В АВЛИДУ

– Мы уезжаем. Сейчас. Давай быстрей.

Ее тело буквально звенело от восторга, ясно ощутило прилив жизненных сил после таких приятных смелых ласк молодого человека – Елена двигалась порывисто и быстро, желая прихватить свои любимые вещицы. Хотя Парис ей обещал:

– У тебя будут самые изысканные украшения, Елена – какие ты захочешь. – сам при этом проникал все глубже в роскошное податливое лоно, что сладостно сочилось, подчиняясь неистовым порывам нежной страсти.

Эти слова звучали приглашением к счастью. Как никогда дорога к достойной жизни открыта и ясна.

– А как же дети, Елена? – спросила Эфра.

– Какие дети? – опешила Елена.

Совсем они как будто выпали из памяти. На уме лишь бесконечная любовь и молодой царевич, что обеспечит сказочную жизнь.

– Ах, да. – опомнилась она.

Однако, так долго дремавшие мечты ей подсказали выход.

– У них отец есть. – отрезала Елена. – Пусть занимается.

Затем Елена всю казну опустошила, все выгребла. Швырнула ключ на дно пустого сундука.

– Пусть будут. – сама себе сказала царица Спарты. – Мало ли что может произойти. Деньги в любом случае не помешают.

Елена завернулась в дорожный плащ, передала Парису не слишком внушительную сумку с казной Спарты. В полутьме прихожей метнулась тень.

– Мама, ты куда?

Худенькая девочка в ночной рубашке стояла босыми ножками на каменном полу большого зала. Сборы разбудили, растревожили ее, она вскочила и побежала к маме.

– Иди спать, Гермиона. – спокойным тоном ответила Елена дочери.

Эфра быстро увлекла ребенка в глубину дома, уложила Гермиону спать и плотно затворила дверь.

– Эфра – позвала ее Елена – Мы уходим.

В ближайшем храме Елена привычно сориентировалась без помощи жрецов. После чего сокровищница храма опустела на три таланта золота. Парис едва донес их до повозки. Суету побега надежно укрывала ночь.

Одинокий факел освещал им путь до порта. Две женщины в дорожных одеяниях и молодой человек шли довольно быстро вровень со своей повозкой, нагруженной сокровищами храма и тощенькой спартанской казной.

– Имею право – заявила Елена своим спутникам, что то и дело озирались, оглядывались по сторонам, как будто опасаясь, что их остановят возмущенные спартанцы. Ограбить храм – невиданное дело. Но нет – если и попадался им поздний путник, то сам вперед шарахался – чума всех приучила избегать других людей.

5. Достойная замена

Корабль Париса стоял в порту на том же самом месте, куда пришвартовался утром. Эней давно уж видел десятый сон, когда в каюту ворвался Парис.

– Эней, вставай. Для женщин нужно освободить места.

Эней вскочил, со сна совсем не понял, что случилось.

– Что происходит, Парис?

– Мне помоги. – потребовал Парис.

Они вышли на палубу. Сказать, что Эней был очень удивлен – значит, не сказать ничего. Парис внимания не обратил. Он суетился вокруг дам.

– Спускайтесь вниз, располагайтесь.

Эней вытаращил глаза на поздних визитерш. Однако Парис не дал ему стоять без дела. Вдвоем они перенесли богатства Спарты на палубу.

– Парис – раздался нежный голосок из недр каюты.

– Иду, дорогая, сейчас. – Парис едва не кубарем скатился вниз.

– Дорогая? – удивился ему в след Эней. – Что, черт возьми, здесь происходит?

Эней остался в одиночестве на палубе, облокотился на леера, с нетерпением ждал возвращения Париса. Тот вскоре появился.

– Женщины такие привереды. – счастливое ворчание Париса внести ясности, конечно, не могло – Воды им принеси. Столько с ними хлопот… да ты и сам, конечно, знаешь…

– Парис, что это значит? – едва сдержался недовольный происходящим Эней.

В ответ лишь получил непринужденное:

– После объяснимся, Эней. Ты слышал сам – воды просили…

Парис опять исчез. В темноте трюма загрохотал посудой, стараясь угодить своей прекрасной спутнице, затем снова мелькнул на палубе и вновь исчез. Эней ждал, когда Парис угомонится наконец.

Пока Елена с Эфрой устраивались на ночлег, Эней устроил Парису серьезный разговор на палубе.

– Что все это значит, Парис?

