Зельеварка

– У вас найдется нашатырный спирт?

– Конечно, сейчас дам, – тут же отозвалась она, жалостливо глядя на меня. – Может, винца налить? Храмового? Бледненькая какая!

– Нет, спасибо.

Получив заветный пузырек, я проскользнула за гвардейцами в зал прощания. Они как раз установили гроб между скамейками, головой к портрету в позолоченной раме. Патер скоро сделает знак заходить и начнет прощальную службу. Сейчас или никогда! Гвардейцы без малейшего интереса проводили меня глазами и вышли. Мало ли, какая храмовая мышь тут бегает, пыль вытирает и свечи меняет.

Щедро плеснув на платок, я подсунула его под нос генералу. Прямо на усы. Меня прошил озноб. Вдруг я ошиблась? От перенапряжения, недосыпания и всех переживаний?

Генерал чихнул и открыл глаза. Ясные, без старческой мути. Я застонала от облегчения.

– Вставайте, вставайте скорее!

– Что случилось? Где я? – заворочал головой генерал.

– Вы в гробу, в часовне на кладбище, вас собираются отпеть и хоронить, –максимально сжато ответила я, помогая муру Блейзу сесть.

Генерал высоко задрал лохматые седые брови и недоверчиво уставился на меня. Затем посмотрел вокруг. Усмехнулся и сел в гробу.

Именно этот момент выбрала роскошно одетая дама, чтоб войти. Дама взвизгнула и, нелепо взмахнув рукавами пышного траурного платья, осела на пол, придавив кого-то из желающих войти следом. Возникла заминка. Генерал никак не прокомментировал ее появление, и вопросительно взглянул на меня.

– Что дальше?

– Бежать? – предложила я. Мне просто до ужаса хотелось оказаться подальше.

– Тобиас Блейз никогда не бегал с поля боя! – провозгласил генерал, выпрямляясь. – А ты… иди-ка за портьеру, пока я обрадую любимых родственников.

Вокруг упавшей дамы хлопотали две женщины, они совершенно не смотрели на гроб. Дама очень удачно перекрыла вход, не давая войти остальным.

– Несчастная вдова, как она страдает, – громко сказала одна из хлопотуний.

Общими усилиями вдову привели в чувство, подхватили под руки и тут увидели покойника, с насмешливым видом стоящего у гроба. Ахнул патер и уронил молитвенник. Отделанный золотом тяжелый молитвенник громко стукнулся о плиты пола. Остальные вошедшие глупо пучили глаза и разевали рты. Кое-кто делал обережные знаки. Один из старичков вдруг кинулся вперед, распахнув объятия.

– Тобиас! Ты жив! Я знал, старый перец, что ты не мог так просто умереть!

Генерал похлопал его по спине и смерил замерших родных тяжелым взглядом.

– Где тот негодный лекаришка, который констатировал мою смерть? И развязал вам всем руки?

– Тоби, ты… – несостоявшаяся вдова залилась слезами.

В часовне поднялся гвалт, началась суматоха. Все хотели посмотреть поближе и потрогать ожившего покойника. Блеснула вспышка маг-запечатлителя. Репортеры не могли оставить похороны национального героя без внимания. Все двери распахнулись, всюду лезли любопытные.

– Смир-рна! – рявкнул генерал. – Все вон! На сегодня похороны отменяются! Алекс!

Из толпы выскочил знакомый лощеный и напомаженный адъютант с траурной повязкой на рукаве.

– Я здесь, мой генерал! – адъютант вытянулся и ел генерала преданным взглядом.

– Мобиль!

– Так точно!

Мобилей сколько угодно следовало за процессией, прибавляя ей помпезности. Алекс выставил шофера из первой попавшейся и лихо подрулил к часовне. Глаза у адьютанта были совершено безумные.

Я бы не пускала его сегодня за руль, еще аварию устроит. Видимо, это же соображение пришло на ум генералу, потому что он, скользнув взглядом на мою портьеру, приказал грузить в мобиль свою расклеившуюся супругу.

– Генерал! – К нему подошла группа военных. – Позвольте вас поздравить… гм-гм… с воскрешением! Мы очень рады! Это необыкновенный случай!

– А я-то как рад! – усмехнулся генерал, пожимая руки. – А случай самый обыкновенный, называется предумышленное убийство. А вот с какой целью, предстоит выяснить. Шарль?

– Немедленно начну расследование, – кивнул один из военных.

