Сквозь долину дождя и солнца

Непривычное ощущение в области ягодичных мышц, не позволило Михелю ощутить комфорт, привыкший к более современной меблировки, он даже хотел сесть на голую земель, но почему-то передумал, посчитав, что этим жестом он сможет задеть чувство гостеприимства местных.

– Друберде? – спросил вожак сев напротив.

– Да, я приехал из коммуны, она находится в долине. Я хотел изучить всю планету Земля. Поэтому я приехал.

Местные молча переглянулись между собой. Затем, вожак дал знак рукой одной из женщин и обратился к ней слегка повышенным тоном.

Скрывшись за кустарником, безымянная дама возникла перед Михелем спустя пару минут с большим плоским камнем на котором лежала остывшая рыбёшка. Блюдо было слегка обгоревшее, словно пролежало в костре дольше нужного.

После вожак, одобрительно кивнув, предложил Михелю угоститься. Имея столкновение об языковой барьер, участники этой сцены всё же прекрасно понимали друг друга.

Рыбина была вполне съедобная, и несмотря на лёгкую гарь во вкусе, за считанные секунды исчезла с каменного подноса.

Михель понимал как этим тайным жителям удалось приготовить для него обед. Цепочка возникновения продуктов была ему объяснима, ведь ещё с ранних лет Михель учился познавать мир при помощи различных карточек и методичек.

В его учебном арсенале имелся широкий выбор красочных картинок с изображением даров природы. Введя своего сына в мир познаний окружающей среды, мать Михеля систематически пополняла знания мальчика новыми открытиями.

К примеру, когда он подрос и мог произносить предложения, их занятия дошли до исследования простых азов естественной науки. Таким образом Михель узнавал, что из дерева делают дрова, а из дров строят дом, что кукуруза растет на грядке и из неё делают попкорн.

– Из хлопка делают ткань, из ткани шьют брюки… – после еле слышно произнес Михель, уставившись на набедренную повязку одного из аборигенов.

Михель осознавал, что рыба которую он так быстро проглотил, была выловлена в море. Стрелы, которые мужчины по-прежнему не отпускали из рук, были выточены из дерева при помощи камня. Но вот из чего были сотканы набедренные тряпки местных – Михелю было непонятно. Оглядевшись вначале, он четко распознал, что растительностью этот остров не избалован и предполагать о хлопковом хозяйстве уж точно не стоит.

По всей видимости из даров природы на этом острове имелись лишь деревья, которые впоследствии давали дрова, но других каких-либо жизненно необходимых источников не было заметно. Казалось, что местные могли питаться лишь рыбой, выловленной в море, или же птицей, подстреленной наточенными стрелами.

В связи с этим, думы Михеля по поводу возникновения тканевых повязок у местных – были объяснимы.

После трапезы и молчаливого наблюдения за гостем, вожак, в обществе трёх мужчин, предложил Михелю ознакомительную экскурсию по острову. Путь их тянулся сквозь едва проходимые тропы гигантских деревьев и кустарников. Глиняная, скользкая земля черного цвета, сопровождала каждый шаг возможностью рискового падения. Пару раз Михель и вправду чуть не свалился, и тогда один из аборигенов возрастом не старше двадцати, дал понять ему, что обувь лучше было бы снять.

Послушно избавившись от новомодных кроссовок, Михель смиренно следовал за хозяевами острова. Дорога была непростой, то и дело возникали высохшие корни деревьев и прочие сорняки, но тем не менее добраться до пункта назначения удалось без ран и ссадин.

Как выяснилось, местные жители привели Михеля к небольшому озеру, от которого бежал шустрый ручей, тянущийся в ещё большую глубь темных зарослей.

Судя по всему, местный водоем служил аборигенам водопоем. Подойдя вплотную, вожак стал объяснять на своем языке о важности бесценного объекта. Затем наклонившись, пожилой мужчина, зачерпнув рукой водицы испил живой настой. В знак вежливости, Михель повторил действия мужчины и аналогичным образом выпил воды, в которой так нуждался.

