Потомок

«В период боевых действий бригады с 12 марта по 9 апреля 1945 года в Венгрии и Австрии товарищ Живов, служа шофёром по подвозу ГСМ, отлично выполнял задания командования, проявляя, при этом, находчивость и знание своего дела.

В боях за венгерский город Шопрон, во время подвоза ГСМ к танкам, находящимся в бою, он попал в зону артиллерийского обстрела. Благодаря спокойствию и знанию своего дела, Живов А.П. быстро вывел свою машину из под обстрела, в результате чего весь груз был доставлен в срок целым и невредимым.

В боях на подступах к столице Австрии – городу Вене товарищу Живову А.П. дважды поручалось доставить горючее к танкам и самоходным артиллерийским установкам, находящимся в бою, и, несмотря на сильный артиллерийский обстрел, Живов А.П. подвозил горючее к каждой в отдельности боевой машине и самолично помогал их заправлять.

За отличное выполнение задания, самоотверженный труд, мужество и отвагу, товарищ Живов А.П. достоин правительственной награды – медали «За отвагу».

Однако командование 207-й САБР приняло другое решение и своим приказом № 10/н от 15.04.1945 года наградило Живова Алексея Петровича медалью «За боевые заслуги».

Позднее Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года за участие в героическом штурме и взятии Вены ефрейтор Живов Алексей Петрович был награждён медалью «За взятие Вены», а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года за участие в Великой Отечественной Войне он был награждён медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.».

Ещё позже Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 года за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Живов Алексей Петрович был награждён орденом Отечественной Войны II степени.

1945 год. Лето. Забайкальский фронт. Маньчжурия.

Июль 1945 года Алексей Живов провёл в «теплушке» воинского эшелона, проследовавшего вместе с танковой частью и приданным к ней его автомобильным подразделением через всю Восточную Европу и Россию к границе СССР с прояпонским марионеточным государством Манчжоу-го, расположенном в так называемой Маньчжурии (самобытном северо-восточном регионе Китая).

Позади него остались Румыния, Венгрия и Австрия, по которым он сначала долго «добирался» до Вены с советской территории на ставшем ему родным «студебеккере», а потом – в обратном направлении – быстро проскочил до советской границы в железнодорожном составе.

Уже давно отгремели праздничные салюты в честь победы над Германией, и начали массово возвращаться по домам демобилизованные фронтовики, уцелевшие в этой кровавой бойне, а их часть (по какой-то злой иронии судьбы), в числе многих других «невезунчиков», была отобрана для участия в ещё одной войне, только теперь уже на далёком Дальнем Востоке.

Понятно, что это известие, мягко говоря, не осчастливило Алексея и его сослуживцев.

Только было порадовались, что остались живы после этой четырехгодичной «мясорубки», как их вновь бросили на новый фронт, с которого, наверняка, не все из них вернутся живыми домой…

Войска Забайкальского фронта, в которые влилась прибывшая к границе танковая часть с приданным ей автомобильным подразделением Алексея, начали свою знаменитую, впоследствии, Хингано-Мукденскую наступательную операцию в ночь с 8 на 9 августа.

Однако своё первое «знакомство» с японскими солдатами-смертниками у Алексея Живова произошло лишь на третий день этой войны.

Проезжая мимо одного из местных кладбищ, их автоколонна с танковым топливом для оторвавшейся далеко вперёд гвардейской танковой дивизии, была неожиданно обстреляна со стороны нескольких надмогильных памятников, находившихся на этом кладбище, и почти сразу же, от прямого попадания, взлетел на воздух один из «студебеккеров».

Оперативно появившаяся в этом районе русская авиация, без раздумий, нанесла массированный «удар» по той части кладбища, откуда вёлся прицельный огонь по автоколонне, и стрельба моментально затихла.

Самолёты улетели, а Алексей Живов с несколькими бойцами из боевого сопровождения их колонны мелкими перебежками осторожно подобрались к разрушенным бомбёжкой памятникам.

Увиденное там их очень удивило.

Убитый японский снайпер был замурован в могильный склеп-памятник и имел запас воды и продовольствия не менее, чем на десять суток.

В соседнем склепе был найден прикованный цепями мёртвый японский пулемётчик, также имевший с собой определённый запас воды и еды.

Молодые бойцы, не успевшие «нюхнуть пороха» на войне с немцами, долго, с любопытством, разглядывали мёртвых врагов.

Алексею же они были абсолютно безразличны.

Он в этот момент больше думал об очередном погибшем товарище – шофёре взорвавшегося «студебеккера».

Сколько их – фронтовых шоферов, без устали снабжавших свои танковые части снарядами и топливом – полегло за это время на фронтовых дорогах на его глазах – было не счесть…

Они взлетали на воздух и сгорали от прямых попаданий в перевозимый ими смертельный груз, сваливались на скорости в кюветы незнакомых ночных дорог, расстреливались на ходу снайперами и подрывались на заложенных диверсантами минах…

Иногда Алексею даже казалось, что выжить в этой нескончаемой фронтовой «рулетке» почти невозможно, но наступало утро нового дня, и грустные мысли уходили куда-то прочь, а в сердце вновь появлялась надежда на счастливое возвращение домой.

Тем временем, незаметно прошла первая неделя войны с Японией.

За это время танкисты Забайкальского фронта, местами продвинувшиеся вперёд на пятьсот километров, с ходу проскочили горный хребет Большого Хингана и оказались в глубоком тылу Квантунской армии.

В один из таких напряжённых дней Алексей на своём «студебеккере», полностью загруженном снарядами, вместе с ещё тремя водителями с такими же гружёнными под завязку автомашинами, на большой скорости «гнал» в сторону Большого Хингана.

Дорога была пустынна, и лишь кое-где, на обочине, иногда встречались сожжённые русские и японские автомобили.

Вдруг от одного из них неожиданно отделилась какая-то человеческая фигура и стала быстро продвигаться навстречу ехавшему первым «студебеккеру» Живова.

При приближении к ней Алексей и сопровождавший его солдат разглядели в этой фигуре японского военнослужащего, шедшего в их направлении с поднятыми руками.

– Сдаётся, что ли?! – задал риторический вопрос Живов, обращаясь больше к самому себе, чем к своему соседу по кабине.

– А, вот, мы сейчас это и проверим, – сказал тот ему в ответ и, высунувшись из кабины, дал очередь из своего ППШ по японцу.

Тут же раздался взрыв, и японского смертника разнесло на куски.

Это всё произошло на довольно значительном расстоянии от их «студебеккера», но взрывная волна всё же разбила, на своём пути, ветровое стекло в их кабине, и его мелкие осколки слегка посекли кисти рук Алексея, лежавших на «баранке» автомобиля.

Ещё несколько секунд, и они проехали мимо того, что ещё недавно было живым человеком.

Но ни Живов, ни ехавшие за ним его товарищи-шофёры, не остановились на месте взрыва и постарались как можно быстрее миновать этот участок дороги…