись 12 июня, но мы-то начали работать гораздо раньше. Нам привозили картины и скульптуры, доставали их из ящиков, развешивали, расставляли. Интересно было до жути. Племянница мне написала: «На твоих глаза творится история». Да!!!
––
По выставке ходит странноватый мужчина (высокие резиновые сапоги при отсутствии дождя, причем сверкающие, как будто только что из магазина). Нет, я ему ничего не говорю, конечно. Просто смотрю. Следом двигаются парень и девушка во флотских тельняшках. Затем – молодой человек, одетый в стиле деревенского парня XIX века (косоворотка, темные брюки из грубой ткани, заправленные в хромачи). Безусловно, все они с большой вероятностью – замечательные люди, но я обязана внимательно смотреть, если обнаруживается что-то необычное не только в нарядах, но и в поведении, потому что «а вдруг?». По принципу «…если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флюктуациях – мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах» (Аркадий и Борис Стругацкие «Жук в муравейнике»).
––
Почти у каждого работника музея есть любимая картина на выставке. У одной нашей Нины это «Зима» Константина Горбатова, у другой Нины – «Прерванное обручение» Адриана Волкова, у Светы – «Бабушкин сад» Олега Васильева, у директора – «Аллея парка» Исаака Бродского. Моя любимая картина – «Порт в Марселе» Константина Коровина. Хочется просто сесть рядом с ней и тихо созерцать, ни на что не отвлекаясь.
––
Очень большая молодая симпатичная женщина ходит по выставке в темной толстовке, на которой крупными золотыми буквами написано: «curry chicken». Ну то есть «курица с карри». Смотрю на нее, выражения лица не меняю, сама себе думаю: «Who's the chicken here? Is it a chicken? Great! It's just fantastic. I want it that way too!»
Надписи – это вообще отдельная песня. Чего только не увидишь. На сумке-шоппере, например: «Боже, что я несу?!». Или на дамской сумочке: «Повторим». На футболках: «Привет, дуралеи!», «Бегите, глупцы!»
Ну ладно, остановимся на этом. А то я начну и другие надписи вспоминать, которые откровенно на грани фола.
––
Некоторые смотрители, уходя домой после двух смен, напевают: «На два дня, на два дня вы забудьте про меня». Думаю, это нужно сделать нашим гимном.
––
Отдельные экспонаты не в ладах друг с другом. Есть у нас скульптура крестьянина, а напротив – скульптура крестьянки. Она – маленькая, юркая. Подбоченилась, машет платочком, смеется. А он – большой, грузный, в тулупе, смотрит в сторону, насупился, набычился. И всем своим видом говорит: «Тьфу! Глаза бы мои на тебя не смотрели!». А она ему отвечает: «Да ну тебя, зануда!»
––
Нынешняя выставка завершится к весне. Посетители интересуются, что будет дальше. По предварительным данным – авангард. Услышав это, люди реагируют по-разному. Те, кто постарше – обычно унылым «у…», а те, кто помоложе – бодрым «ух ты!». Что же касается такого направления, как абстракционизм, его лучше всего воспринимают дети. Подходят нередко взрослый с ребенком к картине, и ребенок говорит:
– Ой, какая красивая картина!
– Да ну, это какая-то каляка-маляка…
– Нет, мама, нет! Ты посмотри! Ведь это танец!
– Где?!
– Ну как же! Ну вот же! И вот!
– А…
Присмотришься – и вправду танец. И как только этот мальчишка разглядел? Ну или девчонка. Хотя чаще – все-таки мальчишка.
––
На выставку пришли молодые родители с заливистым младенцем. Папа отправился вперед, унося беспокойного малыша, а мама задержалась в нашем зале. Рассматривает картину. Ребенок где-то там, в конце галереи в очередной раз начинает плакать, а мама, не трогаясь с места и продолжая рассматривать картину, повторяет шепотом, тихонько покачиваясь: «Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…».
––
Смотрительница рассказала: «А мне сегодня приснилось, что мы все стали такими игрушечными, мультяшными персонажами и живем в таком маленьком своем мире. Как в сказке «Городок в табакерке». Так смешно, прям каждого видела, как нарисованного. Все бегали, говорили. Работали. Маленькие человечки в маленькой шкатулочке».
А чего приснилось-то? Так и есть. Наша галерея большая и современная, но в сравнении с мирозданием – шкатулка (табакерка). И мы реально бегаем, живем в своем мире 12 часов подряд.
––
Сегодня муж одной из смотрительниц, высаживая ее возле музея, проворчал: «Ну иди, иди в свое царство холода и мрака…». Ревнует? И правильно! У нас здорово.
––
Каждая картина уникальна. Посетители – народ глазастый, обязательно заметят любую деталь. Вот про одну картину часто спрашивают: «А это что за комарик?». Точно, на холсте К.А. Коровина «Порт в Марселе» чуть правее центра явно просматривается комарик. Так и есть. Картина создавалась на пленэре, комарик незапланированно влип в историю. Художник заметил, да так и оставил. Видимо, в качестве, как сейчас бы сказали, фишки. А вот в интернете и на репродукциях этот комарик не виден. Вот почему нужно ходить на выставки и смотреть на подлинники своими глазками!
––
Ох уж этот «Сидящий мальчик»! Снова гвоздь программы.
Посетительница подходит: «Уже больше ста лет прошло, а он, бедный, все сидит».
Другие посетители позже, рассматривая бугристую поверхность скульптуры:
– Он прикалывался?
– Да нет, просто халявщик был, не захотел выравнивать.
Что ни говори, произведение выразительное. Над какой-нибудь преснятиной подшучивать не стали бы.
––
У нас образовалась стихийная группа физкультурниц. Перед рабочим днем одна из смотрительниц в пустом зале, пока не пришли посетители, взялась делать упражнения по системе пилатес. Потом вторая взялась за китайскую гимнастику цигун. Затем они объединились и создали микс упражнений. Теперь уже пятеро смотрителей делают это каждое рабочее утро, собравшись в кружок. Интересно, что в перспективе? Припоминаю фразу У. Черчилля: «Своим долголетием я обязан спорту, я им никогда не занимался». Но дистанционно восхищаюсь.
––
Женщина внимательно разглядывала картины на одной стене, потом на другой, потом на третьей (по периметру). Потом по порядку перешла к скульптуре Паганини, дальше сидела я на стульчике. «Ой!» – распахнула от неожиданности глаза, остановилась. Очевидно, ожидала увидеть следующий экспонат, а тут я. После паузы сказала: «Здравствуйте». Я, конечно, ответила. Нужно было убедить человека, что я не смоляное чучелко. А сама подумала с иронией: «Эх, мать, экспонат из тебя никакой»…