– И не тяни до завтра, не так уж моя супруга расстроена моей смертью, как показывает. Больше огорчена утратой наследства! Как бы улики не попрятала!

Военный щелкнул каблуками и быстро вышел.

– Идите, у меня тут пара вопросов к патеру, – поторопил генерал.

Зал опустел. Патер со взглядом побитой собаки приблизился к генералу.

– Я…

– Да-да, рад, восхищен, и все прочее, – не дал ему говорить генерал. – Мне нужна уединенная комната, и чтоб нас не подслушивали!

– Мой кабинет, – тут же сориентировался патер. – Прошу!

Генерал сделал выразительный кивок и пошел за патером. Следом пошла я, опустив голову и держась поближе к стенам. Еще не хватало попасть в вечерний выпуск «Зеркала Десадана»!

– Печенье, чай, кофе, есть отличный коньяк! – предложил радушный хозяин.

– Целителя! – приказал генерал. – Прикажите доставить сюда нашего семейного целителя, мура Янкара! Сию минуту!

Патер вихрем вымелся из кабинета, а я тихонько вошла.

– Коньяк нужен не мне, а тебе, – оценил генерал мою бледность. – Лицо знакомое. Садись!

– Я Венди Хайнц, дочь того самого Хайнца. Лоренса Хайнца.

– О! – генерал явно обрадовался и разлил коньяк в две хрустальные рюмки. – Ты спасла меня, девочка! Толковая у Лоренса дочка выросла! Чем занимаешься?

– Зельеварение, дипломница. Простите, вам бы ничего не пить сейчас, чтоб не смазать следы воздействия, надо узнать, зелье это было или заклятие. Сработал артефакт или живая магия. Если позволите?

Генерал позволил. Я проверила пульс, осмотрела слизистые глаз и рта, язык, попросила дыхнуть.

– Это зелье, мур Блейз, – сказала с уверенностью. – Мятой пахнет. У вас до сих пор сердце бьется реже, чем следует, а периферические сосуды сжаты. Зелье называется «Сладкий сон», и при передозировке оно способно нарушать работу дыхательного центра. Помимо обычных трав, шалфея, мяты и хмеля, добавлен наркотик. Алкоголь воздействие усиливает. У вас очень крепкий организм и отличный обмен, мур Блейз. По расчетам преступников, вы должны были проснуться через пару часов, уже в могиле.

Мур Блейз криво усмехнулся, а я ужаснулась участи, уготованной генералу.

Раздались шаги нескольких человек.

– Тебя никто не должен видеть, в шкаф! – скомандовал генерал, быстро кинув одну рюмку в угол. В кабинете остро запахло дорогим коньяком. Я бы не сообразила, что две рюмки предполагают двоих собеседников.

Молча повиновалась, замерев между облачениями патера.

– Мур Янкар! – ядовито протянул генерал, и я очень не позавидовала лекарю.

Генерал безжалостно препарировал его и выпотрошил, после чего направил прямиком в гарнизонную тюрьму.

– Все слышала? – мар Тобиас приоткрыл дверцу шкафа.

Я сглотнув, кивнула.

– Не стоило бы тебе лезть в эту грязь, – вздохнул он.

– Я никому не скажу.

– Само собой. Но мне бы пригодился грамотный целитель.

– Я зельевар, и не доучилась даже, – запротестовала я.

– Доучишься, поговорим, – пообещал генерал.

В академию меня отвез неприметный мужчина в гражданской одежде. У ворот стоял знакомый синий рейдос, мое сердце непроизвольно бултыхнулось в груди. Возле мобиля крутилась Мэдлин.

Глава 5. Кто ищет, тот найдет.

На Мэдди была белая короткая шубка из стриженого грайца, а вниз она напялила ярко-оранжевое узкое платье. Белые чулочки и черные сапожки на высоком каблуке. Голову венчала черная таблетка с сетчатой вуалькой. На мой взгляд – вульгарно, но Мэдди у нас девушка яркая, ей шло. Позволяло оценить рост, выразительные выпуклости спереди и сзади, и аппетитные круглые бедра.

Хмурый Кристофер вышел из ворот академии и был тут же атакован Мэдлин. Мне она напомнила воркующего голубя, преследующего самочку, они так же выпячивают грудь при ухаживаниях. Мой водитель вопросительно на меня посмотрел и не стал торопить выйти. Наверное, у меня на лице все было написано.

Кристофер, обменявшись парой слов с Мэдди, сел в мобиль и уехал. В душу закралось нехорошее сомнение – не по мою ли душу он приезжал? Странно, но эта мысль оказалась отчего-то приятной и волнующей.