– Эней, я обещал отцу – если не удастся вернуть его сестру, то мы добудем другую, равную по положению, ахейскую царевну. Дело сделано, Эней. Это удалось безо всяческих военных действий. Нам не за чем теперь идти на Саламин. Опять же – золота прилично захватили. – примирительный тон Париса не оставлял сомнений – не стоит ссориться из-за подобной ерунды.

– Ты сумасшедший? Парис, ты понимаешь, что говоришь? – Энея буквально переполняла досада.

– Конечно, понимаю. Чем ты не доволен? – удивился Парис реакции Энея.

Тон спутника буквально взбесил Энея. Он принялся отчитывать его:

– Ты сам нарушил закон гостеприимства, о котором постоянно мне твердил. Сам первый другом Менелая называл, вино с ним пил и обнимался только что. В результате – увел его жену и обокрал. Ты что – совсем не понимаешь, что делаешь?

У Париса имелось собственное представление о своих действиях.

– Я раздобыл прекрасную заложницу для Трои у врагов. И кучу золота в придачу. Какая разница, как именно я это сделал? Мы можем отправляться домой.

Эней, конечно, был не согласен:

– Я уступил тебе сначала, Парис, но это вовсе не значит, что приказ царя Приама не надо выполнять. А нам приказано – вернуть его сестру. Твою родную тетку, между прочим.

Парис едва сдержался, чтобы не перейти на оскорбления. Неужто Эней не понимает разницы между старой бабкой, лет под семьдесят, и молодой красивой женщиной? Которая ценнее? Старуха или красотка, да еще такая? Но Парис взял себя в руки, Энею лишь сказал:

– Я выполнил приказ отца. Равнозначная царевна у нас на корабле. Что ты не понял? – доказывал свое Парис.

– Причем тут жена местного царька? Нам нужно на Саламин. Ты это понимаешь? Цель нашего похода томится там. – упорствовал Эней.

На этом месте Парис не выдержал:

– А ты уверен, что она томится? Эней, ты что? Всю жизнь она живет на этом Саламине, про нас уже не помнит. Зачем зря воевать? Мы выполнили поручение отца.

– Ты так считаешь? – в вопросе Энея насмешка явно прозвучала. Парис аж взвился:

– Да, Эней. Мы отплываем в Трою. Немедленно. Все наши люди вернутся живые и здоровые домой. Никто не пострадает. – убеждал собеседника Парис.

– Ты точно ненормальный. Мы шли на Саламин выполнять приказ твоего отца. И я его выполню, клянусь. – решительно сказал Эней.

В ответ услышал:

– Тогда мы расстаемся. Поступай, как знаешь. Я – домой, а ты – куда захочешь. – не менее решительно заявил Парис.

6. Эсак

Тем временем их судно спускалось в темноте к устью реки Эврот, где ждал второй корабль эскадры. Три других укрылись возле мыса Малея, недалеко от острова Кифера, ожидая возвращения флагманских судов.

Продолжать разговор не имело смысла. Оба это прекрасно понимали.

Видимо, на Париса произвела слишком большое впечатление эта красотка – Елена, думал Эней. Совсем снесло крышу у парня. Войти в доверие к мужу, называть его другом, после чего воспользоваться моментом и похитить его жену – это уж слишком. Он ведет себя, словно увел подружку у своего приятеля на Иде. О последствиях вовсе не думает. Может быть, так внезапно влюбился? Голова закружилась, и Парис не отдает отчет своим поступкам?

Эней с Парисом стояли молча, держась за поручни, и наблюдая, как мимо проплывают печальные унылые пейзажи ночной Спарты. Луна лишь скупо освещала окрестности. Каждый переживал недавний разговор, весьма похожий на стычку. Молчание прервал Эней:

– У тебя был еще один брат, Парис.

– Еще один? – ничуть не удивился тот. – У меня их столько – считать замучаешься.

– Старший брат, Парис, Эсак. Он от любви погиб. Не знаешь?

– Нет, не слышал. А что такое?

– Эсак превратился в нырка. Бросился в море от несчастной любви. Утратил облик человека. Сейчас ныряет без конца.

– Несчастная любовь мне не грозит. – парировал Парис. – Пускай ныряет, раз боги наказали.

– Смотри, не повтори его судьбу. – насмешка горькой нотой прозвучала в словах Энея.

