Мёртвая точка

Екатерина Жебрак

Мёртвая точка

Пролог

Меня зовут Эстия. Эстия Морель. Я – жена Хелиуса Мореля. Бывшая супруга его сына. Дочь его врага – чёрного колдуна Эстена Арьени и странной валькирии Сиггрид Хильде Бьёрк. А ещё я – бывший оборотень.

Мне – 27 лет. Моему мужу – 55.

Но какое это имеет значение? Моя сказка – неправильная. В правильных сказках принцессы не меняют принцев на вдовых королей. В правильных сказках оборотни не выходят замуж. В правильных сказках…

Ложь там. Одна сплошная ложь. Глупая и опасная. От которой одни беды. Потому что неокрепшие умы, слушая эту ложь, привыкают верить в это.

В «замуж за первого встречного принца», в «жили долго и счастливо», в «любовь до гроба». А ещё в то, что на войне – подвиг и слава, а в застенках врагов можно гордо молчать и вернуться героем.

Я не была на войне, но была с теми, кто оттуда вернулся морально искалеченными. Зато я была в застенках. Длинный бугристый шрам с тех времён уродует мою правую руку. С тех времён, когда от соприкосновения с моей кровью плавилось и кипело серебро…

Эти времена прошли. А шрам остался. И память, выжженная, фигурально выражаясь, калёным железом на моём теле.

И кашемировая накидка. И метательные ножи. И кольцо с изумрудом. И это невероятное «леди Эстия», от которого у меня внутри всё тает и воспламеняется одновременно.

Хелиус. Человек, несколько раз сломавший мою жизнь, как сухую веточку. Человек, умнее которого я не встречала.

Человек, которого я люблю.

Именно люблю. Впервые в жизни. Невзирая на здравый смысл и на осуждение со стороны многих.

Пусть осуждают, если ни на что другое не способны. Легко судить – со стороны. Легко размышлять, как надо, как положено и как правильно. Вот только легко ли жить в этих узких рамках?

Не знаю. Видимо, сложно – раз уж в мой адрес льётся столько грязи. Где-то же они её взяли? Видимо, в своей душе. Каждый делится тем, чем богат. Мои завистники выдают себя с головой.

А я… Я переживу и это.

Право слово, быть оборотнем – куда тяжелее, чем выдержать ненависть злопыхателей. К тому же, я просто не имею права дать им повод для радости, сломавшись. А то, что мне бывает больно от ваших слов – вы не увидите. Я переживу это без свидетелей. Мне не привыкать. Я 20 лет скрывала ликантропию – скрою и обиды от клеветы.

Будьте спокойны, мои враги. Вам придётся ненавидеть меня всю вашу жизнь. Пока она не кончится. Или пока вы не займётесь, наконец, своей.

Впрочем, вряд ли вам хватит на это ума.

***

Ирвин Вейст смотрел на падающий снег. Снег смотрел на него. А ещё на него смотрел лёд, но да это дело привычное – с некоторыми бойцами Особо-секретного отдела ему порой приходилось работать.

Точнее, конкретно с этим бойцом.

Грязная работа доставалась ему, а Ирвину оставалось лишь взять преступника тёпленьким. Ну или слегка остывшим – тут уж как повезёт. У бойцов ОСО исключительные полномочия – им позволено убивать. Лишь в некоторых случаях на них распространяется рекомендация оставить преступника живым. Но это лишь рекомендация.

– Какие мы нежные, – фыркнул в своей привычной манере Морель, глядя сверху вниз на сидящего на корточках Ирвина. – Можно подумать, сам на войне не убивал.

– Не убивал, – Вейст поднял на него непривычно-спокойный взгляд. – Оглушал, выводил из строя. В плен брал, – он усмехнулся. – Я рекордсменом по пленным был.

Дрейк пожал плечами. Снег усиливался, белые хлопья падали на плечи и головы магов, покрывали пушистым одеялом остывающее тело на земле, таяли в неприятно-красной лужице.

