За шаг до близости

Роб оставался на этом ярусе больше часа, пока не замёрз. Тогда он решил вернуться на верхнюю палубу и просохнуть. На лестнице он проверил мобильную почту и нашёл новое письмо от Анны. Оно звучало как дразнилка: «Ты где? Я уже на острове. Здесь жарко, особенно около вулкана. Все только и говорят, чтобы спрыгнуть с парашюта в кратер, но никто не осмеливается. Если не найдёшь меня, то помни – я пишу тебе, где я, но ты сам решаешь, куда ехать». Вот только под описание мест подходило несколько островов и даже стран.

Когда Роб оторвал глаза от экрана, то увидел перед собой Лёлю.

– А ты совсем замёрз, – сказала она и прижалась к нему. Её кожа была горячей. – И совсем меня не помнишь.

Роб думал, что ответить

– Знаешь, что мне снилось? – не дождалась она. – Что тот галантный местный станет мой судьбой, и я останусь здесь навсегда.

Она повела плечами, вздрогнув от холода, и присоединилась загорать к Алёне. Роб проводил её взглядом: весёлую и ещё сонную.

И хотя она имела в виду совсем другое, острова она так и не покинула.

***

Вместе с экскурсией они не вернулись, оставшись на пляже. А под утро Роберт сказал, что пора отплывать к отелю. Девушки решили остаться на острове на всю ночь, возможно, им просто не хотелось больше проводить с ним время, а может, опасались штормового предупреждения.

Роб удивился отказу, но не настаивал. Он отплыл на рассвете в прогулочной лодке, оставив девушек на прохладном берегу. Он грёб, и каждый взмах веслом оглушал, настолько было тихо в предутреннем море. Подруги уже и не смотрели ему вслед, они танцевали на берегу, взяв в партнёры початые бутылки рома. Скоро они исчезли из вида, а перед ним долгое время раскачивались огни гавани, свет фонарей и прожекторов, отражённые в волнах.

Лестница, которую ему сбросили с корабля, уходила в темноту. Он поднялся на борт, и его ослепило от огней, горящих на палубе. На борту гремела танцевальная музыка. Капитан улыбнулся ему и сказал на беглом английском: «Добро пожаловать». Роб в ответ пожал руку, взял у проходящего официанта выпивку и пристроился на носу судна. Одиночеством он наслаждался не больше десяти минут.

Примерно такой же официант на следующий день принесёт ему вместе с кофе свежую газету, где будет сказано следующее: в то самое утро на остров прилетел вертолёт спасателей. Судя по заголовкам, он забрал трупы девушек с многочисленными ожогами и следами отравления газом. По первоначальным данным, это были туристки, по каким-то причинам опоздавшие на корабль и вернувшиеся в кратер вулкана. О трезвости не могло быть и речи, а потому следствие пошло по одному пути.

***

Деревянное судно, капитан которого решился плыть в непогоду к столице архипелага, напоминало пиратскую яхту. На его верхней палубе устроили дискотеку, но даже громкая музыка не заглушала порывы ветра. Все, кто хотел спать, пытались бороться с шумом в трюме.

Как всё произошло, никто не понял – посреди танцевальных ритмов раздался сильный треск: корабль осел, накренился, и в трюм хлынули потоки воды. Роб поначалу не заметил крушения, вторая палуба некоторое время была скрыта от суматохи и стихии, но затем и он догадался, что случилось что-то неладное. Туристы начали перегибаться через борт и кричать, указывая вниз руками. Стюарды засуетились по палубе, приказывая всем надеть спасательные жилеты.

Роб натолкнулся на капитана, который крикнул: «Все, кто хорошо плавает, за мной!», и побежал вместе с ним. Дело было за малым – вытащить всех из трюма. Он бросился к лестнице, ведущей на первый этаж. Ниже всё уже было затоплено, десятки людей с испуганными лицами пытались выбраться наверх. Роберт заметил женщину с маленьким ребёнком, и помог им добраться до безопасного места. Вода прибывала, и уже скрывала Роба с головой. Он стал пробираться к трюму.

По пути ему встретилась девочка-подросток, которая выбивалась из сил. Плавать она не умела; била ладонями по воде и дёргала ногами, но с каждой попыткой её голова всё глубже погружалась под воду. Девочка с большим трудом выплывала, отчаянно хрипя и откашливаясь; глаза её были выпучены от страха. Роб понимал, что от паники у неё отяжелели мышцы и она плохо управляет своим телом. Он взял её за шкирку, как котёнка, и крикнул, чтобы она расслабилась. Роб плыл с ней, пока она не ухватилась за лестницу, ведущую на вторую палубу.