Парис промолчал. Пусть Эней не лезет не в свое дело. Парис все знает сам. Елена его любит, он любит ее, что еще надо? Самая прекрасная царица ахейцев теперь в сладостном плену троянца. Тем самым Парис компенсирует отцу давнюю пропажу его сестры. Чем недоволен Эней, скажите мне на милость? – никак не мог понять Парис. Эней же знал – распоряжение Приама не выполнено. А значит с Парисом или нет, но нужно начатое дело завершить.

***

Утром Эней пересел на другой корабль. Прощание с Парисом прошло весьма сдержано. Энею, конечно, было что сказать, Парису – тоже, но оба обошлись лишь парой слов. Два корабля легли каждый на свой курс. Эней – к оставшейся у мыса Малея эскадре, а поневоле самостоятельный мореплаватель Парис весьма логично направил свой корабль к ближайшему острову – живописной Кранае, что находилась в Лаконском заливе. Полностью в этом деле положился на волю Афродиты Парис, и рассудил примерно так:

– Она сюда меня отправила, она же поможет мне вернуться домой. А пока устроим предсвадебный медовый месяц. Отдохнем на островах.

Парис совсем не заморачивался. Да, он не знает толком моря, не разбирается в картах и направлениях, а уж в морских приборах и подавно, он впервые видит эти прекрасные места, и даже не подозревал, что мир такой большой. И что? Ничего из вышеперечисленного ему не помешало найти, завоевать, а сейчас везти домой прекраснейшую женщину на свете. Он сделает ее счастливой. Сам будет счастлив с такой женой. А кто не будет счастлив с ослепительной красоткой? Попробуйте найти такого человека. Только бестолковый Менелай умудрился так долго не ценить своего счастья. Ему же хуже. А потому – не будем торопиться и заплутаем между живописных островков, надежно затеряемся среди чудесных мест, тем самым запутаем возможную погоню. Обманутый муж замучается нас искать.

– Ты счастлива, Елена? – спросил Парис.

– Конечно, дорогой. – отозвалась она.

Песочек пляжа, ласковое море, тепло, а красота какая – пальмы, буйная растительность – жимолость и плющ лианой вьются, оливы шумят кронами, инжир и лавр благосклонно встречают влюбленных. Олеандр склоняется к Елене своими розовыми цветочками, жасмин благоухает в ее честь, а красные початки люпина задорно выскакивают из травы, приветствуя прекрасную Елену. Все в их распоряжении – и пышный мирт, и разноцветный гиацинт, и померанец оранжевым цветком словно фонарик, искрится в солнечных лучах. Вот гребенщик рассыпался напротив своею розовой копной. Все восхищает счастливых путешественников. Цветы в восторге от приятной пары – нежные фиалки тянутся к рукам влюбленных. Нарциссы встречают их на каждом новом месте. Не жизнь, а сказка. Часы уединения они проводят на берегу у самой кромки моря – любовь и страсть все больше захватывает Елену и Париса. И кажется, что больше нет ничего. Они одни в таком прекрасном мире. Нет больше болезней, бед, мужей постылых и надоевших прежних подружек. Только она и он. Круиз надолго затянулся – Парис с Еленой только рады. Впереди их ждет великолепный Кипр и финикийский порт Сидон, и жаркий экзотический Египет – полный впечатлений вояж Париса и Елены продлится без малого полгода. Впрочем, они нисколько не спешат. Почти ничто не нарушает идиллии. Жалкая попытка одного из властелинов моря Нерея их пристыдить, закончилась ничем. Огромная волна, конечно напугала, но все закончилось благополучно – судно пошвыряло по волнам, и отпустило. Елена и Парис лишь крепче стали в чувствах. Пережитый страх сплотил их. Вместе провести всю жизнь они клянутся – клятвы улетают в небо, их слышит весь удивительно прекрасный мир. Оставим их на время. Пусть отдыхают и путешествуют. Медовый месяц не стоит нарушать.

***

Тем временем Энея постигло большое разочарование – достигнув Малея, он не увидел своих прекрасных военных кораблей. Куда они девались? Обломки лишь в воде, да на разбитых досках умудрились уместиться восемь человек, что из последних сил держались на плаву. Все, что осталось от большой команды. Когда они смогли ответить на вопросы, то оказалось, что ветер налетел внезапно днем, пока Эней с Парисом гостили в доме спартанского царя, волны разметали корабли по морю, хватило полчаса, чтобы на дно отправить всю эскадру.

– Такая буря при абсолютно ясном небе. Ни капельки дождя. Ничто не предвещало. – сами удивлялись спасенные.