Впрочем, лужица скоро исчезнет. Как и память о том человеке, что уже был не человеком, а трупом.

– Ты непригоден к такой работе.

– К такой, как у тебя – да, – равнодушно отозвался Ирвин.

На его кисть падал снег. Падал и таял. А на руках трупа – уже – нет.

– Ты…

– Заткнись, Морель. Надоел, – Ирвин встал. – Каждый делает свою работу. Ты мясник – и живи с этим. Я – нет. И как-нибудь с этим тоже проживу.

Морель криво усмехнулся, глядя на Вейста с презрением. А затем заклятием растворил пролившуюся на снег кровь. Следы не нужны.

Он, Дрейк Морель, не оставлял следов. Разве что в чужих душах.

Впрочем, нет. В душах он оставлял не следы, а шрамы.

***

Хелиус Морель задумчиво смотрел в окно. Привычные тёмно-зелёные портьеры на окнах, тёмное дерево. И привычные задачки со звёздочкой.

В семействе Морель всегда рождался лишь один ребёнок. Такова судьба. Иначе – делёжки наследства, растраты, враждующие дома выросших наследников… Семейство Морель не желало раствориться и ослабнуть, как многие другие. Правило было нерушимым.

И всё же…

В голове Хелиуса вновь возникал образ Эстии. В семействе Морель никогда не рождались дети от любимой женщины. Что, если он будет первым, кто позволит себе это? Но как сделать так, чтобы наследники не разрушили силу и власть семьи?

Взгляд Мореля упал на стоящую неподалёку пустую шахматную доску. Он слегка прищурился и встал. Пальцы мага коснулись гладкой поверхности… Миг… И как будто сама доска, сами клетки, выпустили из себя клубящийся дым. Дым, который, непрерывно извиваясь, принял образ фигур…

Морель, любуясь, смотрел на доску. Два воинства стояли друг напротив друга. Густой чёрно-сизый дым на одной стороне, и пепельные вихри – на другой. Неподвижные фигуры, внутри которых бьётся и закручивается спиралями живой магический дым…

Хелиус взглянул на пешку. Пехотинец вздрогнул и распрямился. Ход. Ответ другой стороны. Снова ход. И снова ответ…

Взгляд мага коснулся фигурки коня, тут же встрепенувшегося от магического импульса, и ударившего копытом. А затем – угрожающего ему офицера… Уже недвусмысленно угрожающего – ведь пика в руках волшебной фигурки уже была нацелена в грудь гарцующего скакуна.

Фигуры неизбежно теряются в ходе партии. Всех не сохранишь. И эта пешка, стоящая перед офицером…

Хелиус взглянул в окно. Пожертвовать пешкой и офицером ради коня? Коня, которого ещё, в общем-то, нет… Или остаться без коня, но сохранить тех двоих…

…Перед ним была не доска, а жизнь. И фигурки – живые люди. Маленький Фебос Морель – пешка, которая пока что мешает ему срубить фигуру офицера-Дрейка… И конь, которому угрожает офицер – конь, который пока есть лишь в мыслях хозяина особняка. И король, самая беззащитная фигура.

Эстия.

Король, который будет обнажён, стоит офицеру срубить коня.

И он, Хелиус, которого нет на доске, ибо он игрок, а не фигура. И его страстное желание увидеть дитя любимой женщины. И здравый ум, придерживающийся иного мнения.

Цена решения была велика. Цена любого решения.

***

Магия пульсировала в венах. Он слушал её. Он слушал себя.

Странная магия. Могучая сила. Вот только не его. Сила убитого врага. Того самого, над которым страдал глупый Вейст. Сила была бурлящей, покалывала на языке. Сила – теперь – принадлежала ему. Своему прошлому обладателю она была не нужна.

«Интересно, а с живого смогу магию выпить? Так, чтоб он остался жив? Это было бы полезно. Для кое-кого смерть – это слишком милосердно. Проклятие жизнью страшнее. Проверял. А уж жизнью без магии – для мага…»

Ледяные глаза прищурились. Пальцы слегка шевельнулись. Идеи заклятия рождались в мозгу.

