Семь жизней до счастья

Я поленилась ему отвечать, опустила пониже голову и продолжала идти. Мой взгляд был устремлен к выходу, до которого оставалось несколько шагов. Внезапно воин в зеленом мундире верхом на коне преградил мне путь.

– Приподнимите голову, почтенная.

Услышав приказ, я заколебалась. Если меня поймают и отвезут обратно, тогда мы с Лу Хайкуном…

Не успела я завершить свою мысль, как Черный Воин резко схватил меня за руку. Я непонимающе уставилась на него.

– Виноват, – буркнул он и мощной рукой закинул меня на плечо.

Мудрец из Зеленых Гор вытащил гибкий меч, скрытый на поясе, и без лишних слов вонзил его в глаз коня под седлом воина. Конь с жалобным ржанием встал на дыбы.

– Бежим! – крикнул Черный Воин.

Применив технику цингун [32], напарники подпрыгнули и, наступая прохожим на плечи, помчались прочь, стремительно перебирая ногами.

Я лежала на плече Черного Воина и смотрела на хаос у городских ворот. Почему-то мне вдруг вспомнился переполох у моста Найхэ в день моего перевоплощения. Только сегодня рядом не было юноши, который обжигал меня озлобленным взглядом. Неожиданно я ощутила в душе пустоту, будто мне чего-то недоставало.

Вернувшись на земли, подконтрольные императору, Мудрец из Зеленых Гор и Черный Воин стали действовать куда увереннее. Они купили лошадей, и мы поскакали по казенному тракту, благодаря чему наше путешествие ускорилось. Спустя короткое время мы прибыли в столицу.

Давненько я здесь не была. Как только мы въехали в город, мои спутники сослались на неотложные дела и предложили вернуться в родительский дом самостоятельно. Я удивилась: неужели они не боятся, что я убегу? Но, поразмыслив, поняла, что в столице мне бежать некуда, и покорно направилась домой.

Руины генеральской усадьбы напротив убрали. С исторической точки зрения великий генерал превратился в незначительную строку в хронике правящей династии. У ворот нашего поместья стояли те же самые стражи. Увидев меня, они не на шутку перепугались:

– Госпожа… вернулась?

– Вернулась, – кивнула я.

У охранника подкосились ноги, и он бросился внутрь. Первым делом я захотела увидеть отца, но, вопреки ожиданиям, мечущий громы и молнии господин Сун не встретил меня в главном зале. Вместо него я нашла в спальне изможденного старика, прикованного к постели. Я не посмела окликнуть его. Не могла поверить, что время способно так надругаться над человеком.

Отец посмотрел на меня затуманенным взглядом, смежил веки и долго молчал. Затем он вздохнул, и уголки его глаз увлажнились.

– Ушла… Раз ушла, не следовало возвращаться.

Благовещая тучка, порожденная Небом, не знала ни отца, ни матери и не ведала отцовской любви. Но в этот миг я поняла: даже если этот старик был злодеем, совершившим чудовищные преступления, для меня он всего лишь одинокий отец.

– Отец, – сказала я, – я повела себя как недостойная дочь. Теперь я согласна выйти замуж за Третьего принца.

У мужчины задрожали губы. Он долго молчал, потом, набравшись сил, сел на кровати и строго спросил:

– Кто заставил тебя вернуться? Пусть твой отец оказался никчемен, он не продаст свою дочь, чтобы выжить!

Я растерялась, не понимая, что происходит.

– Разве ты не велел Мудрецу из Зеленых Гор и Черному Воину привести меня домой?

Взгляд господина Суна на мгновение застыл, а затем старик горько рассмеялся.

– Этих двоих казнили по приказу императора еще в позапрошлом году. Боюсь, за тобой приходили переодетые воины личной гвардии императора… – Отец покачал головой. – Я сделал все возможное, чтобы ты и Лу Хайкун добрались до севера… Но тебя все равно заманили обратно. Я виноват перед тобой, Юньсян. Виноват перед твоей матерью, братом Лу, его сыном и – особенно – перед покойным императором.

Отец сделал все возможное, чтобы мы с Лу Хайкуном добрались до севера?

Вспоминая события ночи, когда сгорела усадьба генерала, я вдруг осознала: в произошедшем есть множество странностей. Когда двое в черном ушли, из усадьбы министра сообщений не поступало. На пропажу верительной бирки генерала не обратили внимания. Император не отправил за нами погоню. Мы с Лу Хайкуном ползли, как черепахи, но не увидели ни одного преследователя. Военный наместник Лу Лань, глава северного гарнизона, открыто объявил о мятеже, но императорский двор решил навести порядок только спустя пять лет…

Я не знаю, какими методами – тайными и явными – отец вел борьбу с нынешним императором, но, глядя на его истощенный вид, поняла, что этот сорокалетний мужчина исчерпал свои силы.

