Сергей Давыдов. Трудно быть всадником

      Ребята бежали мне навстречу.

– Ну чё? – взволнованно спросил Алька.

– Ракета в тётку чуть не угодила! – возбуждённо сказал я.

      Мы утащили несчастный раздолбаный пылесос за гаражи и решили пойти по домам, пока нас не увидели взрослые и нам не влетело от них за ракету. Но вредная тётка всё-таки наябедничала маме. Тётка жаловалась на то, как мы доводим её изо дня в день, что у неё болит из-за нас сердце, а сегодня мы её чуть не убили! Да ещё сказала, что мы наделали пожар.

– Мальчики, – окликнула нас с Тимой и Даней мама. – Что вы там натворили на улице?

– Мы просто играли, – мрачно сказал я и пояснил. – В космонавтов!

– Ах играли! – взбеленилась тётка. – Я вот вам покажу, как играть…

      Она кричала о том, какие мы все паразиты, что из-за нас не жизнь, а мучения, что нас надо воспитывать ремнём и отправить в интернат.

– Что они татворили? – посуровела мама.

– Вот этот пылесосами кидается! – ткнула в меня пальцем тётка.

– Какими пылесосами? – встревожилась мама.

– А вот такими! – гаркнула тётка. – Иду я, значит, домой, а тут эта штука на меня летит! Я в лужу от страха упала! Всё платье забрызгала.

– Так тебе и надо! – мстительно огрызнулся я.

– Серёня! – одёрнула меня мама.

– А чё она мальчишку за ухо крутила? – возмутился я. – Не он же запустил в неё пылесосом! Нашла с кем справиться!

– Идите в свою комнату, – велела Тимке, Дане и мне мама. – Я вами ещё сегодня займусь, космонавты…

      Несколько минут они с тёткой кричали под окном. Мама обозвала её дурой, тётка ушла, плюнув у подъезда, а мама через минуту вошла в комнату.

– Так вот куда делся мой пылесос! – сдержано сказала мама. Глаза её недобро сверкали. – Я его ищу-ищу по всему дому, а вы его в космос запустили!

      Мы виновато опустили головы, шмыгая носом и стараясь не зареветь.

– Идите на улицу, – проворчала мама, – от вас одни только бедствия!

      И засмеявшись, мы съехали по перилам вниз и помчались на улицу.

                              Глава VII

                               Бедствия

                                    1

      Бедствия, которых боялась мама начались на следующий день после школы, когда спрыгнув с крыши гаража, я вытащил из бурьяна под окнами дома самолётик и наткнулся на здоровенную ржавую дуру старого газового баллона.

      Почёсывая поцарапанную ногу я осматривал баллон.

– Ух ты, торпеда! – сразу же сунул мне через плечо свою хитрую веснушчатую физиономию Лодька. – Давай девчонок ею напугаем?!

– Угу! – улыбнулся я. – Только надо лужу большую найти.

      Лодька мне нравился, он был весёлый, хоть и немного насмешливый и тянуло его на всякие приключения, а с его лица не сходило озорство.

– Сам ты торпела! – передразнил Лодьку Гурька. – Это же баллон.

– Такой… – удивлённо закусил губу Лодька.

– А чё ты хотел, – внушительно сказал Гурька. – Он же старинный. Давай костёр разожжём и его туда кинем. Вот бабахнет!

– А потом нам моя мама бабахнет, – с иронией возразил я Гурьке, вставая на ноги. – Так тряпкой бабахнет, что никакого костра не надо…

– Тяжёлый, – заметил Лодька, пытаясь поднять баллон.

– Может он полный?

– Кажется да… Точно!

– Давайте его запустим!

– Как ракету?

– Не, – рассудительно мотнул головой Лодька. – Давайте кто-нибудь сядет на него. Можно полететь! Я в "Усатом няне" видел, как огнетушитель летал!

– Думаешь эта ржавая штука полетит? – с сомнением спросил я.

– Чё, струсил? – нехорошо сощурился Лодька.

– Сам ты струсил! Сам небось боишься лететь!

– Давайте скинемся! Кто проиграет, тот и полетит!

      И конечно проиграл я. Вредный Лодька сделал так, что выбыл я. Так у нас часто делают. Считающий нарочно выбирает хитро, чтобы самому не стать галей, но я не очень обиделся на друга.