Эней четко понял одно – теперь поход закончен. Окончательно. Бесповоротно и, увы, бесславно. С одним единственным кораблем соваться на Саламин нечего и думать. А значит, нужно возвращаться домой. Именно домой. Не в Трою. В Дарданию. Энея отец уже заждался. Перед Приамом пусть отчитывается Парис. Он лучше знает, что говорить. Обязанность Энея – вернуть домой троянцев, что вместе с ним ушли в этот поход.

Он твердой рукой направил судно к побережью Малой Азии. Спустя неделю один-единственный корабль Энея благополучно дождался ночи возле Тенедоса, после чего вошел в пролив Геллеспонт, миновал причалы троянского морского порта, и устремился в соседний родной дарданский порт. Там Эней напутствовал команду корабля прежде, чем распустить всех по домам.

– Языки держите за зубами. Не афишируйте особо, что мы вернулись. На рожон не лезьте. Пусть по результатам похода отчитывается Парис. Вернется – тогда сам расскажет Приаму о потерях.

Анхизу Эней сказал:

– Парис там воду мутит, отец. Нам не стоит лезть в это дело. Его Приам простит, а я останусь виноватым. Еще будет попрекать, не ровен час.

Дарданский царь был полностью согласен с выводами сына.

7. На Крите

Неразбериха, что творилась здесь, на Крите, неприятно удивила Менелая. И в то же время посеяла надежду. Оказалось, прямых наследников у престарелого Катрея нет. Вернее, они когда-то были, но царь Крита обезумел и разогнал своих детей. Всех до единого. Те, что постарше были – сами убежали на Родос, других же – двух сестричек выручил Навплий, известный мореплаватель. Среди них как раз была будущая мать Менелая, Аэропа. По малолетству Менелай совсем ее не помнил. Два годика ему исполнилось, когда муж лишил жизни Аэропу за измену. Но, как бы то ни было, царь Крита Катрей приходился дедом Менелаю по матери. А значит, можно рассчитывать на некоторое наследство. Что очень бы не помешало в дальнейшей жизни. Крит достаточно богат, Катрей – известный скряга, так что все очень может быть. Так думал Менелай по дороге на остров Крит. Он абсолютно упустил из виду других детей Катрея. Не станем строго судить его за это. По крайней мере, Менелай уже унаследовал от деда прижимистость и скупердяйство – хотя и сам не знал об этом.

– То есть как – с Родоса? – очень удивился Менелай, когда подданные почившего царя сообщили ему, что тот убит был в ночной стычке на Родосе. Тело только что доставили оттуда и родственников ждут.

Он-то думал – престарелый Катрей умер своей смертью от старости. Не тут то было.

– Что он там делал? – пожал плечами Менелай. – Неужто не сиделось дома? На старости-то лет поперся приключения искать…

Однако Менелай не слишком желал вдаваться в подробности истории Катрея, думал лишь о количестве наследников царя Крита, что съедутся на похороны. Сколько в результате достанется ему, Менелаю? Это очень интересно.

– Такая трагедия – причитали вокруг – Сын убил отца.

– Алтемену то не в первой. – рассуждали собравшиеся – Он и сестру свою убил не так давно.

Менелай особенно не слушал. Знал главное – чем меньше претендентов на наследство – тем лучше для него. А между тем, история Катрея являлась действительно трагедией.

8. История Катрея

– Будь он проклят, этот Оракул. – однажды воскликнул старик Катрей. – Из-за него я сам себя лишил нормальной жизни и прозябаю в одиночестве. Дожил до чего – мне некому подать стакан воды на старости-то лет. Так не должно быть. К черту Оракула. Мне срочно нужно к сыну.

Спутники Катрея весь недолгий путь до острова Родос слушали стенания своего внезапно прозревшего царя. Как любит тот своего сына и дочерей, как весь извелся, хочет видеть еще и внуков, собрать всех за столом, близко к сердцу принять их чаяния и беды, их успехи; помочь им, обнять каждого, расцеловать и больше не отпускать надолго от себя. Седая борода Катрея тряслась, слезы наворачивались сами в старческих глазах, морщины, казалось, распрямлялись, и лицо как будто наполнялось светом счастья, предвкушая скорую встречу с родными близкими людьми. Катрей не знал – двух дочерей уж нет в живых давно, что внуки семьями обзавелись, живут свой жизнью и не особенно интересуются старым одиноким царем Крита. Однако надеялся старик, что сын простит его. Так всю дорогу озвучивал свои надежды старый царь, и собеседники ему внимали, поддерживали, ободряли, как могли:

– Конечно, Алтемен поймет, простит и вновь вы заживете дружной семьей, как прежде.