Где-то наверху слышались нервные пения птиц, которые были привиты инстинктом выживания, всегда зная, что могут быть в любую секунду отданы безвременности. Одной из стаи, что по наивности подлетела испить у ручья, пала злая участь и острый наконечник стрелы навсегда остановил стук её сердца. Самый молодой абориген, не теряющий бдительности, моментально подстрелил дичь, обеспечив своим соплеменникам небольшую закуску.

Осмотрев местное водохранилище, гостеприимные жители возвратились вместе с Михелем в эпицентр островной жизни. Казалось, оставшиеся мужчины и женщины с детьми начинали привыкать к обществу гостя и их невидимый, нервный настрой сменился на более спокойные частоты.

Местные хозяюшки уже вовсю входили в свой рабочий день, очищая убитые давеча тушки от перьев. Девушки что моложе вели себя правда ещё непривычно, сторонясь, но при этом заметно интересуясь Михелем. Самые маленькие из племени казалось, совсем не отличались от детей цивилизации, они весело бегали, легонько лупили друг друга палками и с азартом кидали камни в море. Вот только пляжа местные старались избегать, лишь ловля рыбы заставляла аборигенов покинуть гущу леса и выйти на солнце.

Морские купания и загорания – разумеется не приветствовались у местных, отчего Михель посчитал, что аборигены бояться то ли солнца то ли воды.

Он всматривался в их тела и лица, пытаясь разгадать почему их облик столь сильно разнится с обликом человека современного общества. Что не дало их естеству потерпеть трансформацию, природная изоляция от цивилизации или особый ДНК код? Черепа аборигенов отличались от формы современных жителей, и происхождение расы тут было не причём. В жизни Михеля встречались различные этносы, но все они так или иначе имели современный анатомический облик и формат.

Здесь же отчётливо виделась особая форма головы и костей. Мускулатура также казалась иной. Тела этих людей транслировали совершенно иной образ жизни от привычных жителей планеты. Местные аборигены без слов говорили, что им приходится бороться за выживание.

И тут Михель задумался, задумался глубже, как всё-таки этим людям удалось сохранить свой нетронутый мир, избежать выселений или захвата. Ступала ли на этот остров нога помимо стопы Михеля, удавалось ли кому-либо ввести племя в страх и опасение, переведя навсегда в режим бдительности.

Когда мужчины пригласили Михеля на рыбалку, он был только рад, так как до одури любил плавать. Вся активность что была связана с водой всегда вызывала у Михеля бурю положительных эмоций. Будучи скорпионом, представителем водной стихии, ему с лёгкостью удалось приловчиться к местной рыбалке. Вооружившись копьём и изучив приемы местных, юный путешественник словил для племени несколько рыбин, чем заслужил окончательное уважение местных.

Вот только Михелю претило то, что еда в племени пресная, без соли. Решив хоть как-то исправить ситуацию, оглядев вокруг себя морское пространство, он, отойдя подальше от мужчин, заметил в гуще белого песка белые кристаллики соли. Набрав в ладоши горсть, Михель молча, в абсолютном одиночестве направился к водному источнику.

Местные, действия юноши не поняли, но при этом не стали его останавливать. Лишь несколько мужиков держа дистанцию, последовали за Михелем, что двигался в сторону тенистых зарослей.

Михель старался быть аккуратным и не упустить из рук желанную добавку для пищи. Он не отличался стопроцентной координацией и имел пусть небольшие, но сложности с вестибулярным аппаратом. Как и многие из аутистов, Михель мог порой быть не совсем пластичным. Однажды он обронил на себя поднос с напитками, на котором, к несчастью, громоздился горячий чай. В тот день он отделался ожогом на животе и с тех пор старался быть наиболее осторожным в переноске каких-либо сосудов. Но его ладоши не в силах были сохранить всю жидкость, и морская вода то и дело сочилась сквозь пальцы.

Когда наш исследователь подошёл к водохранилищу, в руках Михеля уже совсем не осталось жидкости, лишь осадок белых кристаллов с небольшим количеством песка.