      Мы выволокли баллон из бурьяна и поставили на бугорок. Я со спокойствием обречённого сел на него верхом. Отказаться нельзя. Это будет позор на все дворы. Чего доброго все посчитают, что я трус.

– Первый! Первый! Разрешите идти на взлёт! – крикнул Гурька.

– Я первый! Взлёт разрешаю! – отозвался Лодька и стал крутить ржавый вентиль, который так скрипнул, что я вздрогнул.

      Сначала ничего особенного не случилось. Баллон просто закашлялся, зашипел, как змея и затих. Но когда я уже хотел слезть с баллона, вредный Лодька пнул его ногой и тот резко дунул газом, да так, что ребята от испуга сели на люк колодца, а я полетел в метре над землёй.

– А-а-а! – в ужасе закричал я.

      Во мне всё замерло. Если бы я стоял на ногах, я упал бы в обморок, но я упал в бурьян из сухой крапивы, а баллон полетел дальше.

– Серёня! Серёня! – кричали в восторге Гурька и Лодька, бросаясь за мной и побежали мимо дома. А взбесившийся баллон, как торпеда нырнул в озеро и булькнул у торчавшего из воды знака радиационного загрязнения.

      Меня здорово обрызгало водой.

– Серёнька, ты цел?! – ко мне подбежал возбуждённый Гурька.

– Ничего… – морщась от боли, сказал я. – У-у-у!

– Больно треснулся? – Лодька зботливо подставил локоть.

– Не-а, – соврал я.

      Я встал и посмотрел на дрожащие от пережитого ноги и начал скакать и шлёпать по ним. Я влетел в муравейник полный красных муравьёв!

– Заразы кусачие! – чуть не плача сказал я, вытряхивая кроссовки. – Ну и приземление… Мама меня слопает и не подавится!

– Что это вы тут учудили, мальчишки?! – выросла перед нами словно из под земли Дашка Трепыхалина. – У вас что, словсем голов нет, такими штуками баловаться, хулиганы мелкие?!

– Не баловались, а проводили эксперемент, – невозмутимо сказал Гурька.

– Какой же?

– Реактивный. У нас кружок юных космонавтов.

– Мы ракету запускали!

– Ах ракету? – зловеще улыбнулась Дашка. – Вот я сейчас вам покажу ракету, безобразники, голоногие!

      Мы отбежали от вредной вожатой подальше.

      Дашка же стала читать нам нотации, говорила, что такие игры это прямой путь в больницу, а то и вовсе можно доиграться насмерть. Она вспомнила и дымовуху, которые какие-то мальчишки кинули в будку и чуть не сожгли её. А взрослых, которые там надышались дымом, увезли в больницу.

      И я обрадовался тому, что Дашка не знала, кто именно кинул дымовуху.

– Вы сами хулиганите и других мальчишек учите плохому! – наконец сказала Дашка и выдохлась, охрипла. – Я ещё вашу Дюймовочку не забыла!

      Это она про нарисованную чернилами на её двери Дюймовочку, которую она пыталась стереть, и измазалась сама…

– Это кто ещё хулиганит, Километровочка! – задиристо засмеялся я. – Ты сама только и делаешь всем пакости!

– Это я делаю пакости?!

– Да ты, ты делаешь! Ты сама пакость очкастая!

– Ах ты пиявка!

– Крыска-лариска!

      Дашка ринулась на меня, но я ловко отскочил в сторону.

– Девочка Даша купаться пошла! – ехидно произнёс я, кривляясь. – В среду нырнула, в субботу всплыла!

– Сматываемся! – крикнул Лодька, схватив меня и Гурьку за руки.

      Мы нырнули под балконы, свернули за угол и помчались по берегу, не слушая обещания Дашки отловить нас и отвести к председателю. Мы дразнили её издалека и пошли к ловившим рыбу мальчишкам возле дома. Висевшее над ёлками солнце заливало белую стену дома золотом.

– Пацаны, чё это за грохот был? – раздались голоса. Один мальчик был невысокий, крепкий и коренастый, как я, а другой длинный и белобрысый. Это были наши друзья Егор и Дёмка с Высоковольтной улицы.

      Они оторвались от удочек и озадаченно смотрели на нас.

– Чё это ты мокрый такой? – рассмеялся Егор, посмотрев на меня.

– На ракете в космос летал, – с ноткой гордости сказал Лодька.

– И на космическое чудовище нарвались, – мрачно пояснил я.

