Соллунтер: клетка и оковы

Веки закрылись, лица сосредоточились – Совет всколыхнул сеть магических вен поселения, выделил нужные и передал единую команду, будто источник этой мысли принадлежал одной голове, а не семи. И везде погас свет. В чашах на уличных столбах, в храме и хранилище, на складе, в жилых домах, в мастерской, а в кузнице погасли пламкрисы.

Лица Совета напряглись – новое сосредоточение. Сердце налилось бледным светом, тихо загудело, закрутилось быстрее и завибрировало, а от него завибрировали песчинки воронки.

Стоя возле заброшенного домика с пленниками внутри, Ирис снова смотрела на серебряное изделие в ножнах, перевела взгляд на Вязеля – и вздохнула. Они увидели свет и посмотрели в сторону площади. Им была видна только верхушка сердца. Из неё в небо ударил столб белой энергии – и там, достигнув заданной точки в небе, от столба расползалась магическая пелена. Она опускалась и формировала прозрачный купол, словно из стекла.

Стены купола опустились и ушли в землю – луч исчез, а сердце задремало. Опустив руки, Совет вышел из песка, но не обувался, не покидал площади.

*

Последний луч ускользнул из чащи и солнце скрылось. Только звёзды и полная луна на чистом небе освещали местность блеклым светом. Вся живность попряталась или убежала прочь, а деревья и растения словно окаменели. Интуитивно чувствуя близость опасности, жители затихли – замерли на местах, вслушивались в тишину.

Волнение разрасталось. Напряжение сгущалось. Страх, покалывая, покачивался в воздухе. А ожидание растягивалось и становилось невыносимым. Но надежда что повезёт, что опасность обойдёт стороной, ещё теплилась внутри жителей Пларас – как маленький огонёк.

Огонёк, который через секунду заледенел и упал, разбившись на тысячи осколков.

Из дубовых зарослей раздался душераздирающий, нечеловеческий и неживотный крик – как сигнал, как угроза. Крик пролетел над густой кроной дубов, между стволов и веток – и волной накрыл поселение, пронзая уши и души его жителей. Ужас и паника охватили всех; в храме послышались детские плачи, которые, несмотря на страх, пытались успокоить. Никто не бежал, не кричал. И если бы учащённые сердцебиения бились созвучно, то в этой тишине, повисшей на пару секунд, возможно было бы услышать этот быстрый ритм.

Только пару секунд.

Раз. Тум. Ту-тум.

Два. Тум. Ту-тум.

Возник громкий шум. Нечто большое прорывалось сквозь заросли – шелестело листвой, ломало ветки, и приближалось волной. Не всем жителям удавалось сохранить хладнокровие, и многие отступали назад от источника опасности.

Сжав кулаки похолодевших рук, Вязель прошёл вперёд и всматривался в тёмные заросли леса. Недалеко от него находилась Ирис – она смогла сделать только пару шажков. Пленники воспользовались возможностью – приблизились к дверному проёму и, теснясь, выглядывали, но через порог не переступали.

Из зарослей как залпы выскочили бесформенные существа из чёрного пара – летели-падали на поселение; испуганные и ошарашенные глаза жителей следили за полётом в бледном свете ночного неба. Существа ударились о стену магического купола, который вспыхнул белым в местах соприкосновений, отскочили от стены – упали на землю и расплющились.

Паровые нарушители один за другим возникали из темноты чащи с жуткими воплями, наполненными огненной яростью – они окружали купол, бились о его стены, отскакивали и падали на землю или обратно в заросли; приходили в себя, собирались обратно в столбы и снова устремлялись в атаку. От атак купол, сопротивляясь, источал белое свечение, которое давало дополнительное освещение местности.

Посмотрев на испуганную Ирис, Вязель безотчётно шагнул к ней, но что-то привлекло внимание – и он поднял взгляд. Наверху, от центра купола щит начал истончаться – как пятна разводов на стекле; они стремительно увеличивались и скоро должны были дать брешь.

– Ах! – На секунду Вязеля сковал страх. – О, нет!

Он сорвался с места, подбежал к Ирис и ткнул пальцем вверх. Она подняла взгляд – паника пошла в разгул, танцуя со страхом, но Ирис старалась сохранять спокойствие и здравый рассудок. Она опустила голову, Вязель проследил за её взглядом – сердце.