«Сеть. Западня. Надо попробовать на следующем выходе…»

***

Семейство Арьени не любило чужих глаз. Да и их обладателей недолюбливало. Уединение и скрытность были спутниками этой семьи. Их надёжными партнёрами…

Семейство Арьени вырождалось. Строптивый нрав и презрение к тому, что другие считали ценным, очень этому способствовали. Найти пару таким, как они, было непросто. Удержать эту пару – тем более. А уж оставить потомство… Законное потомство…

…Эстен Арьени мрачно смотрел в окно. Серая морось заволокла весь мир, весь сад, весь дом. Собственно, дом и сад как раз и были для чёрного колдуна всем миром. Мир другой – внешний – давно вычеркнул его из своих фаворитов.

Или, скорее, он сам сбежал из него. Спрятался.

На кровати с изящным изголовьем мирно спала рыжеволосая кудрявая женщина. Сиггрид не любила дождь, и Эстен не спешил будить её. Незачем. Плохое настроение валькирии было бы последней каплей в привычной мрачности некогда дерзко-весёлого колдуна.

Род Арьени умирал. Умирал куда быстрее, чем род ненавистных Морелей. Родившийся у Дрейка сын был прямым подтверждением этого прискорбного факта. Морели вымирать передумали. А вот фамилию Арьени продолжить некому – из мужчин остался лишь он, Эстен.

Колдун, живущий с валькирией. С валькирией, неспособной родить сына.

Впрочем, даже если бы она и могла – она бы не согласилась. Ей это не нужно. Валькирии наследуют по женской линии – а дочь у Сиггрид была.

Дочь, вышедшая замуж за Мореля. За старшего Мореля…

Эстен зло скривился. Его дочь спит с Хелиусом. Вот только почему оскорблённым себя чувствует он, Эстен, а не она?! Почему для неё оказалось нормальным – такое?! Выйти замуж за старика… За старого врага их семьи… За бесчестного человека…

– Муж и жена – одна сатана, – негромко проворчал колдун. – Моя дочь – такая же, как Хелиус?! Такая же подлая? Злая? Или бесчувственная? Как так?!

Сиггрид вздохнула во сне. Эстен аккуратно встал из плетёного кресла. Незачем быть здесь. Незачем будить.

Чёрное уныние накрывало последнего мужчину рода Арьени с головой. Накрывало и поглощало.

Арьени не любили создавать семьи. Не любили растить детей.

Арьени вымирали.

***

…Две женщины и двое мужчин. Связанные кровью и семейными узами. И звенящая струна напряжения. И запах ненависти, разлитый в воздухе.

– Дрейк? – Хелиус Морель вопросительно взглянул на сына, заклятие которого голубой дымкой вышло из его ладони и впиталось в стоящую перед ним тарелку.

– Меры предосторожности, – сквозь зубы процедил тот, повторяя манипуляцию над тарелкой жены. – С некоторых пор в нашем кругу есть сомнительные родственнички. Так что я и тебе посоветовал бы быть поосторожнее.

– Позаботься о себе, сынок, – змеиная усмешка возникла и тут же пропала. – И о своей семье. О сыне… Это то, что тебе под силу. Я надеюсь…

Агния, темноволосая волшебница, бросила на свёкра опасливый взгляд.

– Этим и занимаюсь, – Дрейк взял в руки бокал и, насмешливо взглянув в глаза Эстии, приподнял его. – Твоё здоровье, дорогая мачеха. Думаю, оно будет крепким. Куда крепче, чем здоровье моего отца.

– Дрейк? – Эстия приподняла бровь.

– Женитьба в столь позднем возрасте может подкосить здоровье, – нахально усмехнулся тот. – Сердце, знаешь ли, уже не то. А ты молода, горяча. Как бы твоя страсть, ну или что-то иное, не свели бы его в могилу раньше времени. После скоропостижной смерти моей матери я уже ничему не удивлюсь.