– На какое ещё чудовище?

– Да на Дашку Трепыхалину!

      Дашка нам что-то крикнула издали. Я показал ей фак и спустился к воде.

                                    2

      Мы сели рядом с друзьями на люк двухстворчатого колодца под которым журчала вода. Трепетали на ветру былинки, зеленел мох, сверкали на солнце лежавшие на мху стеклянки. Но рыба не клевала и мы вернулись во дворы.

      Залезли в песочницу и устроили там битву.

– Серёня, иди есть! – позвала меня Лиза. Она опять сидела со мной, Тимой и Даней.

      Мальчишек тоже позвали домой.

– Мы домой не вернёмся! – уныло сказал Егор.

– Почему?

– Нас отец ремнём изобьёт. Он опять пьёт эту гадость…

– Не тронет он вас, не бойтесь! – успокоил я друзей, снимая берет и кладя его на ободранную коленку. – Мы в отряд пойдём и ребятам расскажем.

– Не, мы лучше к двоюродной сеструхе, – шмыгнув носом, заявил Дёмка и немного повеселел. – К Юльке… Она нас в обиду не даст.

– Ладно, мы через час выйдем, – обещал Егор и они с Дёмкой убежали.

      А мы влезли на ржавую покосившуюся ракету на детской площадке.

– Серёня! – снова позвала меня с балкона Лизавета. – Тима и Даня уже дома, Владик тоже пришёл, а тебя ни в какую есть не загонишь!

– Да иду я, вредина! – фыркнул я, спрыгивая с ракеты в траву.

      Вскоре про запущенный нами баллон знал весь двор. Дашка вертелась неподалёку, видно поджидая, когда вернётся моя мама. Я тёр коленку, которую ушиб, упав в бурьян, и хмуро смотрел на вожатую. Но топать домой не хотелось. Было много занятий и во дворе.

– Серёня!

– Да иду я, домомучительница!

      Я побежал домой, а когда поел снова выскочил на улицу. И под дружный смех ребят я влез в грязную лужу и обрызгал девчонок. Добравшись до забора, я вымыл ноги в струйке воды, вытекавшей из трубы и одел кроссовки.

– Чё делаете, пацаны? – подоши к нам Влад и Костя. – Дашка говорит, вы на баллоне летали! Поправде летали?

– Панатри! – подтвердил Гурька. – Только не мы, а Вьюжанин!

– Ты летал?!

– Честное пионерское! – выдохнул я. – Видите, как оцарапался?

      Я разулся и полез на нагретые солнцем трубы.

– Чёкнутый, – заметил Гурька. – Такая холодрыга!

– Да жарко, панатри! – сказал я и плюнул на бетонную плиту.

      Сначала ничего не происходило, а потом плюнка запузырилась и превратилась в мокрое пятнышко.

– Во! – торжествующе воскликнул я. – Видите, как жарко? Даже плюнка испарилась. А взрослые говорят, мы ангину схватим!

      Через час мы разошлись по домам. Дашка дождалась маму и всё ей про меня наябедничала. Мама схватилась за сердце и сказала, что я невозможный мальчишка. Я выглянул и комнаты. Мама с кем-то говорила по телефону. Я переоделся в пионерскую форму и влез на подоконник играть с машинками.

                                    3

      Солнце смотрело в окно и вся стена, на которой висели карты, детская будёновка, шашка из жёлтой пластмассы и зелёный автомат, была оранжевой, а по обоям с кораблями крались тени. В окно задувало свежестью, пахло лесом.

      Я прыгнул на диван и принялся на нём скакать.

– Серёня, ты учишь уроки или безобразничаешь? – окликнула меня из соседней комнаты мама. – Не вздумай сбежать на улицу через крышу! Вот спросят завтра в школе, а ты не знаешь урока, и влепят двойку!

      Я спрыгнул с дивана, включил приёмник, уселся в позу лотоса на ковре и стал учить уроки.

– Ну вот, хорошо, учи, – довольно сказала мама. – Когда братья вернутся, скажешь им чтоб тоже занялись. У них арифметика не лучше.

– Лизавета, – раздался в тамбуре мамин голос, – ты посмотришь за ним?

– Посмотрю, – ответила Лиза и заглянула в мою комнату. – Вот только попробуй удрать через крышу!

      Из дома играть теперь не сбежишь… А если…

      Я поглядел в окно на водосточную трубу.