Вязель и Ирис не видели, как Совет шагнул обратно к сердцу, вошёл в песок, поднял руки, сосредотачивался. Магия заструилась из ладоней и в сферу – сердце вновь пробудилось от дрёмы: закрутилось, приглушённо загудело, завибрировало, и источало бледное сияние, словно лунный осколок. Из верхушки сердца ударил луч, тоньше оригинального в два раза, соприкоснулся с верхом купола и подпитывал его энергией. Истончения уплотнялись, уменьшались и снова сливались со стеной. Руки Совета не собирались опускаться – они продолжал питать защиту через сердце.

Вязель и Ирис смотрели вдаль на стену купола – они, делая круг, поворачивались, а взгляды медленно скользили.

– Это и вправду они? – спросил Вязель.

– Да, – ответила Ирис. – Отвергнутые.

Что-то словно взялось за голову Ирис – она остановила взгляд и смотрела через стену купола в нескольких метрах от них. По ту сторону отвергнутые пытались пробиться. В ненамеренном действии Ирис протянула нить к их сущностям и ощутила испепеляющую ярость. Но за этим пламенем, и в нём, было что-то ещё – то, что было знакомо Ирис.

Разочарование. Потерянность. Страх. Но ассоциации Ирис были лишь как пшик над игольчатым морем эмоций.

А после Ирис ощутила то, чего сама не имела.

Боль. Обида. Ярость. Они распирали отвергнутых изнутри.

– Что они делают?! – воскликнул Вязель и указал на стену купола.

Переведя взгляд правее, Ирис не увидела новых истончений, поэтому не сразу поняла о чём он. Она всмотрелась через стену и обомлела. Несколько отвергнутых по ту сторону купола объединялись и сливались в паровое месиво.

Чёрная туча клубилась, формировалась в подобие шара, и поднималась выше, и выше. Туча замерла на высоте двух метров – с громким воплем ярости вытянулась и ударила в стену купола. От удара раздался странный хлопок, а стена в этом месте начала истончаться. Вязель ахнул, оступился и рухнул на бок. Ирис отскочила и внутренне взвизгнула. Плющ в проёме вздрогнул и испуганно вскрикнул. Дурман, вцепившись в раму проёма, сохранил самообладание. А чёрная туча от удара отскочила, распалась на изначальных существ – и они россыпью попадали в разные направления.

Приходя в себя, отвергнутые сливались, поднимались и готовились нанести следующий удар. Ирис переместила взгляд с них на истончения – и ахнула. Несмотря на поддержку купола Советом, брешь не успела бы восстановиться.

– Не выдержит! – воскликнула Ирис.

Не думая, она сорвалась с места – подбежала к куполу и подняла руки. Белая энергия вспыхнула в ладонях и, просвечиваясь под одеждой, растеклась по венам рук до шеи и груди, а кисти с запястьями поглотил свет. Заряд был настолько мощен, светился так ярко, что не было видно кожи и ногтей, словно кисти были сотканы из света. Несмотря на страх, Вязель, глядя на Ирис, изумился; и знал, что доложит об увиденном первой Охотнице, а она Совету и Лидеру. Изумился и Дурман, но и также он наблюдал за ней с интересом, с восторгом.

Отвергнутые собрались в паровую тучу-шар и готовились нанести удар. Отступив на полушаг, Ирис отвела поднятые руки назад. Шаг вперёд и, присев, она ударила ладонями по стенке купола. Магия сработала как вспышка – истончения срастались, а стена купола уплотнялась.

С воплем туча отвергнутых ударила в купол столбом в то же место. Ладонями Ирис почувствовала покалывание, вибрацию; она не отшатнулась от удара, успела себя подготовить, но всё равно – ужас клокотал внутри и кричал с диким смехом, носился и разбрасывал панику. Месиво отскочило и как града камней рассыпалось на множество отвергнутых по местности. От удара стенка истончилась и на секунду возникло небольшое отверстие. Но от ладоней Ирис передавалась энергия – и оно срослось; срастались и истончения, которые были как разводы.

Позади Ирис на том же месте находился растерянный напуганный Вязель. Он поднялся и покачнулся на ватных ногах; понятия не имел что делать, что он мог бы сделать. Но он точно знал, что не смог бы укреплять купол как Ирис.

Не опуская рук, Ирис продолжала укреплять стенку купола и смотрела наверх как через стекло. В этот раз она была более уверенная, решительная. «Давай, я готова!», – кричали её глаза.