Я похлопала его по иссохшей руке:

– Все будет хорошо, папа. Я не такая уж хрупкая.

На другой день мы получили высочайший указ, назначивший дату моей свадьбы с Третьим принцем. В указе также говорилось, что придворный церемониал очень сложен, поэтому я должна поселиться в императорском дворце и немедленно приступить к обучению, которое продлится до самой свадьбы.

Замысел императора был очевиден. Заточив меня во дворце, он мог безбоязненно выступить в военный поход, не опасаясь, что министр Сун устроит в столице переворот, ведь в случае смуты я паду первой жертвой. Мне отводилась участь заложницы.

После ухода дворцового евнуха, доставившего указ, я заглянула в опочивальню отца, чтобы попрощаться. Старик пристально изучал документ, его взгляд был суров и мрачен. Я присела на корточки у кровати и тихо сказала:

– Папа, пока ты жив, император ничего со мной не сделает. Поэтому береги себя. Живи долго, чтобы позлить императора.

Отец вздохнул, поднял изможденную руку и нежно погладил меня по голове, как в детстве.

– Наша Юньсян выросла.

Я молча посидела с отцом, пока он, ослабевший, не уснул от усталости. Тогда я покинула опочивальню, села в ярко-красный паланкин и позволила доставить себя во дворец.

Императора я не увидела. Старший евнух, управлявший делами, разместил меня в заброшенных покоях в глубине женской половины дворца. Вероятно, здесь проживали наложницы, впавшие в немилость. По ночам до меня доносился женский плач. Он звучал мелодично, как песня, и убаюкивал, поэтому спала я хорошо.

Дни во дворце текли в одиночестве – холодном, будто снег, однако они пролетали так же быстро, как моя служба в храме Лунного Старца. Только тогда я мечтала о вине, которое не могла себе позволить, и сетовала на скупость Юэ Лао. Теперь же от нечего делать я вспоминала снежную ночь, когда Лу Хайкун покраснел и спросил, согласна ли я выйти за него замуж.

День свадьбы неумолимо приближался. Число стражников, охранявших двери моих покоев, выросло. По ночам я больше не слышала женских рыданий – только тяжелые шаги дозорных, что угнетало даже сильнее, чем напряженная обстановка в резиденции наместника северных земель.

В одну из таких снежных ночей, будучи не в силах заснуть, я накинула одежду, подошла к окну и распахнула ставни. У меня на глазах черная фигура молниеносно оглушила стражника у дверей. Я моргнула, недоверчиво вглядываясь в знакомый силуэт.

– Эй…

Едва я открыла рот, человек в черном оказался перед окном, вытянул руку и прикрыл ладонью мой рот.

– Молчи.

Его лицо скрывала черная ткань, голос звучал приглушенно, но мы прожили бок о бок больше десяти лет, поэтому я узнала его без труда.

Он настороженно прислушался, а затем стянул с лица платок. В его глазах заискрились отблески снега.

– Юньсян, это я.

Я похлопала его по руке, давая понять, что ее можно опустить.

– Да, я вижу.

Похоже, Лу Хайкун совсем не дорожил жизнью. Как главарь мятежников смог незаметно проникнуть во внутренние покои императорского дворца? Я невольно протянула руку и ущипнула его за щеку так сильно, что она покраснела. Лу Хайкун скривился и зашипел от боли, но не оттолкнул мою руку.

– Больно, Юньсян, – пожаловался он.

– Лу Хайкун! – Я пристально уставилась на него и спросила: – Тебе не нужна твоя жизнь?

Юноша посмотрел мне прямо в глаза:

– Нужна. А еще мне нужна ты.

Избитая фраза, слетевшая с его уст, почему-то не показалась мне пошлой. Она прозвучала искренне и серьезно, словно ребенок давал клятву прилежно учиться.

Я молчала.

– Я не лишился рассудка, меня пытались отговорить… – произнес Лу Хайкун, потом запнулся и опустил глаза, будто вспомнил что-то ужасное. – Но когда я услышал, что тебя похитили…

– Никто меня не похищал, – перебила я безучастным и четким голосом. – Я оставила тебе записку. Я сама решила вернуться в столицу.

