Хроники Эшвуда: Книга 1. Новый мир

Владимир Горожанкин

Хроники Эшвуда: Книга 1. Новый мир

Глава 1: Новобранец.

Итак, с чего бы начать эту, не побоюсь этого слова, захватывающую сагу? Пожалуй, с банальностей, как и заведено в лучших домах Лондона, а конкретнее – Белгравии, где я и имел честь появиться на свет восемнадцать лет назад. Себастьян Аберфорд Лоу, к вашим услугам. Родители мои, Аберфорд и Вендельмина Лоу, – о, это весьма примечательные личности, скажу я вам, – люди с, так сказать, особыми интересами.

Интересы эти, как вы уже, наверное, догадались, простирались далеко за пределы файф-о-клок и выбора нового скакуна для поло. Видите ли, наша семья издавна тайно покровительствовала одному весьма специфическому клубу по интересам. «Хранители Знаний». Звучит внушительно, не правда ли? Почти как название какого-нибудь пыльного архива. На деле же эти ребята посвятили свои жизни не столько изучению фолиантов, сколько куда более… активному взаимодействию с разнообразными представителями потусторонней фауны. Проще говоря, охоте на монстров.

И вот тут-то, в далеком 1611 году, нашим бравым Хранителям пришлось спешно паковать чемоданы и прощаться с туманным Альбионом и прочей Европой. Почему их так невзлюбили? О, это классика жанра! Представьте себе: вы отлично делаете свою работу, настолько отлично, что это начинает нервировать тех, кто предпочитает, чтобы некоторые двери оставались закрытыми, а некоторые тени – нетронутыми. Хранители стали слишком эффективны, слишком много знали, да и методы у них были, прямо скажем, не всегда салонные. Когда перед тобой нечто с клыками длиннее твоих пальцев, как-то не до реверансов. В итоге, посыпались обвинения во всем подряд – от колдовства до нарушения общественного порядка. Знаете, люди боятся того, чего не понимают, а власть имущие не терпят тех, кого не могут контролировать. Вот и пришлось нашим искать более гостеприимные берега.

И куда же направились эти пилигримы от мира сверхъестественного? Конечно, в Новый Свет! Америка, страна безграничных возможностей и, что немаловажно, обширных, еще не до конца изученных территорий. Идеальное место для перезагрузки. Так, в 1637 году, в живописном уголке штата Массачусетс, был основан Эшвудский университет, названный в честь одного из видных деятелей «Хранителей», весьма толкового джентльмена. Ну и городок одноименный рядышком вырос, для полноты картины.

Разумеется, университет был лишь фасадом, элегантным прикрытием. Пока на кафедрах читали Цицерона и разбирали теоремы, в его подвалах и окрестных лесах кипела совсем другая работа. Хранители активно избавляли мир от чудовищ, а семья Лоу… что ж, мы всегда были рядом. Финансы, ресурсы, связи – мы обеспечивали им надежный тыл. Эта борьба у нас в крови, тянется еще со Средневековья, когда наши предки, вероятно, еще не носили фамилию Лоу, но уже точно знали, с какой стороны у вампира сердце. Так что «Хранители Знаний» – это не просто организация, это наш самый ценный актив, наше фамильное дело, если хотите.

Жизнь, знаете ли, полна сюрпризов. И не всегда они приятные. Даже в такой, казалось бы, тщательно спланированной вселенной, как наша. Была у меня сестра, Райли. Райли Лоу. Три года назад… она погибла. Автокатастрофа. Банально до невозможности, и от этого еще больнее.

Не люблю вспоминать тот день. Каждый раз как ножом по сердцу. Она была… Она была Райли. Яркая, смелая, иногда совершенно невыносимая, но… моя. Очень по ней скучаю. Иногда кажется, что вот-вот услышу ее смех за дверью.

Так вот, время шло, экзамены сданы, галстук выпускника уже пылился где-то в шкафу, и конец мая радовал первыми по-настоящему теплыми деньками. Школа почти позади, и я уже вовсю строил планы на лето, преимущественно включавшие в себя гамак, хорошую книгу и минимальное количество умственных усилий. Но, как это часто бывает, у судьбы, а в моем случае у отца, были свои соображения. Аберфорд Лоу вызвал меня к себе в кабинет.

