Соллунтер: клетка и оковы

Замерев в сидячем положении и положив ладони на ноги, женщина смотрела сквозь стену и тонула в глубинах прострации с обрывочными скачущими мыслями – будто дремала с открытыми глазами. Ирис поняла, что эта та, про кого вчера упоминал её наставник – его соседка через стену, старшая Жрица, у которой погружение в Грань закончилось проблематично и теперь она восстанавливается от смещения.

Алтей привёл детей к статуе и бюстам в её корнях; Ирис остановилась на последней ступени и облокотилась на верх квадрата столба, которым оканчивались перила. Стоя лицом к статуе, Алтей положил ладонь на солнечное сплетение, прикрыл веки и, не сгибая колен, поклонился головой и корпусом как одной линией – замер в позиции буквы «Г» на три секунды и выпрямился. Дети смотрели на Алтея с восхищением – они видели этот поклон ранее, но не в исполнении Жреца.

Алтей развернулся к группе детей и начал:

– Сегодня ваш первый и вводный урок, потому что в вас начала проявляться магия. – После этих слов глаза детей засверкали, и они обменялись возникшими улыбками. – Настолько, что вас учат её контролировать.

«И усиливают контроль над вами.», – подумала Ирис.

– На сегодняшнем уроке и в последующие от представителей различных ролей, вам будет рассказано о важном и необходимом. Кто-то из вас, разумеется, уже что-то знает, но во время уроков соблюдайте тишину. Вы можете что-то сказать, только когда к вам обращаются или задан вопрос. Вы можете что-то спросить, только когда предоставляется для этого возможность. – Алтей выдержал паузу, дождался, когда головы детей кивнут, и продолжил: – В последующие годы за вами будут наблюдать и в будущем, когда вам исполнится одиннадцать-двенадцать лет пройдёт отбор и вам определят ваши роли.

«В независимости от того, что вы хотите и думаете. Никто даже не будет спрашивать, что вы об этом думаете, потому что уже известно, что вы должны об этом думать.»

– А также вас выберут себе в младшие ученики наставники.

«И здесь у вас тоже нет права голоса. У вас нигде нет права голоса.»

– Итак. Как вы знаете, эта статуя изображает Мирдрево – создатель и наблюдатель, Мать и Отец, душа и сердце мира, защитник, источник магии, источник жизни, а значит и нас самих. Другие названия, которые сейчас уже не используются: Великое Древо или Древо Мира.

Как и все, Ирис никогда не видела Мирдрева. Но в отличие от других, она иногда видела что-то в своих странных ускользающих снах. И сейчас их компиляция наслоилась друг на друга в быстром мазке. На секунду в голове Ирис возник размывчатый, но яркий образ великолепного и колоссального дерева в божественном свете. Густая тёмно-изумрудная крона овальных листьев, серая кора точно камень источала серебряно-лунное сияние, а изумрудный кристалл в форме ромба, который называют ядро, был как сердце – дерева, мира, Ирис; и он был налит энергией жизни. Солнце будто светило только для Мирдрева, а оно делилось им с его детьми.

Алтей встал у крайнего бюста напротив левого ряда скамеек, и продолжил урок:

– Очень давно, ещё до начала исчисления, наши родные земли – огромный архипелаг островов Изумруд и континент Серп – сотряс Магический катаклизм. Ма-ка. Странные вещи происходили с Гранью и её посещение стало смертельно опасным. Земли стонали от стихий, а дальние разрушились. Магия, и соответственно всё что нас окружало, работала с перебоями. Многое было разрушено, многое было потеряно. Это повлияло и на людей – много жизней ушло раньше срока. И когда Мирдрево, применив защитную силу, стабилизировало мир – всё стихло. Но само Мирдрево, по не ясным нам причинам, опустилось в глубокую дрёму. А народы ударились в панику.

Алтей посмотрел на белоснежные бюсты с благоговением и вернул взгляд на группу детей. Несмотря на то, что они уже что-то знали об истории, они, как и положено, внимали каждому слову.

– Именно тогда к нам спустились с их парящих островов первородные, – Алтей лаконичным жестом руки указал на бюсты, зная, что дети и так знают, что это они. – И, прежде державшиеся в стороне, они стали частью нас, нашими благословлёнными лидерами, стражами мира, божественным земным воплощением Мирдрева. Они провели Глоб – Глобальное объединение – и народы, жившие всегда в мире, стали по-настоящему едины, стерев все границы и стали одним народом. Первородные помогли восстановить земли, меняя их и всё что нас окружало к лучшему. И именно с их приходом началось исчисление. Спустя века после Ма-ка, когда мир обрёл былую стабильность и Мирдрево начало пробуждаться, произошёл новый магический катаклизм. Иной, но удар был силён. Из-за его отличий и сокрушительной силы он получил название – Великая катастрофа. Ве-ка.

