Змей

– Склонение звезды Бета Гончих Псов составляет плюс сорок один градус, двадцать одну минуту и двадцать шесть целых девять десятых секунд, товарищ прапорщик, – поставил его в тупик.

– …, …, …, сука …, … … … Расстояние до Центра Галактики?

– Восемь тысяч триста двадцать один парсек, товарищ прапорщик.

– Наклон оси вращения планеты?

– Девятнадцать и три десятые градуса, товарищ прапорщик.

Прапорщик почесал в затылке.

– Вот …, какой умный… О, солдатик, а чего это у тебя лямка сброса торчит?..

Пацан просто в комочек сжался.

– Прапорщик, отставить! – внезапно скомандовал комроты. – Курсант, тридцать секунд исправить замечание, время пошло.

Следующего курсанта прапорщик просто ахнул кулаком в солнечное сплетение.

– Склонение звезды, курсант! – дошла очередь до Змея.

В принципе, ответ парня он слышал, но запомнить длинный ряд цифр, конечно же, не смог и просто напрягся в ожидании неизбежного. Лейтенант Балдж, здоровенный, краснорожий навис над Змеем:

– Ну и что, … …, кому сегодня знания в башку, сука, вдалбливали?! Что, говно, спатеньки хотелось, …?.. Отвечай!..

– Никак нет, товарищ лейтенант…

– … никак нет?! Склонение тогда называй, говно! … молчишь?..

– Я… не слушал, товарищ лейтенант.

– Вот из-за таких дерьмаков как ты нормальных пацанов на днях в капусту порубили, – внезапно спокойным голосом сказал Балдж.

Он коротко сунул Змею в зубы и пошёл дальше.

– Что, бегом их пустить? – услышал Змей разговор комроты с замом.

– Не, половина сдохнет. Давай на подвесы, Джордж.

– Со звуком?..

– Да ну … – электричество тратить…

– Рота, внимание… Равняйсь!.. Смирно!.. Напра… ву!.. Бегом… арш!..

Всхлипывая и размазывая кровавые сопли солдаты побежали за Нестреляем. Навстречу два раза попались колонны таких же несчастных, и в щербатом свете фонарей Змей видел побитые, перекошенные морды.

Подвесы оказались диковинного вида тренажёром: конструкция в виде карусели, увешанная тросами с ремённой обвязкой.

– В сбрую бегом! – последовала команда.

– Бегом воины, троса разобрали, в сбрую залезли, застегнулись!

– Медленно, медленно, …!.. Всем отставить, в две шеренги становись!.. – пинки, затрещины… – Рота, напра… ву!.. Положение для стрельбы лёжа принять! Три круга вокруг подвеса – марш!

И так раз десять, прежде чем смогли разобраться с ремнями. Наконец, каждый курсант повис между небом и землёй, и никто не обратил внимания на следующую команду:

– Третий выхлоп! – пинки и затрещины пугали больше.

«Карусель» дрогнула и пошла раскручиваться… вернее, раскачиваться вверх-вниз и из стороны в сторону по горизонтали, одновременно выдвигая подвесы с десантниками от центра колеса, раскручивая трос с человеком в обвязке. Солдаты крутились и стукались друг о друга, жужжание большущего электромотора глушило вскрики дезориентированных людей…

…Наутро милый шпак слово в слово повторил вчерашнюю лекцию и на этот раз никто из курсантов роты на занятии не спал.

                                                                     Глава 6

Учили стрелять. Поначалу взводу раздавали оружие, ставили цинк патронов: пока всё не отстреляешь, не отобьёшься. Потом стали усложнять задания, на поле стали рваться взрывпакеты, то и дело над ухом выли сирены, прапорщики орали в ухо: «Склонение Беты Гончих Псов, быстро сука, быстро!.. Огонь!..» – один деятель чуть не пальнул в Нестреляя, за что получил в ухо и был с позором выгнан из рядов. Ещё и должен остался.

Потом стали стрелять в ситуационном тире. Бойцы стояли на месте, а на них выскакивали голограммы – и тут операторы являли буйную фантазию, насылая на курсантов стада дицеронихов, живших и охотившихся в одиночку, или толпу полуголых девиц. Через какое-то время начали отрабатывать тактику перемещения по отделениям, взводом, ротой. Теперь уже не голограмма на тебя выскакивает, а ты на голограмму топаешь и как ни убеждай себя, что всё это морок, изображение – как щёлкнут из-за угла клычищи!.. Некоторые маму звали.