      И едва мама ушла, как я надел джинсы, чтобы не окарябать ноги о железяки, вылез в окно, ухватился за водосточную трубу и съехал вниз. Но случилось страшное: съезжая по трубе, я порвал джинсы и теперь через длинную рваную дыру просвечивала икра и сгиб коленки.

– Вьюжанин! – замахал мне Павлик. – Иди к нам, у нас игрока не хватает!

      У гаража играли трое ребят. Павлик корял мячом.

– Давай в восемь банок, – предложил он. – Всё равно нас мало.

– В одни ворота чтоль? – с усмешкой спросил я.

– Угу. Давай скинемся!

      И тут мальчишки увидели дыру на моей штанине.

– Это что, твою ногу собака съесть хотела?! – издевательски засмеялся длинный задиристый самиклассник Тяпа Михеев, который дружил со Стасиком и вместе с ним хулиганил в школе и во дворе.

– Будешь дразниться, ты мою ногу съешь! – с неприязнью ответил я.

      Но о дырке быстро позабыли. Минут десять ушло на скидывание.

– На одном крыльце сидели, – считала Светка Загремухина, – кукла Барби, Том и Джерри, Скрудж Макдак и три утётка, выходи, ты будешь Понка!

      Но тут снова возникла драма и чуть было не дошло до драки.

– Да ну, лучше давай просто в камень-ножницы-бумага!

– Чи-чи-ко!

– Чи-чи-ко!

– Иди на ворота! – сказал Павлик Серёне Зуеву.

      Началась игра. Я старался забить мяч, но оказалось, что Серёня тоже был хорошим вратарём, а из-за стремления завладеть мячом наши ноги то и дело переплетались и кто-то падал.

      Наш ор разносился по всей улице. Павлик ударил по мячу, он взвился в воздух и тут же я подпрыгнул и ударил по нему ногой. На лету меня кто-то толкнул и в самый последний миг я промазал.

– Ай-й-й! – завыл от боли Тяпа.

      Со всего маху я ударил его ногой в щёку и повалил на землю.

– А-а-а! – ахнул я.

– Тяпа, ты как?! – подбежали к нему ребята.

      Тяпа лежал на земле и не мог подняться.

– Как он? – подбежал я к ним.

      Тяпа был конечно хулиган и мы с ним дрались, но сейчас была игра и как о враге я о нём совсем не думал. Я не хотел его пинать и мне было его жаль.

– Серёня! – раздался радом рассерженный мамин голос. – Я так и знала!

      У меня опустились руки.

– Пацаны, я сейчас! – рассеянно оглянулся я на ребят.

– Иди, иди! – отмахнулись мальчишки.

      Я побежал следом за мамой.

– Что у вас случилось? – строго спросила она.

– Да это… – замялся я. – Игровая травма.

      А когда мы зашли в квартиру она заметила дыру в джинсах.

      Мама сказала, что такого сюрприза она не видела с марта-месяца, когда я дорвал наконец старые джинсы, когда лазал на гаражи. Мама надеялась, что это закончится, но я продолжаю играть у неё на нервах.

– К стати, чем это ты так их порвал? – наконец задала проникновенный вопрос мама.

      Я закусил губу. Если она узнает, как я покинул квартиру, когда её не было дома, мне сильно влетит и тогда улицы мне не видать.

      И я соврал, что это так вышло во время игры, на что мама ответила, что сейчас тепло и надо надевать шортики, а не портить новые джинсы. Это ведь всё равно что самого себя поставить в угол.

– Серёня, айда играть! – прибежал с улицы Серёна Зуев.

– Два Серёни, – иронично сказала мама, – два уличных бедствия…

– Мам, можно…

– Нет уж, идём, воспитывать тебя буду, – не терпящим возражений тоном, сказала мама. – Мне и так заниматься с тобой и братьями некогда, целымии днями торчите на улице, а потом мне такие вот сюрпризы…

      И уведа меня умываться. Серёня убежал играть на улицу.

      Сняв джинсы, я полез за иголкой с ниткой. Мама отобрала у меня джинсы, заявив, что раз я неисправимый озорник, то такое ответственное дело мне доверять нельзя. Наконец она зашила их.

– Можно я пойду с мальчишками поиграю? – попросил маму я.

      Но мама не дала джинсы и кинула мне шорты.