Не глядя на меня, Лу Хайкун продолжал:

– Стражники Цзичэна доложили, что тебя грубо взвалили на плечи и унесли…

При виде его лица у меня защемило сердце. Я вдохнула, набрав полную грудь холодного воздуха.

– Я оставила записку, Лу Хайкун. Ты знаешь, что я сама захотела вернуться.

Уголки его губ задрожали, словно он хотел возразить или же оправдать и меня, и себя. Однако парень промолчал. Его губы изогнулись в улыбке, но в глазах не было радости.

– Юньсян, вовсе не обязательно быть такой честной.

– Возвращайся и береги себя.

– Почему? – Он стоял у окна, уставившись в землю. – Мы знаем друг друга пятнадцать лет, из них пять мы провели в борьбе на грани жизни и смерти… Должна быть причина, Юньсян.

Что я могла сказать? Что мой отец убил семью генерала Лу, чтобы спасти свою жизнь? Что я отвергла выбранного с детства суженого и вернулась в столицу ради отца, убийцы близкого друга? За пять лет жизни на севере я ни разу не заговорила об этом, потому что мои кровные узы и его ненависть сплелись в роковой узел.

Я тоже натянуто улыбнулась, изображая «несчастную женушку».

– Ты не любишь меня, Лу Хайкун.

Юноша застыл, его лицо медленно позеленело. Он скрипнул зубами и процедил:

– Сун Юньсян, даже сейчас ты не хочешь открыться, не хочешь поверить мне!

Издалека донеслась поспешная поступь дворцовых гвардейцев. У меня сжалось сердце, но я стиснула зубы и не стала торопить Лу Хайкуна. Он долго смотрел на меня с разочарованным видом, потом развернулся, взмыл в воздух с помощью техники цингун и растворился в ночной темноте.

Спустя миг показались гвардейцы. Заметив лежавших вповалку охранников, глава отряда обратился ко мне через открытое окно:

– Где злоумышленник?

– Злоумышленник? – Я зевнула. – Не заметила.

– Почему все охранники без сознания?

Я дерзко вскинула брови:

– Я во сне пукнула слишком громко.

Командир нахмурился и нехотя поклонился.

– Просим прощения за беспокойство, госпожа Сун. Мы выполняем приказ – ищем преступника.

Не глядя на меня, он махнул рукой остальным:

– Обыскать!

Гвардейцы вышибли дверь в мою спальню и переворошили все вещи. Я невозмутимо наблюдала, как они удалились ни с чем.

Закрыв дверь, я привела в порядок перевернутую постель и легла. В моей голове снова и снова звучали слова Лу Хайкуна. Открыться? Поверить ему? Карапуз вырос и начал нести несусветную чушь!

Я собрала одеяло в комок и несколько раз со злостью ударила по нему кулаком. Наконец-то «несчастная женушка» вышла на сцену! Я представляла себе лицо небесного стража Ли, который похабно смеется, тряся бородой. Чтоб у него по лицу стадо альпак пробежало! Я колотила по одеялу и кричала в сердцах:

– Ну что, насмотрелся? Насмотрелся? Насмотрелся?!

День свадьбы настал, несмотря на мои терзания.

У входа во дворец меня ожидал ярко-красный паланкин. Служанки нанесли на мое лицо броский макияж, какой я ни разу не делала, облачили в свадебный наряд и надели корону феникса [33]. Самая роскошная в моей жизни одежда предназначалась для свадьбы с мужчиной, которого я даже не видела. По слухам, он был не в ладах с головой…

Третий принц, старший из выживших сыновей императора, хоть и болел, не мог заключить брачный союз без пышного церемониала. Жених должен был встретить меня у дворцовых ворот верхом на статном коне, мне же полагалось сидеть в паланкине, который несли восемь носильщиков. Нам предстояло проехать половину столицы, взойти на алтарь в храме Неба и почтить Небеса, Землю и предков.

Сидя в паланкине с душным красным покрывалом на голове, я слушала цокот лошадиных копыт и вдруг ощутила необъяснимую тяжесть на сердце. Я с рождения знала, что этот день непременно настанет, но ожидала, что из паланкина меня выведет Лу Хайкун. В душе я противилась подобной участи, но происходящее нравилось мне еще меньше. Больше всего мне хотелось… вытянуть ногу и вышибить седока из седла.

