Любовь в погоне за искусством

– Да.

– Работаешь простым преподавателем в университете. Ну, ещё картины рисуешь, продаёшь их, наверное, не знаю…

– И о чём ты хочешь спросить?

Я серьёзно смотрю на Рому, не размыкая наших рук.

– Как так вышло? Чем ты занимался раньше? Где тогда твоя семья, и почему ты не с ними?

Рома отпускает мои руки, делает шаг назад и поджимает губы, отводя задумчивый взгляд. От этого у меня перехватывает дыхание, сердце уходит в пятки. Мне хочется сквозь землю провалиться. Но знала же, что не нужно лезть к людям.

– Ром, я не хотела.

Он поворачивается ко мне, но смотрит, как раньше: непроницаемо, без улыбки. Снова это лицо, не выражающее никаких эмоций. Но теперь я знаю, внутри у него ураган. Он решается, стоит ли мне доверять, пускать ли меня ещё ближе. За всеми его улыбками, вежливостью и добродушием, мне кажется, скрывается непростое прошлое. Я вспоминаю «Стога, зима, пасмурная погода» … Это состояние души, его суть. Внутри он не такой стойкий, каким хочет казаться. Но я лишь пытаюсь быть ближе. Приласкать, успокоить, я не желаю зла.

– Позволь мне узнать тебя. – Я делаю шаг к нему, и он сам берёт меня за руку.

Мы так и стоим в его студии.

– В этом нет никакой тайны, Виола, – всё с тем же спокойствием, но всё ещё без улыбки говорит Рома. – Не хотел грузить тебя своим прошлым. Но, если для тебя это важно, скажу.

Я встаю рядом с ним и опираюсь спиной на стену. Она даёт приятное ощущение прохлады. Рома продолжает говорить:

– У меня нет семьи. Вот и всё.

От этих слов в груди начинает печь.

– Родители умерли, когда мне было пятнадцать. Они отдыхали в домике на севере. Забилась труба камина. Ночью они задохнулись.

У меня перехватывает дыхание, а на глаза выступают слёзы, и я боюсь даже посмотреть в сторону Ромы.

– У отца был брат. Дальше я рос с дядей Сержей. – Рома тяжело выдыхает, потом молчит какое-то время и продолжает: – С отцом мы не всегда ладили, а вот с дядей наоборот. Я ему очень благодарен за всё, что он сделал. А в этом году, третьего мая его не стало.

Рома печально вздыхает, а потом так по-доброму улыбается и приобнимает меня, будто это мне нужна поддержка. Я глажу ладонью его щёку. В моих глазах всё ещё стоят слёзы.

– Мне так жаль, что тебе пришлось пережить всё это.

– Ну всё, всё. Не разводи драму. Я уже в порядке. – Он говорит мягко, успокаивающе и вытирает с моих щёк слёзы.

– Знаешь, – говорю я, всхлипывая, – папа умер, когда мне было четырнадцать. Всю жизнь проработал электромонтёром, а в тот день нам сказали, что он разбился. Сорвался, когда работал на высоте.

Эмоции окончательно выбивают меня из колеи. Я скатываюсь по стене вниз на такой же холодный пол. Рома садится рядом и берёт меня за руку.

– Я тогда на учёбу забила, танцы забросила, связалась с самой безбашенной компанией с нашего района. В общем, фигово было. – Я шумно вздыхаю, пытаясь прийти в себя. – Но я даже не представляю, что чувствуешь ты. Мне стыдно. Зря я спросила.

– Не переживай. Иди сюда.

Рома крепко меня обнимает, а я утыкаюсь носом ему в грудь и закрываю глаза. Какое-то время внутри ещё бушует обида на жизненную несправедливость, боль старых ран, стыд, сочувствие. Потом, чувствуя сильное, ровное дыхание Ромы, я окончательно успокаиваюсь. Приходит чувство поддержки и защищённости. Мне становится так хорошо и уютно в тёплом коконе наших объятий, что в какой-то момент я практически засыпаю, вовремя опомнившись, что я не в своей кровати, а на улице ещё день.

