Сердца в Ноябре

– Луиза.

Она повернулась, будто не поверив, что я действительно здесь. В её глазах – удивление, растерянность, и… что-то, что я всегда искал.

Я подошёл ближе, не скрывая улыбки.

Она стояла с чемоданом, немного прижав его к себе. И не сказала ни слова. Только смотрела.

– Прости, – сказал я. – Я просто… не мог отпустить тебя, не увидев.

Она слегка улыбнулась. Я не знал, что она скажет.Но я знал одно: мне не хотелось, чтобы она уезжала.

– Ты пришёл… – наконец прошептала она. – Я думала, не успеешь.

– Я бы всё равно прибежал. Хоть на секунду. Хоть просто посмотреть.

Я посмотрел на её чемодан.

– Луиза…

Я остановил её. Она почти уже уходила к выходу.

– Я пришёл сказать кое-что…

Это не то время. И не то место. Но я так устал… скрывать.

– Дарио, – её голос дрогнул, – ты не обязан ничего говорить…

Потому что я тоже…

– Ты тоже… что? – спросил я, подступая ближе.

Она смотрела на меня несколько секунд – и прошептала:

– Поцелуй меня, пожалуйста.

Мои глаза расширились.

Я не думал – просто шагнул к ней, обхватил её за спину и притянул к себе.

Между нами больше не было ничего.

Ни метра. Ни сантиметра. Ни того страха, что разделял нас целый месяц.

И чёртов ноябрь стал вдруг сладким.Сладким, как её губы.

Она пахла… как моя родина. Как Италия.Как виноград, растущий у дома.Как солнце, пробивающееся сквозь ставни,как хлеб, который пекла тётя Нина.Она пахла домом.

Луиза дышала чаще, будто не ожидала этого. А может, это были её эмоции. Я не знал. Я просто целовал её – её мягкие, пухлые губы цвета Джеральдин.

Она закрыла глаза, и дышала так же, как я – спокойно, вместе со мной.

Поцелуй длился тридцать… может, тридцать пять секунд.

А мне показалось, будто только одно мгновение.Или целая жизнь.

Я никогда не забуду этот поцелуй.Он остался у меня в памяти – как осталась Италия.

Я держал её крепко. Прижимал всё сильнее, будто боялся: если отпущу – моё сердце останется пустым.

Луиза могла забрать всё.Даже моё одиночество. Даже мою душу.

Обеими ладонями я взял её лицо, её голова прижималась к моему сердцу.А потом она подняла голову и дыша прямо мне в подбородок. Я был выше, но чувствовал её дыхание, жар её щёк.Она открыла глаза и просто… улыбнулась.

Тихо. Мягко.Как будто говорила без слов: «Да. Мне понравилось.»

Если бы она знала, как мне было хорошо с ней…Этот поцелуй дал всплеск моей любви – такой силы, что я едва сдерживал себя в аэропорту.

Если бы не люди вокруг – я бы поддался ещё больше.Словно зверь, который нашёл свою жертву.

Но это не было охотой. Это была нежность.Та нежность, которую я всегда берегу для неё.Для Луизы.Потому что она этого достойна.

Луиза

Это было больше, чем сон. Я часто мечтала, выдумывала сценарии наших встреч, в которых подходила к нему и говорила: «Я не айсберг. Моё сердце бьётся. Я умею любить. Я умею привязываться.»

Но в реальности я прятала чувства в клетке, и это было мучительно. Болезненно.

Мне нужен был только он – Дарио. Его присутствие становилось глотком свежего воздуха в знойный день. Он был как оазис среди песков – необходимый, как часть меня самой.

Я знала это с первой нашей встречи – он не был обычным. И то, что нас тянет друг к другу, – не просто желание, а судьба.

Хочешь ты того или нет – ты чувствуешь, что кто-то предназначен тебе. Так было с ним. Мы были созданы для этой встречи.

Я спешила. Бежала, чтобы снова увидеть, как он рисует в своё свободное время.

В эти моменты он становился собой – создавая миры на бумаге, раскрывая свои фантазии, пейзажи, мечты.

Я лишь наблюдала издали. Часто – украдкой. Не хотела, чтобы он ловил мои взгляды.

Я слишком берегла нас. Не хотела разрушить дружбу, которая была мне так дорога.

Но первый поцелуй стал для меня даром. Самым прекрасным подарком в жизни.

Я сама его попросила – и не жалею.Я счастлива, что сделала то, о чём мечтала. То, чего ждала.

И, кажется, мы оба – ждали этого. И хотели.До встречи, я писала строки своих тетрадях и всегда держала их ближе и глубоко ли бо в сумке ли бо под подушкой.

Я бы назвала тебя шрамом —

Глубоко внутри порезан.

Как мысли перед сном —

И забыть мне тяжелее,б

Те встречи, что мы жаждали,

Что так хотели любить.