Смотря на детей в упор, Алтей чуть наклонил голову, а на верхнюю часть лица будто опустилась тень:

– Он возник как вспышка. Земли тряслись, города разрушались. Вода лилась с неба и громыхал ужасающий гром с молниями, ударяющими в наши земли. Алые тучи тяжелели и сгущались. Высокие волны разбивали берега нашего огромного архипелага. А вулкан, что был на Серпе, извергался и разбрасывал пепел.

Сделав паузу и, точно удовлетворившись напуганными глазами детей, Алтей выпрямил голову и продолжил в прежнем тоне:

– Также, магия работала с перебоями, магические предметы выходили из строя, а какие-то разрушились. Это повлияло на пробуждающееся Мирдрево, – Алтей указал на кристалл дерева, – и ядро треснуло.

Раздались ахи. А сердце Ирис защемило от одной мысли об этом ужасе.

– Именно первородные остановили разлом ядра Мирдрева, защитили его и нас. Объединившись, они применили сильную, иную от нашей, магию и сумели создать нечто, что втянуло в себя источник катаклизма. Но так вышло что эта концентрированная магия отразилась, ударила в них, и распалась. А от удара распались и тела первородных. Они не умерли, ведь такие как они просто так не умирают. Лишившись телесных сосудов, их сущности, истощённые и раненные, погрузились в спячку. А Мирдрево, так и не пробудившись, снова впало в глубокую дрёму. Которую мы, Жрецы, сравниваем с комой. Народ покинул погибшую и разрушенную родину девятьсот восемьдесят лет назад и прибыл на континент, на котором мы проживаем сейчас. И как вы знаете, мы называем его – Прибежище.

Алтей перевёл взгляд на бюсты:

– Когда-нибудь, тела первородных переродятся, а сущности восстановятся и обретут свои сосуды – и первородные воскреснут.

Следующие слова Ирис, шевеля только губами, проговорила вместе с временным учителем:

– Первородные вернутся к нам – восстановят родину, вернут заблудших к истине, пробудят Мирдрево, и настанет мир и гармония.

Дав детям время, Алтей собрался для следующей части урока. Ирис взглянула на проход, ведущий в меньший зал, и подумала, что ей нужно идти. Но она не сделала ни шагу.

– Вы, разумеется, знаете имена наших первородных, и немного о них. Но сможете ли вы сказать кто из них кто?

Дети устремили взгляды на детальные лица, высеченные из белого камня. Дети, разумеется, знали кто из них кто. Но, не зная риторический это вопрос или нет, никто не решился подать голос. Алтей, явно удовлетворённый этим, точно дети прошли какой-то тест, указал на первый бюст рукой.

Утончённое лицо мужчины с высокими скулами и прямым носом. Длинные волосы опускались ниже плеч и касались колонны пьедестала, а передние пряди были отведены назад и от затылка заплетены в тонкую косичку.

– Кама́н – покровитель ремёсел, изобретений и Ремесленников.

Рука Алтея указала на следующий бюст. Женщина с сердцевидным лицом и с небольшими раскосыми глазами, внешние уголки которых точно указывали на виски. Длинные волосы были заплетены в три косы, а из них была сплетена одна.

– Ойса – покровительница хищных животных, смерти и Охотников.

Алтей прошёл ближе к центру, где затылок бюста смотрел на ядро в ромбовидном дупле Мирдрева, и указал рукой на голову. Лицо мужчины с широкими нижними скулами, с густыми бровями и носом с горбинкой. Распущенные волнистые волосы опускались немногим ниже плеч и были убраны за уши.

– Ано́ас – покровитель веры, целительства и Жрецов.

Алтей сделал пару шагов и встал напротив правого ряда скамеек, где до сих пор в прострации сидела Жрица. Рука Алтея указала на следующий бюст. Женщина с округлым лицом и курносым носом. Распущенная, объёмная и длинная копна кудрявых волос; и, утопая в них, был надет венок из цветов.

– Ми́тта – покровительница природы, растительноядных животных и Флор.