Осторожно опустившись на колени с максимальной концентрацией, Михель погрузил руки в водоем, с целью промыть соль. И действия его увенчались успехом, ведь как только он резким движением извлёк наполненные конечности из воды, и подставил ладоши к единственному прорезу солнечного света, он увидел очищенные кристаллы крупной соли.

Таившиеся за деревьями местные, восприняли действия Михеля как странный обряд. Ни одному из них даже не удалось задуматься, что на деле этот посетитель добыл для них приятное новшество.

Боясь обронить по пути желанные кристаллы, Михель поспешил к месту лагеря аборигенов. Ему не терпелось продемонстрировать свою находку местным и превратить трапезу в более приятный процесс.

Мангал приготовления разгорался в самой солнечной части острова, что было вполне объяснимо. Поймавшие искру от нагревшихся на солнце дров, хозяйственные дамы приступали к запеканию очищенных тушек. Вовремя подоспевший Михель, не боясь быть обсуждаемым за инициативу, растолкал кухарок и смело припорошил дичь добытой солью. Оставшуюся часть морских кристаллов, он высыпал на небольшой чистый камень, который служил в обиходе в качестве посуды.

– Так будет вкусно! Рыбаа… – ответив на напористые взгляды местных, что окружили Михеля.

Одна из женщин, казалось, была возмущена дерзким жестом Михеля, что посмел без разрешения влезть в процесс приготовления стряпни. Резко встав с присядок, ей по всей видимости хотелось надавать пареньку оплеух, но правда вспыльчивость её была тут же остановлена. Мужчина, что вместе с остальными отследил путь Михеля, вмешался в заваривающуюся перепалку, строго дав понять даме, чтобы та знала свое женское место.

В нехитром багаже Михеля было уложено двое пар плавок и каждые из них имели сетчатые подкладки, что всегда причиняли дискомфорт. Он не раз задумывался, какого черта швейные фабрики решили снабдить плавательный туалет бестолковой сеткой, которая то и дело натирала и прилипала к заднице. Правда отпороть мешающую сетку он никак не решался, глупо терпя неудобство и пологая, что пришито – то пришито.

Но только не сегодня. Видя, как аборигены ловят крупную рыбу при помощи наточенного копья, они при этом совершенно расточительно упускают мелких рыбёшек и прочих гадов. Нужно было исправлять ситуацию и производить новшество в рыбном хозяйстве. Тут-то Михель и избавился от надоедливой сетки на купальных шортах.

Вернувшись к мужикам, что по всей видимости имели неудачный день ловли, шустрый Михель, заприметив косяк мелких рыб закинул сетку, в надежде что та непременно пойдет под воду, и тут же схватит наивных рыб. Вот только лёгкому материалу не дано было по своей структуре опуститься под поверхность солёной воды. Местные навострились, замерев в движениях, все как один молча смотрели на Михеля и пытались понять к чему он стремится.

Михель не сам пришел к такому методу, он вдохновился любимым фильмом его отца «Изгой», они не раз просматривали эту картину, и юный исследователь решил повторить действия главного героя.

Само собой рыбе удавалось спастись от неумелой, но при этом очень настойчивой охоты парня. Прежде чем осознав, что сетку необходимо для тяжести наполнить водой, Михель несколько раз терпел неудачи и материя, вырываясь из рук всплывала на поверхность. Правда немного наловчившись, ему удалось перебороть законы физики. Собрав сетку по краям и придав ей каплевидную форму, Михель опустил небольшой лоскут под воду. Конечно, подхватить добычу в свои сети не удалось, но ведь здесь совсем важна не результативность, а действия и цели особенного парня.

Наблюдавшие со стороны аборигены, поняв стратегию что ведёт Михель, поспешили на подмогу. Идея пришельца показалась им весьма толковой, и вся мужская свора сосредоточилась на новой технике рыбалки.

