Баллада об озере Правды

– Как проходит подготовка к инициации, мадам Дамкер? – продолжает прервавшийся разговор Верховная Жрица, аккуратно разрезая овощи у себя на тарелке.

Она одета в своё любимое серое платье, а волосы по традиции убраны наверх и украшены дубовой шпилькой с рубином. Острое благородное лицо уродует шрам, рассекающий тонкие губы. В детстве Карлетт много раз пыталась узнать, как матушка его получила, но Диона лишь отмахивалась и переводила тему.

– Хорошо, Ваше Верховенство, не побоялась бы даже сказать, отлично. Я договорилась с председателем земледельческих сословий Пле́нто о поставке фруктов ко дню инициации. А также представитель ботанического сада Мэ́ки пообещал отправить человека для украшения зала к церемонии. – Ариаль приосанивается. – Ко всему прочему, набор новой прислуги почти закончен, и новые работники вполне неплохо справляются со своей работой.

Ариаль Дамкер – милая женщина с добрыми глазами и нежной улыбкой. Именно от неё Мароне достались любознательность, весёлый нрав и любовь к миру; от отца же она получила лишь тонкую фигуру и высокий рост.

– Это хорошо, – сухо проговаривает Верховная Жрица. Её взгляд падает на Алкея. – Приятно видеть вас, шерон, в Кара́ндэ, особенно перед таким знаменательным событием. До меня дошёл слух, что на границе Ихт-Карая начались беспорядки. Неужели это правда? – ведьма хмурится, пристально смотря на мага.

Её взгляд пронзительный, холодный, подобный остро заточенному клинку. Не каждый мог выдержать его, и Карлетт всегда поражалась той лёгкости, с которой муж смотрит её матери в глаза.

– Мне тоже приятно быть здесь, – отвечает на любезность Алкей. – Да, вы правы, с два месяца назад на границе стали замечать беженцев из Вителии. Люди в поисках лучшей жизни незаконно пересекали границу. Мы усилили охрану и построили дополнительные таможенные посты. Сейчас ситуация находится под контролем.

Верховная Жрица одобрительно качает головой. Остальная часть ужина проходит в лёгкой непринуждённой беседе. Основные блюда заменяются десертами, а после того, как и те съедаются, мадам Дамкер предлагает дочери сыграть.

В столовой напротив окна стоит красивый белый рояль. Раньше отец Карлетт часто устраивал для своей семьи музыкальные вечера. Тогда ещё совсем юная ведьмочка отплясывала под разные мелодии под нежным взглядом матери. Сейчас, повзрослев, она танцует вместе с мадам Дамкер. Они кружатся по залу в замысловатом танце и весело хохочут. Подолы платьев взметаются вверх, не успевая касаться пола. Обе ведьмы, покрасневшие от сбившегося дыхания и выпитого вина, счастливо улыбаясь, начинают путаться в ногах. За роялем сидит Марона. Её длинные музыкальные пальцы ловко перебирают клавиши, создавая весёлую, незатейливую мелодию. Она, закрывая глаза и покачиваясь в такт мелодии, полностью отдаётся музыке. Губы девушки тихо напевают только ей известную песню. Алкей и Верховная Жрица стоят чуть поодаль, наблюдая за танцующими, и изредка перебрасываются парой слов.

В этот день в столовой царят веселье и уют.

1 Блио – средневековая верхняя женская и мужская одежда. Особенно распространена с XI–XIII века. Женские блио представляли собой длинное платье с рукавами, узкими до локтя и расширяющимися к запястью. Мужское блио было узким, с боковыми разрезами и короткими рукавами или же вообще без рукавов.

Глава 3. Предчувствие

Выпад. Разворот. Карлетт приседает и заносит меч. Переливающийся жёлтым цветом магический щит Алкея принимает удар на себя. Маг подмигивает девушке и, выбрасывая руку вперёд, толкает её щитом. Карлетт падает, тут же перекатывается и блокирует новый удар. Звон клинков разносится по тренировочной площадке гулким эхом. Алкей отбивается, делает разворот и плашмя бьёт ведьму по спине щитом. Та, теряя равновесие, летит вперёд. Сгруппировавшись, Карлетт перекатывается через голову и поворачивается лицом к магу. Алкей стоит, нагло улыбаясь, и уверенно держит меч и свой боевой посох. Ведьму захлёстывает азарт. Они ходят друг перед другом, как два льва, выжидающих прыжка соперника. Девушка, сделав резкий выпад, подсекает ногу мужчины. Алкей падает на спину, меч и посох вылетают из его рук. Карлетт становится одной ногой магу на грудь и приставляет к шее острие меча.

– Признаю поражение, победа за тобой, – улыбается Алкей, показывая ладони. – Это было неплохо.

– Ты так думаешь? – смеётся Карлетт, помогая магу подняться.

Они подходят к трибунам. На нижних платформах сидят Марона, Диваль и Эмрис. Ведьма машет рукой, зазывая друзей к себе. Диваль рядом с ней собирает венок из ромашек. Второй, уже готовый, лежит на его розовых волосах.

– Какая превосходная дуэль! – восторгается Марона. – Хотя есть у меня уверенность, что господин Тиндаль в очередной раз поддался тебе, моя дорогая подруга.

– Будем считать, его сбила с ног моя красота, – смеётся Карлетт и чувствует нежный поцелуй на щеке.

Она наливает заранее принесённое вино в бокал и делает несколько глотков, смачивая сухое горло.

– Я тут хотел узнать, – садится на скамью Алкей, стирая пот полотенцем. – В Ихт-Карае ходит слух, что будущая Верховная Жрица ищет себе мужа. Это правда, Марона?

Марона корчит жалостливое лицо и стонет в ладони. Диваль застывает с цветами в руках. На его круглом лице с необычным разрезом глаз отображается недовольство. Он чуть морщится и аккуратно надевает венок Мароне на голову. Девушка в ответ дарит фамильяру нежную улыбку.

– Матушка пригласила всю холостую знать Акрата и Ихт-Карая. Возможно, даже отправила пару пригласительных в Леурдин. Она не теряет надежды найти мне завидную пару, – морщится Марона и спрашивает скорее в шутку, чем всерьёз: – Может, попытать счастья в Вителии? Я слышала, в королевстве сменилась власть. Вдруг с новым правителем страна придёт к процветанию, а вместе с ней появятся и хорошие партнёры для брака?

– Сменилась власть? Странно, – хмурит брови Алкей. – До меня подобная информация не доходила.

– Потому что это всего лишь слухи, – пожимает плечами Марона.

– Верить слухам себе дороже, – говорит Карлетт, критично осматривая свой полутораручник. – Вителия ведь закрылась от мира практически сразу после войны, и последней подтверждённой информацией из неё стала новость о смерти Павлены. Как вообще можно жить в стране, в которой король убил собственную дочь?

– И не говори, – соглашается с женой Алкей. – Но, похоже, люди наконец прозрели. Бегут из страны как от проказы. Беженцы молят пропустить их через границу. Готовность отдать последнее, что у них есть, лишь бы сбежать из страны, неприятно поражает. Кэлвард привёл государство к ужасающему упадку. Удивлён, что Вителия смогла просуществовать под его правлением так долго.

– Меня больше удивляет, что народ не поднял восстание, – пожимает плечами Карлетт.

– Видимо, вителийцы могут только бежать от своих проблем, а не решать их самостоятельно, – говорит Алкей. – Но если взглянуть с другой стороны, в Ихт-Карае теперь не будет нехватки в рабочей силы.

– Её и до этого не было, – подмечает Карлетт, на что Алкей пожимает плечами.

– Жаль, что беженцы из Вителии не избавят меня от слащавых своднических речей матери, – тянет Марона и куксится.

– Почему она так настойчиво хочет выдать тебя замуж? – спрашивает Алкей.

– Боится, что я до конца своих дней останусь одна.

– Мне кажется, такой расклад был бы тебе по душе, – отмечает Карлетт, подставляя лицо под лучи солнца.

– И то верно, – хихикает Марона. – Матушка сама вышла замуж по расчёту, потому удивляет, что и для меня она хочет такой же участи.

– Вот только в её случае расчёт перерос в настоящую любовь и крепкие отношения.

– Скорее всего, она надеется, что у тебя будет так же, – говорит Алкей, поднося пальцы жены к своим губам и целуя каждый по очереди.

Марона лишь вздыхает, поправляя венок на голове.

– Умей извлекать выгоду, – советует Карлетт. – Мужа ты, может, и не выберешь, но приобрести экономически крепкие связи лишним никогда не будет.

– Приму к сведению, – кивает Марона.

Они возвращаются во дворец, обсуждая предстоящую инициацию. Алкей и Марона спорят о том, какие напитки лучше подавать в начале вечера. Карлетт не обращает на них внимания, пытаясь найти позу, в которой платье не будет колоться. Мимо проходит служанка. Карлетт успевает только заметить краем глаза светлые пряди, когда спину обдаёт холодом. Волосы на загривке встают дыбом, мурашки бегут по рукам. Карлетт оборачивается, встревоженным взглядом окидывая пустой коридор. Мерзкое ощущение тревоги оседает внизу живота. Карлетт качает головой, отбрасывая плохие мысли в сторону, и разворачивается к спорящим до сих пор Алкею и Мароне. Девушка предлагает им разойтись по комнатам, а вечером обсудить всё во время пикника. Все соглашаются.

В комнате тепло, солнечно и пахнет персиками и помело. Фрукты стоят на прикроватной тумбочке в красивой плетёной корзинке рядом с бутылкой любимого вина Карлетт.

– Наверняка от матушки, – Карлетт подходит ближе и разглядывает корзинку внимательнее. – Её намёки на внуков скоро начнут меня раздражать.

– Не думаю, что следует разочаровывать Верховную Жрицу Акрата, – с улыбкой тянет маг и валит жену на кровать.

Карлетт смеётся, пока Алкей покрывает поцелуями её шею, колет бородой, медленно переходя на ключицы. Пальцы проходятся ниже, вдоль груди, чуть надавливая, щекоча рёбра. Алкей снова начинает осыпать поцелуями девичью шею, попутно развязывая шнуровку на платье. Карлетт бьёт его ладонью по плечу, прося остановиться.

– Что-то не так? – Маг смотрит на неё обеспокоенно.

– Нет, просто… – Карлетт замолкает, подбирая слова. – Алкей, ведь всё в порядке?

– Что ты имеешь в виду? – хмурится маг. Вся романтика момента вмиг исчезает.

– Просто мы так долго пытаемся… – Карлетт отводит взгляд в сторону. – Но всё никак не получается.

– Неужели ты переживаешь из-за этого? – Алкей поворачивает лицо жены к себе.

– Я слышу, какие разговоры начинают ходить по замку. Прошло уже пять лет со дня нашей свадьбы, а наследник так и не появился.

Глядя на озабоченное лицо жены, Алкей хмурится.

– Не знаю, что за слухи ты слышала, но я самолично отрежу язык любому, кто посмеет сказать что-то плохое про тебя. Неважно, сколько времени пройдёт, мы не перестанем пытаться. Тем более это приносит нам такое удовольствие.

Карлетт смущённо хихикает и легонько бьёт мужа по плечу. Алкей улыбается, целуя девичьи пальцы.

– К тому же, – продолжает он, – мы говорили с врачом, и он сказал, что никаких отклонений нет.

Карлетт на этих словах легонько вздрагивает, но ничего не отвечает. Алкей, продолжая гладить большим пальцем костяшки девичьей ладони, спрашивает:

– Может, тебя тревожит что-то ещё, о чём я не знаю?

Карлетт закусывает губу и неопределённо дёргает плечом.

– Ты уверен… уверен, что мы готовы стать родителями? Уверен, что хочешь детей?

Алкей внимательно смотрит на свою жену. Изучает. Радужки его глаз переливаются жидким золотом. Он всматривается в серые глаза ведьмы, пытаясь найти в них ответ на её же вопрос.

– Любовь моя, – нежно улыбается Алкей, – могла бы ты прочитать мои мысли, видит Богиня, все твои переживания испарились бы. Я хочу детей. Хочу детей от тебя, моя малышка. Уверен: ты станешь прекрасной мамой, а я буду чудесным отцом. Клянусь: буду стремиться к этому. Но если ты не готова…

– Нет! Просто… – перебивает мага Карлетт. – Ты знаешь, я всегда мечтала о детях. Но так боюсь оплошать, стать плохой мамой.

Девушка замолкает, отворачиваясь. Алкей замечает слёзы в уголках её глаз и прижимает к себе, переворачиваясь на спину.

– Не стоит переживать об этом, солнце. Ты будешь замечательной мамой. Доброй, заботливой и понимающей, – маг приподнимает девичье лицо за подбородок и большим пальцем руки стирает капли слёз. – Не думай о плохом. Никогда.

Ведьма не отвечает. Лишь подаётся вперёд, накрывая губами губы мужа, пытаясь в поцелуе передать все свои эмоции, благодарность и любовь. Оттягивает нижнюю губу, проходясь языком по зубам. Алкей отвечает с не меньшим напором. Кладёт ладонь девушке на затылок, притягивая её ближе к себе. Языки сплетаются в единое целое, танцуют под ритм сбившегося дыхания. Одежда летит на пол…

***

– …А он мне и говорит: «Не желает ли юная леди провести со мной самую незабываемую ночь в своей жизни?» – Марона кривит голос, пародируя мужчину из своего рассказа. – И Богиня подтвердит, я не вру, ему пошёл шестой десяток! Не такое должна слышать девушка в празднование своего семнадцатилетия. Как мне повезло, что Диваль тогда вовремя подоспел. И знать не хочу, что было бы в противном случае.

Карлетт переводит взгляд на лужайку, где Диваль и Эмрис собирают цветы в плетёные корзины. Тёплый ветер развевает их волосы. На миг ведьме кажется, что фамильяры схожи с братом и сестрой из старой сказки.

– Лишилась бы невинности в старческих объятиях, – хихикает Карлетт.

Марона бросает на неё укоризненный взгляд и кидает в подругу яблоком.

– Что я упустил? – Алкей садится на плед, чуть не задевая поднос с чаем.

– Рассказ о том, как доблестный Диваль спас будущую Верховную Жрицу от несмываемого позора, – улыбается Карлетт.

Алкей переводит недоумённый взгляд на Марону, но та лишь отмахивается.

– Я тут карты принесла, может, погадаем? – спрашивает ведьма, закидывая в рот виноградину.

Карлетт пожимает плечами, не выглядя особо заинтересованной, а Алкей, наоборот, весело кивает. Дамкер подзывает успевших собрать практически полные корзины цветов фамильяров и достаёт заранее приготовленные карты. Тасует их.

– Кому будем гадать первому? – спрашивает она с энтузиазмом.

– Давай мне, – взмахивает рукой Алкей.

Марона выкладывает колоду перед собой и просит мага выбрать карты. Алкей медленно водит рукой над колодой, вытаскивает карты, кладя их рубашкой вверх. Марона переворачивает карты и осматривает их, закусив губу. Карлетт, сидящая рядом с ней, хмурится.

– Что-то плохое? – спрашивает Алкей, подаваясь вперёд.

– Не сказала бы, – отвечает Марона. – Смотри, это ты, – она указывает на карту, которую вытащили самой первой. На ней изображён мужчина, сидящий на богато украшенном троне. Голову его венчает корона. – Это карта силы и власти, она олицетворяет тебя.

Алкей самодовольно улыбается, на что Карлетт закатывает глаза. Марона стучит пальцем по второй карте с перевёрнутым изображением двух летящих голубей.

– Скоро в твоей жизни наступят перемены.

– Хорошие?

– Нет, – черноволосая ведьма переводит взгляд на третью карту, на которой изображена костлявая рука, держит длинную косу. – Твои руки будут связаны, и исход твоей судьбы будет зависеть от другого человека.

С каждым сказанным словом голос Мароны становится всё тише и напряжённее. Она переходит к последней карте, с рисунком двух игровых костей.

– В конце ты либо что-то потеряешь, либо что-то приобретёшь.

Марона обводит карты глазами, кивает сама себе и убирает их обратно в колоду. Алкей смотрит на неё задумчивым, напряжённым взглядом, а затем говорит:

– Плохие у вас карты.

Карлетт и Марона смеются с его слов.

– Не стоит воспринимать гадание буквально, – улыбается Карлетт. – Это слишком неточная магия, и каждый трактует её по-разному.

– Именно, – кивает Марона, тасуя колоду. – Так, теперь ты.

Девушка озорно улыбается, раскладывая карты перед подругой. Карлетт, не особо выбирая, вытаскивает карты, сразу переворачивая их рубашкой вниз, и хмурится, видя, что ей выпало. На первой карте изображена ведьма, на второй – разрушенная башня. Третья карта с изображением кровавой луны и последняя, четвёртая, с костлявой рукой и косой.

– Ох! – удивлённо выдыхает Марона, разглядывая расклад подруги. – Похоже, карты сегодня не в духе. Может, чем-то другим займёмся?

Марона начинает спешно убирать карты и встречается взглядом с Карлетт. Обе понимают, что означал тот расклад, и у обеих от него стало не по себе.

***

Карлетт находит Марону в её кабинете. Заваленная кипами бумаг, ведьма не замечает, как воск от догорающей свечи капает на важные документы. Сам кабинет маленький, стены заставлены книжными стеллажами, около стола примостился одинокий стул, также заваленный бумагами и свёртками. В углу тихо и незаметно сидит Диваль. Под тусклым пламенем свечи углём он рисует портрет сосредоточенной Мароны.

Карлетт пару раз стучит кулаком по двери, привлекая к себе внимание. Марона отвлекается от бумаг и улыбается, увидев подругу. Она зазывает её рукой и звенит в колокольчик. В дверях тут же показывается служанка.

– Принесите черничный чай и печенье.

Служанка кивает и уходит, а Карлетт подходит ближе к столу, освобождает себе место на стуле и присаживается. Марона начинает суетиться, убирая документы со стола.

– Прости, – говорит она. – Чем ближе инициация, тем больше на меня наваливается дел. Не успеваю разобрать одно, как приходят с ещё десятью.

– Неужели дела в Акрате настолько плохи? – спрашивает Карлетт, беря листок из какого-то отчёта и быстро пробегаясь по нему глазами.

– Нет, конечно нет, – качает головой Марона. – Это мелкие дела, которые не требуют особой вовлечённости, но их слишком много. Кто-то подрался, кто-то что-то у кого-то украл, где-то потерялась собака. Половину из них можно, не читая, отбрасывать в решённые.

– Но голова болит у тебя, разумеется, не из-за них, – улыбается Карлетт.

Раздаётся осторожный стук. Служанка вносит поднос с чаем, ставит его на край стола и разливает напиток по чашкам, затем кланяется и уходит, тихо прикрыв за собой дверь.

– Разумеется, – кивает Марона, поднося к губам фарфоровую чашку. После глотка на языке остаётся лёгкая кислинка. – В последние дни становится всё неспокойнее. Будто нарочно перед инициацией случаются какие-то неприятности. Сначала бунты в Лелесе, затем забастовки в Пленто, а теперь ещё и убийство крупного чиновника в Велале.

– Ты думаешь, это всё взаимосвязано? – спрашивает Карлетт, откусывая печенье.

– Подозреваю, – кивает Марона. – Всё происходит как по сценарию. К тому же тот чиновник, как оказалось, был замешан во взяточничестве и связях с вителийской аристократией.

– Думаешь, за этим кто-то стоит? – хмурится Карлетт.

– Надеюсь, что это всего лишь череда совпадений. – Марона отставляет опустевшую кружку на поднос. – Но давай опустим этот разговор. Ты же пришла сюда не для этого, так ведь?

– Да, ты права, – кивает Карлетт. – Я хотела поговорить с тобой… наедине.

Ведьма бросает извиняющийся взгляд на Диваля. Шуршание угля по бумаге прекращается. Фамильяр отрывает взгляд от холста и, улыбнувшись, начинает собирать свои вещи. Карлетт извиняется одними губами, провожая спину парня взглядом, и снова поворачивается к подруге. Марона смотрит сосредоточенно, тонкие чёрные брови нахмурены.

– Что случилось? – спрашивает она.

– Я хочу рассказать всё Алкею, – выпаливает Карлетт, сжимая пальцами чашку чая.

– Ты до сих пор ему не рассказала? – недоумевает Марона. – Уже год прошёл, Летти. Почему ты всё это время молчала?

Карлетт стучит пальцами по кружке, пристыженно поджимает губы и вздыхает.

– Боялась?

Марона приподнимает брови. Карлетт никогда не была из пугливых. Она не боялась выступать вперёд в спорах, браться за новое незнакомое оружие, на ходу спрыгивать с лошади или пробовать впервые приготовленные Мароной отвары. Но когда дело касалось чувств, Карлетт становилась похожей на глупую овечку, на пути которой повстречался волк. Дамкер всегда удивлялась и умилялась столь противоречивому характеру подруги.

– Ты-то? Кого? Алкея?

– Его реакции. Вдруг он разочаруется во мне?

Марона прыскает и, не сдержавшись, начинает смеяться. Карлетт смотрит на неё обиженно, выгнув брови.

– Прости, – улыбается Марона. – Но это правда смешно. Летти, вот кто-кто, а твой благоверный никогда не разочаруется в тебе. У Алкея даже мысли такой не возникнет.

– Я знаю, просто…

– Понимаю, ты боишься. Боишься показаться слабой и неидеальной, – мягко произносит Марона, заправляя волосы за ухо. – Это нормально, особенно когда дело касается близких тебе людей, ведь ты не хочешь их разочаровать. Но, послушай, я думаю, ты и так это знаешь: мы все тебя любим и примем любой. Ты не должна быть идеальной, Летти, ты должна быть собой. Твой страх… отпусти его и будь честна с мужем. Сама же не любишь, когда люди врут, так почему сейчас идёшь наперекор своим принципам?

Разглядывая дно опустевшей чашки, Карлетт улыбается и кивает.

– Ты права. Спасибо. Именно эти слова мне и нужно было услышать. Я расскажу всё Алкею. Сразу после церемонии.

– Почему не сейчас? – спрашивает Марона.

– Потому что я знаю его. Даже если не подаст виду, он всё равно будет долго думать и переживать. Пусть уж лучше делает это после инициации.

Марона хмыкает и кивает, наполняя чашку оставшимся в чайнике чаем. Повеселевшая Карлетт продолжает разговор в шутливом и душевном тоне.

***

Время тянется медленно и лениво, до инициации остаётся всего трое суток. Утром Марона залетает в покои Карлетт, босиком, в одной ночной сорочке, и падает на кровать лицом в подушки. Слышится невнятное мычание.

– Что случилось? – Карлетт, откладывая в сторону расчёску, садится на край кровати и кладёт руку подруге на плечо.

Невнятное мычание повторяется, и Марона плотнее подминает под себя подушки.

– Если ты хочешь просто полежать на моей кровати, то да, пожалуйста, я не против, – по-дружески язвит Карлетт, снова подходя к зеркалу и беря в руку заколку.

Со стороны кровати снова слышится бормотание, а потом тихий плач.

– Эй, что случилось-то? – обеспокоенно спрашивает Карлетт.

Марона отрывает лицо от подушки. Ресницы слиплись от слёз, глаза затопил страх.

– Мне, мне приснился… – Марона застывает на полуслове. Затем отрицательно качает головой. – Нет, нет, ничего. Просто кошмар приснился.

Карлетт понимает, что подруга лжёт, но не подаёт виду. Вместо этого она подсаживается ближе и заключает её в объятия.

– Тихо, тс-с-с, – Карлетт успокаивающе гладит Марону по чёрным волосам, отчего она ещё сильнее начинает плакать. – Что же тебе такое приснилось? Неужели было так страшно?

Марона кивает, сильнее прижимаясь носом к шее Карлетт. Проходит несколько долгих минут, прежде чем она успокаивается.

– Летти, мы можем провести этот день вместе?

Голос Мароны звучит безжизненно, и это пугает Карлетт. Ведьма смотрит в глаза подруги, но не видит в них ничего, кроме страха. Марона всегда была жизнерадостна и смотрела на мир сквозь яркую призму счастья. Когда она падала, будучи маленькой, то не плакала, а вставала и бежала дальше, не чувствуя боли. Теряя игрушки, верила, что они нашли новый дом. Потерпев неудачу в отвароведении, делала попытки снова и снова, пока не добивалась нужного результата. И потому сейчас, видя слёзы подруги, Карлетт не знает, что делать.

– Конечно. Конечно, мы можем провести этот день вместе, – заверяет она. – Но расскажи мне, что случилось?

Вместо ответа Марона лишь отводит взгляд в сторону.

– Хорошо, давай тогда для начала оденемся, – предлагает Карлетт. – Ты ведь не хочешь разгуливать по дворцу в одной ночнушке? Наши матушки это вряд ли оценят.

Марона улыбается уголком губ и благодарно смотрит на подругу.

Они весь день проводят вдвоём. Гуляют в саду, плетут венки, пускают их по пруду под водопадом. Качаются на качелях и, смеясь, вспоминают истории из детства. Катаются на лошадях, не забывая при этом пофлиртовать с молодым конюхом, и пугают кухарку во время кражи из буфета свежеиспечённых булочек. Та журит девушек и даёт с собой ещё корзину спелых яблок.

К вечеру, пропустив ужин, девушки поднимаются на крышу. Когда они были детьми, господин Лави водил их сюда втайне от Верховной Жрицы. Сейчас с высоких стен дворца видно оранжево-розовое марево заката. Ведьмы сидят на холодной черепице, поставив перед собой корзину с яблоками.

– Летти, – зовёт Марона. Закат окрашивает её лицо нежным румянцем.

– Да, – оборачивается Карлетт на голос подруги.

– Спасибо тебе. Этот день и правда был лучшим в моей жизни.

– Что, даже лучше того злосчастного вторника, когда прыщавый маг де Жабо во всеуслышание признался тебе в любви? – беззаботно смеётся Карлетт, стараясь не показывать той тяжести, что давит на её грудь.

– Богиня, не напоминай, – прячет лицо за ладонями Марона. – Я ещё две недели ходила красная, как борода баквелов.

– Могу заверить: тебе идёт этот цвет, – хитро улыбается сероглазая ведьма.

– Да ну тебя, – пихает Дамкер подругу в бок.

Карлетт закусывает губу, скашивает взгляд вбок, смотря на профиль подруги.

Она хочет спросить, что же приснилось Мароне, что её так напугало, но молчит, не желая вновь видеть чужие слёзы. Они сидят на крыше ещё несколько часов, разговаривая ни о чём, пока окончательно не холодает и не темнеет.