Рука Алтея указала на последний бюст. Женщина с овальным лицом, пухлыми губами и крупным носом с широкими ноздрями. Множество тонких косичек было убрано в большой, слегка небрежный пучок.

– Тиа́ни – покровительница мудрости, знаний и Хранителей.

Опуская руку, Алтей вернулся к бюсту Аноаса, встал к нему спиной, лицом к детям, и перешёл к следующей части урока.

– Спасаясь с разрушенной родины, наши предки успели многое взять с собой. Например, как наш храм. – Увидев вопросительные лица, которые не могли открыть рты, Алтей пояснил: – У нас есть специальное изобретение – про́куб. Пространственный куб. – Он показал примерные габариты руками, и они были немногим больше головы. – Вещи, артефакты, или даже здания можно с помощью магии поместить внутрь прокуба для сохранения или переноски на расстояния.

Послышалось несколько изумлённых ахов. Вероятно, дети пытались представить как целое здание помещалось в таком маленьком магическом ящике.

– Это сложная и тяжёлая магия, этим занимаются только Совет и некоторые из Хранителей. И только в особых случаях. Например, для хранения чего-то важного. Или, когда клан снимается с места для поиска нового и нам нужно переместить важные вещи, в том числе два здания: этот храм и хранилище. Или, когда что-то нужно взять на Собдо́м – Собрание дома. Или на Велсо́б – Великое собрание. Но о прокубе вам подробнее расскажут Хранители и Ремесленники. А сейчас ещё немного о храме.

Алтей выдержал небольшую паузу и, сглотнув, смочил горло.

– Нашему храму больше тысячи лет, но сколько точно мы не знаем. Ведь он был построен в дни до Ве-ка. Храм – физическое место сосредоточения нашей веры и связи с Мирдревом. И он – место, где Жрецы живут и несут долг своей роли. Мы поддерживаем тонкую связь с нашими умершими и спящим Мирдревом. Мы помогаем и сопровождаем пришедших в храм в их молитвах. Мы поддерживаем веру и надежду нашего клана. Так же в наших руках лежат несколько обязанностей, такие как: свадьба, похороны, рождение, выдача имени, организации постов. Мы заботимся не только о душах, а также и о телах. Ведь мы способны направлять нашу магию особым образом и исцелять.

Кто-то из детей чихнул, Алтей смерил мальчика быстрым, недовольным взглядом – прокашлялся и продолжил:

– У нас есть отдельная, небольшая группа Жрецов. Она ежедневно ищет по Грани местонахождение нашей родины, пытается нащупать её вибрации и энергии. Так же эта группа ищет наших первородных, знаки их воскрешения и возвращения. И также она всегда высматривает признаки возможного магического катаклизма, чтобы в этот раз, если он случится, мы были готовы. Мы называем их гра́ники.

Алтей взглянул поверх макушек детей на Ирис – та внутренне сжалась, и едва сдержала порыв чтобы не уйти быстрым шагом. А Алтей вернул взгляд на детей и продолжил:

– Именно граники выдают имена новорождённым. Для этого они входят в особую связь с Гранью. Она называется переломное погружение. И с помощью этой практики граники вылавливают подходящее имя, которое было дано Мирдревом. Все Жрецы могут использовать погружение и войти в Грань. Но именно граники самые лучшие в этом, они сосредоточены только на Грани и посвящают этому всю свою жизнь.

От последних слов Ирис померкла. Алтей, мысленно перебирая уже сказанное, выдержал паузу. И, кивнув себе, он продолжил:

– Это общее описание нашей роли, а…

Дальнейшие его слова растворились в печали Ирис – она перевела взгляд на проём на балконе учеников и вспомнила как поднималась по лестнице за первым Жрецом в первый раз.

*

Через окно в два этажа на статую Мирдрева, зал и балконы падал тёплый свет жаркого дня. По ступеням поднималась маленькая, но не хрупкая, шестилетняя Ирис. Загорелая кожа, длинные холодно-коричневые волосы были распущенны и растрёпаны; бежевая одежда, а босые ноги с земельными разводами чувствовали холод и гладкость мрамора.

Ирис подняла взгляд на затылок Мирта, первого Жреца. Высокий, стройный и широкоплечий мужчина, а идеальный череп, очерченный короткой стрижкой рыжих волос, казался Ирис странным.

Мирт провёл Ирис по коридору до конца и встал возле последнего прохода у окна. Ирис помнила, что первый Жрец никогда к ней не наклонялся, не опускал голову, только переводил вниз глаза – и снизу это часто выглядело недружелюбным.