О, мой отец, это, знаете ли, мой тыл и опора. Скала. Человек, который одним своим присутствием способен развеять любые тучи. Он всегда выглядит так, будто только что сошел со страниц классического английского романа: идеально скроенный жилет, неизменная бабочка, аккуратно завязанная, волосы с легкой сединой на висках, что лишь добавляет ему солидности. Во взгляде его карих глаз, чуть прищуренных, всегда читается мудрость, прожитые годы и бездна терпения – особенно когда дело касается моих очередных выходок. Но главное – в них всегда светится такая безграничная, всепоглощающая любовь и забота, что рядом с ним чувствуешь себя абсолютно защищенным. Даже если весь мир решит ополчиться против тебя, он будет стоять рядом, нерушимой стеной. Он – тот человек, который верит в меня больше, чем я сам в себя иногда верю. И, пожалуй, он единственный, чье мнение для меня действительно непререкаемо.

Так вот, вхожу я в кабинет, а он сидит в своем любимом кожаном кресле, смотрит на меня эдак… проницательно, как умеет только он. Знаете, тот самый взгляд, который говорит: «Я знаю, о чем ты думал последние три дня, включая тот план с подменой сахара солью на кухне, но сейчас у нас серьезный разговор».

– Себастьян, сын мой, – начал он своим спокойным, глубоким голосом, который всегда действовал на меня успокаивающе. – Школьные годы чудесные остались позади. Пора подумать о будущем. Я решил, что ты отправишься учиться в Эшвудский университет.

Я чуть приподнял бровь. Эшвуд? Тот самый Эшвуд, который не столько кузница знаний, сколько полигон для отработки навыков выживания среди… кхм, специфической публики? Наследника многомиллионного состояния, надежду и опору рода Лоу, отправляют прямиком в кишащее монстрами гнездо? Звучит как начало очень увлекательного, хотя и потенциально недолгого, приключения.

– Пап, ты серьезно? – уточнил я, стараясь придать голосу максимум невинности. – Эшвуд? Я, конечно, ценю твое стремление обеспечить мне разностороннее образование, но не слишком ли это… экстремально? Я слышал, у них там на факультете криптозоологии очень жесткий отбор, и не все студенты доживают до выпускного. Особенно те, кто плохо бегает.

Отец усмехнулся, и в уголках его глаз собрались знакомые морщинки.

– Именно потому, Себастьян, что это Эшвуд, – ответил он, и в его голосе не было и тени сомнения. – Семья Лоу не просто финансирует «Хранителей». Мы – часть этого мира, хотим мы того или нет. И ты, как мой наследник, должен понимать его изнутри, а не только по финансовым отчетам. Эшвуд – это не просто университет, это сердце нашей… деятельности. Ты должен знать, во что мы вкладываем средства, с какими рисками это сопряжено, и, возможно, даже научиться отличать обычного вурдалака от особо оголодавшего профессора философии после бессонной ночи. К тому же, – он сделал многозначительную паузу, – не думай, что я отправляю тебя туда одного и беззащитного. За тобой присмотрят.

– О, замечательно! – воскликнул я с наигранным энтузиазмом. – Тайные телохранители? Невидимые ангелы-хранители с дробовиками наперевес? Или, может, дружелюбный цербер на входе в кампус? Не томи, отец, кто же эти счастливчики, которым выпадет честь оберегать мой драгоценный покой?

Отец лишь улыбнулся своей загадочной улыбкой.

– Узнаешь в свое время, Себастьян, – произнес он. – А пока собирай вещи. И постарайся не влипнуть в неприятности еще до того, как пересечешь порог университета. Хотя, зная тебя… – он покачал головой, но во взгляде его читалась нескрываемая нежность. – В общем, я в тебя верю.

– Ну что ж, Эшвуд так Эшвуд, – я развел руками. – По крайней мере, скучно точно не будет. Главное, чтобы в списке обязательной литературы не значился «Некрономикон» для первокурсников. А то я не уверен, что моя нервная система выдержит столько готики на квадратный метр.

Что ж, воля отца – закон, особенно если он подкрепляет ее аргументами о фамильном долге и обещает таинственных телохранителей. И вот, начало июня, здравствуй, Америка! Точнее, здравствуй, Массачусетс, штат, где, как я успел заметить за последующие два месяца, даже белки выглядят так, будто только что успешно провернули сделку на Уолл-стрит и теперь размышляют, не прикупить ли пару-тройку дубов для диверсификации активов.

