Любовь в погоне за искусством

Шум толпы и звуки музыки приводят меня на кухню – здесь и происходит всё веселье. Вижу два стола, сдвинутые вместе в один большой. Накрыто скромно. В основном соленья из запасов консервации, что передают родители, но есть ещё нарезка из варёной колбасы и сыра. Из алкоголя: несколько бутылок недорогой водки, портвейн и пиво.

– О-о-о! Виолетта! Всё-таки надумала. Иди к нам, – зазывает меня Вадим.

Сажусь за стол, мне тут же наливают водки. Ворочу нос и тянусь к пиву. Начну с чего-нибудь послабее.

Спустя час я уже глупо хохочу, громко разговариваю и даже танцую, когда начинается какой-нибудь весёлый трек. Немного позже к вечеринке присоединяется Ира. Она только что вернулась в общагу.

– Где была? – улыбаясь, завожу разговор с подругой.

– С Витей гуляла.

– После пар? Куда-то ходили?

– Нет.

Вижу, что Ира как-то зажимается.

– Мы с самого утра. Он позвал за компанию. Ездили к его бабушке за город.

– Ничего себе! Значит, у вас всё серьёзно? Раз он тебя уже с родственниками знакомит.

– Если бы, – Ира отвечает с печалью в голосе и опускает голову. – Говорю же, просто позвал за компанию…

Подруга резко поднимает на меня взгляд, а я вижу, у неё глаза блестят. Того и гляди – заплачет. Она как-то нервно выделяет:

– Я для него просто друг! Понимаешь?!

Всё-таки я не ошиблась, Ира влюблена в Витю. Глажу подругу по плечу. И тут она озадачивает меня вопросом.

– Вы же с Кириллом тоже были друзьями. Как между вами всё закрутилось потом?

Я в шоке. Ира неоднократно интересовалась, как я переживаю расставание с бывшим. Но никогда не просила у меня совета в отношениях. Наверное, я должна с ней поделиться. Хоть мне и не хочется удостаивать Кирилла такой чести и лишний раз говорить о нём.

– Милая, я даже не знаю. Мы с Кириллом всегда нравились друг другу. Просто в начале ещё не знали, что это взаимно, – приобнимаю подругу за плечи и говорю серьёзным тоном: – И не сравнивай ваши отношения с Витей с тем, что было у нас. Это разные ситуации. Витя намного умнее и серьёзнее моего бывшего.

Ира молчит, кажется, целую вечность. Видимо, мой ответ заставил её о чём-то задуматься. Я тоже начинаю размышлять. В целом обо всём, что произошло с тех пор, как я переехала в Москву.

Бывший, про которого меня все расспрашивают, Кирилл. Мы сошлись с ним в девятом классе. Он перевёлся к нам из другой школы, и всё закрутилось. Общались в одной компании. Тусили, отдыхали и влюбились. Не скажу, что это была глубокая и сильная любовь. Мы больше были друзьями, которым просто хорошо вместе. Встречались три с половиной года и вместе поехали учиться в Москву. Но поступили в разные вузы. В универе я хорошо сдружилась с одногруппницей, Лерой. С Ирой и Катей мы тогда тоже общались, но Лера стала моей лучшей подругой. А потом я познакомила их с Кириллом.

Видимо, большой город вскружил Кириллу голову обилием развлечений. Плохая успеваемость и куча пропусков и через полгода его отчислили. Он расстроился, но быстро нашёл утешение. Не во мне, а в моей подруге, Лере. Тогда мне было очень тяжело. Внутри образовалась какая-то пустота, ничего не радовало. Но сейчас я уже точно решила – плевать. Это их выбор. У них своя жизнь, у меня своя. Ситуацию-то я отпустила, но вот людям доверять стало сложно. Я же как дурочка верила им обоим.