– Во дворе будешь ходить в них, – голосом, не терпящим никаких возражений, сказала мама и взглянула на мои ноги. – И переодень кроссовки, а то своими играми эти ты скоро совсем доканаешь.

– Они же с огонькамим, – без особой надежды сказал я, но мама кинула мне другие, в которых я бегал прошлым летом.

– Серёня! – свистели с улицы ребята. – Выходи! Мы костёр жечь идём!

      Я обрадовался, поцеловал маму в щёку и помчался играть на улицу.

                                    4

      Утром в воскресение я проснулся поздно. Все уроки были сделаны, и сегодня, после дел в отряде можно было гулять весь день. Я встал с дивана, потянулся и как обычно пошёл на продуваемый сквозняками балкон.

– Тим, – позвал я братьев, – Данька!

– Чего? – сонно пробормотал Даня.

– Вставайте на зарядку!

– Рань какая! – заныл Тим.

– Сони!

      Я умылся, вернулся в комнату, открыл окно, включил приёмник и под музыку мы начали зарядку.

– Серёня! – крикнул мне с соседнего балкона Влад.

– А-а? – отозвался я.

– Идём улице на нервы действовать! – предложил мне Владик.

– Угу! – весело крикнул я. – Сейчас, жди нас внизу.

      Доделав зарядку, мы одели отрядную форму и побежали вниз. Владька прыгнул на меня и мы покатились по траве, хохоча и дрыгая ногами.

– Банзай! – прыгнули на нас сверху Тим и Даня.

      Началась возня.

– Ну что, пойдём? – жизнерадостно спросил Влад, сидя на мне.

– А может в бассейн? – спросил я, спихнув с себя Владьку, и отряхнул шортики и испачканные коленки. – Хотя нет, там сейчас Дашка сверепствует…

– Ну, давай на пустырь чтоль? – предложил Влад, разведя руками.

– Угу, – согласился я и надел берет.

– Мальчишки, куда идёте? – догнала нас по дороге Катя.

– Гулять, – простодушно улыбнулся вожатой Влад.

      Катя увязалась за нами. Заметив, что я извозился в грязи, она отвела меня к гидроколонке и заставила вымыть коленки, локти и ладони. Я послушно разулся и, встав на бетонную плиту, стал качать воду и смывать грязь.

– Воспитывать будешь? – хитро прищурился на Катю Тим.

– Нет, – небрежно махнув рукой, фыркнула Катя. – Тем более, что это бесполезно. Вы лучше Гурьке скажите, что если он ещё раз опаздает на линейку… А то ходит где-то, ходит, а ребята жди его!

      Она оглядела наши пыльные исцарапанные ноги и подняла глаза к небу, словно говоря, что мы неисправимы и делать из нас людей уже поздно.

      Мы сидели на крыше электроподстанции и резались в сотки. А меня тем временем мучила тревога. Гурька и вправду стал опаздывать на линейки.

      Где он гуляет?

– Может в отряд? – предложил Владька.

– У меня коленки расцарапаны, – озабоченно сказал я, показывая Владьке ободранную коленку. – Опять твоя сеструха привяжется!

      Лизавета могла привязаться. Ещё как! Если я явлюсь к ней с такими коленками… Это я неудачно покатался вчера на велосипеде. Улетел в канаву…

– А что делать будем? – толкнул меня рукой в коленку Влад.

– Поиграем в прятки? – предложил я.

– Давай!

– Побежали к ребятам! – обрадованно воскликнул Данька.

      Мы слезли вниз и почесали к гаражам, где прятаться было интереснее всего, и где уже бесились ребята, размахивая люминисцентными лампами…

                                    5

      Кто знает, сколько стекла было бы рассыпано вокруг гаражей, если бы ребят не согнали какие-то большие девчонки. Мальчишки побросали лампы и дали дёру, мы за ними, и уже во дворе клуба началась игра в прятки. Здесь я знал все нычки и находил ребят там, где, казалось невозможно было пролезть и спрятаться, из-за чего ещё сильнее окарябал коленки. А когда игра закончилась и ребята разошлись по домам, мы с Тимой и Данькой пошли гулять по дворам, раскурочили старый телевизор на заднем дворе и грохнули кинескоп. Да так грохнули, что к нам прибежали трое мальчишек с соседней улицы. А потом мы впятером убегали от вредной Дашки и здорово промочили ноги в луже.

– Давай босиком? – предложил я Тиму и Даньке, когда мы втроём шли по бетонке вдоль озера. – Пока взрослые не видят?