– Иди к шлюпкам, к команде! – крикнул он и повернул обратно.

Он плыл и чувствовал, что корабль сильнее кренится на правый бок. Около трюма выплыл капитан с престарелой женщиной:

– Бери её и быстро наверх!

– Давайте я с вами, она же в норме.

Женщина и правда пришла в себя и держалась уверенно.

– Плыви с ней, поможешь сесть в шлюпку. Там я один справлюсь.

Корабль ещё сильнее дал крен, вода всё быстрее заливала судно. Трюм трещал, словно его распирал локтями великан, пытаясь потянуться и зевнуть.

– Лучше я, оттуда можно и не выбраться

– Вылезай отсюда, мать твою! – зарычал капитан. – Не мешай!

Он выкрикнул это из последних сил, и Роб не выдержал. Он поплыл наверх, собирая за собой растерянных, но находящихся в безопасности пассажиров с первой палубы. Роб думал об Анне, что если сейчас потонет, то лишится её навсегда.

…Когда он поднялся на палубу, пассажиры и команда уже были в жилетах, и от оранжевого цвета рябило в глазах. К их паруснику подошёл спасательный корабль; люди переходили с борта на борт. Мужчинам дали «зелёный свет» последними. Роб медленно шёл по мостику в самом конце процессии, но капитана так и не увидел.

На берегу женщин и детей окружили врачи. Роберт долго сидел на песке и смотрел в море, отказываясь уходить. Он дрожал, пока кто-то не набросил ему на плечи полотенце. Позже к нему подошёл полицейский и спросил про двух туристок, которых видели с ним:

– Были ли они в трюме?

Роб покачал головой.

– Остались на берегу.

– Повезло, – только и сказал полицейский.

Позже Роб узнал, что капитан оказался единственным, кто не выплыл. И нырял он в последний раз уже в пустой трюм.

Глава 7.

Материк

Роберт вышел из турагентства и пошёл пешком по Большой Дмитровке к своему офису. Он руководил фотослужбой, и в его обязанности входили «летучки», редакционные совещания и постановка задач. Всё это Роб не любил, предпочитая лично выезжать на место и проводить съёмку.

Быстрым шагом Роб прошёл по Камергерскому, не замечая встречных людей; не бросив взгляд ни на окно пиццерии под фонарём, ни на лавочку около театра.

Устав, он сел в первом же кафе по дороге. Роб осмотрел бумаги, словно видел их впервые. Анкета на визу, памятка. По документам он должен был снова улетать на острова, но не случилось. В новом письме от Анны, написанном в неожиданно игривом стиле, она вновь дала «дорожную карту» и добавила: «На каком очередном закатном острове ты наконец найдёшь свою женщину? Ведь и в кафе тебе всегда больше нравилась атмосфера, а не еда». И приложила свой рассказ, который назвала: «Бегство».

В руках лежали уже не нужные листы, которые жгли руки.

– Что будете заказывать?

– Что? А, да, – он положил документы на поднос официанта и заказал эспрессо.

Эти бумаги в прошлом, острова тоже.

За кофе Роберт вспоминал, что узнал об Анне за прошедшие годы. Ещё в институте она начала подрабатывать визажистом, выполняя заказы в студиях вместе с фотографами. Потом стали появляться частные обращения от нанимателей, чтобы она делала макияж и причёску. Она даже прославилась. За последние годы она мелькала в популярных шоу, которые он, правда, не смотрел и знал о них понаслышке. Нередко путешествовала, в основном по островам, внесённым турагентствами в каталог самых романтичных мест мира. Там она вместе с целой командой отвечала за то, чтобы хорошо выглядела невеста и чтобы свадьба сограждан прошла на чужбине на самом высоком уровне.

Один раз они всё-таки встретились. Она участвовала в представлении, которое сама же и придумала. Появлялась то в одном московском парке, то в другом на пьедестале в роли скульптуры. Её гримировали, и она в тонком белье, поверх которого была глина, выставлялась как часть ландшафта. Этой акции уже было лет пять; Анна радовала посетителей парков своей красотой, лишённой пошлости. Шутники утверждали, что с каждым годом в скульптуре всё меньше плоти и больше камня, дескать, он скрывает не только эмоции и чувственность, но и морщины. И наступит время, когда женщина полностью окаменеет.

