Круассаны… и парочка убийств

– Да, пришвартованы, – сухо повторяет Найджел. – Это уж точно.

Филли прикрывает рот и что-то шепчет Конни. Они выразительно переводят глаза на рыбу-меч и хихикают.

Найджел заносит общую ложку над паэльей, чтобы взять себе порцию немного больше, чем было рассчитано.

– Обед на лодке, которая никуда не плывет. С тем же успехом можно было бы поесть в настоящем ресторане. На суше.

– Конечно, дружище, я в любой миг готова поднять паруса. – Это наш капитан, Мэйв О’Донован. У нее кудрявые седые волосы и загорелая кожа, а родом она из Ирландии. Она очень давно дружит с Би, еще дольше – ведет жизнь экспата, а также – и я не шучу – разгуливает с попугаем на плече.

Попугай серого цвета с красными кольцами вокруг глаз и пристрастием к нецензурной брани, которую он теперь выдает на немецком.

– Prost[18], – говорит Манфред, поднимая стакан минеральной воды в сторону попугая.

Джудит звонко опускает вилку и нож.

– Мы не можем уйти. Мы ждем Дома.

Найджел недовольно шевелит усами.

– И еще ждем, чтобы утих ветер, – добавляю я. В прихотях Матери-Природы Найджел не может винить ни меня, ни Дома. То есть, может, конечно… – Да и обедать посреди бури – так себе удовольствие.

– Звучит потрясающе, – говорит Манфред. – Неблагоприятной погоды не существует. Есть только плохо к ней подготовленные – в плане одежды и настроя.

Сестры страстно соглашаются. Они с Манфредом образовали трио хорошо подготовленных – к любой погоде – любителей анчоусов.

Лодка накреняется. Лекси нервно хихикает и сжимает свою «ВиталуГрин», словно спасительную доску.

– Трамунтана, – говорит капитан Мэйв. – Так каталонцы называют этот ветер. Горный ветер. Резкий. Знаете, что еще о нем говорят?

– Явно что-то жуткое, – радостно говорит Филли.

– Злой ветер? – спрашивает Конни. – Прóклятый?

– Да! – каркает Мэйв. – Ветер, который сводит с ума мужчин и лошадей.

– Тогда мы в безопасности, – провозглашает Конни. – Дамы-велосипедисты будут в порядке.

Лекси снова нервно хихикает.

Мэйв с попугаем громко смеются.

– Не беспокойтесь, гости из Сан-Суси. «Непотопляемую Три» ничто не потопит.

– Что же тогда случилось с «Непотопляемыми» один и два? – спрашивает Найджел.

Неплохой вопрос, на самом деле.

Наша капитан радостно гогочет, подмигивает и – что пугает – больше ничего не говорит. Затем она пускается рассказывать морские легенды: о соблазнительницах, завлекающих моряков на верную смерть, о мифических городах на дне морском, о страшных бурях, отправляющих за борт как винные бочки, так и людей.

– Мы многое повидали, – говорит она. – Но пока никого не теряли.

У меня в груди екает.

Наклоняюсь к Джудит:

– Я пойду поищу Дома.

– Нет, – говорит Джудит, и я, кажется, чувствую, как она топает ногой. Или это призраки рыб тыкаются в мои ботинки. – Я ехала и постоянно оглядывалась, чтобы понять, не едет ли за нами Дом. Раз уж работа для него важнее – пусть. Сиди и наслаждайся обедом, Сэйди.

Наслаждаться я ничем не смогу, если буду переживать за Дома. Он уже должен бы приехать. Отодвигаю свой стул и, пошатываясь, поднимаюсь на ноги.

– Уже уходите? – ехидничает Найджел.

Натягиваю широчайшую улыбку.

– Просто хочу отойти и… э-э-э… кое-что проверить.

– Чтобы мы тут тряслись в одной точке? – спрашивает Найджел. – Разве нам не обещали потрясающих морских птиц и обрывы?

Он делает акцент на слове «потрясающих», подчеркивая свое раздражение. Филли и Конни радостно поворачиваются к нам.

– Мы обожаем морских птиц, – говорит Филли.

Наверняка – раз они соглашаются с Найджелом.

– Их гнезда, – говорит Конни. – Они на обрывах?

– Но ветер… – начинаю я.

– Просто легкий бриз, – говорит Мэйв. – Эти пташки из гнезд вылезать не станут в такую погоду.

Радостное щебетание от сестер. Еще одно замечание о «хорошей погоде» от Манфреда.