– Как насчёт нашей поездки? – тихо спрашивает Рома.

Я бурчу полусонным голосом:

– Так хорошо. Давай останемся здесь.

– Так и будем лежать на полу у меня в гостиной в куртках и шапках?

– Ага…

Полежав в объятиях самого лучшего мужчины на свете ещё пару минут, я решаю, что всё же хочу увидеть, куда он планировал нас отвезти. Поэтому не без сожалений поднимаюсь, поправляю на себе одежду, хватаю сумку и иду обуваться.

Часть 19

В дороге я пытаюсь отогнать неприятные мысли. У нас с Ромой выдался непростой разговор. Я всё ещё чувствую подвох. Какая-то недостающая деталь во всей его истории крутится в подсознании, но я не могу за неё ухватиться. Но сейчас решаю, что не буду грузить себя ещё больше. К тому же настроение Кольского вроде бы улучшилось. Не стану донимать его расспросами.

К полудню мы доезжаем до места. Как я и предполагала, это оказывается горнолыжная база. У въезда висит растяжка на двух столбах: «Открытие сезона». Мы заезжаем на парковку. Выходим из машины и я завороженно оглядываюсь. На огромной территории раскинулись заснеженные горы, холмы и лес. Вверх и вниз по горам тянется ровная цепочка подъёмников. Впереди, ближе к парковке, административное здание, торговые лавки и фотозоны. А вокруг кишит целый муравейник людей. Рома смотрит на мою реакцию.

– Как относишься к лыжам? Или сноуборду?

– Неплохо. Никогда не увлекалась так плотно, но готова учиться.

– Отлично! Погода сегодня подходящая. Ни ветра, ни осадков.

– А ты часто катаешься?

– Стараюсь выбираться хотя бы пару раз в месяц.

Мы заходим в главное здание. Администратор встречает нас с широкой улыбкой во все тридцать два зуба. Рома снова не принимает мои деньги и говорит, что раз пригласил, то и заплатит сам. Я ловлю себя на мысли, что отношусь к этому спокойно. Но надо обязательно проявить ответную заботу и тоже подготовить ему приятный сюрприз или подарок. А то пока всё выглядит так, будто только он для меня старается.

В итоге нас снабжают всем необходимым. Я решаю, как и Рома, кататься на лыжах. Полностью экипировавшись, мы выдвигаемся к подъёмнику. В глазах Ромы я вижу предвкушение и азарт. Мне и самой уже хочется покататься. В подъёмнике с нами сидят другие люди. Все молчат и задумчиво смотрят в окно. То ли наслаждаются видами и не хотят нарушать тишину, то ли из страха высоты. Смотрю вниз через окошко, мы движемся метрах в десяти над землёй, нас слегка трясёт, кабинка ползёт небыстро, чуть поскрипывая. Мне не страшно.

Выходим на первом уровне, не забираясь слишком высоко. Рома решает учить меня на небольших тренировочных горках. Всё идёт гладко, с комфортом. Мы катаемся, смеёмся, Рома показывает мне, как правильно стоять на лыжах, как лучше отталкиваться, как поворачивать и тормозить. Чувствую прилив энергии, настроение на высоте, будто и не было всех этих слёз и ужасных новостей утром.

Время летит незаметно. В какой-то момент до меня доходит, что Роме, наверное, хочется покататься нормально, а не возиться со мной в песочнице, поэтому я уговариваю его подняться повыше. Мы поднимаемся на самый пик, склон там достаточно крутой. Я с такого бы точно не поехала.

– Ты езжай, а я до первого уровня на подъёмнике. Подождёшь меня?

– Конечно. – Рома нежно чмокает меня в губы, прижимается холодной щекой к моему лицу.