Идея стала популярной, и некоторые парки установили у себя похожую скульптуру, которая оставалась с ними навсегда, – решили, что усадили крылатую Нику в клетку.

В тот день Роберт гулял по Нескучному саду. Это был субботник, и в редакции планировали заслать на место стажёра-фотографа, но Роб вызвался сам. Он любил посещать парки весной, к тому же был не прочь убраться под музыку на свежем воздухе. И там, около ротонды, увидел Анну. Несмотря на глиняный грим и годы, он узнал её без промедления. Она стояла на постаменте, будто вросла в землю, а люди ходили рядом как ни в чём не бывало.

Роб подошёл ближе к «скульптуре» и долго смотрел на неё, думая о прошлом. После сделал снимок на память. Этот кадр хранился у него в телефоне…

Сейчас, в кафе за чашкой кофе, он ещё раз взглянул на него, проведя пальцами по экрану, чтобы увеличить масштаб, – пока не осталось ничего, кроме глаз статуи. Это были глаза Анны – живые, с застывшими слезами.

Интермедия

Договорились встретиться за час до тренировки – мяч мячом, но и поговорить по душам никогда не мешает. Подруги устроились в тени берёз, рассаженных по всей длине аллеи. Каждые пять минут мимо них пробегали два десятка юношей из футбольной секции. Первые несколько кругов лидеры замедляли ход вблизи девушек, хорохорились перед ними, расправляя плечи и задирая головы.

Когда пошёл пятый или шестой круг, ребята бежали уже без задора. Обессиленные и медлительные, с потухшими глазами, они не обращали внимания на недавний объект своих симпатий.

– За полчаса мы увидели историю, – сказала одна из девушек, которую мы знаем под именем Алёна.

Лёля, приготовившись к смешку, посмотрела на неё. Она ждала иронии и не ошиблась.

– Историю семейной жизни, почти как у моих родителей. Только ускоренную.

На лавке около них лежали ожидавшие своего часа баскетбольные мячи, нестерпимо оранжевые на жарком майском солнце. По асфальту бродили тени – листья, что отбрасывали их, казалось, перешёптывались между собой.

Лёля после фразы подруги устремила взгляд вдаль. В отношениях она не считала себя экспертом. Её опыт, как впрочем, и Алёны, ограничился несколькими ночёвками в палатке парней. Они занимались в спортивном лагере, на сборах. Программа была насыщена лишь тренировками, и от распорядка и дисциплины девушек стало мутить. Тогда они нашли себе дело, а проще говоря, влюбились. Как должны развиваться отношения, они не знали, но предполагали, что от танца-поцелуя и до какой-нибудь близости. Как-то ночью они пошли в гости к ребятам, пока их соседи отправились в самоволку на берег реки. Близость произошла сразу, причём слишком поспешная и окончательная, что заставило их растеряться. Что, собственно, делать в отношениях дальше? У парней хотя бы был план на ближайший день: рассказать всем своим друзьям, как они повзрослели за одну ночь. На счастье, смена скоро закончилось, и над отношениями работать не пришлось. Вернувшись домой, они выкинули из головы и ребят, и ту историю. Так что в полной мере считать её опытом можно было с большим трудом.

– Посмотри, – заговорила Алёна и показала планшет.

– Куда?

– Вот, в ленте обновлений. Хороший тур предлагается на портале. «Горячий», видно, в последний момент отказались от билетов. Почти даром.

– М-да…В экстрим-лагерь в соседнюю область и то дороже будет.

– А я о чём! Остров, правда, не очень известный, скорее всего, скучноватый, без тусовок. Но зато природа какая – море, горы, леса. Пишут, что один из самых зелёных на архипелаге, вода чистая, бухты без толп. Всегда хотела бегать на закате по пустынному пляжу.

– Одна? – улыбнулась Лёля.

– Ну почти.

– Окей, но тогда будем там сёстрами. И назовёмся похоже. Как-нибудь… Ты Алёна, а я Лёля.

– Это ещё зачем?!

– Ну не знаю. Так веселее. Когда другое имя, не своё, можно делать всё что угодно.

– Хм… И что бы ты хотела?

– Встретить кого-нибудь, возможно, местного. Живущего на острове. И остаться там навсегда. Это бы решило все проблемы.

Алёна звонко засмеялась.

– И какие у тебя проблемы?

Лёля с улыбкой разглядывала свои ноги.

– По всей видимости те, которые я не хочу решать сама. И точка.

II

часть

Робин Бобин. Как создать убийцу

Робин Бобин Барабек

Скушал сорок человек.

Глава 1.

Острова

Вулкан находился на одном из ныне необитаемых островов. Каждый год сотни туристов прибывали к нему, проделав немалый путь: вначале по воздуху, потом по воде. Вулкан прославил остров, но он и убил его жителей – до последнего извержения здесь в низине лежал небольшой город.

Теперь на острове зарабатывали туристические компании, прокатчики яхт, пароходов; и старик, устроивший около вулкана оазис с прохладительными напитками. Цены там кусались, но после спуска в кратер и подъёма обратно мало кто мог отказаться от холодного фреша. К тому же кафе находилось под редкими деревьями, дарящими вместе с зонтами туристам спасительную тень. Называлось заведение по имени вулкана – «Эмпедокл».

При таких вводных хозяин кафе мог стать только философом самой верной школы мудрецов – школы человеческой жизни. Он часами просиживал на лавке у кафе, щурясь от солнца, словно хотел приобрести ещё больше морщин. Как все местные, он не носил шляп, а тёмные очки считал уделом молодых. Как все местные, которые не разбились по юности на мотоцикле, не погибли в море и не были зарезаны из-за женщины, он отличался невозмутимостью.

Он никогда не выбегал на дорогу, чтобы заманить туристов, как бы плохо ни шли его дела. Грек знал: те выходят из автобуса ещё бодрыми, им не терпится увидеть вблизи действующий вулкан. Но обратно они будут подниматься с трудом, проклиная всё на свете: что экскурсия проходит в полдень, в самое пекло, что в кратере жарко и пахнет серой, и что до моря плестись не меньше часа.

Тогда гость сделал первый шаг к вечности, вернее, к её поиску. Впрочем, где ещё искать небеса, как не на земле, меньше всего населённой людьми, дальше всего от цивилизации, когда вокруг лишь море и горы.

Он заказал холодный кофе, и напиток ему принёс сам хозяин.

– Насмотрелись вы здесь на обессиленных искателей приключений? – спросил посетитель, приглашая к беседе.

– Я видел много людей, идущих под горку, счастливых и обнадёженных. Но когда они возвращались и шли наверх, то были уставшими и равнодушными. Я вспоминал, как мы с женой были молодыми и лёгкими на подъем. И как потом было тяжело проходить вторую часть пути.

– Это то, что нельзя изменить, – устало ответил собеседник.

Говорить об этом смысла не было.

Старик присел к нему и повертел в руках бокал с ледяным соком.

– Знаете историю Эмпедокла, в честь которого назван вулкан и остров?

– Историю о мнимом бессмертии? Как он прыгнул в вулкан, чтобы доказать своё божественное происхождение?

– Историю о бессмертии, да. Но не легенду о безумце. Он не равнял себя с богами, гордыню ему приписали.

И хозяин кафе рассказал свою версию истории. О том, как у вулкана стояли двое – Эмпедокл и его ученик, имя которого неизвестно. И именно он столкнул учителя в кратер, дабы того поглотило без остатка пламя. Красивую историю убийца придумал на обратном пути, возвращаясь в полис, благо его земляки, греки, были доверчивы и мечтательны.

– Зачем? – спросил гость, предполагая зависть или обычную ссору.

– Там, у кратера, где разлито дыхание ада, ему было видение, – грек задумался. – Детали неизвестны, но оттуда он ушёл в убеждении, что чем больше берёшь жизней, тем дольше живёшь. Жизней людей не случайных, а что-то значащих в твоей судьбе. И учитель стал первым, что неудивительно. По мне, дыхание ада вывернуло парню мозги.

– Или он уже был не таким как другие.

Грек слабо улыбнулся.

– Кого Бог хочет покарать, того наказывает безумием. Быть может, от страха, жары ему явились образы, которые покорили слабый разум. Кто ж знает…

Гость пожал плечами. Холодный кофе бодрил, жара отпускала. Однако запах серы становился сильнее. «Сказался ли он на моём знакомом за те годы, что он работает подле вулкана?», – подумал он. И попрощавшись, вышел.

***

В прохладном автобусе он едва не уснул. Он сидел в салоне, залитом светом, за окном раскалялись воздух и земля, но от кондиционера по коже бежали мурашки.

Слева от него смеялись две девушки. Они были в коротких белых шортиках, кедах, обе высокие, порывистые и бесконечно юные. Их глаза искрились, а мимика менялась каждое мгновение. Молодые тела не могли сдержать энергию и силу, бьющую насквозь, словно лава. Казалось, жар они снимали лишь тем, что дарили его другим, после горячих ласк просыпаясь в холодных постелях. Всю поездку он старался перехватить их взгляды, думал, они посмотрят на него, но нет. Тогда он сделал вид, что задремал. Подслушав их имена, узнал, что следующую экскурсию подруги взяли на вулкан. И решил, что обязательно познакомится с Алёной на палубе белоснежного корабля.

Дорога несла их по серпантину в столицу этого острова, что располагалась около моря. Но все пассажиры знали, куда бы ни ехал их автобус, для этой пары он прибудет в бессонную ночь.

***

Это была ещё одна жаркая ночь. Из ливийских пустынь пришёл настойчивый гость – горячий воздух Сахары. Казалось, он заблудился и оказался не на тех островах, но здесь чувствовал себя как хозяин. Его порывы сбивали с ног, переворачивали лежаки, валили зонты. Только столетние платаны оставались невозмутимы, и под ними прятались люди, которым не спалось в поздний час. До рассвета оставалось совсем недолго.

Расстёгнутая рубашка на Робе шуршала, как старый корабельный парус.

Перед ним на горизонте едва виднелись несколько островов, на одном из которых дремал вулкан.

Его новая знакомая стояла позади и подставляла лицо горячему дыханию – её кожа устала от косметики, слёз и мужской щетины. А больше всего устала от времени и ласки двух мужчин.

Как в её жизни появился второй, она не помнила. Просто возник, как в плохой пьесе, и уверенным движением смёл всё противодействие. Сейчас её красивые ноги были ободраны и кровоточили. Спуск в этом безлюдном месте не отличался комфортом – огромные, подчас острые валуны словно противились тому, чтобы по ним ходили, как будто хотели сбить спесь с пришельцев. Но она шла по ним – жёстким, влажным и обросшим травой. Казалось, это неизвестное морское чудище лижет её ноги шершавым языком. И эти непрошеные ласки вызывали страх и брезгливость.

Роб смотрел на неё, в его футболке до колен на ещё мокром обнажённом теле, и думал: завтра к отелю подъедет автобус, самолёт унесёт её туда, где лежат четыре билета в зоопарк, – для неё, мужа и детей. И эти бумажки – словно пропуск обратно в обычную жизнь, в которой для них сегодняшних уже не хватит места.

И в горячем воздухе – запредельная плотность момента, в котором есть всё: растревоженное море, оглушающий стрекот цикад и счастье, только здесь заключающееся в прикосновениях. Припасённый ром сейчас без толку – лишний алкоголь только разбавит адреналин, щекочущий волнением. Им обоим понятно, что на такую страсть в реальном мире не хватит ни времени, ни сил. И нужна ли она такая, когда есть дети… Впрочем, только у неё.

– Я буду долго помнить этот день, – говорит она.

Он знает, как укоротить это срок. Провести вместе хотя бы неделю обычной жизни. И наваждение пройдёт.

Но в ответ он кричит сквозь ветер и надрывающихся цикад, стараясь их пересилить. Она ничего не слышит, и тогда Роб просто показывает на одинокий ялик спасателей, что томится у берега, – в такой ситуации лучше всего отвлечься, чтобы не врать. Они отплывают, и тонкая, как лимонная долька, луна кисло наблюдает за парой.

То путешествие на лодке ничем не ознаменовалось, кроме обычных для этого жанра поцелуев, молчания, красивых загадочных пейзажей. Были и расщелины в горах, и встреча рассвета на безлюдном пляже, и горы, проступающие сквозь утренний туман.

И закончилось всё вполне обычно: Роб привёз её к отелю, где она должна была сесть на автобус и уехать в аэропорт. Однако домой девушка не прилетела. Ни звонком, ни любым другим способом в известность никого не поставила. Роб тут же съехал из гостиницы, не воспользовавшись трансфером, что дало повод думать, будто бы они пропали вместе.

Впрочем, нашлись они по отдельности: Роб – на борту самолёта, где её не было, как не было и среди живых. Тело девушки выловили рыбаки далеко-далеко от того места, где они прогуливались на ялике. Но недостаточно далеко, чтобы он не обвинял себя, если бы знал о трагедии.

***

В самолёте Роб взял газету. Передовица сообщала о пропаже двух туристов. Последний раз их видели на пляже отеля. Искали их пока без старания – опоздала на обратный рейс только девушка, которую ждал обозлённый муж, один собравший детей в зоопарк, а потому полиция, склонная к простым решениям, не исключала отсутствия преступления.

«Не самая лучшая заметка перед отдыхом», – подумал Роб и откинулся в кресле.

Спустя время он понял, что эти два туриста – это он и его новая знакомая, с которой он провёл ту жаркую ночь. И пытался вспомнить, что он успел узнать о ней, как будто его память могла оживить девушку.

Они познакомились на живом концерте, на веранде отеля. Он увидел её издали: белое платье, сильный загар, волосы, ниспадающие на лоб. Восточные, чуть раскосые глаза, плотные губы. Она была крупновата, выше его, но не полная. Оба, как выяснилось позже, не курили, но оба не нашли лучше повода для знакомства, чем в юношестве: он попросил её о сигарете, она сразу раздобыла, а потом направила Роба принести ром с колой из бара.

Её время наступало ночью, когда около отеля зажигались фонари: туристы переодевались в вечерние наряды, дамы вспоминали о макияже, и около бара было не протолкнуться. Тогда на фоне лишь слегка накрашенных девушек она выглядела ярко и чувственно. Она принадлежала к тем, кто особо хорош, когда много недосказанности и мало света. Ей можно было любоваться в темноте, при свете фонаря, на дискотеке. Отели с их приглушенными лампами были её вотчиной. В общем, они не могли не оказаться на безлюдном пляже в ночь, когда жаркий ливийский ветер пришёл из африканской пустыни.

– Собираетесь спать? – услышал голос.

Ах да, он же в салоне самолёта, на взлётной полосе. Поднял глаза и увидел около себя женщину средних лет. Уверенную в себе, достаточно эффектную, чтобы он ответил «нет». А когда она кивнула на заметку и сказала: «Не самое лучшее чтиво перед путешествием» – сон как рукой сняло. Она была ему интересна, эта взрослая горделивая женщина, а большего для недолгого знакомства и не надо.

– Робби, – представился он и шутливо протянул руку, как бы с уважением к её положению.

– Элис. Любите сидеть у окна? – спросила она.

– Нет, – соврал он, и они поменялись местами.

То, что просто и естественно выглядит у детей, всего лишь поменяться местами, несколько неловко и двусмысленно происходит у взрослых, когда два взрослых человека начинают протискиваться в узком помещении, извиняясь, уступая и, в конечном счёте, только мешая своей вымученной деликатностью. Всегда не хватает грубияна, который бы просто толкнул на место со словами: «Да сядь ты, наконец!».

– Спасибо, – сказала Элис. – Мы так суетились, что бедняге-соседу пришлось пересесть.

– Да? – рассеяно переспросил Роб. Он никого не заметил.

– Вы раньше бывали в ***?

– Нет, никогда.

– Только по заграницам? Сейчас многие осваивают русские курорты.

– Вы словно не из России.

– Я из Франции. В России живут мои родители. И в этом моё конкурентное преимущество – язык, знание истории и иллюзия того, что я знаю, чем живут здесь люди.

– Самокритично.

– Я не обольщаюсь. Если очень давно живёшь за переделами страны, то не можешь знать, как там устроена жизнь. Так вы тоже по делам?

– Что-то вроде того. Одна встреча на форуме. И то если получится – договорённости пока нет. И постараюсь за день увидеть город.

– Не успеете… Если, конечно, у вас не будет хорошо провожатого, – она легонько коснулась рукой его манжеты.

Роб думал, что следом она тут же предложит быть им, но не дождался.

Им принесли кофе с молоком; Элис достала чёрный шоколад и надломила плитку.

– Вкусно пахнет какао, – произнёс Роб.

– Не хотите попробовать? – как будто с обычной вежливостью отозвалась она, но после этого все барьеры рухнули.