– Так, сегодня захватываем укрепрайон, – лейтенант Балдж оглядел воинство. – Легенда: противник силами до батальона с поддержкой лёгкой артиллерии захватил город…

Лейтенант махнул рукой в сторону тира.

– Ну вот это город, кому неясно?.. – Балдж ещё раз оглядел подчинённых в поисках бедолаги, возжелавшего припасть к источнику знаний, но таковых не нашлось: после бесконечных занятий, стрельб, ночных тревог и ночных коллоквиумов будущая краса и гордость охранных формирований Топико желала знать только когда поспать дадут. Не дадут?.. Значит, будем штурмовать. За это деньги платят.

– Захватил город, – продолжал лейтенант, – и остановил наступающие войска огнём. Войска остановились и окопались до выяснения обстоятельств… Кто тут стонет?

По строю чудо-богатырей прошёл лёгкий ропот, утихший, едва только у лейтенанта побагровела шея.

– Вы очумели, воины? – Балдж завёлся с полпинка. – Кто стонал?.. Щас сгною!..

Он шагнул к строю бойцов, впиваясь взглядом в серые от усталости лица, но подчинённые всем видом выражали готовность копать от забора и до обеда и Балдж ограничился невнятным бурчанием.

– Катель, оборону, – скомандовал лейтенант, – окопы и атака на огневой вал.

– Есть, – лихо козырнул Николя Катель, получивший ефрейторскую лычку и ефрейторскую сотку к жалованию после первого коллоквиума. – Взвод, положение для стрельбы лёжа…

На поле, прервав лихого командира коротко свистнуло, взвизгнуло и перед строем бахнул первый взрывпакет. Туча пыли.

– Взвод, окапываемся! – надсадно завопил Катель.

– Ты, придурок, – голос Балджа прозвучал в наушниках шлема у каждого бойца во взводе громче любого взрывпакета, – связь включи.

– Окапываемся, взвод, – с некоторой заминкой сказал Колёк. – Пулемётные расчёты разобрать цели, огонь на подавление, окопы для стрельбы лёжа готовим.

Лопатка бьёт в бурые и коричневые комья земли, раскиданные трактором. После каждой тренировки окопы и траншеи, вырытые солдатами, закатывают подчистую, перемалывая редкую зелень, сумевшую проклюнуться за ночь.

– Бедновата землица, – пыхтит рядом Гриша, накидывая бруствер, – у нас вечером стул поставь – утром листики на нём…

Прямо перед ними грохнул взрывпакет, поднятую пыль понёс лёгкий ветерок и в ушах, почище любой взрывчатки, забился клич Кателя:

– В атаку! В атаку, взвод!.. Огонь, пулемёты, огонь!..

Змей подхватился с земли. Дал очередь из карабина, целясь поверх голов своих пацанов туда, в сторону города, пригнулся, словно надеялся обмануть свистящую смерть – ненастоящие пули свистели над полигоном, но уж больно натурально выходило…

Катель поднял подчинённых, едва только увидел пиктограмму огненного вала на забрале шлема. Паля на ходу, курсанты добежали до кирпичных стен полосы препятствий, перемахнули через ров с водой и бросились штурмовать «здания», стены с окном и дверью. Разбились на штурмовые группы, выставили прикрытие, готовясь выбить дверь и, бросая перед собой гранаты, пройти по этажам «домов».

Пулемётчики держали оборону. Замерли с гранатами в руках бойцы по обе стороны дверей. Остальные готовились пустить в ход карабины, залив свинцом дверные проёмы.

Дерево. Точнее, «дерево», на острове росли приземистые, разлапистые майры, хвойные деревца с истекающими смолой шишками, так вот в районе полигона все деревья погибли, изрешеченные пулями и осколками. Бойцы из хозбанды выпилили как придётся древесные силуэты из пластиковых щитов, понавесили тряпочки, листья, мол, и перетаскивали их по полигону. Примелькались эти деревья так, что никто и внимания не обратил – стоит и стоит…

Муляж растаял голографией. Под картинкой, наведённой голопроектором, укрылось всё командование взвода, даже Балдж был здесь.

Курсанты опустили оружие.

Офицеры подняли карабины.

Автоматные очереди ударили по растерявшимся людям. Четыре карабина сухим лаем выплюнули по рожку каждый – и у всех бойцов на забралах загорелась метка: «Попадание. Повреждения: 0». Патроны, естественно, были холостыми.

Нестреляй, Дегалют, Балдж и Вэнь подошли к замершим в растерянности бойцам. Балдж остановился возле Кателя и чиркнул спичкой о броник ефрейтора, раскуривая сигару.