Я сдержала невольный порыв. В конце концов паланкин остановился, и занавеси раздвинулись. Опустив глаза, я увидела, что ко мне тянется пара мужских рук. Глядя на тонкие белые руки, я вспомнила, как Лу Хайкун прокрался ночью к моему окну и зажал мне рот. Его ладони были холодными и шершавыми. Этот мальчик родился благородным, как принц, но перенес слишком много страданий.

Подавив нахлынувшие чувства, я взяла жениха за руку.

Красное покрывало заслоняло обзор, я видела только узкую полоску земли у себя под ногами. Незнакомый мужчина тащил меня за собой и без конца спрашивал:

– Как фамилия барышни? Ах да, барышня носит фамилию Сун, она же дочь первого министра. Сколько лет барышне? Ах, многовато, целых двадцать. Хочет ли барышня выйти замуж? Ой, этот вопрос, пожалуй, не следовало задавать, хе-хе.

Кажется, с головой у Третьего принца и правда не все было в порядке.

– Лестница! – Пройдя чуть вперед, Третий принц вдруг спросил: – Как по ней поднимаются? Ах да, шаг за шагом. Там наверху алтарь. Нужно принять торжественный вид.

Я скривила губы, медленно следуя за женихом. Поднявшись по лестнице, Третий принц сделал еще три шага, держа меня за руку.

– А теперь что делать? Ах да, поклониться Небесам, предкам и родителям.

Разговаривать с ним я не хотела и двигалась, как ходячий мертвец.

– А почему первый министр не явился? Ах да, министр Сун скончался у себя дома прошлой ночью.

Мое сердце сковал лютый холод. Я, не раздумывая, сорвала с головы красное покрывало. Совершенно не заботясь о том, где нахожусь, я схватила Третьего принца за ворот и сурово спросила:

– Что ты сказал?

Третий принц взглянул на меня только мельком, но я не могла не заметить злорадства в его глазах. В императорской семье интриги – дело привычное. Неизвестно, как такой дурачок смог выжить при дворе. Но сейчас меня это не волновало. Я уставилась на Третьего принца покрасневшими от гнева глазами и отчеканила:

– Что ты сказал?!

– Что сказал? Ах да, первый министр Сун Циньвэнь скончался от болезни. Теперь у барышни из рода Сун больше нет покровителя.

Мое тело обмякло. Я разжала пальцы и отпустила Третьего принца. Совсем недавно я держала отца за руку, и он ласково гладил меня по голове. Оказывается, разительные перемены в жизни, разлука и смерть настигают людей слишком легко. В растерянности я вдруг вспомнила слова пьяного Юэ Лао, которые он часто повторял себе под нос: «Смертные бессильны, а небожители холодны».

Шум и хаос вокруг, даже люди передо мной словно исчезли. Я постояла в одиночестве, подняла голову к небу и процедила сквозь зубы:

– Да чтоб тебя!

Вдруг кто-то резко схватил меня за руки и заломил их за спину. Я невольно согнулась от боли, и мой слух снова начал воспринимать окружающие звуки. У самого уха раздался яростный крик гвардейца:

– Какова дерзость! Покушение на жизнь Третьего принца!

Я подняла глаза и быстро огляделась: несколько стражников уже обступили моего «жениха» и оттеснили его назад. Принц держался за шею, на его лице застыло выражение испуга. Я стиснула зубы от ненависти, но отчаяние затмило прочие чувства. Меня – достопочтенную облачную фею – оскорбила горстка смертных. Это было невыносимо.

В следующее мгновение неизвестно откуда послышался шум. Прежде чем я успела понять, что происходит, двое охранников, заломивших мне руки, рухнули на пол. Я замерла, и чья-то рука обвила мою талию. Пришедший взмахнул мечом и одним движением уложил всех гвардейцев вокруг.

Я оторопела. Когда мой защитник на миг остановился, я в гневе оттолкнула его.

– Глупец! Тебе не следовало приходить! – воскликнула я сердито.

Лу Хайкун, слегка пошатнувшись от моего толчка, сделал шаг назад, выпрямился и уставился на меня покрасневшими глазами:

– Да, я глупец!

На севере, командуя армией, он выучил немало ругательств. Иногда, проходя мимо тренировочной площадки, я слышала, как он грубым голосом разносит солдат. Но со мной Лу Хайкун всегда был почтительным, никогда даже голос не повышал. Сегодня он был явно взволнован.

У подножия алтаря неожиданно появилось множество людей в черных одеждах, которые схлестнулись в бою с императорской гвардией. Наверху стражников было немного. Они уже потеряли несколько человек, сраженных мечом Лу Хайкуна. Выжившие сгрудились вокруг Третьего принца, не решаясь напасть. Мы с Лу Хайкуном громко препирались, изрыгая проклятия:

– Я не хочу, чтобы ты спасал меня! Убирайся!