По дороге вниз я вижу из кабинки Рому. Он рассекает дорогу с огромной скоростью, ловко лавируя между препятствиями. От этого зрелища моё сердце заходится в бешенном ритме. Это и страшно и восхищает одновременно. Надеюсь, он знает, что делает. Рома быстро скрывается из вида, и всю дорогу вниз я чувствую себя неспокойно. Спустя долгих двадцать минут, я встречаю своего мужчину на первом уровне – живым и здоровым. Радостно прыгаю в его объятия.

– Видела, как ты катаешься! С ума сойти. Я бы так никогда не решилась.

Рома довольно улыбается. А я понимаю, что ему всё-таки нравится внимание. Просто он, как хитрец, умеет скрывать эмоции, когда ему это нужно.

– Замёрзла?

– Нет. Тепло же. И солнышко светит.

– Хорошо. Давай пообедаем?

Соглашаюсь. Что-что, а на свежем воздухе всегда поднимается аппетит. Мы идём к кафетерию и тут из ниоткуда перед нами выплывает дама. Высокая, крепкая, с кукольным лицом, будто она перестаралась с пластикой. Вся в белом, одетая, как с иголочки. В руках у неё лыжные палки. Смотрю на эту мадам и с первых секунд понимаю, что она мне не нравится. Ярко-розовые губы девушки растягиваются в отталкивающей улыбке, оголяя жемчужно-белые зубы. Незнакомка по-свойски притягивает к себе Рому и целует его в щёку. По мне она пробегается секундным, надменным взглядом. Я встаю как вкопанная и чуть не задыхаюсь от возмущения. А Рома искренне улыбается ей в ответ. На его щеке теперь пестрит огромный, розовый след. И это ещё больше выводит меня из равновесия. Я чувствую в висках пульсацию, внутренне закипаю.

– Здравствуй, Роман! Какая приятная встреча, – говорит мадам нарочито ласковым голосом.

Часть 20

– Изольда, рад тебя видеть!

Рома как-то неловко смотрит на меня, потом на мадам. Наверное, решает, как нас представить. А девушка снова окидывает меня надменным взглядом.

– Смотрю, новая работа тебе по душе, – говорит ему Изольда, не сводя с меня глаз.

– Да.

Я засовываю руки в карманы и сжимаю их в кулаки. Бесит!

– Твоя студентка? – усмехается она, снова кивая в мою сторону.

– Давай не будем? – чуть резче отвечает Рома.

Девушка с напускным безразличием пожимает плечами, мол, я же просто спросила.

Мои ногти уже впиваются в ладони. Пытаюсь сохранять внешнее спокойствие.

– Надеюсь, ей есть восемнадцать.

– Изи! – серьёзным тоном пресекает её Рома.

Я слушаю бешеные пульсации крови у себя в висках. Изольда замолкает. Рома представляет нас друг другу только именами, без каких-либо статусов. Что ж… Интересно получается. Видимо, она его давняя знакомая из прошлой жизни, о которой мне ничего не известно. Пока я стараюсь улыбаться и не выходить из себя, они продолжают общаться.

– Как дела? – спрашивает Рома.

– Неплохо, – в своей ласково-надменной манере отвечает мадам. – Есть пара вопросов, но они уже решаются.

– Что-то серьёзное?

– Не переживай, Роман.

Рома смотрит куда-то вдаль и барабанит пальцами по лыжным палкам у себя в руке.

– Ладно, мы пойдём. Будем на связи.

Я недоумеваю: что за странный разговор?! Но вида не показываю. Изольда тянется к Роме, чтобы обнять на прощание. Прижимает его к себе с такой теплотой. И мне не нравится в этой картине всё. Друзей так не обнимают. Она однозначно к нему неровно дышит. Это заметно по голосу, мимике, жестам, по взгляду. А что насчёт него? Как он к ней относится? Ещё и называет её так по-свойски: Изи…

Распрощавшись с Изольдой, мы заходим в кафе. Уже за столиком даю Роме салфетку.

– У тебя тут, – показываю на свою щёку, – помада.

Он спокойно вытирает след и сминает салфетку.

– Извини, она бывает резковата.

– Разве? – Удивлённо смотрю на Рому. – По-моему, милейшая женщина.