И Мирт, опустив на Ирис лишь тёмно-зелёные зрачки, мягким жестом руки указал внутрь. Несмотря на наличие предметов, крошечная комната ощущалась Ирис: пустой, тяжёлой.

– Там твоя новая одежда, – сказал Мирт.

Повернувшись, Ирис увидела, что он указывал на табурет. На нём лежал ровный квадрат одежды песочного цвета, а под ним стояла обувь.

– Ремесленники сшили тебе подходящий размер. Переодевайся. Мы проведём тебе инструктаж по храму, а вечером – подстрижём. У тебя будет несколько дней на освоение, пока мы, учитывая уникальность обстоятельств, дорабатываем твой план обучения. Не медли. – И Мирт задёрнул полотно.

Оставшись одна, Ирис развернулась и смотрела на комнатушку перед собой; и чувствовала себя маленькой как муравей. А когда шаги Мирта стихли, в коридоре послышались шепотки двух самых младших учеников одиннадцати лет, которых недавно определили в роль. Точнее они были самыми младшими до появления Ирис.

Как Ирис сказали позже – она стала самой молодой ученицей, которая когда-либо была, и это учитывая все роли, во всех кланах всех домов. Ирис прекрасно помнила то неподъёмное для маленьких, хоть и крепких, плечиков давление; и ответственность, которую она тогда не понимала. А никто и не пытался ничего объяснить. Они только говорили, что делать, как и когда; и при этом имели стопку ожиданий и надежд.

Ирис помнила, как в первые года ей с трудом удавалось отодвинуть тяжёлое полотно, которое должно было быть всегда отодвинуто при выходе из комнатки. Для этого, Ирис будто тайком, использовала табурет – неся, а не толкая по полу; после возвращала его на место и укладывала в ровный квадрат белый комбинезон. В первое время это занимало много времени, как и основная одежда. А глиняный кувшин с водой постоянно менял место в пределах пяти сантиметров.

Ирис помнила взгляды учеников: младшей и старшей группы. И она помнила странную смесь досады и облегчения, когда не занималась вместе с другими учениками; и ту странную скованность и напряжение в общие, редкие с ними уроки, которые позже перестали случаться.

Ирис до сих пор ловила на себе взгляды учеников, в том числе из других ролей, и также взрослых жителей клана; изредка слышала их шепотки – и чувствовала себя ещё более обособленной чем в детстве. Ни тогда, ни сейчас Ирис не лгала себе, когда вспыхивало желание: что она просто хочет быть как все, просто хочет вписаться в клан. И что она не хочет быть той, кто нарушил привычную рутину клана; что не хочет быть той, кто нарушает её немного каждый день, хоть она и понимает, что её давно вплели в рутину.

*

Воспоминание увядало и Ирис снова слышала голос Алтея – как монотонное бормотание. Она почувствовала, что в спину упирается взгляд – и остатки воспоминания с его производными мыслями остекленели, осыпались осколками. Она вздохнула, стёрла с лица печаль и надела спокойствие Жрицы – уткнулась ладонью в тупой угол квадрата перил и развернулась.

Наискосок от лестницы у прохода стоял Флокс. Худой мужчина среднего возраста со светло-смуглой кожей, с чёрными короткострижеными волосами, с чуть крючковатым носом и с узким подбородком; а серо-голубые глаза смотрели на свою единственную ученицу. Флокс кивком головы указал внутрь второго зала, направился в ту сторону и исчез из поля зрения Ирис.

В речи Алтея настала пауза, и поднялась неуверенная рука белокурой девочки.

– Да? – сказал он. И Ирис сошла с последней ступени.

– А почему первородные? – спросила девочка. Ирис шла к проходу и не смотрела в сторону вводного урока. – Точнее… я имела в…

Рука Алтея оборвала девочку – он кивнул, и дал ответ:

– Они первородные – первые дети Мирдрева. Как вы знаете, всего их пять. Идеальные, божественные и могущественные. Второродные – вторые дети Мирдрева, те кто пришли позже – это маргула́ры.

Дойдя до прохода, Ирис остановилась – обернулась и устремила взгляд на Алтея.