– Ну ладно, – сдаюсь я после увещеваний Мэйв. Гостям будет интересно, а главное – они все будут сосредоточены в одном месте. Я найду Дома, быстренько накормлю его в пекарне, и мы вместе сюда вернемся.

– Никто не хочет на сушу? – спрашиваю я. – Джудит? Лекси? В Пор-Вандре столько милых улочек и магазинов.

Но Джудит непреклонна.

– Я хочу посмотреть на птиц. Нам всем хорошо бы посмотреть на птиц.

Лекси слабо кивает.

– Только если тебе нужна помощь, Сэйди.

Мне хочется сказать, что нужна, чтобы спасти ее от морской болезни и от чувства необходимости держаться ее мужчины. Но она сжимает его локоть, так что мне, наверное, пришлось бы отнимать ее силой.

Сойдя на сушу, я замечаю Надю на лавочке у причала. Она вызвалась «дежурить», то есть ждать Дома, но мне кажется, ей просто хотелось побыть одной. Она делится кусочками пиццы из пекарни со стаями чаек и голубей.

Отцепляю свой велосипед. Чувствуя нарастающую тревогу, я оглядываю побережье. Мог ли вандал проследовать за нами сюда, на оживленный пирс?

Гул сирены отзывается у меня в груди. Мотор усердно работает.

Надя машет рукой «Непотопляемой».

– Твой мистер Эпплтон пропустил обед, – говорит она, когда я оказываюсь рядом. – Будет ему уроком.

– Нам нужно его найти, – говорю я.

Надя вздыхает.

– Он выехал из отеля в десять сорок семь. Мадам Лоран позвонила Жорди, а он позвонил мне. Он уже должен быть здесь. Он может следовать указаниям?

Вопрос не в том, может ли он. Скорее – станет ли…

Много лет назад, когда мне было около десяти, Джудит узнала, что я никогда не была за пределами Иллинойса, и пригласила меня присоединиться к их семье в поездке в Висконсин. Дом тогда рассматривал приозерные коттеджи как потенциальные инвестиционные объекты. Помню, как мы четыре раза объезжали озеро (и очень соблазнительный магазинчик пломбира) в поисках домика с табличкой «ВЫСТАВЛЕНО НА ПРОДАЖУ», которые в итоге оказались на другом озере. Дом отказался и спрашивать дорогу, и узнавать, как называется этот крупный водоем.

Мысленно ругаю себя. Надо было спрятаться у отеля и просто поехать за ним следом.

– Можешь проверить более длинный маршрут? – прошу я Надю. Каждый день я предлагаю серьезно настроенным велосипедистам более сложный маршрут до нашего пункта назначения. Лекси сегодня ехала по этому маршруту. Она потеряла Лэнса и подумала, что он мог поехать туда. Он, разумеется, был не на той дороге.

Надя улыбается, прекрасно понимая, что скорее уж вся Французская Ривьера покроется льдом, чем Дом Эпплтон выберет более долгий маршрут.

Несколько метров мы проезжаем вместе, затем Надя сворачивает в сторону холмов с виноградниками. Я направляю все свое недовольство в ступни и колени. Добравшись до пункта назначения, я хватаю ртом воздух, как рыба. Мыс – Кап Беар – высокий и открытый, увенчанный маяком из розового камня. Направляюсь к его красной верхушке; останавливаюсь у стены и опираюсь на нее, чтобы восстановить равновесие. Ветер проникает даже в мой шлем и неприятно шумит в ушах.

Дома не видать. Ожидала ли я застать его здесь наслаждающимся видами? Конечно же нет. Ну, может, немного ожидала. Потому что если он не здесь, то где же он? Если он следил за картой, то должен был обратить внимание на маяк. Может, он сейчас на главной дороге, поднимается по холму и направляется к пустому причалу.

Жаль, что я не могу позвонить ему. Зато я могу позвонить тому, что читает карты. Жорди, мой технарь-механик, отвечает после первого же гудка радостным «allô».

А моя вежливость мгновенно улетучивается.

– Жорди! Ты можешь отследить навигатор конкретного человека?

– Да, если связать номер устройства с нужным велосипедом, при условии, что устройство включено и есть связь.

Жорди продолжает разглагольствовать, переходя к своей любимой теме – цифровой конфиденциальности.

Что иронично, ведь Жорди – бывший (очень надеюсь, что и правда бывший) хакер, Робин Гуд-кодер, известный троллингом лицемерных корпораций.

– Извини, – перебиваю его я. – Так ты можешь попробовать его найти? Если навигатор включен? Мне надо найти Дома Эпплтона.

Он вздыхает, подобно шумному ветру.

– Oui. Если ты хочешь его найти.

– Я хочу, – уверяю его я. Жорди хмыкает. И принимается стучать по кнопкам клавиатуры. Он словно набирает какой-то эпос, как Найджел в своем блокноте или сотрудник авиакомпании во время сдачи багажа.

По тропинке неподалеку проходит семья, направляющаяся с пляжа. Родители пытаются сопротивляться ветру. Двое маленьких мальчиков дерутся на невидимых мечах.

Жорди ко мне возвращается:

– Ты у маяка? Он там.

– Нет. – Я снова оглядываюсь. Мальчишки с мечами. Чайки катаются на волнах, как на американских горках. И никакого Дома.

Снова клацание по клавиатуре.

– Значит, к северу. Совсем рядом.

Включаю громкую связь, кладу телефон в держатель на руле и медленно принимаюсь крутить педали. Мальчишки у меня за спиной кричат.

– Его здесь нет, – уверенно говорю я.

– Значит, там его навигатор, – говорит Жорди. – Может, он отвалился?

Если бы ветер не был таким сильным, я бы отпустила руль и хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Это бы все объяснило. Почему Дом не здесь. И почему он не добрался до лодки.

Если он потерял – или выбросил – навигатор, это освободило его от назойливых указаний. Наверняка он нашел какое-то кафе или бар. Представляю, как он ругает картошку фри, пока мы с Надей разъезжаем по холмам, пытаясь его найти.

Благодарю Жорди за помощь и собираюсь положить трубку, как вдруг замечаю тропинку, ведущую вниз по обрыву. Что-то припоминаю об историческом объекте неподалеку отсюда. Кажется, какой-то бункер, от какой-то войны. Я не включаю его в список достопримечательностей, потому что он давно закрыт на реставрацию, ну и еще потому что это просто старый бункер. Не самый воодушевляющий монумент.

Я подхожу и замечаю тонкий след – как от велосипеда.

Это не может быть Дом. Это какой-то любитель острых ощущений. Или подросток.

Страх нарастает. Но я говорю себе, что это все просто ветер.

– Жорди? Можешь повисеть со мной? – Не хочется быть тут одной.

Дорожка крутая, извивающаяся вдоль края обрыва. Я слезаю с велосипеда, убираю телефон в карман шорт и кладу велосипед на траву, которую неистово треплет ветер. В нескольких ярдах отсюда, по обеим сторонам тропинки стоит по столбу. За ними тропинка резко заворачивает и исчезает.

Следы велосипеда не сворачивают. Они углубляются в гравий, направленные на куст с милыми белыми цветочками и сломанной веткой. Ветка болтается, как раненое крыло.

Разглядываю цветы. Округлые лепестки, как на детских рисунках. Пушистая желтая серединка. Вокруг летает пчела с лапками, покрытыми золотой пыльцой.

Я должна знать, как называются эти цветы.

Хороший тур-гид знает названия всех цветов, птиц и насекомых, и…

Схожу с тропинки, уверяя себя, что ничего особенного я там не найду. Через два шага земля прерывается, открывается вид на то, что внизу. Приближаюсь и заставляю себя посмотреть вниз. Там, вдалеке, стоят скалы, словно тянущиеся ко мне, темные от обдающих их волн.

Долетает призрачный голос. Жорди. Он будто кричит, но шепотом.

Ты там! Прямо сверху!

Зажмуриваюсь и молюсь, чтобы, когда я открою глаза, сцена передо мной сменилась.

Она не меняется.

Жорди прав. Я стою прямо над навигатором. На десять метров ниже на камнях лежит побитый красный велосипед. Вспыхивают и другие цвета рядом: грязно-белый спандекс, немного неонового зеленого, красный, бледная кожа.

Дом!

Я отступаю назад. Мир вокруг скручивается в воронку. Хороший тур-гид не может потерять велосипедиста!

Глава 6

День 3, суббота. Розовые обрывы и бирюзовые воды. Сегодня мы исследуем Кот-Вермей. Название («вермей», от Vermillion) происходит от красноватого оттенка местных скал.

* * *

На горизонте появляется Надя. Она мчится на велосипеде. Воют сирены. Мигающий синий свет появляется у нее за спиной.

Я тороплю Надю, словно она – участница марафона, которой осталось сделать последний рывок.

От сирен гудит сам воздух. Надя съезжает с дороги. Я морщусь и заставляю себя подняться на ноги. Я сидела – рухнула – на колючей траве. Мои ладони исцарапаны гравием и испещрены занозами.

Я пыталась дотянуться до Дома. Может быть, он еще дышит, борется за свою жизнь.

Я пыталась сползти вниз по каменистым выступам. Камешки стремительно летели вниз, намекая, что произойдет со мной, если я продолжу. Тогда я побежала по тропинке обратно. Ее изгибы привели меня к бункеру, подальше от Дома. Оттуда я увидела, что Дом оказался отрезан. Он приземлился на частный остров.

Я не смогла дотянуться.

Я сдалась.

Я оставила Дома одного. Я отпустила его ехать в одиночку – как Джем, – и теперь он…

Зажмуриваю глаза, но на внутренней стороне век словно отпечаталась краска вандала. Mort[19].

– Мадам? – Мужской голос, мягкий, но серьезный, даже в этом единственном слове.

Широко раскрываю глаза. Передо мной стоит полицейский. Точнее, жандарм – поправляю я себя, замечая крупные синие буквы на его машине неподалеку.

Правоохранительные органы Франции – еще одна сфера, в которой я не очень хорошо разбираюсь. Какие-то базовые знания у меня имеются. В деревнях и маленьких городах работают муниципальные службы. Национальная полиция работает в крупных городах. Жандармы – часть армии – расследуют преступления в сельской местности.

Не буду сегодня в это вникать.

Мужчина, кажется, немного старше меня. Лет под сорок? Я не умею угадывать возраст, будь передо мной детсадовец или пенсионер. У него темные волосы, коротко стриженные на висках, сверху – вьющиеся. На нем льняная куртка цвета пергамента, белая футболка и джинсы по фигуре. Лен идеально отглажен. И идеально чист, в отличие от моего пыльного грязного спандекса.

Думаю про Дома и его вчерашние мокрые и грязные ботинки с шортами. Обхватываю колени и пытаюсь вспомнить, как нужно дышать.

– Вы ранены? – Глаза, темно-карие, полные беспокойства, опускаются на мои раненые ладони.

– Non, non[20]. – Я выпрямляюсь, прижимая ладони к животу.

Он торопливо представляется на французском. Его зовут Жак Лоран, он из Brigade de Recherches de la Gendarmerie des Pyrénées-Orientales[21], и…

Мой французский не так уж и плох – в тех сферах, в которых я разбираюсь и которыми интересуюсь. Это велосипеды, местные достопримечательности, повседневные разговоры ни о чем, милые зверушки, выпечка, еда в целом, погода, детали велосипеда, крупные велогонки и починка крыш (к сожалению). Но полицейские формальности?

Ничего не понимая, я просто молча мотаю головой.

– Мадам? Мисс? – мягко говорит он. – Похоже, вы говорите по-английски, да?

– Да. Oui. – Интересно, что выдало во мне иностранку. Впервые за все свое пребывание здесь я не улыбаюсь слишком широко, что, по словам Би, моментально меня выдает.

Он снова принимается за объяснения – с акцентом, который очень сильно меня удивляет. Британский, словно он только что сошел с двухэтажного автобуса.

– Меня зовут Жак Лоран, я из следственного отдела этого департамента. Я ехал по мысу, когда услышал зов о помощи.

– Спасибо, – говорю я.

– Звонок поступил из веломагазина в Сан-Суси, – говорит он. – Это же «ПеДАли»? Вы его хозяйка, мисс Грин?

– Да, я Сэйди Грин.

Я настолько известная? Печально известная? Сэйди Грин, предвестник беды из Сан-Суси?

Потом соображаю, что это, должно быть, Жорди все им рассказал. Он вызвал подмогу, пока я носилась по обрыву, пытаясь дотянуться до Дома. И, наверное, он понял, что мой французский в стрессовой ситуации оставляет желать лучшего.

– Велосипедист смертельно ранен? – спрашивает Лоран.

Появляется лучик надежды. «Смертельно ранен» – это еще не «мертв».

– Мы должны срочно спуститься к нему, – говорю я. – Я не смогла дотянуться, но…

– Медики уже спешат к нему, – говорит Лоран спокойным тоном, режущим кожу, как камни с дороги. – Я здесь, чтобы понять, что произошло. И вы можете мне помочь.

– Но я не знаю! – выпаливаю я, поднимая руки к небу. – Я не знаю, как это случилось.

Я оставила его, вот как. Я оставила его, дала ехать одному.

Он продолжает меня успокаивать, и я рассказываю, что Дом выехал позже остальных и не пришел на обед.

– Наверное, он не туда свернул. – Указываю на потрепанный куст и направляюсь к нему. – Я покажу…

Его рука преграждает мне путь.

– Мадам Грин, s’il vous plait[22], подождите здесь.

Я не против. Не хотелось бы еще раз это увидеть, хотя, конечно, это зрелище я и так никогда не забуду. Запоздало снова подаю голос, чтобы предупредить детектива Лорана об обрыве, море, падении – очевидных вещах.

Он опускает глаза вниз, держа руки на бедрах, его куртку треплет ветер, словно плащ южнофранцузского супергероя.

Опираюсь для поддержки на ржавый столб. Почему там не было ограды? Стукнуться о металл было бы очень больно, но не так больно, как свалиться с обрыва.

Снова обхватываю колени руками. Вдруг замечаю какой-то серебряный блеск. В побитой ветром траве проглядывается провод. Похожий лежит у противоположного столба. Если оба провода натянуть, они, наверное, идеально сойдутся в центре. Как будто один большой провод был разрезан пополам.

Или сломан колесом несущегося вперед велосипеда?

Детектив возвращается, качая головой, и это без слов дает мне понять, что произошло.

– Парамедики добрались до господина. Мне очень жаль, но он скончался.

Тянусь к столбу, промахиваюсь, едва ли не падаю.

Лоран бормочет слова сочувствия и повторяет, что я правда могу им помочь. Как же!

– Расскажите мне об этом господине, – говорит он. – Он был опытным велосипедистом?

– Нет. В моей анкете он отметил, что является опытным велосипедистом, но, мне кажется, ездил он мало. – У меня был один гость, который с начальной школы не садился на велосипед. И все было нормально.

Он поворачивает лицо к ветру.

– Сегодня такой день – ветер, скалы. Это опасная смесь для туриста, неопытного велосипедиста, который видит только отдых и прекрасные пейзажи. Несчастный случай, peut-être?

«Возможно?»

Возможно, нет.

Во-первых, Дом был не беспечным туристом.

А во-вторых…

– Смотрите, – говорю я, указывая на первый провод, затем на второй.

Лоран хмурится несколько долгих секунд. Он изучает куст, следы, траекторию. Затем поворачивается ко мне, и его глаза уже не такие теплые.

– У вас много бед в последнее время, – говорит он. Не спрашивает, утверждает.

Интересно, откуда он знает? Он ведь детектив, который ведет серьезные дела. Мои заявления по поводу вандализма точно не дошли бы до него. Хотя я представляю, как сплетни переходят от соседа к соседу, от владельцев магазинов к случайным незнакомцам, к другим деревням, к границе департамента и через нее. Я киваю.

– Ваш гость – говорите, он ехал один?

Разглядываю свои ботинки. Не могу посмотреть ему в глаза. Что я в них увижу? Осуждение? Жалость? Отвращение?

– Он хотел поработать, – говорю я, с отвращением чувствуя оправдания в своем тоне. – Мы предоставляем карты и устройства-навигаторы. Он сказал… – я замолкаю. – Я должна была быть с ним.

Его тон смягчается.

– Нет-нет, мадам. Не вините себя. Эта дорога была частью вашего маршрута?

– Нет! Мой маршрут ведет к маяку, но мы держались главной дороги. Он не должен был сюда заезжать.

– Это точно, – мрачно говорит Лоран. – А эти провода, которые вы нашли – что вы об этом знаете?

Выдаю лучший французский жест, на который способна – выразительно пожимаю плечами. Жест, полный неведения и ужаса.

Он реагирует так, словно я сказала нечто очень стоящее. Надутые щеки. Чуть подрагивающие губы. Опущенные плечи.

– А вы что думаете? – спрашиваю я. Это ведь он тут профессионал. Мне хочется, чтобы он сказал, что это просто несчастный случай. Всему виной ветер! И только один ветер!

– Думаю, – медленно произносит он, – что мне придется отменить обед с комиссаром.

Отлично, теперь я виновата еще и в том, что французу приходится отменить обед, который звучит весьма серьезно.

– А потом, – продолжает он, – я позвоню techniciens d’investigation criminelle[23], и мы вместе восстановим цепочку событий. Не переживайте, мадам, мы добьемся правды.

Это должно меня успокаивать. Криминалисты берутся за дело! Детектив храбро отказывается от обеда!

Но на меня давят страх и ужас. С моря доносится гул сирены. «Непотопляемая»? Кажется, вижу ее синий корпус между скалами. На палубе туда-сюда снуют маленькие фигурки. Они машут? Они видят меня, видят мигалки?

Начинаю было поднимать руку, но тут понимаю, что приветствуют они, скорее всего, не меня. Моторная лодка, маленькая, черного цвета, мчится к ним по воде на высокой скорости.

Опускаю руку. От жуткого осознания меня начинает подташнивать. Как сказать об этом Джудит и Лэнсу?

Дом оказался здесь из-за меня. Я виновна в его смерти.

Глава 7

День 3, суббота. Отдохнули от обеденного круиза? Давайте продолжим путь – отправимся в один из милейших городков на побережье, Коллиур, где вы успеете пройтись по улицам, полным произведений искусства, перед ужином.

* * *

Когда я сказала Дому, что переезжаю во Францию, он рвал и метал. Сказал, что я веду себя как финансово безграмотная. Что я отказываюсь от образования, от карьеры. Что я веду себя как «излишне эмоциональная женщина».

Уж это вызвало во мне бурю эмоций!

Джудит позвала меня на чай в их загородный клуб. Чай с Джудит ознаменовал многие события в моей жизни. Мое выступление в средней школе, когда я играла на флейте, которое мне удалось пережить без обморока (несмотря на то что я все же не всегда попадала в ноты и споткнулась о ступеньку). Когда я окончила школу с отличием (и сомнительным званием «Самая Предсказуемая»). Август, когда мы с Джем вернулись из Франции, проведя там год. Я знала, чего хочу – остаться во Франции, путешествовать по Европе, из шкуры вон лезть на любой работе (в идеале – связанной с велосипедами), чтобы там остаться.

Меня ожидала практичность – стипендия в хорошем университете, прямо в соседнем Чикаго. Стипендия полностью покрывала оплату за учебу, но не покрывала комнату в общежитии, так что я вернулась в старую спальню в «гараже» и ездила в университет каждое утро. Джудит была рада больше, чем мама. «Как прекрасно! И практично, и мы рядышком!»

Потом – следующий выпускной. Снова с отличием, но теперь еще и с дипломом о высшем образовании. Первая «настоящая» работа (велотуры считали только мы с Джем), младший актуарий в «Эпплтон Файнэншал».

Так что я подумала, что Джудит просто приглашает меня отпраздновать мое серьезное решение за дарджилингом[24] и сухими пирожными.

Но я ошибалась. Не насчет чая или пирожных, а насчет целей Джудит. Она хотела повлиять на мое решение.

Ее первая фраза: «Ты же будешь так далеко от дома».

С географией спорить было бы бессмысленно. Франция и Элм-Парк и правда далеко друг от друга. Но мы ведь живем в эпоху самолетов, электронной почты, соцсетей, скайпа. Открыток. Старых добрых писем от руки! Хотя их я, конечно же, не писала…

«Ты будешь одна, – настаивала Джудит, сжимая мою руку над россыпью крошек. – Там нет твоей семьи, друзей, дома, где ты выросла, родной комнаты».

В ее глазах стояли слезы.

Я напомнила ей, что мама съехала из «гаража», где я выросла, как только я окончила колледж. Сокращение, как она сказала. Хотя правильнее было бы сказать «переехала к парню». Коттедж за гаражом родителей перешел к Лэнсу. Он переделал мою бывшую спальню в алтарь чикагских спортивных команд, правда, потом, когда мы с Лекси стали там гостить, мы снова все переделали.

А друзья… «Я найду новых друзей», – убедила я Джудит.

Сейчас, сидя на бампере французской скорой помощи, я осознаю, как мне не хватало дружбы. Нет, у меня, конечно, много дел. Мне нужно обустраивать и новый бизнес, и новый дом. Я наслаждалась новым приключением, адаптировалась и…

Прерываю собственные оправдания. Дело ведь не только в этом. Заводить друзей трудно, особенно во взрослом возрасте. Или это только мне трудно?

Лекси наверняка обзавелась дюжинами, если не тысячами новых подписчиков за последние пару дней. Если бы она сидела на этом бампере и запостила грустное селфи, то к ней побежала бы толпа с объятиями и – не знаю, – успокоительными смузи? У нее столько друзей, а она буквально их даже не знает.