Группа рыбаков истратила немало времени, то и дело цепляя и тут же упуская рыбу из сети. Мелководные оказались не из наивной группы, смекнув что возле берега их поджидает опасность, серебристый косяк уносился прочь.

Не теряя энтузиазма и борьбы, вошедшие в азарт аборигены, решили не сдаваться и продолжить рыбалку. Один из них даже подал радостный клич, отойдя чуть дальше остальных. По всей видимости ловля жителя племени увенчалась успехом, так как он, сильно сжимая края сетки, спешил к товарищам. Возле берега, тонкая сеть выскользнула из рук горе-рыбака и все содержимое провалилось вниз.

К несчастью, помимо нескольких рыб, в сеть рыбака проскользнула опасная банда медуз, жаждущих присосаться к чьим-нибудь чреслам. Издав вопль, островной житель, мужественной рукой отцепил от себя заносчивого жителя моря, что вцепился в область паха.

Останется неизвестным, был ли этот опыт с сеткой первым в жизни этих людей, или же всё-таки подобный метод являлся знакомым. Возможно, аборигены знали о такой технике и пользовались данной методикой, но только вопрос; откуда у них до этого могла взяться сеть, будет для Михеля неразрешённым.

Тем временем хозяюшки загадочного острова разделались с готовкой и явили пред взорами мужчин приготовленные блюда.

Дымящиеся птицы несли не совсем приятный аромат, но голодный желудок шептал Михелю, что избирательность в еде сейчас – является не лучшей стратегией.

Неизвестные названия птиц, что были зажарены в первобытном костре, по местным рецептам запекались целиком, без удаления потрохов, и когда перед Михелем предстала его личная порция, он заметно скривился в лице, отчего тут же словил неодобрительный возглас одного из мужчин. Выбора не оставалось и приходилось довольствоваться не только крылышком, но и горькой печенкой. К счастью Михеля, ему не подали желудок и неочищенный кишечник, ведь такой деликатес заслуживал лишь вожак племени.

Солнце в этих краях садилось гораздо раньше, чем в регионе проживания Михеля, а вечерние посиделки перед костром в этой местности не полагались. Мужчина, что первым встретил Михеля на острове, по указанию вожака, определил ему спальное место в мужской хижине. Вместо матраса в постройке имелись лишь специальные пласты, выполненные из сплетения тонких палок и усыпанные россыпью листьев.

Шкур убитых животных в домашнем обиходе аборигенов – не наблюдалось. По всей видимости живность на затерянном острове познала аннулирование популяции из-за охоты в далёкие времена. И даже если когда-то в этой местности и могли водиться хищники, то наверняка они были съедены сотни лет назад предками местных жителей.

Михеля так утомила дневная рыбалка, что несмотря на дискомфорт спального места, он тут же провалился в глубокий сон.

Его телефон, выполненный по последним технологиям, был отправлен в беззвучный режим и покоился на самом дне рюкзака. Михелю как человеку аутичному, очень был важен его девайс, и несмотря на свое расположение к сентинельцам, он всё же пытался сохранить свою технику в тайне. Он даже намеренно, сумел спрятать свой багаж в одном из кустарников, дабы местные не опустошили его дорожные припасы.

Сквозь вьющиеся корни снов он отслеживал свои мысли, в которых фигурировал волнующий Михеля вопрос; откуда у местных жителей взялись набедренные повязки. Может и впрямь на острове имеются скрытые поля, на которых и выращивается нужная растительность? Допустим, но ведь для того чтобы создать полотно, необходимо изначально разработать ткацкое оборудование – иначе никак.

На следующее утро Михель уже чувствовал себя как дома, он был из тех, кто с лёгкостью адаптируется в незнакомых местностях. Возможно, он был ярким исключением из ряда аутистов и мог, по правде, считаться человеком мира. Он не был слишком сильно привязан к ежедневным стереотипам, что порой спокойно переносил бытовые изменения. Именно от этого он не испытывал огорчения, что на завтрак снова была подана рыба вместо его любимого арахиса и фруктов. Михель понимал, что все люди разные и имеют свои устоявшиеся годами привычки.