Кольский опускает голову и тихо смеётся.

– Не суди её по первой встрече. – Он откидывается на спинку диванчика и смотрит мне в глаза. – На самом деле, она хороший человек. Очень выручила меня однажды. И до сих пор помогает.

Эти слова окончательно портят мне настроение. Нет, я, безусловно, рада, что какая-то влюблённая мадам помогает моему мужчине с его проблемами. Я же не знаю, что у него не так. Хорошо, что есть Изольда!

От сарказма в собственных мыслях я только ещё больше злюсь. Щёки горят, аппетит пропадает. А может, я зря переживаю? Он ведь со мной, а не с ней.

– Всё, настроение испорчено? – шутливо спрашивает Рома.

Отвожу взгляд в сторону и сворачиваю губы бантиком. Как раз в этот момент нам приносят заказ. Я понимаю, что не хочу устраивать сцен. Не хотелось бы даже давать намёков на ревность, но тут уж не знаю, насколько у меня получилось. В прошлый раз меня вывела из себя Карина, теперь эта Изольда… Нет, надо прекращать так на всех реагировать. Смотрю на стол. От тарелок с едой исходит приятный аромат, отчего во рту скапливается слюна.

– Нормально всё, давай есть. – Смеюсь я.

– Рад слышать.

Какое-то время мы едим молча. Даже не думала, что я такая голодная. Настроение потихоньку поднимается. У меня всё ещё куча вопросов к Роме. Но чувствую, что понемногу в голове начинает прорисовываться картинка. Пока это только нечёткие контуры, сложно сказать наверняка, что будет в итоге. Но это лучше, чем белый лист неведения.

Несмотря на встречу с Роминой знакомой, наша поездка удалась. Казалось, что всё идёт своим чередом. Но я даже не подозревала, что через пару дней жизнь перевернётся с ног на голову.

Часть 21

Поздно вечером я сижу одна в комнате в общаге. Мы немного поговорили с Ромой по телефону, и он пошёл спать. А мне не спится. Доделываю домашку. Ира ушла на встречу с Витей. Они планировали посидеть в нашем любимом баре, а потом пойти к нему. Ещё сегодня в универе видела Катю. Она по-прежнему со мной не разговаривает. Ну и пусть.

Отодвигаю учебники. Экран телефона загорается. Входящий звонок от Иры. Принимаю вызов. Голос подруги поникший.

– Ви, слушай, я тут сижу на скамейке у кафе за сквером. Я ногу подвернула. Думала, успею дойти до комендантского часа, но поняла, что не фига.

– А где Витя?

– Мы поругались. Он там с бывшей любезничал, довёл меня. Я психанула, ушла.

– Давай тебе такси вызовем.

– Я тоже хотела, а потом вспомнила, что тут всё перерыли, пока он в объезд туда-сюда, не успею. А пешком только через сквер пройти. Только не знаю, успею ли доковылять вовремя.

Я смотрю на часы, время: 22:38. До сквера идти минут десять и обратно ещё столько же. Если туда побегу, помогу ей, то должны успеть. Хватаю куртку, начинаю одеваться. Телефон зажимаю между щекой и плечом.

– Сможешь потихоньку пойти мне навстречу? Я выдвигаюсь.

– Не надо. Мы всё равно не успеем. Я просто так позвонила, поныть, наверное.

– Я уже бегу, Ира.

– Спасибо, Виолетт.

Я добегаю до Иры к 22:45. Она не так уж далеко ушла от кафе. Подруга прыгает на одной ноге, едва ступая на вторую. Лицо заплаканное. Вот же Витя урод. Придерживаю её за талию. Она закидывает руку мне на плечо.

– Тебе в травмпункт надо.

– Нет. Всё нормально. Завтра пройдёт. Идём. Хочу домой.