– Твоя мать умерла после того, как ты варварски содрал с себя её заклятие. Не перекладывай ответственность с себя на тех, кто тебе не по нраву, – серые глаза Эстии смотрели тяжело.

– Это так называемые ложные воспоминания, леди Эстия, – Хелиус накрыл своей ладонью тонкую кисть девушки. – Когда правда крайне неприятна, человеческий ум начинает её искажать, добавлять оттенки и, в конце концов, переиначивает, оставаясь свято уверенным, что всё так и было.

– Это очень опасное свойство психики… – она взглянула на мужа.

– Именно поэтому у каждого – своя правда. Чем более искажённый взгляд на мир у человека, тем страшнее картина, которую он видит.

– Видит в меру своей испорченности? – Эстия с интересом смотрела на мага.

– Именно так, леди Эстия. Именно так. Каждый видит в мире лишь то, на что способен сам. Убийца подозревает других в убийствах. Подлец видит подлости. Мастер видит мастерство.

– А Истина?..

Хелиус возвёл глаза к потолку.

– Не существует, – фыркнул зло Дрейк.

– У бога, – одновременно с ним произнесла Эстия.

Двое, что были друг для друга прошлым, удивлённо переглянулись. Хелиус негромко рассмеялся.

– Прекрасная иллюстрация. Браво. Вы видели одно и то же – но каждый интерпретировал это в силу своих точек зрения. Каждый понял своё – но оно диаметрально противоположно. Есть факты, леди Эстия, и есть то, как мы их для себя распознаём.

– Значит, в этом мире невозможна справедливость?

– Боюсь, это так. Нам остаётся лишь обернуть себе на пользу те факты, что есть вокруг нас. Впрочем, польза тоже у каждого своя, – Хелиус махнул рукой в сторону Дрейка. – Кому нравятся проблемы и сложности, создаст их даже на пустом месте. Не так ли, сын мой? – он равнодушно скользнул взглядом по лицу Дрейка.

– Не каждому дано умение так профессионально переобуваться в воздухе, отец, – Дрейк не отвёл ледяные глаза. – Я всего лишь верен себе.

– Ты верен своим порокам и своей уязвлённости – но не себе. Если бы ты был другом себе, ты сумел бы менять свои взгляды на мир – поскольку мир тоже не неизменен. Но ты не умеешь дружить. Ты умеешь враждовать.

– Враг самому себе? – тихо произнесла Эстия, слегка улыбнувшись. – Как удивительно. Враг своему будущему…

Дрейк откровенно рассмеялся.

– Да, Эстия, тебе это несвойственно. Ты о своём будущем позаботилась, – он обвёл рукой убранство особняка. – С выгодой для себя.

– Было бы странно заботиться о своём будущем с выгодой для кого-то другого, – развела руками девушка.

Агния неодобрительно сжала губы.

– Ах, да, точно, – от Эстии не укрылось это движение. – Ты, Дрейк, предпочитаешь женщин, которые готовы пожертвовать собой ради другого. Кто своё будущее приносит на заклание…

Агния гордо подняла голову.

– Это – любовь, – проговорила она.

– Это – идиотизм, – возразила Эстия. – И изощрённый эгоизм. Брать на себя полномочия бога и считать, что тебе виднее, как сделать другого счастливым…

– Время рассудит, – Агния сжала губы сильнее, глядя враждебно на Эстию.

– Вы даже не представляете, насколько вы сейчас правы, Агния… – от негромкого смешка Хелиуса присутствующие слегка поёжились. – Время покажет, кто чего стоит. И кто как закончит.

– Это угроза? – бровь Дрейка приподнялась.

– Это философия, сын мой. И жизненный опыт, – Хелиус поднёс к губам бокал.

– Всего лишь, – фыркнул Дрейк.