Родос их встретил плотным туманом и лаем многочисленных собак. Пастухи сбежались, окружили маленький отряд полночных визитеров.

– Разбойники. Грабители. Пираты. Зачем пожаловали? – возмущались пастухи. Их громко поддержала большая свора псов.

Напрасно Катрей пытался объясниться – кто он, зачем и почему приехал. Никто его не слушал по одной простой причине – слабый голос старика не слышно – собаки совершенно заглушали своим лаем слова Катрея. Сопровождавшим старого царя не удалось сказать и слова. Все, что они могли – только отбиваться чем попало от злобных здоровенных псов, спасая свои жизни. Слишком много было тех собак, и слишком громкий лай они подняли среди ночи.

– Кто там? – рассержено взревел Алтемен. – Кто посмел к нам вторгнуться? Смерть проклятым пиратам.

Его поддержало множество людей:

– Смерть им. Смерть разбойникам. – кричали пастухи.

Безоружные критяне могли лишь отбиваться веслами от наседавших собак и пастухов.

– Послушайте меня, умоляю вас – напрасно просил Катрей, пока копье Алтемена не пронзило грудь старика.

Тот рухнул навзничь. Мертвые глаза Катрея бессмысленно взирали в темноту, и с губ сбегала струйка крови.

Бой сам собою прекратился.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – отчитывал Алтемена один из спутников Катрея – Твой отец любил тебя, скучал, хотел увидеться. И вот – увидел.

Алтемен склонился над мертвым телом своего отца. Что он опять наделал? Казалось, что застывшие глаза Катрея смотрели прямо в душу Алтемена. Злой рок настиг двоих – отца и сына. Здесь вряд ли запоздалое раскаяние поможет. Почему так получилось в их, когда то самой обычной семье? Почему добрые намерения родных людей неизбежно приводят к трагичной развязке?

Алтемен давно скучал по родине. Когда-то из благочестивых соображений он покинул Крит, чтобы не волновать родителя, чтобы не сбылось проклятие Оракула. И все-таки оно сбылось. Обмануть судьбу не получилось.

– Будь он неладен, Оракул этот. – в сердцах воскликнул Алтемен.

Это надо же придумать, что кто-то из детей убьет отца. И этим отравить всю жизнь как самого Катрея, так и детей его. Как вообще рождаются такие предсказания, где именно? В головах завистливых жрецов? В причудливых видениях, пораженном серными парами, мозгу обкуренной безумной пифии?

Пред Алтеменом в ночной печальной темноте Родоса возникли яркие счастливые картины родного Крита. Как они с сестрой играют у ручья, бегут наперегонки вдоль берега. Апемосина – быстроногая девица. Доверчивая, милая. Она разделила с братом добровольное и долгое изгнание, однако, это не изменило судьбу бедняжки. Уже здесь, на Родосе, девушку приметил сам Гермес. Она умудрилась сбежать от него поначалу. Гермес оказался настойчив. В другой раз божественный развратник расставил сети, расстелил на предполагаемом пути ее побега скользкие шкуры, и Апемосине не удалось уйти от гнусных домогательств. Она поделилась с братом своей бедой.

– Я не хотела, Алтемен.Так получилось… – печально призналась брату Апемосина.

– Ты потаскуха – первым делом оскорбил ее Алтемен. – Ты и бежала-то, наверное, не слишком быстро. Сама хотела, чтобы тебя догнали. Ты опозорила семью.

– Алтемен… – не знает, что ответить и плачет навзрыд Апемосина.

Она не ожидала такой реакции от брата. Думала – он пожалеет свою сестру. Не тут то было.

– Ты – шлюха. Непотребная девица – продолжает бранить ее Алтемен – Позорище какое. Мне стыдно за тебя.

Сам схватил что первое попалось под руку и лупит сестру, не разбирая, куда и чем он бьет. Опомнился, когда уж руки в крови сестры по локоть были, а тело девушки лежало бездыханно на каменном полу.

Теперь отец их так же бездыханным оказался на пастбище Родоса. Снова по его, Алтемена, вине.

– Что я наделал? Как так получилось? Хоть бы земля разверзлась под ногами. – сокрушается Алтемен над телом своего отца.