– Холодно… – с сомнением заметил Тим.

– А в мокрых ещё холоднее будет.

– Ну давай…

      Мы разулись, и, неся мокрые кроссовки в руках, дошли до конца улицы.

– Ох и влетит нам за мокрые кроссовки… – беспокойно заметил Даня.

– Не то слово… – озабоченно вздохнул я. – Мама же сказала, что если мы ещё раз промочим ноги, то отправит нас жить в отряд!

– Мальчики! – возле нас затормозила на велике Таня. – Это вы были, да?

– М-м-м? – удивлённо повернулся я к капитану.

– Это были вы мальчики… – потерянно сказала Танька. – Вы ведь кинули дымовуху в будку. Мне Даша всё рассказала.

– Какую дымовуху?

– Такую! Думаете я не узнаю?

– Ты Дашке больше верь! – недружелюбно бросил Тим.

– А чё сразу мы? – с вызовом спросил я Таньку.

– А кто ещё с огнём любит баловаться? – язвительно спросила Таня.

      Мы разинули рты. Неужели кто-то из ребят проболтался? Или Дашка взаправду увидала, как мы бросили дымовуху этим пьяницам?

– Зачем вы будку задымили? – допытывалась у нас Таня.

– За дело, – исподлобья глядя на Таню, сказал Данька. – Они гады!

– Мы с ними со всеми теперь воевать будем, – беспощадно сказал я.

– С кем?

– С гадами этими! Думаешь одни ребята только хулиганят?

      Таня растерянно молчала, а мы, взявшись за руки пошли на косогор.

– Идея! – нашёлся Данька. – Пошли в клуб, посушим на батарее!

      И мы пошли в пионерский клуб. В отряде будет чем заняться.

      Мне, как капитану группы, всегда находилось занятие.

– Зря я согласилась взять шефство над мальчишками! – закусив губу, вздохнула Лизавета, через десять минут, когда мы с Тимой и Даней отмыли от пыли ноги, сунули кроссовки на батарею и шли на занятия.

      Лиза была не только дежурной по школе, но ещё и главной после Ильки вожатой в отряде. Малыши Лизу побаивались, особенно, когда она доставала из своей медицинской сумки йод, с намерением помазать кому-нибудь царапину.

– Серёню ты тоже заставила за малышами смотреть, – заметил Тим, вступившись за меня. – Думаешь ему не тяжело?

– Не то слово! – с чувством всплестнул я руками. – Думаешь мне легко с ними справиться? Вон сколько ребят везде, а ты на меня их кинула!

– Зато тебя они слушаются, – принялась уговаривать меня Лизавета и улыбнулась, а её косички топорщились в разные стороны. – А меня они дразнят. На головах стоят, совсем от рук отбились!

– Ага, про нас тоже так говорят, – со вздохом ответил я. – И зачем я согласился помогать ноябрятам? Мне только с ними и возиться…

– Но ведь совет дружины тебя выбрал, – возразила Лизавета. – У нас после школы ребята, кто на кружки бежит, кто во двор… А здесь никого.

– С ними замучаешься, – снова вздохнул я, не желая сдаваться. – Занимайся с ними дополнительно… Ужас!

      Я понимал, как это важно, быть вожатым для малышей. А выбрали меня только лишь потому, что занял первое место по джиу-джицу среди пионеров и заслужил золотую медаль за соревнования.

      Знали бы в пионерской дружине, как мне далось это первое место!

      Но раз выбрали, значит надо возиться с ноябрятами…

      А потом я в школе убирал разгромленный малышами класс географии и вышел на улицу еле живой. На улице бесились мальчишки.

– Ну что, взгрела? – спросил меня Тим, когда мы через два часа возвращались из отряда. – Катька обещала нашей маме наябедничать…

– А-а, – небрежно махнул рукой я. – Ничего она не наябедничает.

      Катя взгрела меня за то, что я устроил потоп в классе во время уборки и бегал по холодной воде босиком и заствила убраться уже при ней…

                                    6

      На улицу вышли уже вечером. На бортиках подъезда сидели парень с гитарой и девушка, на детской площадке бесились малыши. Пенсионер на лавочке слушал радио. А солнце бросало красные лучи из-за домов. Дашка опять орала на малышей. Они дразнили её. На соседней улице играли в коли мальчишки. Один из них, в красной кофте и джинсах помахал нам.