– Вот так, отец-командир, – лейтенант окутался клубами дыма.

– Это нечестно, – пробормотал несчастный Николя.

– А жизнь вообще нечестная штука, – неожиданно мягко ответил ему Балдж. – А война нечестная штука вдвойне.

Он похлопал Кателя по плечу и, вскинув на плечо карабин, пошёл в сторону городка.

– Взвод, обед, полчаса личного времени, оружие сдать, привести себя в порядок и на занятия, – раздался голос Балджа в наушниках шлема.

                                                                         Глава 7

Прапорщик Дегалют утвердился за кафедрой. Утреннее солнце брызнуло в глаза и прапор кивнул солдатику за передней партой. Солдатик метнулся, прапор кивнул ещё раз – милостиво – и оглядел курсантов, замерших за партами.

– Сегодня, ребятки, мы с вами будем учиться родину любить, – Дегалют покопался в недрах проектора, удовлетворённо кивнул и продолжил: – История наших славных вооружённых сил… мнэ-э… начинается с того… мнэ-э… момента… как… мнэ-э… наши предки основали колонию на планете, получившей… мнэ-э… впоследствии своё… мнэ-э… название. Муром, назвали, вот.

Прапор вытер салфеткой лоб, вспотевший от героических усилий.

– Короче, я сейчас поставлю диск, там посмотрите…

– Вопрос разрешите, товарищ прапорщик? – поднял руку всезнайка Доцент.

– Ну давай, – прищурился Дегалют.

– У нас – я имею в виду, на Муроме – создают собственные вооружённые силы?

– Ну это… – прапорщик замялся.

– И вообще, нас готовят как подразделение регулярной армии, – не унимался Доцент, – а на Эдеме живут примитивные племена, не знающие даже огнестрельного оружия. Вы не могли бы объяснить, что это значит?

Каждую свободную минуту (свободное время у курсантов вызывало приступы неконтролируемой ярости у руководства, но всё же нет-нет случалось) они жарко спорили об этом. Никто ничего не понимал: их гоняли как сидоровых коз, словно не охранный персонал межпланетной корпорации готовили, а воинство святого Ильи Муромца. Штурм и оборона зданий, приёмы противоснайперской борьбы, первая помощь на поле боя, десантное дело…

– Молодец! – гаркнул Дегалют. – Как зовут?

– Курсант Нойминц.

– Курсант Нойминц, упор лёжа принять! Отставить… Упор лёжа принять!.. Отставить… Ещё вопросы будут?..

Почему-то вопросов больше не возникло. Прапорщик включил проектор, уселся в кресле, зажав в волосатом кулаке наушники-капельки:

– Давайте, просвещайтесь, воины, а у меня тут важный разговор…

Проектор высветил звёздное небо, панорама сместилась сверху вниз, появилась планета. Мягкий женский голос произнёс:

– После прибытия многофункциональной транспортной платформы «Христофор Колумб» к планете в окрестностях звезды 61 Большой Медведицы и расстыковки модулей платформы, большая часть будущих муромчан высадилась на поверхность своей новой родины…

Это им рассказывали в школе: «Христофор Колумб» разделился на орбитальную станцию, посадочный модуль, ставший центром Калязина, столицы федерального образования Муром и производственный комплекс, вышедший на орбиту спутника Мурома – Ярилы. Космическая секция будущей колонии занималась рутинной работой, обеспечивая связь, поставки продовольствия на грунт, загружая контуры энергосети, а на поверхности поселенцы бились с эндемичными формами жизни.

Во весь экран раззявил пасть дицероних.

– Численность военизированных формирований колонистов пришлось увеличить с планируемых трёх процентов от численности населения до почти тридцати процентов. Для молодого федерального образования это стало тяжкой…

– Курсанты, смирно!.. – гаркнул прапорщик.

– Вольно, – сказал вошедший Балдж.

Взмывшие было под потолок солдаты – никто не спал – уселись на свои места.

– Что у вас тут? – спросил Балдж.

– Да вот, товарищ лейтенант, военно-патриотическое воспитание.

– А, хорошо. Конспекты мои читаешь?

Прапорщик скривился:

– Фильм смотрим…

– А, ну тоже хорошо. Отметить их не забудь. Это что у тебя?..

– Да вот тут… – офицеры погрузились в обсуждение каких-то своих дел, голос диктора продолжил:

– … к защите своей Родины – очень непростая задача. Высокий патриотизм считается важнейшим источником стойкости морального духа, а для военнослужащих патриотизм проявляется, прежде всего, в верности воинскому долгу. Что вкладывается в понятие долга? Человек живёт в обществе и не может быть независимым от него. Мы все взаимозависимы друг от друга, каждый вкладывает частицу своего труда в общее дело, а благами цивилизации пользуются все…

– Слышьте, воины, – вдруг поднял голову лейтенант, – Иваныч за эту лабуду вам коллоквиум не устроит.

– Можете дрыхнуть, – хохотнул Дегалют.

– Успеют, – окоротил его Балдж. – Разговор есть… за Карбоне.

Парашютная подготовка началась с места в карьер, чтобы, как говорили преподаватели, успеть до осенних ветров, когда не то что парашютистам – самолётам в воздухе делать нечего. Начинали прыгать с пяти утра, заканчивали к полуночи с коротенькими перерывами на обед; спали на поле, благо на Муроме всегда тепло. Прыжки с вытяжкой купола, прыжки с выдержкой времени, прыжки со сверхмалой высоты, на точность приземления и на воду, высадка с вертолётов беспарашютным способом сначала налегке, а потом со всей амуницией и вооружением (Змей тягал станину ППСт-1000 и набегался с ней до изумления); прыжки с оружием, прыжки с возведением укрытий по приземлению и атакой условного противника.

В один из таких дней Фалько Карбоне запутался в стропах парашюта. Роту бросали с конвертопланов, без амуниции и вооружения, без заданий на приземление – отдых, можно сказать. Пока выпутывался да резал стропы, пока открывал запаску…

Лежал парень в коме и врачи в госпитале на все вопросы сослуживцев только отмахивались, да с каменными лицами проходили мимо заплаканной синьоры Карбоне.

– Короче, страховки пацану не хватает, – сказал Балдж. – Врачи собрались отключать его от системы жизнеобеспечения.

Он внимательно посмотрел на курсантов.

– А Муром своих не бросает, а, воины? – воины согласно загудели.

– Так, – продолжил Балдж, – значит, командование роты в стороне не останется, но скидываться придётся вам.

– Сколько? – спросил Шань.

Дегалют что-то нажал и голос диктора произнёс цифру, раздельно выговаривая числа. Змей прикинул – половина месячного заработка. А Женька собралась мебель менять на кухне.

– Вы, ребятки, не скупитесь, – негромко сказал Дегалют. – Оно дело такое…

                                                                      Глава 8

Красный фонарь над рампой мигнул и загорелся ровным жёлтым светом.

– Взвод, внимание, – прозвучало в наушниках.

Катель прошёл меж двух колонн бойцов, готовившихся шагнуть в небо. Броня отца-командира моргала, пытаясь воспроизвести то настил трюма «коровы», то подстроиться под блики светильников. С каждым шагом Колёк поворачивал голову вправо-влево, словно надеясь в полумраке отсека высмотреть какой-нибудь косяк в экипировке подчинённого и забрало его шлема пускало зайчики то в одну сторону, то в другую.

Зелёный.

Прямо перед глазами Змея возникла полоса ослепительно белого цвета – створки рампы разошлись, пустив солнечный свет в десантный отсек.

– Внимание! – сказал Катель. – Стоим на месте, на месте стоять, без команды никто не дёргается!

Нервничает парень. На отбой пришёл поздно ночью, на все расспросы послал любопытных – чем-то его там доставало начальство.

Натянутая вдоль стенки трюма сетка заполоскалась на ветерке. Весёленький зефир пробрался под броню, холодными пальцами тронул тело. Никто из них этого и не заметил, Змей так уж точно – ему свезло стоять первым и он, как ни старался, всё равно вглядывался в плывущий там, внизу, красно-коричневый ковёр, изредка закрываемый клочьями облаков.

– Пошли-и! – они замешкались и Колёк заблажил в наушниках: – Пошли, пошли, первый пошёл!..

Змей шагнул вперёд. В ногах разлилась слабость, в наушниках гремели команды Колька и он, злясь на собственную нерешительность, десяток шагов до обреза почти пробежал, с размаху бросив тело в провал рампы.

Налетевший ветер сбил дыхание. Ровный гул двигателей самолёта сменился свистом и шипением воздуха, тело замотало из стороны в сторону… – и тут же рывок, словно кто-то дёрнул за шиворот, руки-ноги потянуло вниз, карабин под правой рукой свесил плечо. Красно-коричневый с зелёными островками ковёр полигона поплыл под ногами.

Змей извернулся в подвесе, проверяя купол. Выдернул тросик запаски. Колёк, выпрыгнувший одним из последних, требовал занять плацдарм, распределить секторы обстрела – короче, нёс ахинею для регистратора. Потом, совсем уж визгливым тоном – ещё боя не видел, а уже голос сорвал – принялся требовать, чтобы Шань убрал запаску: здоровяк-китаец опять решил спуститься с комфортом и распустил запасной парашют. Шань весил далеко за сотню и на приземлении вечно отбивал себе ноги.

Змей вздохнул. До приземления оставались считаные секунды. Земля медленно, но верно приближалась, красно-коричнево-зелёный ковёр распадался на детали: растрескавшуюся почву, спутанные побеги растений, вьющихся по земле, островки зелени, тянущие ветви вверх, к небу, к палящему солнцу…

Из кустов почти под ногами взлетела стайка птиц. Мелькнули крылья птах и сама мысль, что он вот так запросто оказался выше тех, кому судьбой назначено летать, поразила Змея. Он вскинулся, озираясь, словно полёт пернатых созданий заглушил голоса в наушниках, освободил его от давящей на грудь, на самую душу брони и взору открылась истинная красота мира и оставалось только сожалеть, что, занятый собственным самочувствием, он не успел обозреть бескрайние просторы саванны, залитые лучами утреннего солнца, не успел увидеть край моря, волнующегося там, вдали, в белесой дымке, а теперь оставалось только смотреть, как дивный мир замыкается в чаше горизонта, как в одну точку сходятся, наваливаются дела и заботы…

Воздух туго толкнулся в пятки. Дрожь прошла по всему телу, замкнувшись в барабанных перепонках; громыхнуло. Прямо под ногами на месте кустов, ночного пристанища стайки птиц, взметнулся грязно-белый клуб дыма и пыли. Рядом, один за другим, взметнулись такие же клубы, ещё, ещё – и вскоре всё поле клубилось взрывами.

Артподготовка.

– Взвод, к бою!.. – заорал Катель. – Колпаки готовим, первые приземлившиеся – прикройте огнём!..

И добавил уже спокойнее:

– Касание у кого-нибудь есть?

– Да какое там касание, – пробормотал Змей. – Тут земля сама к ногам прыгает…

Дым и пыль грязно-белой пеленой скрыли место посадки. Змей опускался прямо в это месиво и ноги невольно дёргались – «искали землю». Чтобы избавиться от страха посадки, он принялся возиться с карабином: отстегнул оружие, взял наперевес, взвёл затвор.

Лёгкий ветерок унёс взвесь, поднятую взрывами, прямо под ногами открылся красно-коричневый ковёр со стеблями стеллеровой травы…

Змей тяжело плюхнулся прямо в переплетение ветвей, покатился, судорожно сжимая оружие. Купол. Если ветер сильный, купол наполнится и потащит горе-десантника по земле. Змей вскинулся, выглядывая из-под сбившегося шлема парашют, но белое полотнище едва трепыхалось на слабом ветру.

Хорошо. Можно перевести дух.

– Внимание, очаги сопротивления на два, одиннадцать и три часа!.. – заблажил в наушниках Катель.

Какие там очаги сопротивления, по легенде место высадки зачищало звено орбитальных бомбардировщиков, а за артподготовку отвечали орудия космических кораблей с орбиты. Учения, одно слово…

Змей выпутался из подвеса и тяжело побежал к своему отделению (метки на шлемах его ребят горели зелёным).

Парни ставили бронеколпак. Рыжак с Максимкой поставили пулемёт и теперь прикрывали солдат, сосредоточенно вгрызавшихся в каменистую рыжую землю. В наушниках надсадное хрипенье, отдельные выкрики.

– Противник? – крикнул Колёк.

– Не видим, – отозвался Максимка.

– Давайте, парни, ставим, – Катель протянул самозабивающуюся сваю Грише, тот сунулся было к правому углу укрепления, запнулся, схватился за Шаня и… оба солдата упали, повалив бронеколпак.

Колёк выдал матерную тираду и тут эфир разорвал дикий вопль:

– А-а!!! – по полю нёсся десантник.

Забытый карабин молотил по ляжкам – по пятам за воином резво бежал огромный паук с задорно отклянченым брюшком. Все оцепенели, наблюдая, как паук настиг жертву, повалил на землю и…

Вжик! – маленькие ножки под истекающими слюной жвалами вмиг обмотали человека тончайшей нитью, превратив в мумию.

– Ну, что встали! – заорал Катель. – Также хотим?! Оружие к бою, колпак ставим, атака на два часа!..

– Пауки!..

– Конечно, пауки, а вы тёлочек ждали? Огонь, огонь, огонь!.. – и Колёк выдал тираду не хуже Нестреляевой.

Змей прыгнул к упавшему укреплению. Приземлился точно на огромный ком земли, боль, только кольнувшая где-то под коленкой, взорвала ногу при попытке встать…

Всё, отвоевался.

– Змей, что там?..

– Нога… Ходить не могу…

– Стрелять можешь?

– Это могу…

Змей щёлкнул затвором. Вовремя – по комьям земли к нему бежали аж двое киберов.

– Змей, Змей, Змей!..

– Здесь Змей… – он упёр оружие магазином в землю и так, с одной руки пустил длинную очередь одному, затем другому.

Полетели куски панциря, какая-то жидкость… Пауки остановились. Змей как мог резво пополз назад, к ребятам, и вдруг что-то защемило его поперёк корпуса потащило вверх, швырнуло на землю…

– А-а-а!.. – раздался в наушниках вопль сразу нескольких солдат. – Они везде!..

На позиции откуда ни возьмись высыпался ворох змей, скорпионов, перед Максимкой заколыхалась огромная сколопендра.

– А-а-а!.. – Максимка с диким криком полоснул перед собой из пулемёта.

– Гранату! Паук!.. Паук на позиции!..

Змея крутануло. Нить он не чувствовал, просто сразу сдавило всё тело – сильнее и сильнее…

Хлопок. Автоматные очереди, гавканье Максимкина пулемёта. Змей упал на землю, глотая воздух. Шлем сполз, карабин он где-то потерял…

Перед глазами появился замызганный нагрудник скафандра, чья-то рука дёрнула его за шкирку, мелькнул край установленного бронеколпака. Медик – Рыжак, весь в слизи убитого паука – перевернул Змея на спину, считал показания скафандра, озабоченно покачал головой:

– Эвакуация, Коль. Открытый перелом, не боец он.

– Не боец, зато жилец, – сострил Катель. – Давайте, парни, сектора разобрали, уже вторая волна идёт.

Навстречу паукам, оказавшимся здесь в силах тяжких, хлестнул настоящий огненный ливень. Десантники устанавливали бронеколпаки, били подбегавших пауков из карабинов, бросали гранаты, вторая волна десанта добавила огня, катком пройдясь по чёрным полчищам…

                                                                    Глава 9

– Пиво, гы… – Шрек будто сам сварил пенный напиток. Бухнул кружки, залив пеной стол, плюхнулся на пошатнувшийся табурет.

– Ты что, официанткой заделался? – Гриша наливался водкой, зверея с каждой стопки. – На хрен эта бурда нужна?

– Ты не выпьешь, я выпью, – и Женька одним глотком опрокинул в себя кружку.

Парни уважительно покивали Шрекову подвигу.

После высадки им полагалась увольнительная. С острова в прибрежный Ненерёко ушёл паром, доверху набитый солдатнёй, разбрёдшейся по известному на весь Муром кварталу Роз. Марин ТВ не раз крутило фильмы, разоблачавшие местные пороки, но судя по множеству патрулей милиции и опорным пунктам бездельщиков (с огневыми точками и бронетехникой, подле обязательно машина скорой помощи) рассадником порока стала корпорация Топико, арендовавшая весь квартал ради увеселения будущих защитников родины.

Колёк быстренько просёк ситуацию, затащил свой взвод в один из баров и руководил процессом, разливая пойло и расталкивая по столикам радостно визжащих девок. Суетились хозяйка с тремя мордатыми сыновьями, по любому поводу подсовывавших солдатикам кардридеры, бегали официантки, разнося пойло, жратву, повизгивая, когда парни шлёпали их по филейным частям… одну затащил в угол Керим и слюняво целовал куда придётся, шаря руками под юбкой. В углу сидели полицаи – пятеро мордоворотов с голодными глазами, мужественно отказывавшихся от предложений спиртного, девочек и в морду: «Нас на алкотестер погонят после дежурства, – объяснил их главный, здоровенный летёха, – трезвым премия. Гуляйте, парни. Вам отдых, нам работа».

И парни гуляли.

– …а он не раскрывается!.. – Женьке пришлось воспользоваться аварийным раскрытием парашюта и возможность стать реальной боевой потерей приводила его в неописуемое волнение. – Я и так, и эдак, извертелся весь!..