Англичанину в Новом Свете, знаете ли, многое в диковинку. Во-первых, размеры. Все какое-то… огромное. Машины, порции еды (после американского «стандартного» бургера чувствуешь себя так, будто проглотил небольшого, но очень упитанного барана), дороги, по которым можно ехать несколько часов и не встретить паб с пятисотлетней историей. Во-вторых, эта невероятная, почти оглушающая дружелюбность. Зайдешь в магазин за какой-нибудь мелочью, а тебе кассир не только «хорошего дня» пожелает, но и всю твою родословную до седьмого колена попытается выяснить, попутно дав пару советов по выбору лучшего соуса для барбекю. В Англии подобное сочли бы верхом эксцентричности, если не прямым посягательством на личное пространство. А еще эти красные пластиковые стаканчики, которые тут, кажется, являются неотъемлемым атрибутом любого социального взаимодействия, от пикника до студенческой вечеринки. И, конечно, вождение по «неправильной» стороне дороги – первые пару недель я инстинктивно пытался залезть на пассажирское сиденье, чтобы «порулить». Ну и кофе. О, этот культ кофе! В Массачусетсе, кажется, на каждом углу по «Данкин Донатсу», и если ты не выпил с утра гигантский стакан чего-то кофейно-сладкого, день официально не начался.

Но два месяца пролетели незаметно, под аккомпанемент американских акцентов и шелеста купюр (чаевые – это отдельная наука, которую мне еще предстояло постичь во всей ее глубине). И вот, настал день «Ч» – поездка в тот самый Эшвудский университет. Мой личный Хогвартс, только, подозреваю, с менее очаровательными привидениями и куда более зубастыми преподавателями.

Сам Эшвуд оказался… внушительным. Представьте себе классический университетский городок из американских фильмов: старинные, увитые плющом здания из темного камня, с остроконечными крышами и узкими, как бойницы, окнами, соседствовали с более современными, но не менее монументальными постройками из стекла и бетона. Все это великолепие раскинулось на огромной территории, утопающей в зелени – вековые дубы, тенистые аллеи и идеально подстриженные газоны, которые, впрочем, выглядели так, будто под каждым из них может скрываться вход в какое-нибудь очень нехорошее место. А над всем этим витал неуловимый дух… тайны? Или это просто запах старых книг и формальдегида из лабораторий биологического факультета? В любом случае, атмосфера была что надо – располагающая к глубоким размышлениям и, возможно, к экстренному изучению основ самообороны. Название «Эшвуд» – «Ясеневый лес» – тоже добавляло колорита, намекая на густые лесные массивы, окружавшие кампус и, вероятно, скрывавшие в своих чащах не только белок-капиталистов.

Меня определили в общежитие для первокурсников под названием «Айви-холл». Мило, не правда ли? «Плющевой холл». Сразу представляется что-то уютное, почти домашнее. Реальность, как водится, оказалась несколько прозаичнее. Моя комната, к счастью, была одноместной – видимо, отец все-таки позаботился о минимальном комфорте для своего драгоценного отпрыска. Помещение представляло собой апофеоз минимализма: кровать, стол, стул, шкаф. Все казенное, крепкое, способное выдержать, вероятно, не одно поколение буйных студентов и, возможно, случайный визит полтергейста. Стены были выкрашены в жизнерадостный цвет «больничная тоска», а из окна открывался живописный вид на кирпичную стену соседнего корпуса. «Что ж, Себастьян, – подумал я, оглядывая свои новые апартаменты, – по крайней мере, тебя не будут отвлекать от учебы излишества интерьера. И никто не будет храпеть под ухом».

Распаковав немногочисленные вещи – я всегда предпочитал путешествовать налегке, полагаясь на кредитную карту и обаяние, – я решил, что пора налаживать социальные связи. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но познакомиться с соседями – святое дело. Тем более, если эти соседи потенциально могут оказаться оборотнями, вампирами или, что еще хуже, фанатами кантри-музыки. Лучше сразу знать, с кем имеешь дело.

Я вышел в коридор, такой же унылый, как и моя комната, и решительно направился к двери напротив. Интересно, кто скрывается за этой безликой преградой? Будущий лучший друг? Заклятый враг? Или просто кто-то, у кого можно будет одолжить немного сахара… или серебряных пуль? В любом случае, пора было начинать эту новую главу моей насыщенной биографии. Я глубоко вдохнул и постучал.

– Войдите! – раздался оттуда голос. Женский. И, должен заметить, весьма уверенный, без тени сомнения или жеманства. Интригующе.

Я толкнул дверь и шагнул внутрь. И, знаете, моя скромная келья напротив моментально показалась еще более… спартанской. Комната была примерно такой же по размеру, но здесь царила совершенно иная атмосфера. Пара постеров с какими-то альтернативными рок-группами на стенах, несколько полок с книгами, явно не входящими в стандартную университетскую программу (я мельком заметил пару названий, от которых у моей бабушки волосы встали бы дыбом), и в центре всего этого – она.

Девушка, стоявшая у стола, обернулась. И я на секунду даже забыл, зачем пришел. Темные, как южная ночь, волосы свободно падали на плечи, обрамляя лицо с точеными чертами и пронзительными карими глазами. Взгляд у нее был прямой, оценивающий, без тени кокетства, но с какой-то внутренней силой, которая сразу давала понять – перед тобой человек, знающий себе цену. Одета она была донельзя просто: черная обтягивающая майка, синие джинсы, которые, казалось, были созданы специально для ее фигуры, и видавшие виды черные кеды. Никаких излишеств, никакой мишуры. Но в этой простоте сквозила такая непринужденная уверенность и, я бы сказал, даже некоторая дерзость, что это притягивало взгляд куда сильнее любого вечернего платья. На губах играла едва заметная усмешка, словно она уже разгадала какую-то мою маленькую тайну. Бой-баба, как говорят здесь? Пожалуй, это слово ей подходило, но с изрядной долей опасного очарования.

– Чем могу помочь? – спросила она, слегка склонив голову набок. Голос соответствовал первому впечатлению – четкий, без лишних модуляций, но с приятным низким тембром.

– Себастьян Лоу, – я изобразил свой самый обаятельный полупоклон, сопроводив его улыбкой, которая, как правило, обезоруживала даже таможенников. – Ваш новый сосед по этому архитектурному лабиринту. Решил, так сказать, нанести визит вежливости и убедиться, что за стеной не поселился какой-нибудь особо шумный любитель игры на волынке по ночам.

Она хмыкнула, и в глазах ее мелькнул смешливый огонек.

– Оливия Пирс. Можешь звать Оливия. Насчет волынки не беспокойся, я предпочитаю инструменты потише. И обычно не шумлю. Если только не тренируюсь.

– Тренируетесь? – я с неподдельным интересом приподнял бровь. – Фехтование? Или, может, метание ножей в портрет ректора? Судя по вашему решительному виду, я бы поставил на второе.

Она рассмеялась – коротко, отрывисто, но искренне.

– Близко, Лоу. Но не совсем. Скажем так, я люблю поддерживать себя в форме. И да, мне нравится точность. А ты, Себастьян Лоу с туманного Альбиона, судя по акценту? Что привело тебя в наши скромные пенаты? Сбежал от плохой погоды и овсянки на завтрак?

– Можно и так сказать, – я усмехнулся. – Официальная версия – получение первоклассного образования в прославленном Эшвудском университете. Неофициальная – отчаянная попытка моего отца убедиться, что я способен выжить в условиях, приближенных к боевым, без помощи дворецкого. Я Себастьян, кстати, можно просто Себ. И да, обмен английских дождей на американский оптимизм и гигантские порции всего подряд – это уже неплохой бонус.

– Занятно, – сказала она, протягивая руку. Рукопожатие у нее оказалось на удивление крепким, уверенным. – Я из Вустера. Приехала сюда, потому что Эшвуд – это Эшвуд. Здесь можно научиться вещам, которым больше нигде не научат. И я не боюсь… специфики местного колорита.

«О, эта девушка определенно знает больше, чем говорит», – промелькнуло у меня в голове. Специфика местного колорита? Милое преуменьшение. Но тем интереснее.

– Что ж, Оливия из Вустера, не боящаяся специфики, – я сделал небольшую паузу, давая своим словам нужный вес. – Раз уж звезды так удачно сошлись, и мы оказались соседями в этом очаровательном общежитии, было бы непростительной ошибкой не отметить наше знакомство должным образом. Я, знаете ли, предусмотрительно изучил окрестности на предмет наличия заведений, где кормят чем-то более изысканным, чем студенческая баланда, и где атмосфера располагает к приятной беседе, а не к зубрежке древних рун. Как вы смотрите на то, чтобы составить мне компанию сегодня вечером в одном весьма симпатичном ресторанчике под названием «Старый гримуар»? Уверяю, моя компания будет как минимум занимательной, а еда, по отзывам, там отменная.

Я внимательно смотрел на нее, ожидая реакции. Такая девушка определенно не из тех, кого можно легко впечатлить стандартным набором комплиментов. Но и упускать такой шанс было бы верхом недальновидности.

Оливия смерила меня долгим, немного насмешливым взглядом. В ее глазах плясали чертенята.

– «Старый гримуар», говоришь? Звучит… тематически. А ты не теряешь времени, Себ с туманного Альбиона. Ладно, – она чуть улыбнулась, и эта улыбка преобразила ее лицо, сделав его еще более привлекательным. – Я согласна. Но учти, если твои хваленые британские манеры окажутся скучнее меню, десерт за твой счет. И я люблю шоколадный фондан. С двойной порцией мороженого.

– Договорились! – я широко улыбнулся. – Ради такого десерта и такой компании я готов рискнуть даже репутацией остроумного собеседника. Тогда, скажем, в восемь? Я зайду.

– В восемь, – кивнула она, и в ее голосе прозвучала нотка… предвкушения? Или это мне только показалось? В любом случае, вечер обещал быть интересным. Очень интересным.

Вернувшись в свою обитель аскетизма, я первым делом придирчиво осмотрел свой скромный гардероб. Отец, конечно, позаботился о том, чтобы я не выглядел как последний оборванец, но выбор был невелик. Тем не менее, имелся один отлично скроенный темно-синий костюм, который, как я надеялся, произведет должное впечатление. Немного усилий с галстуком, пара капель чего-то приятно пахнущего, и вот – Себастьян Лоу, версия «готов к покорению Эшвуда и его прекрасных обитательниц». «Главное, чтобы костюмчик сидел», – как говаривал один мой знакомый портной с весьма сомнительной репутацией, но золотыми руками.

Ровно без одной минуты восемь я снова стоял у двери Оливии. Легкий стук, и почти сразу же дверь открылась. И, признаюсь честно, на мгновение я лишился дара речи, что для меня, как вы понимаете, явление редкое, почти аномальное.

Передо мной стояла Оливия, но это была… преображенная Оливия. Вместо привычных джинсов и майки на ней было элегантное вечернее платье. Темно-изумрудного цвета, оно идеально облегало ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб, но без малейшего намека на вульгарность. Длинное, струящееся, оно открывало плечи и изящную линию шеи. Волосы были уложены мягкими волнами, спадающими на одно плечо, а легкий макияж делал ее и без того выразительные глаза просто гипнотическими. Она все еще была той самой решительной Оливией, во взгляде читалась все та же уверенность, но теперь к ней добавилась какая-то новая, почти ошеломляющая женственность. Даже ее обычная чуть насмешливая усмешка сегодня казалась мягче, загадочнее.

– Что, Лоу, язык проглотил? – усмехнулась она, заметив мое секундное замешательство. – Или ты ожидал, что я приду в ресторан в своих тренировочных штанах?

– Оливия, – я наконец обрел голос, стараясь, чтобы он звучал как можно более непринужденно, хотя сердце отбивало какой-то сумасшедший ритм. – Вы… ослепительны. Мои скромные ожидания были посрамлены и отправлены в ссылку. Если бы я знал, что увижу такое великолепие, я бы заказал лимузин и красную ковровую дорожку.

Она фыркнула, но я заметил, как легкий румянец тронул ее щеки.

– Лимузин можешь оставить для следующего раза. Пошли, пока «Старый гримуар» не превратился в пыль веков.

Ресторанчик оказался именно таким, как я и предполагал, изучая его описание в интернете – уютным, с налетом готической романтики. Стены из темного дерева, книжные полки, заставленные фолиантами в старинных переплетах, приглушенный свет свечей на столах и тихая, ненавязчивая музыка, напоминающая саундтрек к какому-нибудь мистическому фильму. Идеальное место для того, чтобы узнать друг друга получше.

Мы устроились за столиком в уединенном уголке. Разговор завязался легко, словно мы были старыми знакомыми. Я, разумеется, умолчал о специфике своей «семейной традиции» и о таинственных телохранителях. Вместо этого поведал, что моя официальная стезя в Эшвуде – экономический факультет, со специализацией на инвестиционном банкинге.

– Деньги правят миром, Оливия, – с деланной серьезностью заявил я. – А я люблю быть у руля. Или, по крайней мере, иметь доступ к штурвалу. К тому же, это единственная область, где использование хитрости и проницательности считается не пороком, а профессиональным навыком.

– Инвестиционный банкир? – она скептически изогнула бровь. – Звучит… хищно. Я думала, ты изберешь что-то более… поэтическое. С твоими-то манерами и любовью к красивым фразам.

– Поэзия, дорогая Оливия, хороша для души, но не для оплаты счетов за подобные ужины, – парировал я. – А ты? Чем планируешь осчастливить мир после окончания Эшвуда? Учитывая твою любовь к точности и тренировкам, могу предположить что-то связанное с криминалистикой? Или ты тайно готовишься стать супергероем, спасающим город по ночам?

Она усмехнулась.

– Почти угадал. Я на факультете антропологии, специализация – судебная антропология. Меня увлекают загадки, которые могут рассказать кости. Это как собирать самый сложный пазл, где каждая деталь имеет значение. И да, это требует точности. И крепких нервов.

– Судебная антропология, – я задумчиво кивнул. – Впечатляет. И, должен признать, весьма соответствует твоему образу. Решительная, видящая суть вещей, не боящаяся заглянуть туда, куда другие предпочли бы не смотреть. Мы с тобой, кажется, очень разные, но оба любим докапываться до истины, пусть и разными методами. Я – в финансовых отчетах, ты – в останках прошлого.

Мы говорили о многом: о любимых книгах (удивительно, но наши вкусы в некоторых жанрах совпали, хотя Оливия предпочитала более мрачные и реалистичные сюжеты), о музыке (здесь наши пути разошлись – ее альтернативный рок против моих более классических и джазовых предпочтений, но это лишь добавило остроты дискуссии), о целях в жизни. Я говорил о своем стремлении к успеху, к свободе, которую дают возможности, о желании увидеть мир и испытать все, что он может предложить. Оливия же была более сдержанна, но в ее словах сквозила непоколебимая решимость добиться независимости, стать лучшей в своем деле, доказать что-то – возможно, самой себе. Она не распространялась о своей семье, так же как и я, и я не стал на этом настаивать. У каждого свои тайны.

Время летело незаметно. Официант принес десерт – тот самый шоколадный фондан с двойной порцией мороженого для Оливии и что-то более легкое для меня.

– Знаешь, Лоу, – сказала она, изящно подцепив ложечкой кусочек фондана, – ты не так уж и плох, как я сначала подумала. Даже почти… терпим. Для англичанина с замашками аристократа.

Я улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.

– Высочайшая похвала из ваших уст, мисс Пирс. Я тронут до глубины души. И обещаю приложить все усилия, чтобы и дальше оставаться «почти терпимым».

«То ли еще будет, Оливия, – подумал я про себя, глядя в ее смеющиеся глаза. – То ли еще будет…» Этот вечер определенно превзошел все мои ожидания. И я чувствовал, что Эшвуд готовит для меня еще много сюрпризов. И, возможно, Оливия Пирс – один из самых приятных.

Мы просидели в «Старом гримуаре» до самого закрытия. Атмосфера, еда, а главное – компания, были выше всяких похвал. Оливия оказалась не только красивой, но и на удивление интересной собеседницей. Ее острый ум, прямолинейность, лишенная грубости, и какая-то внутренняя сила притягивали, как магнит. Мы смеялись, спорили, делились мыслями, и я чувствовал, что между нами возникает нечто большее, чем простое соседское знакомство. Эта девушка была настоящим вызовом, и мне это чертовски нравилось.

Когда официант, деликатно кашлянув, намекнул, что пора бы и честь знать, так как заведение закрывается, мы вышли на ночную улицу Эшвуда. Воздух был прохладным и свежим, пахло осенними листьями и чем-то неуловимо загадочным, что, казалось, было присуще этому городу.

Мы немного постояли у входа в общежитие, неловкое молчание повисло в воздухе, но оно не было тягостным. Я смотрел на Оливию, на ее профиль, очерченный светом фонаря, и понимал, что просто так уйти не смогу. Это было бы преступлением против… ну, как минимум, против хорошего вечера.