Мэдлин скептически посмотрела на неприметный стифлер, который тут же сдал назад, как только я его покинула.

– Тебя мури Эванс искала, очень гневалась, – тут же сообщила Мэдди. – Кто это был?

– Так, один знакомый, – постаралась я побыстрее отвязаться. Не на ту напала!

– Правильно, этот замухрыжка тебе подходит, – кивнула Мэдлин. – Учти, красавчик на синем рейдосе мой!

– А он сам-то об этом знает? – огрызнулась я.

– Скоро узнает, – пообещала Мэдди с предвкушением. – А ты держись от него подальше!

Мури Эванс я нашла в учебной части, где она рылась в шкафу с методичками.

– Нашлась пропажа, – язвительно прокомментировала она мое появление. –Придумала уже, чем будешь заниматься? Подготовить полноценный диплом за четыре месяца не шутка.

Шутка, только очень злая.

– Я буду стараться, – вяло ответила, в который раз подумав, что профессор ко мне придирается.

– С косметикой ты больше четвертого-пятого уровня не получишь, – сказала она то, что я сама прекрасно знала. – А провести доскональную проверку лечебного зелья, включая испытания на людях, не успеешь. Остаются вспомогательные, технические или боевые зелья. Боевые исключаем сразу.

Я понурилась. Придумать новый растворитель, клей или краситель тоже неплохо, конечно, но меня интересовали больше всего лечебные зелья. Именно за них при доказанной эффективности можно было подтвердить высокий уровень, вплоть до десятого. Мои стимуляторы на десятый и тянули. Самые выгодные предложения о работе, уважение, обеспеченность, место в гильдейском списке ценных специалистов… За клей я получу, максимум, шестой уровень. Папа ужасно расстроился бы, он сам кончил академию с десятым и от меня ждал не меньше.

– Смотри, в «Зельеваре сегодня» была заметка о незатухающей смеси, которая горит даже на воде! – профессор ткнула пальцем в пожелтевшую вырезку.

– Профессор, заметке четыре года, тарминский огонь давно открыли заново. Профессор Хрисаор на вводной лекции по огненной магии нам об этом рассказывал.

– Эластичный непромокающий клей! – Торжествующе воскликнула профессор.

– Мури Эванс, за этот клей аспирант Видиа́рти получил королевскую премию в позапрошлом году, – еле сдерживаясь, напомнила я. Да она издевается! «Видиарт» уже широко используется, а патент купила «Верена Фармари». Им раны клеить можно прямо на поле боя, и премию аспирант получил заслуженно.

– Формулу всегда можно улучшить! – жизнерадостно заявила кураторша.

Я угрюмо смотрела в пол. Доработка чужой формулы, какой позор – за это мне и третьего уровня не дадут при защите! Это уж вовсе для тупых и бесталанных!

– Пропитку для морских судов? Шпал и свай? Зелье от термитов?

Я упрямо покачала головой.

– На тебя не угодишь, – поджала губы мури Эванс.

– Я бы хотела создать лечебное зелье.

– Не успеешь собрать данные, провалишься на защите, и тебе дадут полгода на новую работу в следующем учебном году. Собственно, волноваться нечего, – небрежно махнула рукой профессор. – Это целиком твоя ответственность. Думай, решай. Только помни о сроках!

– Да, профессор, – прикрыла за собой дверь учебной части. С таким куратором мне точно придется остаться на второй год. Позорище какое!

В библиотеке взяла прошлогодний список тем для дипломных работ. Ни на какую глаз не упал. Скучища. Чтоб получить десятый уровень за оставшееся время, мне надо, как минимум, зелье от рака придумать или эликсир, возвращающий молодость. Тут не отделаешься банальным болеутоляющим или средством от запоров. Хм, а мой экспериментальный состав для похудения? Он снижает аппетит, улучшает пищеварение, соответственно, и талия в нужном месте появится, и цвет лица улучшится. Только мури Эванс такое не нужно, она и так сухая и тощая, как щепка.

– Дайте списки тем за позапрошлый год, – мрачно попросила библиотекаря. – И за последние десять лет, если можно.