Но было что-то не так. Отвергнутые перестали сливаться в месиво и замерли в воздухе – клубились, чего-то ожидали. И не было понятно: это хороший или плохой знак.

По телу Ирис прошла волна мурашек. Магия угасла в половину, ладони отстранились от стенки и её касались лишь пальцы; голова опустилась, а глаза смотрели перед собой. Ирис ощущала нечто иное, нечто более странное чем отвергнутые. Больше, сильнее. Намного сильнее. Но бо́льшая часть того существа была словно закрыта за толстыми стенами.

Ирис водила взглядом по черноте чащи и её очертаниям; вслушивалась, точно хаос творившийся вокруг отмер. Глаза уловили движение – и душа Ирис задребезжала. Из темноты на свет ночи и купола, паря, приближался высокий силуэт. Тело состояло из плотного красного пара. Возникли линии, сотканные из красной энергии: очертания утончённого мужского лица и стройного тела; они мерцали частями – то наливались светом, то почти гасли. И только линии глаз были постоянны, а зрачки, словно из красно-оранжевого пламени, светились. Местами пар выходил за мерцающие линии тела и лица – и размывал их. Очертания длинных паровых волос были расплывчаты. Вместо ног клубился пар – ласкал землю и растворялся.

Неизвестное существо смотрело на остолбеневшую Ирис. В её горле пересохло, вдохи стали короткими и отрывистыми, желудок сжимался, а ноги будто вросли в почву. Не успевший прийти в себя Вязель, стоял позади неё и замер в шоке. Плющ распахнул глаза и будто пытался сжаться в комочек. Дурман не потерял самообладания, но в нём качались: удивление, тревога.

Существо остановилось в двух метрах от стены купола и продолжало смотреть на Ирис. Она больше ощущала, чем читала по нечёткому лицу – существо смотрело с непонятным ей беспокойством (или чем-то похожим на него), с интересом, и с чем-то, что она не могла уловить.

Паровое пламя клубилось, завораживало. Забыв обо всём, Ирис опустила руки, смотрела только на существо, как под гипнозом; все звуки суматохи и атак затихли, удалились – перед ней существовало только оно. Они смотрели глаза в глаза – словно очарованные сущностью друг друга, и каждый пытался понять хоть что-то друг о друге, но каждый натыкался на стены.

– Что ты такое? – прошептала Ирис.

Красные линии глаз дрогнули – существо взглянуло наверх позади себя. Ирис проследила за взглядом – за его спиной, наверху, густея и набирая мощь, продолжала собираться чёрная туча отвергнутых. Ирис ахнула и пришла в себя. Несмотря на растерянность, она наполнила руки магией и, шлёпнув, положила ладони на стенку.

Существо сорвалось с места – трансформировалось в красный столб пара – переместилось в сторону и, смотря на Ирис, возникло в первоначальном облике. И в этот момент чёрный столб ударил с воплем в купол. Вновь появились истончения и маленькое отверстие, которое срослось обратно. Отвергнутые распались, но собирались вновь, и быстрее, чем в предыдущие разы.

Красное существо вернулось. Ирис, зная, что не может позволить себе отвлекаться, не может дать слабины, опустила голову; чувствовала пристальный взгляд, на который ей, не смотря на страх, хотелось ответить.

Наконец, совладав с собой, Вязель понял, что ему следует делать, что он может сделать. Он вскочил и побежал по поселению – кричал и привлекал внимание, призывал всех, кто умеет укреплять купол делать это. Крики подхватывали жители и разносили весть по поселению.

К стенам купола стекались те жители, кто умел отдавать энергию для подпитки защиты, а таких было немного – все первые ролей, Флокс, несколько старших Охотников, Жрецов и Хранителей.

Готовился новый заряд удара отвергнутых. Ирис видела, что красный пар вместо ног приблизился ближе к стенке – и с опаской подняла голову. Они смотрели друг другу в глаза – всё что их разделяло это стена купола. Ирис едва дышала, сердце колотилось с перебоями, а тело бросило в жар. Она не могла полностью нащупать его сущность, не могла понять, как бы не пыталась. И она ощущала, как он пытался пробиться в её голову, и частично преуспел; но она не могла понять, что именно он хотел узнать, что именно он увидел. На секунду она даже подумала снять с разума защиту, которой учат Жрецов, и которую она усилила во много раз учась самостоятельно и немного у маргуларов. Стиснув зубы, она заставила себя опустить голову и, усиливая защиту в голове, зажмурилась.

