Дочь ярла

– Дыши… глубже… – прошептал он. Его дыхание обжигало. – Пусть… тепло… идет… внутрь…

Эйра попыталась. Глубокий вдох. Выдох. Еще. Воздух больше не резал легкие как нож. Он наполнял их теплом, идущим от его рук, от его груди, прижатой к ее спине. Она почувствовала, как его руки спускаются ниже, к ее пояснице, сильнее растирая замерзшие мышцы. Сильные пальцы впивались в онемевшие ткани, разминая, заставляя кровь бежать быстрее. Было больно и блаженно одновременно, словно от его касаний зависела жизнь Эйры, хотя фактически так оно и было.

Он замолчал, сосредоточившись на работе. Только его дыхание, горячее у ее уха, и треск огня нарушали тишину. Эйра расслабилась по-настоящему. Голова откинулась назад, едва не касаясь его плеча. Она не могла сопротивляться. Его тепло было слишком сильным, слишком соблазнительным. Черезчур спасительным, словно в помощи нуждалось не только заледенелое тело. Она чувствовала, как его кожа излучает жар, словно печь. Как его сердце бьется сильно и ровно где-то за ее спиной. Это был ритм жизни в этом ледяном аду.

Его руки остановились на ее талии. Пальцы легли на тонкую ткань подъюбника, чуть выше линии бедер. Горячие точки через мокрую ткань. Он не двигался. Просто дышал. Тепло от его ладоней проникало глубоко в мышцы, разливаясь приятной, расслабляющей волной.

– Лучше? – его вопрос прозвучал тихо, без прежней хрипоты.

Эйра кивнула, не открывая глаз. Ей было действительно лучше, тело больше не было куском льда. Оно было живым, даже теплым. Защищенным его жаром и спиной, закрывающей ее от сквозняка пещеры. Впервые за долгие дни она чувствовала не только боль, страх и ярость. Она чувствовала покой. Мимолетный, хрупкий, но покой.

И вот тогда он коснулся ее кожи.

Не через ткань, а по – настоящему. Его большой палец, растирая ей поясницу, случайно задел край мокрого подъюбника и скользнул вверх, по обнаженной коже спины, чуть выше талии.

Эйра вздрогнула всем телом от электрического разряда, пронзившего ее от точки касания до самых пяток. Его палец был шершавым, обожженным огнем и жизнью, но нежным в этом единственном прикосновении. Горячим, просто невыносимо горячим и реальным. Он коснулся ее – не врага, не дочери ярла. Ее – женщины. Голой кожи.

Она замерла, ожидая, что он отдернет руку. Ожидая извинений или хотя-бы насмешки. Но он не убрал руки. Его палец остался на ее коже. Не двигался. Просто лежал там. Горячая точка в темноте пещеры. Его дыхание замерло у ее уха.

Время остановилось. Существовали только прыгающие тени костра, вой ветра за пределами их убежища, треск пламени, бешеный стук ее сердца и его палец на ее коже. Шершавый, горячий, чужой. И невероятно правильный.

Эйра не дернулась, не отпрянула, не закричала. Она просто… позволила. Позволила этому прикосновению быть, позволила этому жару проникнуть глубже, чем в мышцы. В самые потаенные уголки ее души, где прятались страх и одиночество. В те места, которые до этого касались только призраки во снах.Она не оттолкнула его.

Он почувствовал ее позволение. Его палец слегка сдвинулся. Рагнар уже не растирал ее кожу, он просто провел легкую, почти невесомую линию вверх по ее позвоночнику, к лопаткам. И снова остановился. Горячая ладонь его другой руки легла ей на бок, чуть ниже груди, поверх тонкой ткани нижней рубашки. Прикосновение было защищающим, обволакивающим.

Эйра вздохнула – глубоко и трепетно. Это был не стон, не звук протеста. Скорее это была капитуляция перед неизбежным. Перед теплом, перед жизнью, перед этой непостижимой, запретной связью, которая оказалась сильнее ненависти, сильнее льда, сильнее разума.

Эйра полностью откинула голову назад, ее затылок коснулся плеча Рагнара. Его подбородок коснулся ее мокрых волос. Его дыхание смешалось с ее дыханием над ухом. Она чувствовала каждую линию его тела, прижатого к ее спине. Каждый мускул, каждую неровность, каждый шрам через тонкую ткань его рубахи. Его сердцебиение, синхронизирующееся с ее собственным. И его руки. Одна – ладонью на ее боку, горячая и тяжелая. Другая – пальцем на обнаженной коже ее спины, как раскаленная точка, прожигающая лед последних сомнений.

Эйра закрыла глаза. Огонь трещал. Ветер выл. Шторм бушевал снаружи. Но здесь, в каменном кармане пещеры, согреваемые маленьким костром и жаром их тел, переплетенных в борьбе за жизнь, царила своя буря. Буря тишины, ураган дыхания, вихрь прикосновений, который изменил все.

Эйра не отталкивала его руки, наоборот, она прижалась к нему сильнее, ища больше тепла, больше этого невыносимого, спасительного жара. И чувствуя, как в ответ его руки сжимаются чуть крепче, прижимая ее к себе. Проклятый враг и спаситель в одном теле. Источник тепла в ледяном аду. И единственная реальность в этом безумном мире.

Впервые за долгое время она почувствовала не холод, не боль, а что-то иное. Что-то опасное и неотвратимое, как дыхание зверя, согревающее ее кожу.