Я писала о нём слишком много – мои мысли часто всплывали, как тело, обнажая всё, рассказывая о самых главных и откровенных чувствах.

Я решилась отдать себя ему, доверяя полностью, ведь в нём я видела и себя, и свою душу.

А душа моя давно искала выход – к тем мечтам, где она могла бы блуждать и быть собой, без масок.

Теперь я знала, чего хочу и чего желаю: впервые в жизни я так сильно хотела поцеловать парня и забыться.

Он был тем, с кем не нужно сдерживать бушующий ветер где-то на побережье океана.

Он был тихим и смертным берегом, способным ждать меня… и успокоить.

– Дарио, это было прекрасно…

– Не нужно слов.

– Ты лучший из всех парней, которых я когда-либо встречала.

Он только засмеялся, а потом нежно поцеловал меня в лоб – так мягко, как только можно.

– Нет, я просто влюблён. И я ждал этого, как никогда.

–-Извени Дарио,иногда я бываю такой глупой.

– Я ведь сказал, Луиза, – нам не нужны слова. Нам нужно было лишь время. И мы решились. Здесь никто не глуп.

И всё же я так долго держалась на расстоянии от него.

–-У человека бывает слишком много боли, слишком много травм… и только со временем он начинает понимать свои ошибки.

Так что не стоит себя критиковать.

Опять он всё знает.

– Дарио, мне скоро нужно уходить…

А он снова смотрит на меня так, будто понимает меня лучше, чем я сама себя.

– Иди ко мне.

Он обнимает меня – крепко, надёжно. Я чувствую его сильные руки за моей спиной, чувствую его любовь.Наверное, мы были слишком влюблены, чтобы что-то объяснять или говорить.

Нам не нужны были слова.Мы умели говорить глазами, прикосновениями…Или просто быть рядом – на пару сантиметров.

В этом и была наша связь.Наша галактика.Мы вдвоём – летели к другим звёздам,ища новый свет своих чувств.Мы были вместе против всего мира.

Дарио

Я отпускал её руки не спеша.Она улетала от меня, а я так и не успел рассказать о своей семье.

Мы всё время говорили о её интересах, о наших прогулках, мечтах… а о себе – забыл.

Когда она вернётся, я обязательно расскажу ей о матери. Об отце. О том, чего она не знает.

– Стой, Луиза.

– Что случилось, Дарио?

– Я забыл кое-что отдать тебе.

Из заднего кармана я достал плитку шоколада – тот самый, молочный, с орешками. Я запомнил, что она любит, а что нет. Какие вещи приносят ей радость.

– Боже, Дарио, ты чудо… Я с утра так хотела шоколад.

– Дай угадаю – ты выпила только кофе, но без сладкого?

– Всё верно. Я с ума сходила по шоколаду, но не успела купить.

Я знал, что у Луизы не всегда хватает денег на её "хотелки".

Стипендия уходила на квартиру и продукты.

Она экономила, даже когда очень чего-то хотела.

В этом она напоминала мою тётю – всегда всё для дома, а о себе забывала.

И я покупал тёте её любимые фрукты. Каждый день.

Она ворчала, но знала, как мне приятно делать для неё такие мелочи.

Сейчас я готов хоть каждый день покупать Луизе шоколадки.

Только вот белых роз не успел…

Когда она вернётся – увидит их в моих руках. Улыбнётся, как ребёнок.

А она ведь и есть – ребёнок, потерявший себя где-то на пути, ища мать.

Я видел в ней одиночество. Она скучала по отцу. Тосковала.

Вот и решилась полететь к нему. Думаю, она делает правильно.

Каким бы ни был родитель, порой стоит сделать шаг навстречу – даже если он поворачивается спиной.

А я?

Я ведь сам отвернулся от матери.Она разбила мне сердце. Ушла к другому.Оставила меня с тётей…

– Благодарю тебя… вот только мне нечего дать взамен.

– Не стоит. Иди. А то опоздаешь и не пройдёшь регистрацию.

– Пока. Увидимся скоро.

– Через неделю, конечно.

Она уже повернулась ко мне спиной. Уходила всё дальше и дальше.

А я…

Я уже скучал по её зелёным глазам.

Луиза

Я поднялась по трапу и оказалась внутри самолёта. Воздух был плотный, пахло чем-то между металлом, духами и дорогой синтетикой. Всё вокруг казалось одинаковым: ряды кресел, голубоватый свет, мягкий гул, похожий на дыхание гиганта. Я огляделась, сжимая в руках посадочный талон. Место у иллюминатора… где оно?

Мои ботинки издавали глухой звук по узкому проходу, а пассажиры уже заняли почти все места, кто-то возился с ручной кладью, кто-то с сонным видом листал телефон. Я старалась не смотреть им в глаза – только в номера над креслами. 23А… 24… вот, 25.