Существо переместилось в сторону. Новый удар – Ирис выдержала. Готовился следующий.

Возле сердца к Совету присоединился Лидер и они усилил подачу энергии во много раз. Сердце крутилось быстрее, сияло ярче, сфера внутри замельтешила, а столб энергии расширился. Купол налился светом; Ирис поняла, что может не сдерживать себя, ведь никто не заметит – и она усилила подачу магии во множество раз.

Энергия из разных источников объединялась и создавался второй мощный купол, который сливался с оригинальным. Он уплотнился настолько, что по ту сторону звуки стали едва слышны, как за толщей воды. Да и выглядеть он стал будто сделан из мутной жидкости. Отвергнутых было по-прежнему видно, но расплывчато – как чёрные пятна. Совет отошёл от сердца, но оставался рядом. Лидер сократил тех, кто подпитывал купол и назначил им смены.

Ирис была из тех, кто остался у купола и подпитывал его. Несмотря на толщину стены и приглушённость звуков, она видела расплывчатый красный силуэт – словно большой язык пламени – скользил из стороны в сторону и пытался протянуть в неё нить. Ирис стало казаться, что существо хотело что-то сказать, но то ли оно не могло, то ли не знало как.

Ирис перевела взгляд на чёрные пятна и прошептала:

– Почему они так сильны?

Она чувствовала себя обманутой. То, как старшие об этом говорили, всегда представлялось, что если отвергнутые найдут их и нападут, то Совет просто установит купол-щит, а клан будет отсиживаться внутри до рассвета или ожидать пока силы отвергнутых иссякнут.

Глава III – Урок

I

Темнота синела, растворялась в нарастающей градации света и тепла утра. Атака прекратилась, отвергнутые ушли, скрываясь в ускользающих тенях чащи, – и повисла странная тишина. А жители Пларас не могли поверить, что ночь закончилась.

Диск солнца показался над холмистой линией горизонта и первые лучи озарили местность. Защитный купол истончился – от него осталась лишь прозрачная плёнка, а сердце вернулось в привычный ритм и будто задремало.

На скамье, на плетёном сиденье сидела измождённая Ирис. Находясь в прострации, она смотрела в землю и думала о красном существе будто из плотного парового пламени – о том, как оно ощущалось; о том, как оно взглядом будто предупредило об атаке отвергнутых, собравшихся в паровое облако.

Кто-то разрыдался – Ирис вздрогнула и перевела взгляд в ту сторону. Возле дерева сидела девушка-Флора и плакала. Остальные Флоры успокаивали её, приободряли; а несколько из них и сами были готовы разрыдаться. Мимо проходил Ремесленник. Он глянул на Флор, но его лицо не переменилось – девушка не первая кого он сегодня видел со слезами.

Так Ирис и сидела в лучах утреннего солнца, с всхлипываниями в стороне, под первое щебетание птиц нового дня нового месяца. И только порыв прохладного ветра напомнил, что сегодня наступил новый сезон – во́дсез4.

*

Поднимаясь по залитым солнцем ста ступеням, Ирис на крыльце храма наткнулась на своего наставника. Глядя на её усталое лицо, он в снисхождении поджал губы.

– Иди поспи, – сказал он. – Днём у нас урок.

Ирис кивнула и направилась к двери. Но когда рука потянулась к ручке, Флокс окликнул:

– Постой. – Ирис развернулась, увидела лицо, то, когда он подбирает слова, и насторожилась. – До атаки ты оставалась с тем старшим учеником-Охотником. – Он скрестил руки, и похлопал пальцами правой по предплечью левой. – Вы разговаривали?

– Немного.

На лице наставника отразилось неуверенное недовольство – точно он сам не знал, как реагировать (хотя то, как он должен был реагировать, он знал). Он, всматриваясь в лицо своей ученицы, заполз в её глаза.

– Ты же знаешь, – сказал он, – что ты должна держать дистанцию.

«Да, я помню. Как и все Жрецы.», – подумала Ирис. «Даже друг от друга.»

– Разумеется, – сказала она. – Но нужен был Жрец, я уже была там, и это Падуб разрешил мне остаться. Да и… я бы не назвала это разговором.

– Я знаю, – кивнул Флокс. – Но всё же… нужно… И Падуб не Жрец.

– А голова Совета. Я думаю, он понимает.

На лице наставника отразилось лёгкое недовольство:

– Держи дистанцию, – сказал он.