– По численности их всегда было меньше, чем людей. Они как смесь физического и нефизического, могут иметь разные формы и размеры, большинство похожи на дивных животных, а изредка во внешности подобны нам. Когда-то давно, в дни до Ве-ка, они жили рядом, а часть их среди нас в городах. Но после Ве-ка их никто не видел. Мы не знаем, остались ли они на погибшей родине или подались куда-то ещё. Так же, как и не знаем, почему не последовали за нами. И третьеродные – те, кто пришли третьими – это мы с вами, люди. Физические творения из плоти и крови, но с магией в наших сущностях, что мы обычно называем душа. И в большинстве случаев, мы не говорим второродные по отношению к маргуларам, и третьеродные по отношению к людям. Просто: маргулары и люди.

Зная, что медлить больше нельзя, Ирис отбросила голос Алтея в сторону, ускорила тихий, выученный (или как она иногда в голове шутила с кислым лицом: вымученный) шаг и вышла из главного зала.

IV

Меньший зал был пуст. Столбики света из узких вытянутых окон слева – яркие и тёплые – прорезали полумрак; а справа – едва давали приглушённый свет. Впереди вырисовывалась серебром высокая двустворчатая дверь без украшений. Раздавалось приглушённое эхо шагов Ирис, а за её спиной – монотонные отголоски урока. В котором Алтей продолжал вливать нужные знания в юные головы – те, которые когда-то вливали в его голову и использовали примерно те же самые слова и построения предложений с неменяющейся информацией. Ирис надеялась, что, когда она станет старше, ей никогда не придётся исполнять задачи временного учителя; и также она надеялась, что никогда не станет чьей-либо наставницей.

Крыльцо, залитое солнцем, вытянулось во всю ширину храма. Так же, как и сто ступеней без перил и с двумя переходными площадками. Внушительные колонны врастали в фасад двухэтажного вытянутого здания, а плоская крыша была очерчена ребристым парапетом. Недалеко и справа – словно сородич возвышалось цилиндрическое здание хранилища: пять этажей из такого же белого мрамора, с таким же ребристым парапетом на крыше, и с такими же высокими дверями из серебра, а, начиная с высоты второго этажа, по кругу шли узкие окна с серебряными рамами.

Щурясь, Ирис вышла на крыльцо и, прикрывая левый глаз, сделала из ладони козырёк.

Низкорослое поселение, численностью в двести пятьдесят один человек располагалось в низине и утопало в ярком свете. Серые цвета, один, изредка два этажа и трава на двускатных крышах – взгляд Ирис пробежался по множеству домов, напоминающие каменные коробки, без ограждений и сплетённые между собой лабиринтом троп-дорог. На них были рассеяны столбы из тёмного металла с пустыми строгими чашами для сфесве. Всюду произрастала разнообразная зелень, встречались каменные скамьи с плетёными сиденьями, а редким деревьям освобождалось место для свободного роста.

Различные металлы рам, дверей и столбов поблёскивали от солнца – будто переговаривались между собой; а зелень и трава крыш в приветствии искрились остатками утренней росы. В окружении домов как проплешина находилась мощёная круглая площадь в центре поселения. Над площадью парил прозрачный кристалл в форме ромба высотой в пять метров – и он завораживал даже на расстоянии.

На юге, западе и севере поселение было окружено чащей дубов с густым подлеском, а на востоке начиналась холмистая долина. Над волнистой линией горизонта, подёрнутой дымкой, поднималось солнце, а между холмов текла река, которая брала начало из леса на севере, где притаилась маленькая гора.

За спиной щёлкнула дверь, и раздался голос:

– Ирис.

Опуская руку, она развернулась и увидела наставника. Он опёрся на колонну, вросшую в фасад храма.

Руки вдоль тела, ладони прижались к бёдрам – не сгибая ног, Ирис поклонилась корпусом и головой как одной линией в отточенном, но плавном движении:

– Доброе утро, – сказала она.

Выпрямившись, Ирис увидела, что Флокс не шелохнулся. Приветственный поклон по отношению к детям был не обязателен. Но Ирис старшая ученица, ей уже восемнадцать лет – и поклон требовался. Рядом никого не было и Ирис не удивилась, что наставник пренебрёг этим правилом. Она подумала, что раз никого нет то и она могла бы пренебречь этим правилом. Как она, несмотря на неприятное, скребущее ощущение в груди, но с долей удовлетворения, прежде уже делала множество раз (и даже будучи ребёнком).

Флокс взглянул на закрытые двери, и спросил:

– Ты снова слушала урок просвещения?

– Немного. Прости, что задержалась.