Моё место. У окна. И когда наконец опустилась в кресло, первое, что сделала – развернулась к иллюминатору. Маленькое круглое стекло, будто глаз машины, показывало серое крыло и бегущие по нему полосы дождя.

Я прижалась щекой к прохладному пластику."Я улетаю," – подумала я.

Словно оставляю не только землю, но и какую-то часть себя.

Я не успела ещё по-настоящему устроиться, как рядом со мной кто-то мягко коснулся моей руки.

– Милая, я сяду рядом а то искала своё место так долго – голос был тихий, тёплый, с легкой хрипотцой.

Я повернулась. Пожилая женщина в светлом кардигане и с аккуратно собранными седыми волосами смотрела на меня с улыбкой.

– Конечно, – я поспешно выпрямилась,и дала женщине сесть а я лишь смотрела на неё.

Она села с лёгким вздохом, положила свою сумочку на колени и повернулась ко мне:

– Ты, наверное, нечасто летаешь?

Я чуть смутилась.

– Почему вы так решили?

– Ты прижалась к стеклу, как ребёнок, – с лёгким смешком сказала она. – Я сама такой была… в твои годы.

Я улыбнулась – непроизвольно, от её доброжелательности.

– Просто люблю наблюдать, как всё уменьшается внизу. Как будто у всего – есть начало, но и есть расстояние, чтобы отпустить.

Женщина кивнула.

– Значит, ты от чего-то улетаешь? Или к кому-то?

Я посмотрела на капли на стекле. Они всё ещё медленно стекали вниз, как мысли, которым некуда деться.

– Наверное, и то, и другое, – тихо сказала я.

– Это всегда так, – прошептала она. – В молодости мы убегаем от одного и летим к другому, только не всегда понимаем, от чего именно.

Она достала из сумочки яблоко и протянула мне.

– Возьми. Помогает при взлёте. И… от грустных мыслей.

Я взяла. Невольно – с благодарностью. Как будто она дала не яблоко, а что-то нужное – маленькое, но важное.

– Спасибо.

– Зови меня Рене, если что. Мы рядом сидим, значит, не просто так. В небе ведь случайных соседей не бывает, – подмигнула она.

Я кивнула. И вдруг стало спокойнее.

Как будто и правда – рядом со мной сидела не просто пассажир, а человек, который знает, как это – улетать, не зная, когда вернёшься той же.

Мы взлетели, и шум двигателей заполнил всё вокруг. Я молчала, глядя в иллюминатор, где облака казались ватными горами. Рядом Рене сидела спокойно, с выпрямленной спиной, как будто она не в самолёте, а на веранде, наблюдая за садом.

– Ты очень красива, – вдруг сказала она, не отрываясь от своих мыслей.

Я слегка вздрогнула.

– Спасибо… – я смутилась. – Но почему вы это сказали?

– Потому что ты красивая. Но не этим всё ценно. Ты выглядишь так, будто внутри тебя – шторм. Я хорошо помню это состояние.

Я посмотрела на неё. Её глаза были светло-серые, почти прозрачные. Глубокие. Видящие.

– Простите, но… откуда вы знаете? – спросила я осторожно.

Она улыбнулась.

– Потому что была такой же. Когда-то. Только тогда я тоже сидела у окна и думала, что если сжаться достаточно сильно, можно спрятаться от своих чувств.

– Не получается… – прошептала я.

– Не получится, – кивнула Рене. – От себя не убежишь. Но можно перестать бояться себя. Это другое.

Мы замолчали на мгновение. Самолёт нырнул в воздушную яму, и я инстинктивно сжалась в кресле. Рене положила ладонь на мою руку – легко, мягко.

– У тебя есть кто-то, кто ждёт? – спросила она.

– Есть… один человек. Но я не знаю,что ждёт впереди.

– А ты чего ждёшь от него?

Я замерла. Я правда не знала.Наши отношения только начал брать оборот.

– Мы только начали отношения и я боюсь потерять нас. Чтобы я могла рядом с ним быть собой, – я сама удивилась, как легко это сказалось.

Рене кивнула. Медленно.

– Это – любовь. Только не роман из книжки. Это – быть. Видеть друг друга без украшений. А ещё – не уходить, даже когда страшно.

– Вы были влюблены? – спросила я.

Она тихо засмеялась.

– Я была влюблёна. Даже если он сейчас остался в Нью-Йорке. Настоящая ли у нас любовь?Возможно мы только узнаем и изучаем это.Она просто становится частью тебя. Как родинка на плече или шрам, который больше не скрывается.

Она достала из сумочки старую, потрёпанную открытку.

– Он писал мне её, когда мы только познакомились. "Если когда-нибудь мы будем далеко, просто посмотри в небо. Я буду на той же стороне."

Я вдруг почувствовала ком в горле.