– Именно так. Всего лишь жизненный опыт…

***

Теодор Нортон задумчиво смотрел на падающий снег. Смотрел – и не видел. Не хотел видеть.

Плохое настроение было редким гостем в его душе. Он вообще был не самым тонкочувствующим человеком на земле. Он уважал силу разума. Он предпочитал спокойный расчёт.

…Он просчитался.

Что-то муторное наполняло сердце. Неприятное и тягостное ощущение глобальной ошибки. Не то, привычное, которое было легко исправить, а некое новое.

Ошибка – всего лишь неожиданный результат. Вопрос лишь в том, как его использовать. Нортон умел принимать результаты на баланс, рассматривать их как актив и использовать так, как это было возможно. Текущий результат на баланс было принять сложно и неприятно.

Теодор думал. Напряжённо и настойчиво. Он искал то, что заставило его так ошибиться. И то, как это исправить.

Но не находил.

Глава 1. Ненависть

– Дрейк? – Хелиус с лёгким удивлением взглянул на сына.

Тот стоял, слегка запрокинув голову, перед Гобеленом Магии и Крови.

– Да?

– Ты стал интересоваться генеалогией?

– Почему бы и нет, – неестественно-светлые глаза были привычно холодны.

– Потому что раньше ты не был в этом замечен, – Хелиус приблизился. – И что же тебя так заинтересовало? – он встал рядом с сыном.

– Да вот посматриваю, не появился ли ещё бутон… – с ехидцей проговорил молодой маг.

– Вы с Агнией решили завести второго ребёнка?

– Вот ещё, – фыркнул Дрейк. – Скорее уж ты. Но, я смотрю, твоя молодая жена не спешит осчастливить тебя, – он небрежно махнул в сторону увитого зелёным плющом портрета медноволосой женщины. – Очень странно, не находишь?

Хелиус выжидательно смотрел на сына.

– Продолжай.

– Она не собирается рожать для тебя, – осклабился Дрейк. – Наверняка она что-нибудь пьёт, какое-нибудь зелье.

Хелиус всё так же спокойно слушал.

– И?

– И всё.

Морель-старший изобразил на своём лице непонимание.

– К чему ты ведёшь свои рассуждения?

– А ты не понял? – усмехнулся тот. – Твоя жена не собирается выполнять свои обязательства. Она наверняка делает всё возможное, чтобы не зачать от тебя.

Хелиус приподнял бровь.

– Тебе всё равно?! – вышел из себя Дрейк. – Тебя это устраивает?!

– Что именно? Твои безосновательные обвинения? Пожалуй, нет, – серые глаза мага были спокойны.

Слишком спокойны.

– Что же касается моей жены… Даже если бы то, что ты придумал, было бы правдой – леди Эстия имеет право сама решать, как распорядиться своим телом. Дети – не повод для отношений.

– Да ну?

– Именно так. Дети – повод для династического брака. Один такой у меня уже был, – он указал рукой на сына. – Этого вполне достаточно, чтобы понять простую истину: дети в отношениях – это не главное. Если, конечно, речь именно про отношения.

Дрейк криво усмехнулся.

– Мне интересно – ты любую гадость в её исполнении способен оправдать? Или где-то есть эта граница твоей гордости и терпения?

– Знаешь, дорогой сын, – Хелиус задумчиво смотрел на Дрейка, – судя по тому, что ты до сих пор жив и здоров – уж с твоим-то списком совершённых гадостей – я обладаю поистине ангельским терпением.

– Ты?!

– Увы, похоже на то.

– А если она изменит тебе? – он прищурился. – Загуляет.

Хелиус тонко улыбнулся.

– Ты находишь в этом что-то смешное?!

– Да, пожалуй. Это звучит забавно. Не вздумай писать подложные письма, пытаясь обвинить её в этом. Слишком глупо и наивно будет смотреться. Я буду разочарован.

– Значит, у неё индульгенция? – Дрейк зло прищурился.