– И что мне в следующий раз притвориться глухой? – Увидев, как брови наставника сводились друг другу и опускались, а в глазницах будто становилось темнее, Ирис внутри сжалась. – Я не… Я… – Она опустила взгляд. – Прости.

Она услышала вздох.

– Ты устала, – сказал Флокс. – Иди спать.

– Да… я… Да.

Не поднимая взгляда, Ирис развернулась и вошла внутрь храма – в объятия прохлады и массива мрамора.

II

В комнатке было светло, но через арочное окошко уже не падали лучи. С громким ахом Ирис распахнула глаза и села. Она смотрела на ноги под тканным светлым покрывалом, часто дышала и хлопала ресницами – приходила в себя и осознавала, что это был сон-не-сон, снова.

Мозг, не получив почти никакого сна, растягивался в стороны усталостью, а мысли вяло бродили, запинались друг об друга. Просыпаясь, Ирис вспоминала, что в тот момент, когда она провалилась в сон, реальность растворилась и предалась забвению. А образы, за которые было не зацепиться, не запомнить, перетекали из одного в другое. Но в какой-то момент, нечто схватило разум и уволокло за собой – затащило в Грань, протащило над лестницей из травы, через открытую светлую дверь в бесконечность белизны – и Ирис предстала перед творением, парящим на уровне пояса. Она протянула левую руку и взяла творение за искрящуюся рукоять.

Сидя на кровати, Ирис смотрела на пустую ладонь и будто бы видела полупрозрачный фантом творения и искринки его рукояти; ощущала, как вокруг творения, теряя значимость, обнажалось всё и осыпалась вся её жизнь. Но самое важное снова исчезло, оставило тяжёлый необъятный призрак – невидимый и невозможный постичь; и более ощутимый налёт важности упущенного.

Ирис сжала кисть в кулак, прикрыла дрожащие веки – и сосредоточилась только на моменте соприкосновения. В этот раз что-то было иначе. В этот раз не всё ускользнуло в небытие – творение выделило что-то очень важное из общей массы и Ирис уволокла это с собой. Но она не могла это понять. И в ней застыло ощущение сравнимое с тем, когда ты вот-вот вспомнишь слово и оно вертится на кончике языка, но только это ощущение вертелось на пиках сознания и было более невыносимое.

Издав тихий стон, Ирис умыла лицо руками и помассировала закрытые глаза. Она подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом. Кто-то вышел в коридор и тихие шаги удалялись по его линии, а приглушённое эхо следовало за ними.

Изгои нарушили рутину. Отвергнутые нарушили рутину. Странные сны-не-сны нарушили рутину. Но всё что Ирис ощущала это: растерянность, усталость.

Когда шаги стихли, Ирис подняла голову с полным решительностью и сомнением лицом.

*

Покидая храм, Ирис встретила по пути несколько усталых лиц. Пока она шла через зал, по крыльцу и спускалась по ступеням, внутри бушевало волнение. Но Ирис выталкивала из головы все рассуждения – знала, что тогда поймёт, как опрометчиво то, что она собирается сделать и тогда одумается.

Спустившись с сотой ступени, Ирис переместилась в западную часть поселения на окраине и затаилась за деревом. Возле проёма заброшенного домика стоял Вязель. Радуясь везению, Ирис вытолкнула волнение и страх, надела на себя естественность, уверенность – и направилась к домику. Приближаясь к нему, она с досадой обнаружила что кучка вещей исчезла, но шага не замедлила.

Несмотря на то, что Вязель был старше Ирис на семь лет, она, как и он, уже через два месяца станет полноправным членом своей роли – станет старшей Жрицей. А другие старшие ученики пройдут посвящение только в двадцать пять-двадцать шесть лет, как и положено. И Ирис знала, что и в её роли, и в других, очень часто не знают как себя с ней вести. Впрочем, и Ирис не знала, как себя вести с ними.

– Ирис? – удивился Вязель.

Встав напротив него, она краем глаза заглянула в полутень помещения. Напротив проёма, у стены сидели пленники, связанные по ногам и предплечьям тонкими канатами – руки были прижаты корпусам тел, а кисти с антнарами лежали на вытянутых ногах. Плющ, коснувшись затылком стены, спал; а Дурман смотрел на Ирис.

– Я пришла проверить их здоровье, – сказала она.

– А…, – произнёс Вязель. – Ты? Я думал ты граник.