Мы добираемся до общежития ровно в 23:00. Холодно, тяжело, болит плечо, дыхалка сбита. Не представляю каково сейчас Иришке, которая всю дорогу тоже бежала, опираясь на больную ногу. Видим Шапкина. Он выглядывает на улицу из-за дверей общежития, а потом закрывает их практически перед нашим носом. Дёргаю ручку – заперто. У меня дыхание перехватывает от возмущения. Начинаю громко стучаться.

– Григорий Ильич! Эй! Пустите.

– Комендантский час. Ничего не знаю, – раздаётся из-за двери.

– Мы же успели.

– Двадцать три ноль одна! – упирается он. – Приходите в шесть утра, тогда пущу.

– И что нам на улице ночевать?! – перехожу на крик. Я устала, мне холодно. Не могу сдержаться. Ира молчит и всхлипывает.

– Нечего было опаздывать. Вы знаете правила.

Я начинаю колотить в дверь с силой. Ира пытается меня остановить.

– Ви, не надо.

А я её уже не слышу. Я просто в бешенстве.

– Это нечестно! Всего одна минута!

Слышу, как щёлкает замок. С облегчением выдыхаю. Шапкин выглядывает из-за двери, окидывая меня злобным взглядом. Сердце замирает.

– Перестаньте колотить в дверь, пока не поздно, – злобно цедит комендант и захлопывает дверь, так и не впустив нас.

Я практически лишаюсь рассудка от ненависти. Мне хочется стукнуть Шапкина, окажись он сейчас передо мной. Как можно быть таким бессердечным?!

– Старый урод! – Я с ненавистью ударяю кулаком в дверь. На той стороне тишина.

Садимся с Ирой на скамейку. На улице гуляет ветер, а на душе безысходность. Я понемногу успокаиваюсь и прихожу в себя. Становится страшно. До меня доходит суровая реальность. Я обозвала коменданта. Если он слышал, мне конец. Тяжело вздыхаю и начинаю перебирать в голове варианты, куда нам можно пойти.

– Раз уж нас всё равно не пустили, может, до травмпункта доедем?

Ира мотает опущенной головой.

– Не надо. Нога шевелится. Я в норме. К утру пройдёт. Прости, теперь из-за меня у тебя проблемы.

Приобнимаю Иру.

– Не переживай. Я бы ни за что не бросила тебя там. – Поднимаюсь со скамейки и встаю напротив подруги. Она поднимает на меня уставший взгляд.

– Пойдём. На улице холодно.

Мы с Ирой добираемся до нашего бара. Вити там уже нет. Мне, как сотруднику разрешают остаться в комнате для персонала. Нам повезло. Там есть пара удобных кресел, так что будет, где поспать. Я нахожу в аптечке эластичный бинт, Ира перевязывает себе ногу. Приношу ей лёд, чтобы спал небольшой отёк. Потом мы отогреваемся: кутаемся в одеяла и пьём горячий чай.

Из-за дверей в общий зал шумит музыка, но звуки приглушённые и почти не мешают. Мы с подругой долго болтаем, она рассказывает про их ссору с Витей. Оказывается, он как-то мило, на взгляд Иры, беседовал с бывшей. Не знаю, что и думать. Наверное, они помирятся. Не так уж это критично. В итоге мы засыпаем только часа в два, а к шести уже поднимаемся, чтобы вернуться в общагу. И вот тут начинаются мои проблемы.

Григорий Ильич, будто только меня и ждал, сразу вызывает в свой кабинет. Ира поднимается наверх в нашу комнату, а я иду к коменданту. Сердце в груди ухает, ладони потеют, меня трясёт. О чём я только думала, когда орала на Шапкина?

Григорий Ильич сообщает, что за повторное нарушение дисциплины и неуважительное отношение к коменданту, меня выселяют.

Часть 22 

Стою в своей теперь уже бывшей комнате и собираю вещи. Шапкин дал на выселение один день. Ира вытаскивает мою одежду из сумки, а я кладу её обратно.

– Ты никуда не уедешь! – повторяет подруга, как заведённая.