– Дорогой сын, – Хелиус улыбнулся, но от этой улыбки веяло угрозой, – я ценю твою заботу обо мне. Не переживай. Я давно знаю женщин. С одной я прожил почти 30 лет. Других даже не считал. Я разбираюсь в них куда лучше, чем ты в самом себе. За всю мою жизнь ни одна моя женщина не навредила мне – кроме твоей матери через наложенное на тебя проклятие жизнью. Поэтому дело не в индульгенции или терпении. Дело в здравом рассудке. И, поверь, у меня с ним всё в порядке.

– Да?! – усмешка Дрейка была нахальной. – А тебе не кажется странным, что ты вдруг решил жениться на этой пигалице?! На бывшем оборотне! На дочери Арьени! Проверься на Приворотное зелье, – он вдруг резко замолчал, как будто осёкся.

Хелиус Морель улыбался.

– В твоих умозаключениях есть одна маленькая ошибка. Хочешь, подскажу?

Дрейк запрокинул голову, глядя на отца с ненавистью.

– Вдруг.

– Что «вдруг»?! – раздражённо спросил тот.

– Слово «вдруг» и есть твоя ошибка. Смертельная ошибка. Ты много чего делаешь «вдруг», а потом меришь других своими мерками. Убери это слово из своей жизни, и тебе откроется масса смыслов и завораживающая красота переплетений людских мотивов…

Дрейк презрительно скривился. Хелиус глубоко вздохнул.

– Увы…

***

Сиггрид Хильде Бьёрк закусила губу. Восторг от возвращения улёгся. В Мидгарде надо было жить. Жить по-настоящему. Жить и платить по счетам. И скрывать старые тайны. Точнее, они и без того были неплохо скрыты – главное, не выдать себя теперь.

– Значит, вот как… – бросила Сиггрид волку. – Значит, я ошиблась…

Перед глазами валькирии вставали давние события. Её решение. Её риск. Её побег. А вслед за этим память услужливо воссоздавала образ человека, о котором Сиггрид давно уже забыла. Но вспомнила. Вспомнила, когда увидела знакомые черты.

Она болезненно скривилась.

– Ну и ладно. Бывает. Всё равно никто не узнает.

Зябко поёжившись, она вышла из комнаты. Слишком много думать – вредно для здоровья. Пока беда не пришла – незачем о ней рассуждать. А придёт – Сиггрид встретит её открыто.

В конце концов, боги отпустили её в Мидгард. Значит, они не винят её.

Или они отпустили её, дабы тайное открылось? Чтобы Сиггрид расплатилась за содеянное?

Нет. Это глупости. Ей бы сказали. Да и, потом, никто не узнает. А то, что лишний раз видеться не хочется – ну и ладно. Это взаимно. Чем меньше встреч – тем лучше.

Уж очень неприятно смотреть на знакомые ненавистные черты…

***

– И что, твой муж не против нашего общения? – недоверчиво проговорила Дана, сидя в кресле с подвёрнутыми под себя ногами.

В её руках была кружка ароматного кофе. Всё в этом доме было привычно – светлое пространство, шум моря за окном и её подруга, одетая в брюки и рубашку. Вот только на её безымянном пальце сверкало обручальное кольцо, да на полу спал крупный волк…

– Нет, – Эстия покачала головой. – Он не рекомендует мне визиты к кому-то. А сама я могу принимать.

– А к нам тебе нельзя, потому что Марко присягал Дрейку, – грустно кивнула Дана.

– Мы можем видеться у меня, раз такое дело. В моей жизни поменялось лишь одно обстоятельство, – она кивнула на кольцо. – Всё остальное сохранилось.

– Да ну, – фыркнула волшебница, меняя позу на более удобную. – А чего так печально звучит?