– Д-да, так и есть. Но мы все знаем базу целительства.

– Да, конечно, я не… Эм-м, – протянул Вязель и потёр запястье руки. – Просто почему не послали кого-то… другого?

– Старшие Жрецы заняты подготовкой к переезду. У младших учеников уроки, у старших учеников – практика.

Вязель нахмурился:

– Разве у тебя тоже не должно быть урока? – спросил он.

– У… у меня другая программа.

– Ах, да, точно. – Вязель почувствовал себя странно, отвёл взгляд. А Ирис внутренне вздохнула. – Мне никто не говорил, что придут их проверять.

– Я тебе говорю.

– А, да, конечно. – Неловкость Вязеля возросла. Он мельком взглянул на Ирис и отступил в сторону. – Прости, я просто… Э-м…

– Был осторожен? Я понимаю.

Не глядя на Ирис, Вязель кивнул. Сжимая влажными ладонями края туники, она вошла в домик, а внутри дрожала так, что закружилась голова. Идя вдоль каменных перегородок, она выпустила протяжный прерывистый выдох; и не верила, что и в самом деле сделала это.

Приблизившись к центру пустого домика, Ирис увидела вещи пленников под отверстием окна справа. Ножны с серебряным изделием лежали поверх двух сумок, а его близнец находился сбоку и опирался на стену. Внутри пульсировали: волнение, нетерпение; Ирис обернулась и увидела, залитую солнцем спину Вязеля в паре шагов от прохода. А Дурман, смотря на Ирис, нахмурился.

Ирис прошла к сумкам и, наморщив лоб и поджав губы, подняла ножны из кожи – она явно была не рада впервые коснуться этого запрещённого у клановцев материала. Взяв рукоять левой рукой, Ирис вынула изделие – веки раскрылись, а в груди всколыхнуло. Выронив ножны, она смотрела на изделие из серебра с клокочущими в ритм сердцем и душой, а в домике без стёкол и двери стало душно.

Хоть это изделие выглядело иначе – из обычного серебра, проще: прямая рукоять была тоньше, а клинок был острый и длиннее – но у Ирис не было сомнений что оно принадлежало к тому же типу, к тому же слову.

Развернувшись к Дурману, Ирис спросила:

– Что это?

Его взгляд опустился с её лица на изделие, а затем поднялся обратно.

– Кинжал, – ответил он.

Опустив взгляд, Ирис беззвучно проговорила это слово. Едва делая вдох, она осознала, что именно это слово было в голове вчера, и сегодня во снах-не-снах. Чувствуя на себе любопытство, она пришла в себя и подняла взгляд.

– Для чего он? – спросила она.

Веки Дурмана дрогнули и чуть прищурились, он облизнул нижнюю губу, пройдясь по ней зубами – он словно пытался понять какой-то скрытый смысл, подвох, уловку. А Ирис ждала, давила вопросом.

– Это оружие, – ответил Дурман. – Точнее для нас, для ордена, это больше символ, мы почти не используем его как оружие. Для этого у нас есть кинжалы из обычных металлов. Обычно они больше, и используются в паре.

Нахмурившись, Ирис смотрела на кинжал, а в глазах провисали: озадаченность, запутанность. У Ирис не было ощущения что творение из сна-не-сна являлось оружием.

– И… и что вы делаете с оружием? – спросила она.

– Ты имеешь в виду для чего оно? У вас нет ни одного?

– Очевидно… оно нам не нужно?

– Очевидно, – выдохнул Дурман. – Нам оружие нужно для защиты, или нападения. Так что как видишь, ничего нового в него не вложилось.

Нахмурившись, Ирис только больше запуталась. Она могла поверить в то, что творение было создано для защиты; но не могла поверить в то, что творение было создано для нападения. Она вспомнила его красивый, короткий и неострый клинок – чтобы ранить кого-то таким нужно было бы приложить немало усилий.

Ирис вздохнула, чуть морщась неприязнью подобрала ножны, убрала кинжал и положила его там, где взяла. А когда она направилась к выходу, Дурман сказал:

– Постой.

Он оттолкнулся спиной от стены, провис корпусом вперёд между разведённых колен и коснулся костяшками пола. Ирис остановилась боком к Дурману и повернула к нему голову. А он смотрел на неё и будто изучал. На его лице возникла широкая улыбка, которая из-за слабого освещения в помещении показалась зловещей, а глаза блеснули.