Посидела, повыписывала и посчитала. В среднем на курс из дипломников лечебное зелье презентовали два-три человека. Остальные изощрялись, кто во что горазд. Чистящие салфетки, средство для мытья полов, зелье от клопов… Я бегло пробегала глазами по темам и фамилиям. Ни одной знакомой. Но ведь зельеварение – очень востребованная специальность! Каждый год вручается приз «Золотая колба» за научные достижения. Получается, ни один из выпускников за последние годы не прославился лично. Не получал наград или премий, их нет в списке признанных мастеров- зельеваров, за исключением Видиарти. Там вообще никого моложе пятидесяти нет.

Молодых зельеваров подгребли под себя фирмы типа «Верены Фармари», сделав винтиками индустрии. Как в воду ухнули. Ни один не открыл собственную мастерскую. Даже в провинции, даже на краю королевства! Самостоятельности и независимости зельеваров пришел конец? Куда же смотрит гильдия? Или пожилые мастера заботятся только о своем кармане?

А ведь у артефакторов та же история. «ТехноМаг», «Артефакты Десадана», «Магомир», «АртУник» сразу забирают лучших выпускников, делая из них обыкновенных рядовых сотрудников с рядовым жалованьем.

– Привет, Венди! – за соседний стол сел дипломник-артефактор Марк Коренхайм.

Он был стипендиатом, за него платила «АртУник», и там же он обязался отработать после академии не менее десяти лет. Поэтому Марк до сих пор носил очки, на ритуал по исправлению зрения никакой стипендии бы не хватило. Я его уважала за упорство и настойчивость. Голова у него была светлая, мне приходилось с ним работать на общих лабораторных.

– Говорят, твоя работа сгорела?

– Успею сделать новую, а как у тебя дела?

– Ничего не выходит, – он снял очки и сильно потер лицо ладонями. Без очков стали видны крошечные золотистые веснушки на спинке носа и щеках. А он симпатичный, с удивлением поняла я. Только сутулится, плохо подстрижен и вечно небрит. И наверняка недоедает: губы бледные и синеватые тени под глазами. Мантия на нем висит, как на огородном пугале.

– Давай вместе посмотрим? – предложила я. – Вдруг замечу то, чего не видишь ты?

– А давай! – оживился Марк. – Свежий взгляд на проблему иногда помогает ее решить!

– Марк, ты дурень! Хайнц умеет только взрывать! – глумливо сказала Мэдлин, невесть каким ветром занесенная в библиотеку. – Не подпускай ее к своей работе!

– Мэдди, тут библиотека, а не салон красоты, спутала дорогу? Впрочем, ты никогда не отличалась хорошей памятью! До сих пор не ориентируешься в академии, – парировала я.

– Пойдем в лабораторию? – предложил Марк.

Я отнесла бесполезные академические подшивки на стойку, и мы покинули оазис знаний.

Артефакторы работали в другом крыле лабораторного корпуса, младшие курсы в общем большом зале, а дипломники получали индивидуальные закутки. Марк с гордостью продемонстрировал мне ключ от укрепленной рунами бронированной двери.

Я нахмурилась, глядя на проволочного монстра на столе. Полудрагоценные шлифованные камни в металлических оправах соединялись проводами от ресивера. Растянутые по столу, они напоминали кишки какого-то неизвестного науке монстра.

– Должно быть завихрение и умножение энергии, вот тут, в катушке, а оно гаснет, – Марк показал пинцетом проблемное место.

– А это вообще что?

– Множитель… я хотел назвать своим именем, – покраснел Марк. – Как усилитель Хайнца.

Я шлепнула себя ладонью по лбу. Точно! Папа же изобрел свой усилитель еще в молодости, будучи студентом, а сейчас они есть в любом техномагическом приборе. Он умножает энергию, выдавая больше, чем вложено, за счет завихрения магии.

– Надеюсь, ты не обиделась? – осторожно спросил Марк.

– Ему триста лет в обед, давно пора модернизировать, – отозвалась я, заглядывая в пустой каркас с ячейками, куда следовало уложить проволочные кишки. – Даже удивительно, что ты первый взялся. А где линза?

– В смысле?

– На входе должна быть линза! Собственно, она и растопыривает… расширяет входящий поток на весь диаметр, а потом подхватывают кристаллы, каждый свой спектр, а тут они должны соединиться и выдать в ресивер более плотный поток. И регулятор добавить надо, чтоб можно было избирательно увеличивать либо ширину, либо плотность. Им тогда металл и камень можно резать будет.

– Вот я дурак! – Марк плюхнулся на стул и посмотрел на меня взглядом, полным обожания.

Я хмыкнула. Поняла, что сегодня из лаборатории Марк не уйдет. Надо будет вечером принести ему ужин прямо сюда. А у меня при виде его прибора закопошились кое-какие мысли. Надеюсь, что умные.