Да мне и некуда. Хорошо, что удалось скопить небольшую сумму с зарплаты. Попрошу ещё помощи у мамы, чтобы внести первоначальную сумму за аренду, и сниму себе где-нибудь комнату. Буду брать дополнительные смены в баре, что-нибудь придумаю. Но из Москвы не уеду.

– Я пойду к Шапкину просить за тебя! Скажу, что ты из-за меня опоздала, – не унимается Ира.

– Ир, ты не виновата в том, что я на него наорала.

– Но если бы я тебе не позвонила…

Я обнимаю подругу. Чувствую, как она дрожит.

– Ириш, всё будет нормально. Что-нибудь придумаю, – серьёзно смотрю на неё. – И перестань себя винить.

Ира благодарно кивает и лезет куда-то в шкаф. Достаёт оттуда конверт и протягивает мне.

– Здесь немного. То, что смогла накопить с макияжа.

Я знаю, что Ира иногда делала макияж за деньги. Но клиенты у неё были достаточно редко.

– Я не возьму. – Мотаю головой.

– Бери. Пожалуйста. Так я хоть как-то заглажу вину. Мне будет легче. Правда. Ви, прошу. Не отказывайся. А то меня совесть замучает.

Решаюсь. Мне неудобно, но деньги действительно нужны.

– Верну, как только смогу, – тяжело выдыхаю и забираю конверт.

– Хорошо, – Ира радостно обнимает меня.

Оставляю сумку в комнате и собираюсь в универ. Сегодня всего две пары. Спать хочется, с ног валюсь, ещё и квартиру искать, но занятия пропускать не буду. На перемене после лекции ищу в интернете объявления о сдаче жилья и в этот момент мне звонит Рома. Рассказываю ему, что произошло. Слышу в его голосе нотки волнения, он упрекает меня за то, что не сказала ему раньше. Говорю, что слегка занята и прерываю звонок. Мне не по себе. Не хочу ставить его в неловкое положение. Если он предложит пожить у него – это будет неудобно ни одному из нас. Мы не так давно вместе, и съезжаться сейчас точно не время. Только всё испортим.

Нахожу несколько объявлений и прозваниваю их. Денег мне хватает только на квартиры, которые далеко от университета. Вид у них не самый лучший, даже комната в общаге выглядит приличнее, но выхода нет. Есть ещё объявления с красивыми квартирами по невысокой цене, но внутреннее чутьё подсказывает, что это какой-то обман.

После пар я еду смотреть одну из квартир. Уже стою у подъезда, когда мне звонит Рома.

– Алло.

– Ты сейчас где?

– Приехала на встречу с хозяином квартиры.

– Виол, я только что вспомнил. Как-то не сообразил утром, когда ты звонила. В общем, у меня знакомые недавно уехали жить за границу. Это на пару лет, а там может и дольше. Они просили помочь, найти человека, который будет поливать цветы и поддерживать порядок. Квартирантов пускать не хотят, боятся, что от квартиры вообще ничего не останется. А ты молодая студентка, ответственная. В общем, я за тебя поручился, и они дали добро. Будешь жить у них.

Пока он говорит, я всё больше прихожу в замешательство. И теперь молчу, не зная, что и сказать.

– Алло? Ты меня слышишь?

– Да, – я наконец собираюсь с мыслями. – Да, Ром. Я слышу. Ты серьёзно?

– Абсолютно. У тебя вещи в общежитии или с собой взяла?

– Там остались.

– Понятно. Я сейчас дома. Можешь заехать за ключами? Потом вызову тебе такси от общежития до квартиры. Только проводить не смогу, нужно уезжать по делам.

– Спасибо. Сейчас приеду.

Всё ещё не веря, что это правда, еду к нему домой. Рома отдаёт ключи и подробно объясняет, как найти квартиру. Я добираюсь до нужного места и увиденное меня поражает.

Часть 23

Такси останавливается в элитном районе в центре города, и я выглядываю в окошко. От увиденного непроизвольно перестаю дышать и щипаю себя за руку. Передо мной роскошный дом в семь этажей. Светло-бежевые стены отделаны белой лепниной, в панорамных окнах играют солнечные блики. Здание окружает закрытый большой двор.