Его услышали. Окрестности Камиры задрожали, поднялся жуткий гул, взметнулись стаи птиц, что до сего момента безмятежно спали в скалах, ночное море забурлило, поверхность содрогнулась, земля разверзлась глубокой трещиной как раз под Алтеменом и поглотила разом, не оставив и следа от сына Катрея.

– Еще одним прямым наследником меньше. – сделал вывод Менелай. – Мне лучше.

Менелай взглянул на тело Катрея, что лежало на сдвинутых лавках во дворе, аккуратно завернутым в белую ткань. Клок седых волос ворошил ветерок, глаза закрыты. Все там будем – рано или поздно – подумал Менелай, отчего его лицо сделалось печальным. Окружающие сочли за благо усадить спартанского царя за стол, налить ему вина.

– Как переживает человек смерть дедушки. – решили сердобольные критяне. – Какой чувствительный.

И сообщили:

– Может быть приедут Паламед с Эаксом. Должны. Их тоже известили.

– А это кто такие? – спросил Менелай.

– Внуки Катрея. Дети Климены, его дочери. – ответили ему.

– Понятно – почесал затылок Менелай и призадумался.

Наследников полно, похоже. Что ж, будем биться за кусочек пожирнее. У Менелая четверо детей. Для них он очень постарается. Елена будет довольна своим мужем.

9. Эрида

– Твой жене и дела до тебя нет.

Менелай едва не упал с лавки. Что за издевательский гнусавый тон?

– Кто сказал? – взревел спартанский царь, вскочил и огляделся.

В двух шагах стояла какая-то женщина – тощая, неопрятная, сутулая. Очень похожая на вопросительный знак. Нечесаные космы торчали из-под косынки. Взгляд недобрый, хитрый. Неприятная особа.

– Что ты сказала? – сделал шаг к ней Менелай.

Та отступила на такой же точно шаг.

– Что слышал. – ответила она и сразу затараторила – Пока ты здесь расселся, наследников считаешь про себя и думаешь побольше заграбастать, твоя жена хвостом вильнула и сбежала с молодым любовником. Да-да. А ты старайся для нее, старайся. Дурак ты, Менелай. Ду-рак. Так тебе и надо.

– Чтооооо? – взревел Менелай – Да я тебя сейчас… Поскуда, сплетница, мерзавка.

Но та уже была на приличном расстоянии от собеседника.

– Вот так всегда. – ворчала про себя Эрида – Никакой благодарности.

Увы, но такова обычно плата за тщательно, со знанием дела проделанную ею работу. Впрочем, она давно привыкла к подобным оскорблениям и сценам.

– Ты – рогатый муж. – состроила злобную гримасу Эрида. – Вся Спарта, вся Эллада уже смеются над тобой. А будут смеяться еще больше. Жена сбежала – так тебе и надо.

– Убью. Убью на месте – зарычал спартанский царь и бросился с кулаками на собеседницу, но только воздух рассек руками.

Эриды уже не было в помине. Что зря смотреть на налитые кровью глаза, искаженную гневом физиономию и слушать гадости в свой адрес?

– Отличный затевается скандал. – довольно потирает руки богиня раздора. – Будет чем порадовать начальство.

10. Душевные терзания

Менелай метался по двору в поисках недавней собеседницы.

– Только что была здесь. Куда пропала? – вертел головой по сторонам спартанский царь.

Но никто не мог сказать определенно, что то была за женщина. Никто ее не видел. Окружающие лишь пожимали плечами:

– Нет у нас таких.

С этого момента время для Менелая потянулось сущим наказанием. Пока он вынужден оставаться здесь, на Крите, где вовсе не торопятся предать земле тело старого Катрея, там, дома, в Спарте неизвестно, что происходит. Душа и мысли Менелая, конечно, были дома. В реальности его от Спарты отделяет море, затем Эврот – почти до середины реки против течения придется подниматься. Как жаль, что он взлететь не может, перемахнуть и прямиком до Спарты по воздуху добраться. Вот когда царь Менелай позавидовал птицам. Как им хорошо – лети, куда захочешь.

Так мечется Менелай по берегу Крита, часы считает, ждет не дождется, когда же наконец все родственники съедутся, проведут прощальную церемонию, достойно похоронят старика Катрея. О дележе наследства Менелай практически забыл. Скорее оказаться дома, убедиться лично, что там все нормально, и нет причин для беспокойства.