После случившегося Лерку мы как-то постепенно вытеснили из компании. Из-за её поступка девчонки не особо хотели с ней общаться, и я благодарна им за то, что мне не приходится больше терпеть её присутствие. Я знаю, что сейчас Лера с Кириллом живут вместе. Он зарабатывает, она учится. Правда, Лера всё-таки перевелась на другую специальность, чему я несказанно рада. И я, надеюсь, никогда её больше не увижу.

Снова возвращаюсь из размышлений в реальность. В последнее время я всё чаще ухожу в себя. Так и с ума сойти недолго. Ира выпивает два бокала портвейна, морщится и идёт спать. Это она зря так, плохо будет.

Время близится к ночи, но гулянка студентов не заканчивается. Нас осталось пять человек. Самые стойкие или самые отчаянные. Многие уже разошлись по своим комнатам. Даже полунудист Вадик ушёл. А я включаю музыку погромче и танцую, как в последний раз.

Кажется, весь негатив, что накопился во мне за последнее время, готов выйти наружу. Мне хочется кричать, бить кулаками в стену, лишь бы стало легче. Щёки становятся мокрыми от слёз. Отчего я плачу? Сама не знаю. Просто устала. Размахиваюсь и громко хлопаю стаканом по столу, стекло трескается. По линиям на моей ладони растекаются тонкие дорожки крови. Это приводит в чувства. И зачем я так напилась? Ладонь теперь саднит, а к горлу подкатывает тошнота. Плохо. Решаю, что с меня хватит. Собираюсь пойти спать, но не тут-то было. На нашу шумную вечеринку заходит комендант общежития, Шапкин. Моё сердце уходит в пятки. Это конец! Шапкин меня выселит.

Часть 5.

Глаза коменданта злобно горят, ноздри раздуты, губы поджаты. Мужчина окидывает студентов неприятным взглядом. А я стою во главе всего этого веселья. С окровавленной рукой, пьяная, с растёкшейся тушью. Добром это не кончится. Раздаётся низкий, тяжёлый голос Григория Ильича:

– Это что за балаган?!

Я чувствую, что у меня ноги подкашиваются. Если он меня выселит, куда идти? Денег на аренду квартиры мне мама не даст – у неё нет. Сама я ещё не работаю. Выходит, только домой, в Киров. И прощай университет!

Все молчат. Да и что тут можно ответить?

– Громова, что с рукой? – Шапкин кивает на мою окровавленную ладонь.

– Порезалась. Случайно.

– Забинтуй. Где аптечка, знаешь.

Я киваю. Мужчина внимательнее осматривает беспорядок и говорит:

– Завтра поднимаетесь рано утром и убираете здесь, чтобы всё было чисто!

– Да, – отвечаем почти синхронно.

– И после уборки к семи утра жду вас всех у себя.

Григорий Ильич уходит. Мы возвращаемся в свои спальни. Завтра будет ужасное утро: похмелье, уборка и возможное выселение из общежития. Просто отлично!

Я кое-как обрабатываю руку и ложусь в кровать. Несмотря на тревогу, моментально засыпаю. Утром о нашей неудачной вечеринке знает уже вся общага. Кто-то нам сочувствует, некоторые злорадствуют, но большинству безразлично. Ира очень встревожена. Она идёт помогать мне с уборкой на кухне.

– Если выселит, мы обязательно что-то придумаем, Виолетт. Ты не уедешь из Москвы.

– Да что мы можем?

Ира задумывается на пару секунд.

– Не знаю, придумаем что-нибудь.

– Ладно, Ир. Спасибо за поддержку. Давай подождём, что будет. А там уже и поговорим.

Подруга кивает.

За час общими усилиями мы наводим идеальный порядок. На кухне становится даже чище, чем было. Идём в кабинет Шапкина, будто на эшафот. Страшно до безумия. Ладони потеют, сердце, того и гляди, выпрыгнет из груди.

Заходим в кабинет коменданта. Я была здесь всего два раза: когда заселялась и когда получала новый шкаф в нашу с Ирой комнату. Григорий Ильич сидит за столом, смотря в окно, будто нас здесь нет.

– Порядок навели?