Чувствую, как коленки подкашиваются, когда выхожу из такси. Мне кажется: это всё какая-то шутка. Звоню в домофон, калитка во двор открывается. Внутри очень красиво: каменные дорожки вычищены (ни снега, ни даже корочки льда), в отдалении маленький зимний сад под стеклянным куполом, у входа в дом такие же чистые и сухие скамейки под навесом. Тяну за резную ручку на высокой двустворчатой двери и захожу в дом. Звуки моих каблуков расходятся по просторному, дорого обустроенному вестибюлю. Вижу за столом серьёзного мужчину в чёрном костюме – охранник. Он просит меня показать паспорт. Рома предупреждал, что так будет. Убедившись, что с документами всё в порядке, он молча берёт мою сумку и идёт в сторону лифта.

Мы поднимаемся на шестой этаж. Всё так же молча охранник отдаёт мне сумку и указывает на дверь квартиры. Я киваю и выхожу из лифта в светлый, широкий коридор. У одной из стен стоят высокие цветы у большого окна. Иду к нужной двери. Здесь мои шаги глушит ковролин, расстеленный по всему полу. Вокруг так тихо, что после шумной общаги это место кажется нереальным.

Опускаю сумку на пол и ищу в кармане ключи. Слышу, как за моей спиной открывается дверь квартиры напротив. От неожиданности дёргаюсь, а потом замираю. Меня бросает в жар. Надеялась проскользнуть, чтобы никто не видел. Чувствую себя каким-то квартирным вором, которого застукали на месте преступления. Мне ужасно неловко быть здесь. Кажется, всё это сон и сейчас я проснусь в своей комнате в общаге. Снова щипаю себя. Но нет, это реальность.

Оборачиваюсь, чтобы поздороваться. Передо мной, сложив руки на груди, стоит парень лет двадцати пяти, может, чуть старше. Он явно не собирается уходить и теперь рассматривает меня, точно невиданную зверушку. В его ярко-зелёных глазах читается лёгкая усмешка, одна бровь приподнята, будто моё появление вызывает у него негодование. Хочу поздороваться, но горло точно слиплось. Посверлив меня взглядом пару секунд, парень позволяет себе лёгкую улыбку и спрашивает бодрым голосом:

– Привет! Новая соседка?

Я неуверенно киваю и разглядываю его. У него ужасно нахальный, самоуверенный взгляд. Каштановые волосы взъерошены. Красная кожаная куртка – явно не по погоде, нараспашку. Кипельно-белая футболка, синие джинсы.

– Язык проглотила? – усмехается парень.

У меня перехватывает дыхание от возмущения. Беру себя в руки, расправляю плечи и смотрю на него так же уверенно.

– Да! Новая соседка, – протягиваю ему руку. – Виолетта.

Он внимательно разглядывает мою ладонь, а потом протягивает руку в ответ. Рукопожатие крепкое, кожа горячая.

– Приятно познакомиться! Максим Журавлёв. Можно просто Макс.

– Взаимно.

Отворачиваюсь в сторону двери, чтобы открыть квартиру. Вот сейчас будет неловко, если ключ не подойдёт. Тогда моя наигранная самоуверенность быстро развеется в прах. А сосед будто специально не уходит, наблюдает, как я копошусь с дверным замком. И как назло, у меня не получается открыть с первого раза.

Максим подходит ближе, и я чувствую от него сладкий запах цитруса и чуть горьковатый свежего табака.

– Я помогу, – он слегка тянет ручку на себя и спокойно прокручивает ключ в замочной скважине.

Дверь открывается. Захожу внутрь. Парень по-хозяйски берёт мою сумку и ставит её в квартире. Возвращает ключ и всё с той же ухмылкой говорит:

– Ещё увидимся.

– Спасибо. – Киваю ему.

Он уходит к лифту, а я закрываю дверь и выдыхаю. Ну и денёк.