– Я все равно спасу тебя! – орал Лу Хайкун. – Хватит придумывать дурацкие отговорки! При чем тут любовь между мужчиной и женщиной, при чем тут супружеская любовь?! Какая разница, что я в этом не разбираюсь?! Если б я знал, что ты по доброй воле выходишь сегодня замуж, то развернулся бы и ушел! Если бы знал, что ты будешь жить безмятежно и счастливо, то не сказал бы ни слова! Ты можешь? Сун Юньсян, ты можешь пообещать мне, что будешь жить в радости? Если да…

Он замолчал и прикоснулся к моей щеке. Шершавые подушечки пальцев, которые никак не могли принадлежать юноше его возраста, напоминали о том, сколько невзгод ему довелось перенести.

– Если можешь, тогда… – Его голос внезапно охрип. – Почему же ты плачешь?

– Я… Откуда мне знать, почему я плачу.

Я надолго задумалась. В голове всплывали и проносились сотни разных слов – оправдания, дерзости, грубости и увертки, но они так и не прозвучали. Вместо них я выдавила дрожащим голосом:

– Отца больше нет.

Лу Хайкун замер, затем положил руку мне на голову и смущенно погладил.

– Не плачь, – попытался утешить он, но тут же резко помрачнел. – Давай вернемся, Юньсян. Поговорим дома.

Пока я пребывала в растерянности, Лу Хайкун бесцеремонно обхватил меня за талию и, собрав воедино всю силу, спрыгнул к подножию алтаря. Поднеся пальцы к губам, он громко свистнул, и сотни воинов в черном начали отступать.

Однако странно: стражников становилось все больше. Только тогда я почуяла неладное. Смерть первого министра должна была обрадовать императора. Моя помолвка с Третьим принцем теряла всякий смысл. Император мог во всеуслышание объявить, что мне надлежит соблюдать трехлетний траур [34]. Однако он намеренно скрыл печальную новость и все-таки устроил свадьбу. Раз он так поступил, значит, у него имелись причины не отказываться от церемонии. Похоже, император догадывался, что Лу Хайкун непременно придет. А тот не мог не понимать, чем он рискует…

Я обняла Лу Хайкуна за шею и посмотрела на его профиль, день ото дня приобретавший все большую решимость. «Ну почему это любовное испытание ограничено всего одной жизнью?» – с обидой подумала я. Краем глаза я уловила блеск, повернула голову и увидела, как Третий принц на верхней площадке алтаря оттолкнул охранников и шагнул вперед.

– Когда ты сжимаешь меня, мне трудно дышать, – сказала я Лу Хайкуну. – Давай ты понесешь меня на спине.

Юноша без усилий выполнил мою просьбу – спустя миг он удобно устроил меня у себя на спине. Я даже моргнуть не успела.

– Вот это да! – воскликнула я и прочистила горло. – Так, наверное, удобно таскать поклажу.

– Выберемся из города – и поговорим, – мягко сказал Лу Хайкун.

– Ладно. – Мне осталось только согласиться.

Моя голова безвольно покоилась у него на плече. Я вдруг вспомнила, как давным-давно маленький Лу Хайкун заигрался в поместье министра. К вечеру он устал и попросил отнести его домой. Я хотела бросить его во дворе, но он так жалобно плакал, что я нехотя взвалила малыша на спину. Вечерело. До усадьбы генерала было рукой подать, но Лу Хайкун все равно успел крепко уснуть у меня на плече.

Стоял ясный день, но мне показалось, что солнце клонится к закату. Я смежила веки и прошептала:

– Когда тебя несут на спине, это так удобно. Неудивительно, что глаза смыкаются сами собой.

Мое тело обмякло, руки соскальзывали с шеи Лу Хайкуна. Он бежал не останавливаясь, его дыхание участилось.

– Держись, Юньсян! – прокричал он.

– Угу, – откликнулась я и обняла его за шею так крепко, как только могла.

Мы еще не покинули столицу. Пока нам грозила опасность, я не могла ослабить хватку.

Мое сознание затуманилось. Мне вдруг привиделся небесный страж Ли: он сидел за письменным столом, в отчаянии хватался за голову и взволнованно бормотал:

– Вообще все не так! Я написал по-другому! Почему умирает не тот?!