– Да!

– Хорошо. Как поговорим, проверю, – комендант поворачивается к нам и смотрит с осуждением. – Стоило уехать на один день, и вы устроили бардак! Вам не стыдно?!

– Сты-ыдно…

Чувствую себя отвратительно. Голова гудит, тошнит, сердце колотит, хочется, чтобы это поскорее закончилось. Шапкин отчитывает нас, как нашкодивших котят. Полчаса мы выслушиваем в свой адрес упрёки. Да пусть хоть что говорит, лишь бы не выселил.

В заключении, Григорий Ильич делает каждому из нас выговор и говорит, что второй будет последним. Ещё один проступок, и нас выселят. Мы выходим из кабинета и с облегчением выдыхаем. Точнее, только четверо из нас радуются. Филиппу, парню с третьего этажа не повезло. Для него это был второй выговор. Шапкин велел ему собирать вещи. Мы подбадриваем товарища, но, кроме слов поддержки, помочь ничем не можем. Комендант непреклонен. Если что-то решил – не передумает.

Возвращаюсь в комнату и рассказываю всё Ире. Она ждала меня, даже не пошла на первую пару.

– Боялась, если будет самое плохое, как ты тут одна.

Ира крепко обнимает меня.

– Хорошо, что всё обошлось. Кстати, ты знаешь, на первом курсе Шапкин мне тоже сделал выговор.

– Да? За что?

– За фигню. Я кран в душевой не до конца закрутила, и вода всю ночь лилась.

– А как он тебя вычислил?

– Это летом было. Все разъехались. В общаге почти никто не жил. На этаже душем пользовалась только я и ещё одна девчонка. Шапкин начал разбираться, пришлось признаться. Не сваливать же вину на неё. Думала просто поорёт и отстанет, а он мне выговор.

– Да уж…

– Ага. Я поэтому так за тебя испугалась. Если он мне за такую мелочь выговор сделал, а тут пьянка. Ну уж не стала тебе рассказывать, ты и так на нервах была.

Я без сил падаю на свою кровать и раскидываю руки в стороны.

– Значит, будем осторожнее.

– Да, – соглашается Ира и садится возле меня. – Ты на пары-то идёшь?

– Ага, – разглядываю потолок, перед глазами искрят звёздочки. Похмелье. – Только в порядок себя приведу.

– Тебе же ко второй?

– Угу.

– Подожду тебя, пойдём вместе.

Ира поднимается и куда-то уходит. А я беру себя в руки, выпиваю обезболивающее и начинаю собираться. Выбираю одежду: тёмно-зелёное облегающее платье до колена, чёрная косуха нараспашку и чёрные лодочки на шпильке. Потом накручиваю лёгкие локоны. Приступаю к макияжу. В комнату возвращается Ира.

– Я тебе завтрак приготови-ла, – она осекается на полуслове, уставившись на меня. – Нифига себе! Ты куда намылилась?

Часть 6

Я непонимающе смотрю на Иру и до меня доходит. Одежда, причёска, косметика – я сделала всё это неосознанно. И правда, зачем? Желание выглядеть лучше? Я же никогда так в универ не ходила. Ну, разве что на первое сентября.

– На учёбу. Просто, время ещё есть, дай, думаю, приведу себя в порядок. Чтобы следов похмелья не было видно.

Ира смотрит на меня с какой-то загадочной улыбкой, оставляет на столе тарелку с горячей яичницей и садится на свою кровать.

– Ну что ж, маскировка удалась.

Я стыдливо отвожу взгляд, будто меня поймали с поличным на преступлении.

– Ты кушай. Ещё успеешь накраситься.

Пододвигаю за тарелку и ем через силу. Нет, еда очень вкусная, но тошнит… Ира внимательно за мной наблюдает. После еды берусь за карандаш для глаз.

– Виолетт, а как часто ты красишься?

– Ну, бывает. А что?

– Да вот, просто, не припомню, когда последний раз тебя с макияжем видела.

– Первого сентября… – неуверенно мямлю.

– А-а… Точно, – как-то загадочно отвечает Ира и снова улыбается.

Я понимаю, что она о чём-то догадывается. Но рассказывать точно не буду. Да и о чём говорить? Да, я иду на лекцию к Роману Дмитриевичу. Да, она наверняка уже знает о преподе-красавчике. У нас с Ирой смежные специальности. Наверняка он ведёт пары и у неё. И очень вероятно, что и в группе Иры многие флиртуют с молодым преподавателем. Но мне так не хотелось, чтобы кто-то догадался, что он мне нравится.

– А давай я тебя накрашу? – предлагает Ира.

– Если хочешь, – протягиваю ей карандаш.

Ира достаёт свою косметичку. Делает мне красивые переходы тенями в нюдовых оттенках и рисует стрелки коричневым карандашом. Я знаю, что ещё в старшей школе она заканчивала курсы макияжа. У неё хорошо получается. Ира красится каждый день, и мне всегда нравится, как она выглядит. Смотрю на своё отражение в зеркале – идеально! И это так на меня непохоже. Улыбка спадает с моего лица. Я психую. Скидываю куртку, стягиваю платье через голову. Ира смотрит на меня, как на душевно больную.

– Ты чё?

Рыскаю в шкафу и переодеваюсь в джинсы и водолазку.

– Ничё! Не нравится мне это платье.

Вижу, Ира в замешательстве.

– Зря. Оно тебе очень шло.

– Ой, да и фиг с ним. Мне так больше нравится. Пойдём.

Беру Иру под руку. Теперь я чувствую себя намного лучше. Так правильнее. Он просто мой преподаватель.

Мы с Ирой вместе идём в университет. Желаем друг другу удачи и расходимся в разные стороны. Захожу на лекцию за пять минут до начала. В кабинете сидят студенты сразу из нескольких групп. Преподаватель тоже на месте. Кто-то из студентов двигается, чтобы я могла сесть рядом. Кати сегодня нет.

Уже за партой поднимаю взгляд на Кольского. Роман Дмитриевич тоже на меня смотрит. Мне кажется, что в его взгляде есть интерес. Я неосознанно улыбаюсь. И, как обычно, мужчина тут же отворачивается. Смотрит куда-то в сторону, потом в книгу. Затем достаёт из кармана телефон, несколько секунд смотрит на экран. Я не понимаю, что происходит. Он волнуется? Интересно, о чём он сейчас думает? Наконец, Роман Дмитриевич встаёт из-за своего стола, подходит к доске и начинает лекцию.

– Сегодня, мы поговорим о живописи. Это вид изобразительного искусства, в котором произведения создаются красками на какой-либо поверхности. Какие виды живописи вы знаете?

По аудитории раздаются ответы:

– Наскальная.

– Декоративная.

– Фрески.

Роман Дмитриевич кивает и записывает ответы студентов на доске. Мы тщательно разбираем тему. Виды, стили, техники живописи. Мне приятно наблюдать за преподавателем. Заметно, что ему очень нравится эта тема. Говоря о живописи, он будто в своей стихии. Увлеченно рассказывает, не задумываясь отвечает на вопросы студентов, и даже улыбается. Кажется, он занимается действительно любимым делом. Заключаю для себя с уверенностью – лекции Романа Дмитриевича безумно интересные. Мне не хочется уходить.

– У меня для вас интересное задание. Мне нужен один человек. Кто хочет выйти к доске?

Вверх поднимается несколько рук, и моя в том числе. Роман Дмитриевич осматривает желающих, но тут со своего места поднимается Карина и идёт к доске. Проходя мимо преподавателя, она, как бы случайно, задевает его ногу рукой.

– Можно я? – Девушка мило улыбается и встаёт у доски.

Я замечаю, как Роман Дмитриевич напрягается. Ему явно не понравился этот жест.

– Ну, раз вы уже вышли.

– Вот спасибочки! – Карина сверкает довольным взглядом, встаёт у доски, повернувшись к Кольскому спиной, и выгибается так, чтобы и без того короткая юбка задралась ещё выше.

Мне хочется встать и вытолкать её из аудитории. Ну сколько можно? Почему она так отвратительно себя ведёт?!

Над заданием Карина работает очень долго. Наверное, специально. У доски девушка всё время вертится, изгибается и говорит каким-то дурацким голосом. В итоге, Роман Дмитриевич возвращает её на место и вызывает к доске другого студента. Я с облегчением выдыхаю. Наверное, если бы он действительно обратил на неё внимание, я бы сильно разочаровалась. Я понимаю, что Карина девушка привлекательная. И наверняка многие мужчины хотели бы быть с ней. Но она слишком навязчивая, нахальная и вульгарная. Я не вижу их с Романом Дмитриевичем вместе. Вообще никак.

– Роман Дмитриевич, можно спросить? – Карина поднимает руку.

– Спрашивайте, – мужчина отвечает на выдохе. Мне кажется, он не рад. Ему вообще не очень-то нравится внимание со стороны девушек. И, если честно, я даже немного согласна с одногруппниками. Это странно. Почему он так реагирует? Наверняка, любой мужчина был бы рад такому вниманию к своей персоне. Хотя, что я понимаю в мужчинах?..

– Почему вы не дали мне закончить задачу. Я вам не нравлюсь?

Роман Дмитриевич не успевает ничего ответить. Я не выдерживаю и срываюсь на Карину:

– Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?!

Теперь все смотрят на меня. Карина поворачивается в мою сторону.

– С тобой вообще никто не разговаривал, – отвечает мне сквозь губу.

Я закипаю. Хватаю сумку и встаю со своего места.

– Виолетта, сядьте, – просит меня Роман Дмитриевич.

Но я не могу остановится. В висках пульсирует, перед глазами будто красная пелена. Мне срочно нужно отсюда уйти, иначе взорвусь от злости и натворю дел. Иду к выходу и, проходя мимо Карины, слышу, что она смеётся. Это последняя капля! С силой толкаю одногруппницу в плечо. Она теряет равновесие и чуть не падает. Потом резко встаёт, сжав кулаки. Если сейчас она мне хоть что-то скажет, драки не избежать.

Роман Дмитриевич подходит и встаёт между нами. Сначала он поворачивается к Карине, и я не вижу, как он на неё смотрит, но девушка молча садится на место. Потом он оборачивается на меня, но я отвожу взгляд. Злость уже отступила и на её место пришёл стыд. Мне хочется спрятаться. Так и не взглянув на Романа Дмитриевича, я выбегаю из аудитории.

Часть 7

С момента моей выходки на лекции Романа Дмитриевича прошло три дня. Я не говорила об этом подругам, но они всё равно узнали. Кате рассказали одногруппники в тот же день. Ну а там уже и Ира, и остальные узнали от неё. К счастью, все списали моё неадекватное поведение на стресс. Говорили: “да ладно вам, её чуть из общаги не выселили, перенервничала девчонка”. И я была очень рада, что все так решили. Главное, что никто не догадался, что это случилось из-за моей глупой ревности. А с Кариной мы больше не общались.

Но вот настал день, когда мне придётся встретиться с Кольским, ведь сегодня у нас практика. В груди комок смешанных эмоций. С одной стороны, я очень хочу увидеть Романа Дмитриевича – думала о нём всё это время. С другой, мне так стыдно. Как смотреть ему в глаза? Опозорилась. Чувствую укол неприятной мысли: а вдруг он догадался, что нравится мне? Шумно выдыхаю и поднимаюсь с постели. Надо взять себя в руки. Ира уже ушла на пары. Мне ко второй, поэтому сегодня спала дольше обычного. Домашка сделана, осталось только собраться.

После двух лекций и обеда иду на практику по теории искусства. В аудиторию к Роману Дмитриевичу захожу за минуту до начала, чтобы не встретиться с ним один на один. Его нет на месте. Зато внутри уже полно студентов, так что иду к самой дальней парте. Пытаюсь слиться с обстановкой и не привлекать внимания.

Как только устраиваюсь на своём месте, заходит преподаватель. Он окидывает аудиторию взглядом, будто ищет кого-то. Его губы поджаты, брови слегка нахмурены. Но когда он замечает меня, выражение его лица смягчается. Глаза снова становятся добрыми, как в нашу с ним первую встречу. В этот момент все мои сомнения и неприятные эмоции рассеиваются. Я встречаюсь с Романом Дмитриевичем взглядом и ощущаю на душе весну.

Боже! Это невыносимо. Меня тянет к нему с немыслимой силой, но внутренний барьер не позволяет перейти черту и проявить инициативу, как это делает, например, Карина. Да и сам Роман Дмитриевич не предпринимает никаких шагов. На первый взгляд кажется, что ему это не нужно. Но я будто чувствую от него такую же симпатию ко мне. Эта тяга, как электрический ток, ощущается в воздухе. Такого со мной ещё не бывало. Но проблема в том, что мы оба старательно выставляем барьеры. Мне мешает страх перед мужчинами. А ему? Я не знаю что…

На паре я не очень активна. Веду себя тихо, отвечаю только, если спросят. После занятия собираю вещи и иду к выходу.

– Виолетта, подойдите, – останавливает меня Роман Дмитриевич и указывает на первую парту перед его столом.

Я останавливаюсь. Сердце начинает стучать быстрее, ладони становятся влажными. Несколько девчонок оглядываются и о чём-то перешёптываются. Делаю несколько неуверенных шагов и сажусь напротив преподавателя. Мы остаёмся в аудитории одни. Этого я точно не ожидала. Зачем он меня задержал? Хочет позвать на свидание? Начинаю тереть ладонями джинсы, отгоняя бредовую мысль. Молча жду, что он скажет.

– Я хотел бы поговорить о вашем поведении на моей прошлой лекции.

Блин!

Поджимаю коленки и начинаю теребить ремешок своей сумочки.

– Да, извините, Роман Дмитриевич, – стыдливо отвожу взгляд.

– За что? – он спрашивает с каким-то холодным спокойствием.

– Ну, что устроила скандал…

– Считаете: дело только в том, что вы поругались с одногруппницей?

Кольский говорит спокойно, но разговор мне совсем не нравится. Не так я себе всё представляла.

– Вы проявили неуважение. Сорвали лекцию, – его тон нарастает. – Ослушались, когда вас просили вернуться на место. – Роман Дмитриевич недовольно выдыхает и отворачивается, разглядывая что-то в окне. Его плечи медленно поднимаются и опускаются, будто он старается выровнять дыхание.

Я молча жду. Неужели, его так задело, что я ослушалась?

Он трёт подбородок. Потом подпирает его рукой и смотрит на меня. Глаза цвета карамели снова излучают теплоту, как будто он не умеет долго злиться. Я пытаюсь разгадать его взгляд. Безумно хочется понять, что на душе у этого мужчины. Но ещё больше хочется переступить через страхи и сделать шаг навстречу.

Мы смотрим так друг на друга несколько секунд. И, кажется, это самый интимный момент за всю мою жизнь.

Роман Дмитриевич прерывает молчание первым.

– Вы показались мне старательной студенткой. Идёте на красный диплом?

– Да.

– Вы больше не допустите подобных ситуаций?

– Буду стараться, – говорю на выдохе, чувствую себя странно. Не понимаю, его задевает, что я ослушалась или что я могу скатиться по учёбе? Какое ему дело до моей зачётки?

– Удачи, Виолетта! – Он улыбается мне, а потом опускает взгляд в книгу.

Видимо, я свободна. Поднимаюсь со своего места и, попрощавшись, выхожу из аудитории.

Иду в общагу, а на лице у меня играет глупая улыбка. Он тоже ко мне что-то чувствует! Я уверена.

Часть 8

Наступила середина октября. В моей жизни, наконец-то, появилось подобие порядка. Мне удалось устроиться на подработку официанткой в наш любимый студенческий бар. Конечно, не работа мечты, но в целом ничего плохого. Бывает тяжело, и устаю сильно, когда большой наплыв гостей, но в остальном меня устраивает и коллектив, и само место. Смены по восемь часов, два на два – удобно совмещать с учёбой и от общаги недалеко. Отличный вариант для студентки. А главное: у меня появились свои деньги! Так что я очень довольна.

В универе тоже порядок. Хожу на пары, делаю домашку, получаю свои пятёрки. В общаге всё тихо, без приключений, но стараюсь лишний раз не попадаться коменданту на глаза. Чувствую себя отлично. Вообще, в октябре у меня всегда хорошее настроение. Когда вокруг столько красок, невозможно грустить.

На парах по теории искусства студентки по-прежнему заигрывают с преподавателем. Но, кажется, это неизбежно, да и я уже привыкла. Роман Дмитриевич невозмутим со всеми поклонницами. Я думаю, он очень гордый мужчина, и не в его характере реагировать на каждый, оказанный знак внимания. По крайней мере, за эти полтора месяца у меня сложилось такое впечатление.

Что Роман Дмитриевич чувствует ко мне, я так и не поняла. Но, по крайней мере, он больше не отворачивается, когда видит меня, и его взгляд не становится холодным. Несколько раз он мне даже улыбался, и я украдкой отвечала улыбкой в ответ. Мне не хочется, чтобы кто-то из сокурсников или друзей знал, что я что-то к нему чувствую. Но перебороть эти эмоции не могу. Когда вижу Романа Дмитриевича, мне кажется, будто я лечу – такая лёгкость на душе и голова идёт кругом от приятного волнения.

Кольский всё так же увлечённо ведёт свои занятия, а я с удовольствием впитываю всю информацию. Для меня встреча с ним, как заряд энергии – будоражит сознание и придаёт сил.

А ещё дважды у нас отменяли пары по теории искусства. Мне было грустно терять возможность увидеть Романа Дмитриевича. Как нам пояснил другой преподаватель с кафедры, у Кольского были какие-то личные дела. Но сейчас он снова вернулся к работе.

В пятницу я получила свою первую зарплату. Так что на выходных мы с Ирой и Катей устроили день шопинга. Обошли все магазины в торговом центре. Для развлечения зашли даже в самые дорогие, чтобы посмотреть. На манекенах красовались изящные женские платья и элегантные мужские костюмы от известных дизайнеров. На такие вещи денег ни у кого из нас пока нет, но помечтать невредно. Если окончу универ с отличием, то смогу получить хорошую работу в сфере искусства. Вариантов с моей специальностью много – будет из чего выбрать. Так что обязательно поднимусь по карьерной лестнице и начну жить в достатке.

Сегодня мне к первой паре. Выхожу из дома пораньше, чтобы по дороге на занятия прогуляться через парк. Ира должна была идти со мной, но с утра у неё поднялась небольшая температура, и я уговорила подругу остаться дома. Принесла ей лекарства из запасов, а сама пошла в универ.

Настроение у меня бодрое. Иду в обновках. А новые вещи всегда придают уверенности. Я всё-таки решилась надеть, давно забытое мною, чёрное велюровое платье в классическом стиле. Как раз к нему купила замшевые сапоги на каблуке, о которых мечтала и новую сумку в тон обуви.

В парке сегодня особенно красиво. С высоких деревьев золотыми искрами падают листья. Дворник даже не пытается смести их в кучу. Это бесполезно – у ветра свои планы. Я вдыхаю полной грудью свежий осенний воздух с нотками пряной листвы. И отчего-то так хорошо на душе. Ритмичный хруст под каждым моим шагом, точно мелодия осени – завораживает и вызывает приятный трепет внутри. Вдруг слышу чьи-то приближающиеся шаги, а потом и знакомый тёплый голос: