Круассаны… и парочка убийств

Дальше у стены – надеюсь, не в кадре, – Филли и Конни разбирают запасы, которые затем будут раскладывать по корзинкам. Бумажные карты, закуски, багет «на всякий случай», дождевики, шляпы от солнца, инструменты и штопор. Эти дамы готовы ко всему. Одобряю!

Манфред снова куда-то смылся, что меня беспокоит. Собирать туристов – почти то же самое, что собирать кошек для общего портрета. Только одного поставил на место – тут же сбежал другой.

Ищу взглядом Найджела и замечаю блеск серебра в глубокой тени инжирного дерева. Под ним есть скамейка, наполовину закрытая древним стволом и тянущимися ветками. Серебряный блеск стремительно то появляется, то исчезает. Наверное, опять что-то пишет в своем блокноте. Он вчера весь ужин его не убирал. Что же он там строчит? Жалуется на каждую минуту, на которую я задерживаю нашу отправку?

Поворачиваюсь обратно к Джудит.

– Пора выдвигаться.

– Мы не можем оставить Дома. – Она сжимает шарф в железной хватке. – У него столько стресса в последнее время. Ему просто необходим этот отдых, Сэйди. Он сам сказал, что это важно.

Но не настолько важно, чтобы прийти вовремя.

– Оставь его, оставь его.

На секунду пугаюсь, что мой внутренний монолог вышел во внешний мир. Но нет, это Лэнс. Он объезжает нас на велосипеде, балансируя на педалях.

– Ну же, Сэйди, – подстрекает Лэнс. – Тебе ведь не впервой. Оставила компанию, оставила папу в беде. Как там, есть сожаления?

Он замечает мою улыбку, прежде чем я успеваю ее скрыть. Нет, никаких сожалений, несмотря на то что написать заявление об увольнении мне было сложнее чего бы то ни было в жизни. Но две мысли придавали мне сил.

Первое – что я уже подписала договор о покупке бизнеса.

Второе – воспоминание о Джемме, объясняющей свою постоянную смену работы: «Если ты в чем-то хороша, еще не значит, что ты должна это делать».

Я была хорошим бухгалтером и секретарем. Цифры мне подходят. Они понятные, предсказуемые. Всегда понятно, что они делают. В отличие от людей. Надеюсь, я хороший тур-гид. Я еще учусь, но по крайней мере мне весело. Почти всегда.

– Лэнс, веди себя хорошо, – говорит Джудит.

Лэнс мне подмигивает.

– Да, веди себя хорошо, – повторяю я, улыбаясь.

Подростком Лэнс вел учет этих «веди себя хорошо» от мамы, как в карточках по типу «купи пять кофе, получи шестой бесплатно». После двенадцати «веди себя хорошо» он чем-то себя награждал. Мог «одолжить» машину Дома. Погонять на его «БМВ» по проселочным дорогам. Угоститься лучшим бурбоном Дома. Прогулять уроки ради приключения в городе.

– На твоем отце целая компания, – продолжает Джудит, теперь заступаясь за переработки Дома. – Он ей управляет один.

Черт! Это упрек Лэнсу или мне?

Лэнс закатывает глаза так сильно, что увлекает за ними и велосипед. Он разворачивается и мчит на другую сторону веранды, чтобы мелькнуть на заднем плане видео Лекси.

На его месте появляется другой велосипедист. Надя Залиская, мой второй гид, тормозит кроссовкой на высокой подошве, вторую ногу держа на педали. Легкий ветерок колышет ее локоны цвета пшеницы, растущей на полях ее родной Украины, с синими кончиками.

– Уже поздно, – заявляет она. – Опаздывать в первый день – плохо.

Да, она права. Первый день – особенный, это обещание гостям. Что наш бизнес уважает их время.

– Он придет, – настаивает Джудит.

– Да, – говорит Надя. – Да, придет. Я за ним схожу, миссис Эпплтон. Я его приведу.

Решимость Джудит дает сбой.

– Может, лучше мне за ним сходить? Дом по утрам такой ворчливый.

Тогда будет еще минус велосипедист.

– Я схожу, – говорю я и тут же об этом жалею. Если Дом решает там рабочие вопросы, то он точно станет втягивать меня в это. Мало того, что я уволилась, так еще и мой бизнес вынудил его сюда приехать.

– Нет, – отрезает Надя. – Я схожу. Так быстрее.

Солнце отражается в ее золотом шлеме. Волосы сияют, как витражное стекло. Ее стойка навеивает мне образ храброй воительницы, готовой к бою: Жанна д’Арк, если бы Жанна села на велосипед и обновила свой гардероб, включив в него высокие кеды, велосипедки и футболки-оверсайз с изображениями фолк-панковских групп.

Надя направляет воинственный взгляд на Джудит. Интересно, представляет ли Джудит то же, что и я: как девушка двадцати с чем-то лет с железной волей принимается управлять Домом.

Джудит натянуто улыбается.

– Ладно.

Она начинает благодарить Надю, но та уже несется вниз по мощеной улице.

Тут, словно его кто-то позвал, возвращается Манфред. Я нажимаю на свой звоночек и чувствую нервное возбуждение, как в первый учебный день. Группа собирается вокруг меня.

Я начинаю с основ.

– Было бы здорово, если бы мы все могли держаться вместе, но не переживайте, жестких рамок у нас нет. Так что никто не потеряется.

Потеряться они, конечно, могут, но для этого придется постараться. Я напоминаю всем о бумажных картах и навигационных устройствах, которые прикреплены к рулю.

– Навигаторы совсем простые. Они не смогут измерять ваш пульс или предложить программу тренировки, но покажут, где вы находитесь.

Почти все члены группы кивают. Голова Найджела устало опускается словно от собственной тяжести. «Да-да, я в курсе». Мы вчера уже это обсудили, когда Найджел поделился мнением, что нашей «коррективной» технологией мог бы управлять и трехлетний ребенок.

Ну и ладно. Главное – держаться курса. Поскольку Дом еще не подошел, я добавляю:

– И все знают, как добавлять остановки или менять пункт назначения в случае, если вдруг потребуется круассановое подкрепление?

Раздаются смешки от группы (за исключением Найджела) и твердые «Да!» от Филли и Конни.

Я сажусь на велосипед и выкрикиваю мое любимое слово:

– Поехали!

Филли и Конни радостно кричат. Найджел вздыхает, убирает свой блокнот и закидывает через голову эластичный ремень от камеры. Манфред, Лекси и Лэнс кружатся, как скаковые лошади, у ворот. Джудит бросает последний хмурый взгляд на пустую дорожку.

Я вывожу нас из города через тихие дорожки. Уютные деревенские домики, стоящие плечом к плечу, сменяются загородными коттеджами с большими садами. Некоторое время вдоль дороги нас сопровождает помпезный петух. Местная библиотекарша выглядывает из-за бельевой веревки, чтобы пожелать нам удачи.

– Bon courage, mesdames et messieurs![10]

– Merci, Madame![11] – отвечаем мы.

Велосипед действительно работает, как по волшебству. С каждым поворотом мое напряжение спадает, и его сменяет радость. Мы проезжаем через пейзаж с картинки – только он настоящий.

Лэнс ускоряется и пропускает поворот. Я кричу, чтобы он нас нашел.

Приближается электронное жужжание. Найджел проезжает мимо на нашем новом электровелосипеде, с идеально прямой спиной, чем напоминает мне того надутого петуха.

В моем идеальном мире один гид едет впереди, а другой – сзади, «подметает». Но некоторые велосипедисты – такие, что им надо быть впереди состава. А некоторые наоборот, предпочитают держаться в хвосте, чтобы иметь возможность остановиться, отдохнуть, сделать фотографии.

Я держусь с основной группой. Лекси едет с Джудит, которая тоже выбрала электровелосипед, лимонного цвета с корзинкой специально для багетов. Джудит уже выглядит намного счастливее.

Манфред за нами крутит педали, как ни странно, совершенно безмятежно. Конни и Филли восхищаются прекрасными садами на нашем пути.

Обогнавшие нас Лэнс и Найджел остановились у знака границы Сан-Суси. На винтажном знаке изображены нарисованные от руки образы региона: винограды, парусная лодка, осьминог, который машет щупальцем, и – мое любимое – двух велосипедистов, срисованных с пары, которая доверила мне свой бизнес – Би и Бернарда. На знаке они, как и в жизни, держатся за руки и смеются. Между картинками – надпись «САН-СУСИ», переведенная на дюжину языков, вместе со словами на английском: «НИКАКИХ БЕСПОКОЙСТВ».

Обычно я предлагаю сделать здесь групповое фото. Поскольку мы выехали позже, я решила этого не делать, но раз уж самые резвые велосипедисты нас ждут…

Лэнс задирает голову. Найджел щелкает знак много раз, словно перед ним фотомодель. У меня словно крылья вырастают – ему весело!

Сразу представляю, как поднимается рейтинг моего бизнеса. А потом замечаю полосы, из которых, как из ран, сочится красный цвет.

Так резко торможу, что велосипед чуть не падает. Конни и Филли объезжают меня, чтобы не врезаться. Мне хочется развернуться, собрать гостей и сбежать куда подальше. Но уже поздно.

Сегодня утром я проверила все вокруг сарая, коттеджа и домика Би и Бернарда по соседству. Не обнаружив свежих следов вандализма, я позволила себе поверить, что мне повезло. Может быть, подумала я, диверсанту стало скучно – или он почувствовал вину, – и он оставил меня в покое.

– Что это? – говорит Лэнс, когда все оказываются перед этим ужасом. – Что тут написано? «Мертвые велики»?

Когда Лэнс приехал, он шутил, что знает две фразы на французском: «у-ля-ля» и «мучо вино, пор фавор». Да, я знаю, второе – вовсе не французский. Он и тут сделал не лучший перевод, но я не буду объяснять, что здесь на самом деле написано «смерть велосипедистам».

– Как-то некрасиво, да? – говорит Филли.

– Очень грубо, – говорит Конни.

– Настоящая жизнь – вечный танец с Ангелом Смерти, – говорит Манфред, задумчиво разглядывая знак.

– Сэйди! – восклицает Джудит. – Так тебе кто-то угрожает? Вот я так и знала, что этот твой бизнес опасен!

– Нет! – протестую я, несмотря на целый билборд, утверждающий обратное.

Джудит качает головой. Сестры цокают языками. Найджел фотографирует. Манфред задумчиво смотрит в небо.

Берусь за тяжелую артиллерию: указываю рукой вперед, на дорогу, в качестве отвлекающего маневра, хорошо известного родителям, проходящим мимо ларьков со сладкой ватой, и собачникам, проходящим мимо стаи белок.

– Вперед! Нас там ждут потрясающие виды.

Лэнс пускается в путь. И пропускает поворот. Я кричу ему вслед – вот тебе и тихие деревенские дорожки. Он либо не слышит, либо игнорирует. Лекси отправляется за ним.

– Отлично! – восклицаю я радостным тоном, как чирлидер проигрывающей команды. – Едем дальше!

Я убеждаю себя, что Лекси догонит Лэнса и вернет его на верную дорожку. Я пускаюсь в путь. Обычно группа едет за мной, но на этот раз ехать было некуда. Найджел развернул свой велосипед поперек узкой дороги.

– Интересно, – говорит он. – Кому же так не нравится ваш бизнес, мисс Грин?

– Детям, – говорю я и тут же одергиваю себя: это звучит так, будто детсадовцы знают обо мне что-то ужасное. – Но вообще детям я нравлюсь. – Надеюсь. – Это всего лишь подростки. Которым нечем заняться. Так говорит полиция, и…

– Полиция? – переспрашивает Найджел, подергивая усами. – Так это не первая угроза в ваш адрес? Нам есть о чем беспокоиться?

Мне уж точно есть. Но этот вандал – трус, который прячется за своими красками. Если бы я считала, что моим гостям что-то угрожает, я бы отменила этот тур.

– Это? – говорю я, изображая недоумение. – Нет-нет, это всего лишь подростковый бунт, только и всего. Полицию это не беспокоит.

Последнее, к сожалению, – правда.

Я хлопаю в ладоши и радостным тоном стимулирую группу двигаться дальше:

– Вперед! Нас там ждут потрясающие виды.

Найджел поднимает камеру. Слишком поздно я понимаю, что, вся красная, стою перед оскверненным знаком.

Найджел улыбается, обнажая острые зубы.

– Да уж, вид и правда потрясающий.

Глава 3

День 2, пятница. Вино – не единственная звезда нашего региона. Пробковые дубы и оливковые рощи на протяжении нескольких тысяч лет формируют жизнь местных. Интересный факт: самому древнему оливковому дереву из известных во Франции более двух тысяч лет!

* * *

К полудню в табличке учета у меня в голове хорошие моменты заметно преобладают над плохими. Да, Лэнс все время куда-то не туда сворачивает, а Найджел уезжает слишком далеко вперед, потому что ему жизненно необходимо везде быть первым. Но мы также застали много потрясающих видов. Мы встречали других велосипедистов, художников на пленэре и дружелюбных осликов. Мы объезжали ботанические сады, гуляли под высоченными финиковыми пальмами, восхищались древними оливковыми деревьями. А еще мы узнали, как изготавливают пробки. Если что: пробка в вашей бутылке вина – это кора, снятая с дуба, который заново отращивает пористую кожу менее чем за год.

Теперь мы гуляем по винограднику на холме, после чего нас ждет роскошный пикник-обед.

Части меня хочется прошептать – закричать – очевидное Джудит, которая так сомневалась в моем переезде. «Вот, Джудит. Вот почему я люблю свою новую работу. Вот зачем я это сделала».

Но это было бы грубо и как-то хвастливо. К тому же, у Джудит есть своя неприятная проблема, которая заключается в отсутствии ее мужа. Джудит все время поглядывает на пустую дорожку. Я незаметно проверяю свой телефон. Никаких пропущенных сообщений от Нади.

Я возвращаю свое внимание к нашему временному тур-гиду, владельцу виноградника, мужчине восьмидесяти лет, похожему на гнома, в зеленых резиновых сапогах и красном берете.

Месье Лабель рассказывает, что его семья все еще использует мулов, чтобы ухаживать за крутой, каменистой землей. Его внук, украсивший собой два разворота календаря горячих виноделов, переводит нам его рассказ. Даже Найджел отложил свой блокнот.

Месье обводит рукой пейзаж. Аккуратные линии виноградных деревьев изгибаются вдоль холмов и плотных каменных стен. Виноград повсюду, куда ни глянь, словно на гравюре Эшера[12].

От любования завораживающим пейзажем меня отвлекает Лабель, произнося мою любимую фразу:

– Мадам и месье, приглашаю вас навестить наш скромный погреб и взять что-то на пикник.

«Скромный погреб» на самом деле – огромный многовековой склад с помещением для бочек. Толстые каменные стены поднимаются к открытым деревянным балкам. Внутри прохладно, в воздухе висит мускусный запах ферментирующего винограда в дубовых бочках.

Джудит морщит нос, проходя через раздвижные двери.

– Тут достаточно просто подышать – уже опьянеешь.

– Звучит неплохо, – говорит Конни. Ее сестра хихикает. Они восторженно ахают и аплодируют потрясающему накрытому пикнику на длинном столе. Тарелки вяленого и жареного на гриле мяса, корзинки багетов, огромные миски салатов и столько сыра, что хватило бы на целый магазинчик.

Я радостно улыбаюсь поварам, которые приготовили наш пикник – Би и Бернарду, паре, которая помогла моей мечте стать реальностью. В тот день, когда они передали мне владение бизнесом, я так волновалась, что чуть не остановилось сердце. Документы мы подписывали дистанционно. На экране компьютера в непонятном кабинете нотариуса сидела Би. Она занесла ручку над кипой бумаг и застыла. Что-то шепнула Бернарду, и они исчезли за кадром. С меня стекал пот. Я тогда уже уволилась, продала квартиру, раздала всю мебель и всем рассказала о своих планах. Более того – я очень, очень хотела, чтобы все получилось.

Они вернулись с запросом.

«Больше денег хотят», – шепнул помогающий мне юрист. Только вот больше у меня не было.

Би выглядела смущенной. «Нам уже за семьдесят». Стало тяжело столько работать. Но совсем уходить на пенсию они тоже не хотели. Может быть, они как-то могли бы помочь?

Еще бы!

Я бесконечно благодарна им. У них много связей, они знают лучшие маршруты. И еще они замечательные люди. Би – моя ролевая модель классного экспата. Она родилась на Бермудских островах, выросла в Костволдсе в Англии, влюбилась в Бернарда и велосипеды в Провансе. Когда смотришь на Би, кажется, что иметь несколько родин – это очень просто, а главное – радостно. О том, что она моя ролевая модель, я ей не сообщила. Это было слишком большое давление. Плюс я хочу доказать, что сама являюсь достойной заменой как владелица «ПеДАлей».

Когда группа усаживается и начинает передавать друг другу бутылки лауреата нескольких премий потрясающего бленда «Сира», мы с Би переглядываемся. Она кивает на открытые двери, яркие, словно портал в другой мир. Мы выходим на улицу и укрываемся в тени корявого оливкового дерева.

– Прекрасный день для велопрогулки, – говорит Би.

Би вообще говорит так про любую погоду, за исключением грозы, града, песчаных бурь и налета саранчи. И она права. Любой день, когда поездка может состояться, – хороший день.

Поэтому я чувствую, что все порчу.

– Ты видела знак Сан-Суси?

Би поправляет короткие кудряшки, белоснежные на фоне загорелой, слегка рыжеватой кожи. Ее глубокие мимические морщинки преобразуются в недовольное лицо – редкое зрелище.

Вот тебе и ответ.

– Это так грустно, – говорит Би. – Зачем нападать на что-то хорошее? Шеф полиции хотел закрыть его брезентом. Надеюсь, получится его восстановить.

Боюсь, знак уже ничем не спасти. Я собираюсь сообщить об отсутствующем госте, как вдруг слышу звоночек велосипеда. Через несколько секунд появляется Надя, покоряя последний холм. Не доезжая пары метров, она перекидывает ногу через сиденье и скользит на одной педали.

На дороге за ней – ничего, никакого движения, за исключением опускающейся пыли от ее колес.

– Ваш мистер Эпплтон приедет, – коротко сообщает Надя. Она расстегивает шлем, и на свободу вырывается один из ее золотых локонов. Снова она похожа на воительницу. Причем, судя по взгляду, – на недовольную воительницу.

– Все хорошо? – спрашиваю я, хотя очевидно, что нет.

Надя демонстративно вздергивает подбородок.

– Я не виновата, что он упал в лужу. Он потерял управление, потому что махал мне рукой. Я не заставляла его это делать.

Мысленно ругаю себя. Все-таки надо было мне самой забрать Дома.

Но Надя говорит, что он в порядке.

– Удар нанесен только по самолюбию.

Би похлопывает Надю по плечу.

– Дорогая, проходи, пообедай. Бернард организовал пикник с той стороны. – Би бросает взгляд на меня и приподнимает бровь. – Сэйди, ты же не против, если я уведу твоего гида?

– Да пожалуйста! – И меня, и меня забери…

В животе уже урчит, но я продолжаю ждать снаружи. Проходит десять долгих минут, прежде чем я замечаю Дома, толкающего перед собой велосипед. Он тоже замечает меня, забирается на сиденье и с трудом преодолевает последние метры.

– Эта девчонка уволена, – пыхтит он, еще не успев подъехать.

«Девчонка»? «Уволена»? Напоминаю себе, что Дом – клиент. Клиент, который, очевидно, не может оторвать ноги от педалей – Дом скачет, ругая собственные ноги. Снарядился он как в бой, ничего не скажешь. Лайкра, перчатки без пальцев, аэродинамический шлем и модные велотуфли с креплением.

– Все в порядке? – спрашиваю я, специально без конкретики, имея в виду и лужи, и настроение, и обувь.

– Да, нормально, – огрызается он. – Твой так называемый гид не указала на опасный поворот.

Движением, которое почти что вызывает у меня физическую боль, он выдергивает правую ногу на свободу. Левая нога остается на месте. Они с велосипедом накреняются. Протягиваю руку, чтобы он мог опереться, и готовлюсь к худшему. Дом выше меня сантиметров на десять, и тяжелее, наверное, килограммов на пятьдесят, если не больше.

К счастью, он достает ногу из ботинка. Полоса на его лице от уха до уха совершенно красная, совсем как «Сира».

– Я сказал этой На… Наташе? Как ее там? – Он сбрасывает ботинок и чуть не падает, затем убирает в ботинок промокший насквозь носок.

– Надя?

Весь его правый бок покрыт грязью цвета ржавчины.

– Да! Я сказал ей, что она уволена и что ты меня поддержишь. Где она? Хочу, чтобы ты при мне ей сказала.

Наверное, даже хорошо, что я от шока лишилась дара речи.

– Хороших работников найти сложно. Я и сам знаю, – говорит Дом, уже в приподнятом настроении, и направляется с велосипедом в сторону пикника. – Хватит уже играться с велосипедами, Сэйди, возвращайся работать ко мне. Можешь забрать себе кабинет Лэнса. Мне нужен человек, которому можно доверять. Кто не боится ответственности. И это ты.

Раньше подобные слова легко могли бы меня соблазнить. Но сейчас во мне вскипает возмущение – за Надю, за мой же авторитет, за «играться с велосипедами»?! Да и за Лэнса. Надеюсь, он этого не слышал. Конечно, Лэнс – не самый прилежный работник, но его кабинет ему нравится, как и круто звучащий титул «главного директора по росту». То есть задача Лэнса – заводить дружбу с потенциальными клиентами. Он занимается нетворкингом, ходит на вечеринки, много играет в гольф.

– Подумай над этим, – говорит Дом. – Нам надо будет серьезно поговорить.

Он подталкивает велосипед ко мне, как будто я – камердинер. Конечно, отчасти так оно и есть; я еще и гид, и куратор незабываемого опыта, и группа поддержки во время сложных подъемов, и хранительница таблиц и расписаний, и еще много кто.

Смотрю, как Дом гневно топает. Вернее, ковыляет. Из-за этих ботинок он ходит, как гусь, который задом наперед надел туфли на каблуке. Я не сразу иду за ним, размышляя, стоит ли мне продолжить обед, или лучше проверить, как там Надя.

До меня долетает смех Лэнса.

– Старик! Наконец-то ты нас догнал. А что с твоими шортами? Упал, пока гнался за той русской девчонкой?

За украинской девчонкой.

Джудит цокает языком.

– Дом, мы ведь на отдыхе. Возьми электровелосипед. Мне на моем так нравится.

– Можете взять мой, – говорит Найджел. – Мне искусственная помощь не требуется. Я всего лишь испытываю этот агрегат, чтобы… критически все оценить.

Одна из сестер говорит, что Найджелу следовало бы наслаждаться туром, а не оценивать его.

– Знаете, есть такая шутка…

Дом прерывает, бурча, что никакой электровелосипед ему не нужен.

– Я не буду мухлевать и ездить на велосипеде с батарейкой.

Я уже собираюсь идти мирить велосипедистов, как тут Манфред спокойно спрашивает о сортах винограда и о времени их ферментации. Спасибо, Манфред! А то я бы усмирила их потоком информации о нашем расписании. Теперь месье Лабель накроет их потоком деталей о сортах Сира, Гренаш, Кариньян и Мурведр. Снова раздается довольный «дзынь» столовых приборов и бокалов. Я тихонько ухожу, прохожу мимо дубовых бочек и Пиренейских гор, посапывающих на солнце.

Фургончик «ПеДАлей» стоит на гравийном повороте, очаровательный, как мультяшная букашка, с его круглыми фарами, выступающими зеркалами и двухцветным окрасом. Красный снизу, кремовый сверху. С навесом такой же расцветки. Бернард, Би и Надя сидят под навесом на приземистых стульях, пряча головы в тени, а ноги вытянув на солнце.

Они потягивают «Оранжину» из стеклянных бутылок. Сэндвичи из багета, завернутые в бумагу, лежат у них на коленях. Открытая пачка чипсов со вкусом камамбера манит меня с раскладного столика.

Бернард дружелюбно здоровается. Би машет рукой и указывает мне на свободный стул.

Я опускаюсь на него.

– Итак… – начинаю я. Не хочется портить всем настроение, но молчать об этом тоже нельзя.

Надя усмехается и отпивает газировку.

Бернард, как настоящий джентльмен, протягивает мне чипсы. Он поглаживает белую бороду и перекрещивает длинные ноги. Одет он в свою обычную форму: велосипедные шорты, велоджерси, льняная куртка и элегантная соломенная шляпа.

– Наша Надя утерла нос этому задире, – довольно говорит он.

Я беру у него чипсинку. Как же вкусно! Беру еще горсть. Пакет сообщает, что я таким образом поддерживаю мелких бретонских фермеров.

– Настояла на своем, – говорит Би. – И правильно сделала, дорогая.

– Exactement[13], – соглашается Бернард.

Я поднимаю брови и перевожу взгляд на Надю.

– Импровизация, – пожимает она плечами. – Ваш мистер Эпплтон не хочет уходить от вай-фая. Говорит, я ему докучаю. Капаю на мозги. Я даже не слышала такого выражения.

– Извини, – говорю я. Конечно, это не я с ней так разговаривала, но ведь Дом здесь из-за меня.

Надя продолжает:

– Говорит, ему нужен вай-фай, потому что… – Надя вскидывает руки. – Что-то про телефон и грабежи и дороги?

Я поняла: Дом – скряга, который платить за роуминг не собирается. Соответственно, его телефон и телефон Джудит, если рядом нет вай-фая, – всего лишь навороченные камеры.

Отряхиваю пальцы от чипсовой пыли со вкусом камамбера и объясняю слова Дома про грабежи. Далее спрашиваю:

– Как ты вообще вытащила его на улицу?

Надя изобразила, словно тянет веревку.

– Я отняла вай-фай. Вуаля.

– Наша девочка, такая находчивая, – говорит Би. Она замечает мое замешательство и объясняет: – Надя попросила мадам Лоран отключить модем.

Надя кивает.

– Да-да. Мадам Лоран такая добрая и понимающая. А все остальные гости сами гуляли, наслаждались Францией.

Добрая и понимающая? Та мадам Лоран, которую знаю я, может все Средиземное море заморозить одним лишь взглядом.