– Привыкаю, – улыбка Эстии была действительно невесёлой. – Меня тревожит лишь то, что меня практически перестали звать на проводы Душ. Эстия Морель – звучит слишком отпугивающе, – она отвела взгляд. – Я даже пробовала называть себя прилюдно по девичьей фамилии… Но и это плохо работает. И слухов грязных про меня стало ужасно много. Я думала, моя репутация выправится, а она стала едва ли не хуже, чем была, – нервно рассмеялась она. – Меня, собственно, вообще теперь мало куда могут позвать.

– Приложение к мужу.

Эстия внимательно посмотрела на подругу.

– Ну, так ведь получается. Теперь зовут его, а ты – с ним.

Ведьма слегка кивнула.

– Увы. К сожалению, я не подумала об этом, когда соглашалась на его предложение.

– Жалеешь? – хитро прищурилась Дана.

– Нет! Нет, – после некоторой паузы повторила она. – Просто стараюсь привыкнуть к новому укладу. Хелиус не запрещает мне иметь личную занятость…

– Это пока. Хотя, зачем запрещать, если она и так сама на нет сойдёт, – фыркнула Дана.

Валькирия чуть нахмурилась.

– Почему ты так говоришь…

– Потому что это правда, – чародейка показала язык. – С сильно знатными всегда так – ты или с ним и по его правилам, или без него. Но обычно выгоды замужества за таким человеком перевешивают все потери вроде твоих.

– Ты думаешь, я из-за денег? – взгляд Эстии стал напряжённым, она нервно заправила медный локон за ухо.

– Нет конечно, – фыркнула урождённая Дигран. – Ты об этом, наверняка, в последнюю очередь подумала. Просто есть же выгоды. Ну, безопасность там. Статус… Вот это и перевесило.

– Знаешь, статус этот выходит боком – я теряю то дело, которое меня радовало, – вздохнула Эстия, глядя в пустоту. – Меня только это беспокоит. А безопасность… Да, от того, что мне угрожало раньше, я защищена. Но я не подумала, что могут появиться новые опасности… А они есть, – она взглянула подруге в глаза. – Хелиус – человек своеобразный, и отношение мира к нему тоже непростое. Есть те, кто против него, открыто или тайно. На мне сейчас несколько слоёв защитных чар, Дана, – она потёрла руку, как будто та затекла. – Они тяжёлые. В особняке Морель проще, там функции защиты на самих стенах. Там мне легче. Но и без чар нельзя. Если я бываю где-то без него, я обязана быть защищённой. Чтобы не стать лёгкой добычей его врагов, чтобы не подставить его.

Дана с состраданием посмотрела на Эстию.

– Зачем ты за него вышла?!

Ведьма вскинула на неё глаза.

– Я люблю его, Дана, как бы смешно это не звучало. Это единственный человек за всю мою жизнь, которого я люблю. И если такой человек предлагает замужество… Отказываться нельзя – пусть даже весь мир ополчится. Да и не хотела я отказываться. Зачем? Зачем лишать себя этого счастья и ранить его своим отказом? Он заботлив, он ценит меня. Он – единственный, кроме тебя, конечно, человек, который слушает меня, размышляет вместе со мной! С отцом я привыкла, что любые мои желания и мысли – сущий вздор. Я привыкла молчать. И Дрейку со мной разговаривать тоже было неинтересно. Мать… Я её плохо помню со времён детства, только их ругань с отцом, да и сейчас она не слишком-то хочет общаться – ни со мной, ни с тобой, хотя казалось, что вы сдружитесь. А с Хелиусом иначе. Это единственное, что мне важно, Дана – чувствовать себя интересной собеседнику, разговаривать, обдумывать вместе что-то, делиться мнениями. Мне хорошо в его присутствии. А всё, что меня тревожит, рассосётся. Я привыкну. Это сначала непросто. Я не хочу быть одна, как раньше. Я не хочу быть ненужной, Дана. Меня уже выкинули однажды, – серые глаза смотрели с болью. – Я не могла отказаться от его предложения, это было бы верхом глупости. И я приложу все силы для того, чтобы наш брак был счастливым и крепким… И, потом, он обещал решить вопрос с моим делом.