Я взяла листок и стала набрасывать схему. Усилитель папы напоминал пиратский пистолет из детских книжек, рукоятка с широким раструбом. Я нарисовала более узкий и хищный силуэт. Удобная рукоять, приемное отверстие, корпус, тонкое сопло. А Марк сообразит, как переложить камни и провода более компактно в новом корпусе. И стойку, чтоб в руках не держать все время.

– Хайнц! Вы выбрали тему? Что мне писать в протоколе заседания кафедры? – мури Эванс сердито затрясла бумагами.

– Да, профессор. Выбрала. «Особенности влияния оптико-магического множителя Коренхайма на свойства растительных эликсиров».

– Что? Теоретическое исследование? – возмутилась кураторша. – Для диплома нужно представить готовое зелье! Рабочее! А не выезжать на каких-то подозрительных артефактах!

– Да, профессор. Самое практическое исследование! – я посмотрела невинным взглядом. – Практичней не бывает! Я создам эликсир «Волшебный корсет». Для похудения.

– Для похудения?! – профессор откинула голову назад и расхохоталась. – Четвертый уровень – ваш потолок, Хайнц! Жду в понедельник первые образцы.

– Вот они. Я уже сделала первые настойки. Они помечены цифрами от одного до шести. Осталось выяснить эффективность каждой рецептуры на добровольцах.

Глава 6. Что искать в дамских журналах.

Профессор мигом стерла улыбку с лица и уставилась на футляр с шестью крошечными пузырьками. Затем перевела на меня тяжелый взгляд.

– Не сомневаюсь, вы в курсе, что любые средства для похудения вредят организму? В них всегда присутствует слабительное и мочегонное. А с ними теряются соли, витамины и микроэлементы!

– Тут слабительное в следовых количествах, даже анализатор не покажет! Сплошная польза и никакого вреда! – горячо заверила куратора.

Мури Эванс хмыкнула и сняла с шеи анализатор на цепочке. Щелкнул колпачок. Прибор пискнул, выражая готовность к работе.

– Ну-ну, – она опустила щупик прибора в первый образец. – Мята, укроп, шалфей, лимонная цедра? Прибор характеризует состав, как общеукрепляющий, витаминный, с легким успокаивающим эффектом. Вы уверены, что это состав для похудения?

Я кивнула.

Профессор въедливо проверила каждую пробу.

– Поразительно, – пробормотала она. – Ни во одном образце не найдено слабительного. Кофеин, экстракт черного перца, папаин4, бромелайн5… соли магния, хрома и кремния? Как вам подобное дикое сочетание пришло в голову? А главное, когда вы успели получить чистые ферменты?

– Ананасы и папайя продаются в любой фруктовой лавке, – пожала плечами. – Порезать, подсушить, заклинание разложения органики, центрифугирование, отделившее ненужные частицы клетчатки. В надосадочной жидкости остались ферменты. Я их выпарила.

– Но почему они? Почему не ранетки, виноград, манго? – возопила профессор.

– Во всех дамских журналах написано, что ананасовая диета и блюда из папайи способствуют похудению. Я их и выбрала, – пожала плечами.

Профессор смерила меня самодовольным взглядом ученой дамы, никогда не берущей в руки дамских журналов.

А у мамы их было полно. Даже в пустом журнале можно найти что-то интересное и полезное, если не читать «Десять способов удержать мужа от измены» или «Тридцать три способа доставить райское наслаждение». Или советы ведущих свое дело мури: «Я всего добилась сама, муж только за все заплатил».

В Десадане было довольно много самостоятельных женщин. Действительно самостоятельных, а не как в дамских журналах. Некоторые даже сделали себе имя, как мури Фиордан, хозяйка самого дорогого свадебного салона, мури Блум, владелица известного ресторана «Подснежник», или мури Ургант, содержательница конюшни породистых рысаков. А уж владелиц пекарен, булочных, парикмахерских, кафе, цветочных салонов и магазинов было и не счесть. Я бы открыла собственную зельеварню. «Эликсиры Хайнц», например. С красивой зеленой вывеской в виде большого фигурного флакона. И сделать магическую иллюзию: флакон наклоняется, пробка открывается и вылетают яркие бабочки, превращаясь в искры.

Профессор Эванс окончила проверку, анализатор пискнул, выдавая результат. Я моргнула, прогоняя видение собственной лавки.

– Не могу поверить! Анализатор определяет второй флакон, как противовоспалительное и болеутоляющее средство, три следующих, как улучшающих пищеварение, а последний, как ранозаживляющее!

– Все эти свойства в разной степени есть во всех образцах, – кивнула я. Так и задумывалось. Правда, профессор не знает, что после обработки усилителем Марка получался концентрат, но это мы решили не афишировать. Пока. Горошина концентрата и у меня ведро эликсира! Хоть всех прохожих угощай! Хоть ванну принимай! Кстати, в этом что-то есть… если воздействовать на тело не только изнутри, но и снаружи, эффект должен быть сильнее!

Кажется, первый раз за все время учебы мне удалось удивить профессора. Она даже посмотрела на меня почти как на человека, а не как на гусеницу, случайно упавшую ей на рукав.

– Какое название вы дали зелью?

– «Волшебный корсет», профессор, – почтительно повторила я.

Лязгнула дверь сейфа. Футляр с флакончиками занял место на полке.

– Вы еще здесь? – обернулась профессор. – Где данные первичных исследований?

– Их пока нет, мне нужны добровольцы для контрольной и опытной групп.

– Вот! – профессор воздела узловатый палец к небу. – В этом вся загвоздка, Хайнц! Как бы не были оригинальны ваши рецепты, вы не успеете их проверить!

– Двадцать пять человек, шесть образцов и шесть контрольных групп, это всего триста человек, – возразила я. – Я даже успею проверить прием препарата в течение месяца, двух и трех. Ведь основной состав зелий готов.

– Деточка, где ты найдешь триста толстяков, желающих подвергнуться твоему исследованию? – хмыкнула куратор.

– Мне помогут, – твердо ответила я, встречая скептический взгляд.

Напрасно она считает, что я побегу по столичным целителям и специалистам по косметической магии, тщетно упрашивая их протестировать мой эликсир. Генерал Блейз мне не триста, он три тысячи добровольцев пригонит! Или десять тысяч. Чего мелочиться? И офицеры есть жирные, и новобранцы, и младший командный состав. Выше майора и вовсе каждый второй имеет три подбородка и выпирающее пузо. Уверена, сам генерал не откажется попробовать «Волшебный корсет»! Он показался мне незашоренным человеком, и в отваге ему не откажешь. Герой все-таки. Ему ли бояться лечебного зелья?

Наверное, для армии надо придумать что-то более мужественное? «Пульсар стройности»? «Полная победа над жиром»? «Выстрел э-э-э… наповал»? Ну, придумаю еще.

Какое счастье, что нескончаемый понедельник кончился! Пусть остальные дни недели будут менее насыщенными, я согласна. Я бы вообще понедельники отменила. Самый гадкий день недели!

Возле моей комнаты в общежитии нервно ходил вперед-назад… Кристофер. Я даже не очень удивилась, просто прислонилась плечом к стене, любуясь плавной походкой и лже-естественными кудрями красавца. Хоть на что-то красивое посмотреть! Из той, прошлой жизни, где были пирожные на завтрак и белый рояль в гостиной на ужин.

Кристофер настолько не подходил к обшарпанным стенам, выщербленному полу и общей запущенности помещения, что выглядел существом другого мира. Где паркет натерт, стены идеально окрашены и чисты, где нет перекошенных окон и где не сквозит из-под каждой двери. Я в последнее время стала ужасной мерзлячкой. Наверно потому, что сильно похудела, мантия висела мешком, хорошо, что свободный покрой скрывал как лишнюю полноту, так и худобу.

Видение замерло и распахнуло зеленые глаза.

– У меня галлюцинации, – простонала, потерев лоб. – Этого не может быть!

– О! Какое счастье! – новый знакомец кинулся ко мне с видимым желанием схватить в охапку. Еле успела отскочить. Заговорили мы одновременно.

– Как ты прошел мимо комендантши?

– Еще бы десять минут тишины, и я взломал бы дверь!

– Посторонних в общежитие не пускают! – сообщила я вредным голосом.

– Что, и на чай не пригласишь?

Я критически посмотрела на мужчину. Приперся в общежитие! К студентке! С пустыми руками! И имеет наглость напрашиваться на чай? Это за гранью добра и зла, по-моему. Стипендия на чай и плюшки не рассчитана. Непонятно, как ее рассчитывали; наверное, студенты вообще не должны питаться и одеваться. И мыться. И ногти стричь. Жить горним воздухом чистой науки, подкрепляя силы овсянкой на воде. Satur ventur non studit libentur.6