Я ухмыльнулась: «Ха-ха, бородач Ли. Ты думал, я легко сдамся? Ты хотел, чтобы Лу Хайкун умер первым? Тогда если б я выпила отвар тетушки Мэн, то провела бы остаток жизни в печали и умерла бы от горя. Но теперь-то он не умрет! У него впереди – долгие годы и множество всяких прекрасных вещей. Он вовсе не краткий миг из жизни Чу Куна, обреченного на испытания. Лу Хайкун – настоящий, живой человек, цельный и совершенный, с блистательным будущим».

Не знаю, сколько времени прошло. Кто-то похлопал меня по щеке.

– Юньсян? Юньсян… – послышался сдавленный, осипший голос.

Я открыла глаза и увидела, как в небе проплывают снежинки. Надо мной нависало бледное лицо Лу Хайкуна, припорошенное снегом. Казалось, что юноша вмиг постарел.

– О, пошел снег.

Мой голос звучал хрипло, но я чувствовала себя на удивление бодрой и легкой, намного легче, чем когда я была благовещей тучкой.

– Не бойся. Мы найдем лекаря, который тебя исцелит, – тихо сказал Лу Хайкун, обнимая меня.

Тут я вспомнила, что, когда мы покидали храм Неба, скрытое оружие, которое метнул Третий принц, вонзилось мне в спину между лопатками. Оружие, несомненно, было отравлено, а яд, изготовленный при дворе императора, так просто не обезвредить.

Мой внезапный всплеск бодрости, видимо, вызван… приближением смерти.

– Лу Хайкун, мой отец был виноват перед тобой. Теперь я за него расплатилась.

– Сун Юньсян, ты ничего мне не должна, – с трудом проговорил он сквозь стиснутые зубы. – Чем ты собираешься заплатить?

– Ах, вот и славно, – улыбнулась я. – Теперь мы квиты и друг другу ничего не должны.

Я прищурилась, словно увидала вдали служителей Загробного мира, пришедших за мной.

– Лу Хайкун, не встречайся мне в будущей жизни…

Прежде чем я успела договорить, он резко наклонил голову. В смятении я почувствовала, как его теплые губы прижались к моим холодным губам. Лицо Лу Хайкуна было так близко, что я не могла разглядеть его черт. Я лишь ощущала, как соленые слезы – капля за каплей – стекают мне в рот, наполняя его горечью. Я не думала о приличиях, чувствуя, как в груди разгорается жгучая боль. Он потерся губами о мои губы и медленно произнес, будто давая клятву:

– В будущей жизни и в той, что за ней последует, я обязательно встречу тебя.

Я горько усмехнулась:

– Не говори так. Ты пожалеешь…

Когда моя жизнь оборвется, я отправлюсь в круг перерождения, а Лу Хайкун доживет отпущенный срок и после смерти не сможет меня отыскать. Он опять превратится в Чу Куна, вернет себе память и наверняка даже искать меня не захочет… Наши пути разойдутся, мы больше не встретимся.

– Проживи свою жизнь хорошо. Ты уж постарайся. – Я широко улыбнулась, щуря глаза. – Я уйду первой.

Моя душа покинула тело, и меня сразу схватили служители Загробного мира. Они галдели, кричали и тянули меня на дорогу к Желтым истокам [35]. Сердце охватило странное чувство – смесь сожаления и тоски. Я обернулась и увидела Лу Хайкуна. Он приник к остывшему телу и рыдал, как ребенок.

Глава 4

Пресловутое колесо судьбы

Служители вели меня в Загробный мир. Похоже, мне все-таки удалось избежать любовных страданий в шести грядущих перерождениях. Я с облегчением выдохнула, запрокинула голову и хотела расхохотаться, но смех необъяснимым образом замер у меня на губах, не успев прозвучать. Во рту до сих пор оставался привкус слез Лу Хайкуна, и у меня защемило сердце. Глупый мальчишка остался жив, но я никогда его больше не встречу.

Я оглянулась на дорогу, ведущую к Желтым истокам, и замерла в растерянности.

– Иди давай! Чего медлишь? Снова пакость задумала? – пронзительно взвизгнул служитель, не спускавший с меня настороженных глаз.

Я скривила губы:

– К чему такая спешка? В этот раз я послушно выпью отвар тетушки Мэн.

На время забыть тяжелые мысли – не так уж и плохо.

Неожиданно для меня служитель издевательски усмехнулся:

– Отвар тетушки Мэн? Надеешься переродиться? Сначала ты проведешь десяток лет в Загробном мире, искупая грехи!

Я оторопела: