Ветер океана звёзд. Часть 2

Пётр Кон

Ветер океана звёзд. Часть 2

Тайна Виктории Николаевны

Рома выбрался из бассейна последним. Он стоял у бортика, вода стекала с него ручейками, оставляя ощущение прохлады на разгорячённой коже. Воздух в зале сегодня не вымораживал до костей, как в тот злополучный раз с Яшиным пари. Напротив, лёгкая свежесть была приятна, и Рома не спешил в душевую, давая телу обсохнуть.

К трамплину подошла фигура. Сухая, собранная, готовая к прыжку. К собственному непередаваемому волнению, Рому узнал в этой девушке, Блайз Тартедлав. Рома последним выходил из бассейна, а Блайз в противовес ему вошла в зал для занятий первой из своего взвода. Американская блондинка в чёрном открытом купальнике выглядела… ослепительно.

Из Ромы как будто весь воздух одним ударом вышибли. Каждая встреча с Блайз подтверждала досадную истину: присутствие красивых женщин порождало внутри у парня неприятную робость.

Холодок пробежал по спине, и Рома инстинктивно попятился, надеясь раствориться в тени колонн. Не получилось. Блайз заметила его в последний момент, но её взгляд был открытым, без тени подозрения в его бегстве.

– Привет, – её улыбка была солнечной и непринуждённой.

– Здравствуй, Блайз, – голос Ромы прозвучал неестественно громко, попытка уверенности обернулась натянутой скорлупой.

Её красота обрушилась на него, как тепловая волна. Он сделал шаг навстречу, почувствовав, как земля уходит из-под ног в прямом и переносном смысле.

– Как плавать? – любезно поинтересовалась она, поправляя очки.

– Хорошо, – Рома торопливо кивнул, чувствуя, как взгляд самопроизвольно скользит по её полуобнаженной фигуре. Внутри закружилась карусель – жар сменялся ледяными мурашками, и эта внутренняя буря заставляла его слегка дрожать. Слова застревали в горле комком.

Блайз не торопилась заполнять паузу, а Роме в голову не приходило ничего, кроме запретных мыслей. Тишина становилась невыносимой, звенящей. «Нужно что-то сказать! Но что? – Голос совести бил тревогу: – Ничего нельзя ей говорить! Это предательство по отношению к Саше!» Он попытался спастись вежливой улыбкой и отступлением, но Блайз опередила:

– Ты, наверное, замёрзнуть, – заботливо спросила она, поправляя резиновую шапочку на светлых волосах.

– Да нет… – начал было Рома, собираясь объяснить, что плавание согревает само по себе. Но мысль, что он отвергает её участие, показалась грубой. – То есть… да, – поправился он, сдаваясь.

– После мой плавание, мы можно идти в кают-компани? – предложила Блайз, и её глаза искрились теплом. – Я угостить… горячий шоколад? Или кофе?

Рому бросило в жар. Заметила ли девушка, как покраснело его лицо?

– Кофе? – переспросил он глупо, пытаясь выиграть секунду.

– Yeah! – ответила она, и переход на родной язык сделал её ещё более живой, раскованной.

«Саша. – Имя прозвучало в его голове ударом гонга. – Как же Саша?» Но ведь это всего лишь кофе. Просто кофе. Вежливость не позволяла отказать. Цивилизованное предложение…

Голова Блайз слегка склонилась набок – вопрошающе, по-кошачьи. И этот жест – такой знакомый, такой сашин – пронзил Рому острой болью. Саша. Из-за которой у Ромы на протяжении нескольких месяцев что-то болезненно сжималось внутри. Саша, которая поверила вычурной лжи Стефана и приняла сторону его и своей бабушки. Саша, которая до сих пор не знала, кто на самом деле вытащил её тогда из темноты и хаоса.

– Okay, – выдохнул он по-английски.

Улыбка Блайз расцвела, как солнце. Она кивнула и осторожно ступила по лесенке в мерцающую бирюзу бассейна, где уже вовсю резвились её однокурсники.

Рома заставил себя оторвать взгляд от её скользящей в воде фигуры. Словно стряхивая морок, он развернулся и почти побежал в душевую, под струи обжигающе горячей воды. Он задержался дольше всех, пытаясь смыть не только хлор, но и навязчивый образ – чёрный купальник, светлые волосы под шапочкой, тёплый взгляд. Обсохнув, он натягивал форму, а в голове стучала одна мысль: острой необходимости в согревающем напитке у него нет. И это… предательство. Тихое, мелкое, но предательство – по отношению и к Саше, и к самому себе. Ощущение гадливой лживости не отпускало.

Проведя в раздевалке почти полтора часа в водовороте противоречивых чувств, Рома наконец направился к бассейну – к месту их условленной встречи. Зал уже наполнялся шумом и брызгами: начиналось занятие следующего взвода. Рома и Блайз неуклюже перекинулись приветствиями, как вдруг его взгляд выхватил в толпе пловцов знакомую фигуру – Рейнара Гару. Немец, в чёрных плавках, находился у дальнего бортика.

Увидев их приветственные жесты, Рейнар мощно оттолкнулся, нырнул и стрелой прорезал дорожку. Он вынырнул прямо перед ними, вода стекала с его мощного торса. Рейнар был не просто высоким – он был монолитом. Поджарый, с рельефными мышцами, напоминавшими туго натянутые канаты под гладкой кожей. На его высоком, атлетичном теле даже пресс прорисовывался чётко, несмотря на крупный вес. Будущий пилот выглядел воплощением мужской силы, живой иллюстрацией к женским фантазиям.

– Hello, – произнесла Блайз, и в её голосе прозвучало невольное восхищение, взгляд стал чуть расфокусированным.

– Hallo! – Рейнар сиял улыбкой, его белые зубы контрастировали с загорелой кожей.

Рома пожал его сильную руку, ощущая небольшой контраст между собой и этим Аполлоном.

Если с Ромой Блайз смотрела прямо в глаза, то Рейнар возвышался над ними обоими, создавая с девушкой визуально гармоничную, даже эффектную пару. «Они так подходят друг другу,» – пронзила Рому трезвая мысль. Он скользнул взглядом по Блайз. Блеск в её глазах, лёгкий румянец на щеках – всё кричало о неподдельном интересе к немцу.

– Рейнар, after swimming… – начала Блайз, слегка запинаясь. – Может, ты захотеть?.. Мы с Ромой идти пить кофе, греться. Можем подождать тебя, если хочешь. – Предложение прозвучало робко и чуть виновато.

Рейнар вопросительно посмотрел на Рому. Блайз быстро добавила:

– Ты не против? – Её улыбка была натянутой, почти умоляющей.

Рома скромно улыбнулся, не потеряв, а скорее прибавив в личной раскованности:

– Да нет, конечно, не против. – Голос прозвучал ровно и Рома понял, какая лёгкость заполнила его собственное тело.

– Но вы уже долго здесь, – мягко, но веско заметил Рейнар, кивнув на их сухую одежду. – А теперь ждать ещё дольше? – Его взгляд скользнул к Роме, полный понимания. Предложение Блайз было не просто неразумным – оно граничило с бестактностью по отношению к парню, который и так провёл в ожидании уйму времени. Рейнар это видел. – Нет, – решительно покачал головой немец, его улыбка оставалась доброжелательной, но не оставляла места для споров. – Нет, если тебя приглашать Рома, то вы должны идти двое сейчас. – Он легко оттолкнулся от бортика и мощными гребками ушёл вглубь бассейна.

Блайз стояла, словно окаменев. На её лице читалась целая гамма чувств: горькое сожаление о поспешном приглашении Ромы вместо Рейнара, жгучее смущение от собственной неловкости и явной невнимательности к Роме, и страх – не обидела ли она его? Её глаза метались, не находя покоя.

Молча они покинули шумный зал. В тишине коридора смятение Блайз стало ещё очевиднее. Рома, не выдержав, мягко придержал её за локоть, остановив у выхода.

– Блайз, – начал он спокойно, его голос звучал тепло – именно так, как он чувствовал. – Я всё понимаю. – Он видел, как она напряглась. – Если тебе нравится Рейнар… нам совсем не обязательно идти пить кофе. Всё в порядке, правда.

– What? – Она вздрогнула, глаза широко раскрылись. – I mean… что? Нет, нет! Let`s go! – Она сделала шаг вперёд, но Рома мягко, но непреклонно удержал её на месте.

– Блайз, – повторил он твёрдо, но с той же теплотой. – Всё в порядке. Иди. Серьёзно.

В её взгляде мелькнуло облегчение, смешанное со стыдом и благодарностью. Она не хотела его обидеть, это было искренне. Рома кивнул, подтверждая своё разрешение, и в этот момент в его душе воцарилась странная, почти освобождающая ясность. «Каждый должен быть с тем, кто ему предназначен судьбой.» – С этим спокойным убеждением он отпустил её руку. Блайз бросила на него последний, полный смущения и признательности взгляд и быстро зашагала прочь.

«Оно и к лучшему!» – Облегчение, чистое и сильное, накрыло Рому волной. Худшего – измены самому себе и Саше – удалось избежать. Возможно, это было испытание, и он его прошёл. Теперь он знал: самых дорогих предавать нельзя. Их нужно беречь. Теперь он был абсолютно уверен, кто его человек. Саша. Девушка, которую он любил. Стыдное тепло разлилось по груди – как он мог забыть о ней даже на мгновение?

Он обернулся, чтобы идти своей дорогой – и замер. Ледяной ужас сжал сердце. В нескольких шагах, опершись о стену, стояла Саша Коневод. Рома не мог сказать, как долго она наблюдала, но выражение её лица – окаменевшее от боли и разочарования – и тот смущённый, почти панический рывок, с которым она рванула прочь, не оставляли сомнений: она увидела финал сцены с Блайз и поняла всё совершенно превратно.

– Саша! – вырвалось у Ромы. Он ринулся за ней, не думая, не зная, что скажет, что сможет сделать, чтобы смыть эту ужасную картину непонимания.

Он почти настиг её у поворота, когда она юркнула в сторону подсобки – единственное возможное укрытие. И в тот самый миг, когда его рука уже тянулась к дверной ручке, на палубе погас свет. Абсолютная, бархатистая тьма накрыла пространство, поглотив фигуру Саши и оставив Рому в слепой, отчаянной тишине.

Рома замер как вкопанный в густой, внезапной тьме. Инстинкт кричал: сейчас будет что-то ещё! Он напряжённо ждал. Мышцы сжимались в ожидании невесомости – вот-вот гравитация отключится, и он взмоет вверх. Но ничего не произошло. Только глухая, давящая тишина и непроглядный мрак.

Он попытался осторожно двинуться в направлении, куда скрылась Саша. Но глаза не успели адаптироваться. Слепое продвижение обернулось мгновенной расплатой – Рома с размаху врезался во что-то твёрдое и угловатое. Острая боль вонзилась в бедро чуть выше колена, заставив его ахнуть. Мышцы заныли.

Пришлось снова остановиться, скрепя сердце. Торопиться было опасно. Вдруг из темноты донеслись крики – растерянные, встревоженные. Не Саши. Чей-то голос звал: «Что случилось?!»

И тогда свет вернулся. Сначала – мерцающие, предательские вспышки, заставлявшие зажмуриться. Затем, спустя мучительную минуту, ровное освещение залило палубу, вернув миру очертания. Рома не стал раздумывать о причинах сбоя. Единственная мысль гнала его вперёд: «Найти Сашу. Убедиться, что с ней всё в порядке.»

Он рванулся к двери подсобки – единственному убежищу в этом конце коридора. Резко дёрнул клинкетную задвижку и распахнул дверь.

Саши внутри не было.

За маленьким столиком, в луче света от включившейся лампы, сидела Виктория Николаевна Жокей. И вид у неё был… Рома замер на пороге, поражённый. Лицо подполковника, обычно непроницаемое и строгое, было искажено. По щекам отчётливо тянулись влажные дорожки слез. Глаза, красные и опухшие, смотрели в пустоту, не замечая его вторжения.

– Извините, Виктория Николаевна! – выпалил Рома, машинально отступая. – Я не знал…

Он уже собирался захлопнуть дверь, когда взгляд снова скользнул по её лицу. Это было так неожиданно, так несовместимо с образом железной Жокей, что он застыл, забыв о Саше на мгновение.

– Виктория Николаевна… – голос Ромы дрогнул от неподдельной участливости. – Что случилось? Вам помочь?

Жокей вздрогнула, словно очнувшись. Её рука взметнулась, смахивая следы влаги со щёк с резким, почти злым движением. Когда она подняла голову, лицо было уже каменным, но опухшие веки и краснота выдавали недавние слёзы.

– Курсант Никитин, – её голос прозвучал как удар ножа. – Это вас абсолютно не касается. – Её взгляд уставился на Рому – тот самый сверлящий, не мигающий взгляд, который он ненавидел на парах. Наслаждаться им в подсобке было пыткой.

Рома резко развернулся, чтобы уйти. И в этот момент в дверь буквально влетел Яша Перов. Он остановился как вкопанный, увидев Рому и, главное, Жокей за столом. Напряжение на его лице было таким, словно он наступил на мину. Глаза метнулись от подполковника к Роме и обратно.

– Я… помешал? – Яша замялся, явно не зная, куда деться. – Может… зайти позже?

Он обращался к Жокей, но Рома почувствовал себя лишним в какой-то странной, интимной драме. Случайно Яша здесь оказаться не мог. У них была назначенная встреча? В подсобке? У плачущей Жокей? Голова Ромы пошла кругом от непостижимости происходящего. Ему отчаянно не хватало ключей к разгадке.

– Поговорим в другое время, Перов, – отрезала Виктория Николаевна. Голос её был холодным, но под ледяной коркой чувствовалось напряжение. – А теперь, – она перевела взгляд на обоих, и в нём засверкала привычная сталь, – Немедленно покиньте подсобку. Оба.

Приказ прозвучал как щелчок бича. Яша и Рома не заставили себя ждать. Почти толкая друг друга, они гуськом вывалились в коридор, оставив за спиной загадку, завёрнутую в слёзы и жёсткий взгляд.

Отойдя на безопасное расстояние от подсобки, Рома схватил Яшу за рукав.

– Что всё это значит? – потребовал объяснений Рома. – Почему она плакала?

Яша уставился на него, лицо вытянулось в комической маске непонимания.

– Плакала? Кто? Виктория Николаевна? Наша? Жокей? – Он произносил имена, будто проверяя реальность. – Та самая Виктория Николаевна Жокей?

– Та самая, – сурово осёк его Рома, давая понять, что на шутки он не настроен. – Она плакала, когда я вошёл. Что ты ей сделал? – Он впился взглядом в Яшу. – Что ты вообще мог ей сделать? – Слово «мог» прозвучало как приговор невозможности. – Ты ей угрожал?

– Я? Угрожал Жокей? – Яша фыркнул, едва сдерживая смех. – Это она мне угрожает, Никитин! Постоянно!

– Чем? И за что? – Рома не отступал.

– Слушай, Рома, это долгая и… не очень красивая история.

– Ну, так расскажи её. Мне нужно это знать!

Яша вздохнул, понизив голос:

– Ты в курсе, что наша железная подполковник – заядлый игрок? Причём хронический неудачник? – Рома отрицательно качнул головой, глаза расширились от шока. – Да, азарт – её слабость. Может, деньги нужны отчаянно, но она спускает больше, чем выигрывает. Когда я поступал в Королёв, она… пообещала моему отцу помочь со вступительными экзаменами. За вознаграждение.

– Твой отец – владелец казино? – недоверчиво спросил Рома, припоминая, что уже слышал об этом.

– Ну, да, – Яша пожал плечами, как о чём-то само собой разумеющемся. – Он несколько раз ссужал ей крупные суммы. Она всё благополучно слила. Первый раз отец списал долг – за мою протекцию. Но последующие… – Яша выразительно посмотрел на Рому. – Долг, брат, платежом красен…

– Теперь понятно, почему ты хотел проводить среди курсантов различные пари, – мрачно констатировал Рома. – Похоже, желание всё превращать в игру досталось тебе по наследству.

Тень неудовольствия скользнула по лицу Яши.

– Значит, твой отец – её кредитор? – уточнил Рома.

– Да. И с тех пор она всё ещё деньги не отдала. Я не угрожаю ей, нет, что ты. Это она, как ни странно, угрожает мне. Мол, если я буду давить на неё – хотя я ни в коем разе на неё не давлю – она обставит дело так, что я нарушитель порядка или ещё чего, и меня отчислят в армию.

– Так ты и есть нарушитель порядка, – сухо заметил Рома.

– Но ей-то это неизвестно, – ввернул Перов.

– Слушай, Виктория Николаевна не тот человек, на которую можно давить.

– Да я и не давлю! – возмутился Яша.

– Значит, она не тот человек, от которой хотелось бы получать давление, – подчеркнул Рома, – не важно ты ей должен или она тебе.

– Отец сказал, что она должна уплатить долг до последнего стандарта, – Яша вновь пожал плечами, изображая беспристрастность. – Его слова.

– И он послал тебя, курсанта, напоминать об этом подполковнику? – Голос Ромы зазвенел от возмущения. – Он вообще понимает, на кого наезжает? Она – Виктория Николаевна Жокей, – вкладывая хорошо известное ему значение, сказал Рома. – Угрожать старшему офицеру – это не просто глупо, Яша. Это опасно.

– Да какие там угрозы? Моё дело – сторона. Шёл себе, никого не трогал.

– Да, давай ещё скажи, что ты случайный свидетель и оказался здесь ненамеренно!

– Именно, случайный свидетель и есть! – воскликнул Яша, – Сторонний наблюдатель. Как и в случае наших увеселительных пари я всего лишь рефери, сидящий на вышке. Я таинственный кукловод, – театрально возвысил голос Перов, – дёргающий за ниточки, и ткущий паутину всей этой нашей игры. Я всего лишь смотрящий за восходящими звёздами… – на этом месте Рома не вытерпел и взяв за китель, жёстко встряхнул Яшу. – А почему ты вообще на меня наезжаешь? – спросил Яша с чувством оскорблённого достоинства и высвободился из захвата Ромы. – Так или иначе, это проблемы Жокей и моего отца.

– Ему бы тоже следовало поостеречься, – предупредил Рома.

Яша вновь беспечно пожал плечами:

– Папа считает, что деньги победят любое звание.

Рома замолчал. Мысли проносились вихрем. Он взвешивал риски, последствия, свою внезапно созревшую решимость.

– О чём задумался, если не секрет? – осведомился Перов.

Рома поднял на него твёрдый взгляд.

– Я оплачу её долги.

Яша опешил, глядя на Рому, как на внезапно помешавшегося.

– Передай своему отцу, что я всё улажу.

Яша медленно пришёл в себя, на губах появилась ухмылка, говорящая: «У богатых – свои причуды».

– Ну, как знаешь. А чем вызван такой акт альтруизма?

– В глазах подполковника я тот ещё недобросовестный курсант. Возможно, это шанс… немного исправить впечатление. Закрыть старые счета.

– Недобросовестный курсант? Так это не ты тот чудак, который показывает лучшие показатели по учёбе, чтобы его взяли на Лирюлт?

Рома вопросительно уставился на Яшу.

– Ходят слухи о том, что этот сорвиголова из вашего взвода, и большинство моих знакомых – да и твоих тоже – полагают, что это ты.

Рома воззрился на Яшу с неподдельным изумлением.

– Ну… я, конечно, показываю хорошие результаты по учёбе и новым дисциплинам. Да и на курсе эстерайского языка я один из лучших, но… у Виктории Николаевны я не в чести.

– Так это не ты? – удивлённо спросил Яша.

– Не я, – протянул Рома, думая в этот момент о Тамаре и что в предположениях люди ошиблись самую малость. Заподозрили не того из двух друзей.

– Ладно… насчёт Жокей, – вернулся к теме Рома. – Передай отцу, что я всё возмещу. Только сообщи мне детали.

Яша кивнул, его улыбка теперь выражала лишь снисходительное недоумение перед чудачествами богатых. Не обременённый более заботой, он развернулся и зашагал прочь, растворяясь в лабиринтах корабля, оставив Рому наедине с его неожиданным решением и тайной Тамара.

Мяч-будильник

Из-за наплыва новых курсантов в этом году пришлось задействовать ранее пустовавшие жилые модули. Их планировка, в силу особенностей архитектуры, отличалась от уже обжитого общежития. Новые каюты для прибывших парней и девушек были разделены на две обособленные секции, соединённые общим длинным коридором, тянувшимся по продольной оси модуля. Общение между ними происходило в общих вестибюлях, где стояли удобные диванчики. По вечерам там чаще всего собирались первокурсники.

В тот самый вечер, после необъяснимого минутного отключения главной корабельной системы, четверо друзей – Офелия, Блайз, Рейнар и Рейк – собрались на диванах в вестибюле после вечерней поверки.

– Нам такая клюха паршивая попалась, – завела разговор Офелия. – Командир отделения Настя Мардова.

– Очистка воротничок и бляха на ремен, подготовка ко сну и проверка каюта перед отбой , – подхватила Блайз, явно разделяя недовольство своей соседки по каюте. – Отдаёт команды приказной тон, like старши начальник, when на самый дель равная мы, то есть just like us, i mean так же – курсант.

– Да? А нам повезле, – дружелюбно ответил Рейнар. – У нас командир отделень относиться с уважение. В нашу каюту заходить на цыпочки. По всему видно – добродушно, пугается напрягать или потревожить. А мы платим ему та же монета. Следим за чистота, строго выполняет все пожеланье в срок.

– В конце самы концов… – начал Рейк, но Офелия мягко поправила:

– В конце концов.

– В конце концов, – благодарно повторил Рейк, – получать по шапка от комвзвод, если случай несоблюдене или нарушень дисциплина, не только он, но и мы! – Разговор давался ребятам нелегко, но они старались изо всех сил, не жалуясь. С каждым днём получалось лучше.

– Hell of a gamble, фортуна! – фыркнула Блайз. – And Настя is a shithead.

– Кстати, о порядке, – перевела тему Офелия. – Я и не знала, что в каюте можно держать личные вещи, да ещё такие… внушительные. Их ведь надо регистрировать у каптёра. А такую штуковину – кто зарегистрирует? Слишком габаритная. – Она выразительно кивнула на красивый баскетбольный мяч с дисплеем, мирно лежавший рядом. – Ваш милый командир не интересовался этим мячом?

– Может спросить, – озабоченно промолвил Рейк. – Он не видеть его пока. Но что пойти не так?

– Ну, вдруг устроите в каюте бардак, перебрасываясь им с Рейнаром.

Рейнар невозмутимо ухмыльнулся – такие опасения его не смущали.

– Нет-нет, – зачастил Рейк, улыбаясь. – В каюта мы не играем мяч. Рейнар хотеть, я отказывать. Вы видеть его? Туча, неповоротливый, с такой габарит – один раз крутиться – каюта – нет.

Лукаво покосившийся на друга Рун сразу получил шутливого тумака.

– Так что, я строго следить, что играть мяч только в спортзал. Да, и ещё что! Внутри мяч есть металлич сетка – опль…

– Оплётка, – подсказала Офелия.

– Оплётка, – старательно выговорил Рейк. – Увеличить мяч или уменьшить. Делать мяч маленький. Оплётка – почти невесомый. Но, благодаря оплётка, мяч твёрдо приклеить к магнитный платформа. – Рейк указал через плечо в открытую дверь своей каюты, где на тумбочке виднелась стильная подставка того же бренда. – Активировать, и магнитный присоска делать свой дело. Я включить и класть мяч на платформа всегда на ночь.

– Только не забывай это делать, – полушутя, полусерьёзно сказала Офелия.

– Спасибо, Офели, не забуду, – благодарно улыбнулся Рейк, надеясь, что глаза его горят не слишком явно. Он не хотел, чтобы друзья заметили смущение, охватывавшее его при разговоре с Офелией.

Ребята ещё немного поболтали о пустяках, а потом разошлись по своим делам. Рейк и Рейнар решили лечь пораньше. Рейк уснул почти сразу, и ему снилась Офелия. Однако предаваться сладким снам долго не пришлось.

Его вырвало из сна, будто крюком из воды. Неведомая сила швырнула его с койки на пол. Он вскочил, дико озираясь в полутьме, усиленно моргая. С перебоями замигал тусклый аварийный свет. Рейк жмурился, прикрывая глаза ладонью. Когда зрение немного адаптировалось, он выскочил в коридор, чтобы понять, что случилось. Рядом почти сразу возник Рейнар, выглядевший не менее ошарашенным.

Весь коридор и каюты их секции освещались теперь тусклым багровым светом. Академия, казалось, проснулась, но лишь наполовину – заспанные курсанты высыпали из дверей, заполняя узкий коридор шумом и гомоном. Обсуждали произошедшее. Самой правдоподобной версией, взятой на вооружение, стало очередное отключение системы жизнеобеспечения и гравитационный скачок из-за ремонта – второй за последний день.

Сквозь общий гул к Рейку и Рейнару донёсся суровый, отчитывающий голос командира взвода Блайз. Смущённые и недоумевающие, Офелия и Блайз выслушивали выговор – речь шла об их каюте, расположенной напротив мужской, но дальше по коридору от комнаты парней.

– Почему храните посторонний предмет? – взводная оперативно тыкала в планшет, видимо, просматривая личные дела девушек. – Пронесли тайком. Один маленький скачок гравитации, отказ бортовой системы – и посмотрите, какой бардак устроила ваша контрабанда! – Действительно, каюта Офелии и Блайз выглядела, будто её пронёс ураган. Последствия были видны всем через распахнутую дверь.

Блайз, как и Рейк, училась на инженера терраформирования. Буквально на последнем занятии по химии каждому выдали комплект стеклянных электродов для измерения окислительно-восстановительного потенциала почв. До ЧП Блайз хранила их в пенале на прикроватной тумбочке. Теперь же осколки стеклянных палочек были разбросаны по всей каюте вместе с книгами и личными вещами. Электроды были ценным инвентарем, и хотя их выдавали в достатке, уничтожать их было крайне нежелательно.

– Но это ведь происходить because of… Because of… – зачастила Блайз, но словарный запас в минуту волнения подвёл.

– Из-за скачка, – подсказала Офелия. – Мяч всё перевернул по независящим от нас обстоятельствам. Лариса Евгеньевна, мы же не отвечаем за сбои в Академии!