Местная детвора уже совсем не чуралась Михеля и не стесняясь его присутствия, ещё веселее и задорней слонялась средь поселения. Женщины также перестали воспринимать его с опаской, будто смирившись с новым жителем. По правде, Михель и сам не понимал, как долго продлится его пребывание в данной локации и куда он отправится после.

До полного пробуждения солнца, мужчины позвали Михеля на раннюю рыбалку. Утренний отлив позволил поймать крабов, обеспечив тем самым разнообразие рациона. К тому же добытая Михелем соль, по правде, скрасила вкус местных блюд, чем заслужила знак уважения от сентинельцев. Теперь островные хранительницы очага, не брезговали солевой посыпкой во время готовки, щедро заправляя кристаллами добычу.

Для местных Михель не был заносчивым надоедалой, кто знает, может именно его диагноз способствовал племенному приятию. Он не болтал без умолка, не задавался лишними вопросами и уж тем более не нарушал личного пространства. Видимо это и послужило тому, что он был единственным из ряда цивилизованных представителей, что получил привилегированный доступ к острову.

Совершенно справедливо будет задуматься о том, что наш герой мог быть незапланированным источником передачи болезнетворных бактерий и всевозможных вирусов, ведь не раз в прессе упоминалось, что данный остров строго охраняется правительством Индии, во избежание передачи инфекции местным жителям, так как сентинельцы не имели иммунитета даже к простым земным заболеваниям. Но к большому везению, сам Михель с рождения обладал непоколебимым иммунитетом, благодаря которому по всей видимости он не смог стать переносчиком опасных зараз. Был лишь один сковывающий спрут в его жизни, тот, что мог отделить его от полноценной и самостоятельной жизни, и звали его – аутизм. Вот только и эта неизведанная рассада в его сознании, была подвластна корректировке. Каждодневные занятия по развитию речи, рисованию, письму и чтению, за годы работы – давали о себе знать. С каждым годом, Михель постигал уровни своего развития и приобретал новые знания и возможности. Год за годом он осваивал элементарные азы быта и самообслуживания. Учился поначалу извещать о естественной нужде, после сумел без помощи добираться до туалета, ну а спустя ещё несколько лет его слабая моторика осилила кнопку смыва унитаза. Он учился осознавать техники безопасности и был строго осведомлен, что ему нельзя подходить к открытому окну и выбегать на проезжую часть. Михель понимал, что нельзя открывать дверь незнакомым людям и что очень важно всегда закрывать кран с водой. Ну а если, к несчастью, случиться пожар, то он знал, что нужно набирать сто один.

Чем больше Михель присматривался к сентинельцам, тем больше убеждался в том, что не такие они забытые, и что на деле не они познали лишений. Их племя не знало единоличников и отшельников. Действовали эти люди сообща и имели между собой очень развитую коммуникацию. На острове были важны общественные правила и соблюдение порядка. Никто не разбивался на группы и не создавал социальных пластов. Крохотное население из сорока девяти человек строго соблюдало равенство и справедливость. Каждый получал по ровной части рыбы или птицы, ложе островитян не отличалось от спального места соплеменника. Даже загадочные набедренные тряпки, возникновение которых не давало покоя Михелю, имели совершенно одинаковый силуэт.

Головы всего населения не несли волосяного покрытия, так как всегда сбривались при помощи острозаточенного камня. В связи с этим местные дамы не знали духа конкуренции, и не терзали себя самоедством, что у них нет фена Дайсона как у их подруги.

Отсутствовал статус, амбиции и эго, так как всё служило единым механизмом. Исключением, пожалуй, можно было считать вожака племени, только он имел высшую ступень иерархии. Разумеется, главное мнение исходило от старшины и все важные решения в бытовой организации и вооруженной стратегии по защите острова от незваных гостей исполнялись по приказу вожака. Но при этом, строго следуя за соблюдением порядка и за защитой древних обычаев, глава аборигенов получал весьма небольшую дань, которая измерялась количеством съеденных брюшков и кишок.