– Ты же знаешь, что они всегда говорят одно и тоже, хоть и немного разными словами. Я понимаю, что у тебя было не так, но это ведь не плохо.

– Верно, – сказала Ирис и опустила взгляд. И, смотря на серые прожилки мраморного литого пола, она добавила: – Я это знаю.

– Да и тем более, тебе…

– Я знаю, – перебила она как можно мягче, но желая дать понять, что эту тему развивать не хочет.

Повисла пауза. Ирис пожалела о своих словах, напряглась. Она подняла взгляд, увидела на лице Флокса подобие понимания – и удивилась. Он кивнул, отвёл взгляд и смотрел вглубь поселения. А Ирис с опаской смотрела на спокойное лицо наставника и не знала разозлила его или нет.

– Идём, – сказал Флокс. Он спиной оттолкнулся от колонны и направился к лестнице. – Пора начинать урок.

Помедлив, Ирис посмотрела в сторону долины и опустила взгляд на поселение. Там едва можно было разглядеть отличное от жилых здание. Как одноэтажный дом-гриб, а чёрная конусная крыша не имела травы. В голове затрепыхался огонёк идеи. Но Ирис, удивившись, тут же бросила в него горстку песка из страха и игнорирования.

В храме было запрещено использовать магию всем, кроме Жрецов, а им только некоторую. Нога сошла с сотой ступени – и Ирис, ожидая указания, подняла взгляд на затылок наставника.

Команды не было. Сжав край туники и помявшись, Ирис спросила:

– Перемещение?

– Нет, – ответил Флокс.

– Нет?

– Позже. Тебе полезно прогуляться. Солнце, воздух. Ты ведь не ела?

Зная, что Флокс и так знал ответ, Ирис едва удержала недовольный вздох.

– Нет, – ответила она. – Как и все Жрецы с утра.

– Вода?

– Конечно.

«Как и все Жрецы с утра.», – удержала Ирис в себе, зная, что во второй раз это могло вызвать раздражение.

– Но, – Флокс посмотрел на ученицу через плечо и пробежался по лицу. – Что я говорил о сне? – Он отвернулся. – Ты же знаешь, как сон важен, особенно для нас.

– Я…, – растерялась Ирис. – Не очень хорошо спала…

«Конечно, пребывание в Грани не даёт сил, а забирает их.», – подумала она.

– Всё думаешь о своём предстоящем посвящении? Поэтому опять слушала просвещение?

– Немного думаю, – ответила Ирис и опустила взгляд; успокаивала себя тем, что это частично было правдой.

Думая о сне-не-сне и об увиденном творении, Ирис замедлила шаг – обернулась и посмотрела на храм. Единственный вход поблёскивал, словно закрытая пасть. На втором этаже Ирис нашла своё маленькое арочное окно – самое крайнее к крыльцу; а под ним рос дуб – единственный с этой стороны храма. И вздохнув так, чтобы не услышал наставник, Ирис отвернулась; прогоняла и откладывала все мысли, уплотняла стенки пузыря игнорирования и подавления.

*

Пока Флокс и Ирис петляли между домов, она, как обычно, смотрела себе под ноги.

У всех, кроме Жрецов, были длинные волосы, и они убирались в простые практичные причёски. В основном с распущенными волосами ходили только маленькие дети, так как ещё не имели ролей. Бороды у мужчин преимущественно были средними, убирались в хвост, косу или несколько, или заплетались частично; бывали и короткие бороды, бывали и длинные, и только Жрецы всегда были гладко выбриты.

Все жители носили одинаковую одежду и были поделены на цвета: тёмно-зелёный, сине-фиолетовый, красно-оранжевый, светло-серый, песочный, белый, бежевый; и у всех была одинаковая тёмно-коричневая обувь. Так как Жрецы проводили бо́льшую часть времени в храме то песочный цвет встречался изредка. И к облегчению Ирис, пока не показался белый – цвет двух самых малочисленных ролей.

В большинстве своём люди держались каждый своего цвета. Примерно половина передвигалась на ногах, а остальные использовали магическое перемещение, которое у каждой роли было своё.

Стройные и подтянутые Флоры носили тёмно-зелёный цвет и не носили обувь (только когда было холодно). На головах многих были плетёные венки из цветов: как из свежих, так и из сохранённых с помощью магии – они напоминали гербарий, но более свежий, сочный. Флоры передвигались по воздуху, используя полупрозрачные магические крылья, точно сотканные из воды, – в форме насекомых или их смеси, с зелёными или голубыми оттенками.