Сквозь долину дождя и солнца

– Здрасьте… – протянул Михель и тут же получил встречное приветствие местного на его родном языке.

К этому времени языковой барьер между представителями различных местностей и народов, скатился к пыльному воспоминанию старого чердака, ведь уже в тридцатых годах, современные мобильные телефоны были оснащены умным миниатюрным наушником, что переводил обращение собеседника на родной язык.

– Добрый день. – дружелюбным, но при этом усталым тоном.

– Где люди?

– Простите…

– В Индии много машин, людей, коров… – Михелю сложно было производить наиболее точные предложения. – Где, они, все?

– А… вы имеете в виду старый Дели? – немного удивлённо – Его уже нет, всё что потерпело изменение – перед вами. – Михель выдал непонимающее выражение лица, но приветливый незнакомец и тут проявил участие. – Вы, наверное, не знаете, но после осуществления большого плана, мировое правительство пересмотрело все прежние устои, и теперь города Индии познали трансформацию.

– Трансформацию? – уставившись отреченным взглядом вдаль.

Михелю казалось, что нет ничего на свете более печального и безвыходного, чем назойливая жара, способная расплавить человека по образцу сыра.

– Вы не слышали о политических изменениях, что произошли в мировой системе? – мужчина был невероятно выдержан и корректен, что его отнюдь не удивляла неосведомлённость Михеля. Он старался быть полезным для путника и ввести его в курс дела, без перспективы счесть Михеля за проспавшего простофилю.

– В Индии есть Тадж-Махал! – вскрикнул Михель.

– О, да, он конечно есть, и серьезно охраняем, и рассмотреть его не составит труда! – будто успокаивая больного, и играя по его правилам – Вы с лёгкостью сможете посетить наш памятник архитектуры! – мужчина взял из горы фруктов спелое манго, и разрезав плод погрузил в механическую соковыжималку, коих Михель и не видел в своей жизни. – Вы, наверное, испытываете жажду, я сделаю вам фреш.

– Сооооккк… – довольно протянул Михель.

– Одну минуту! – вежливый джентльмен, произведя несколько нажатий и издав еле слышное кряхтение, привлек сильное удивление Михеля, что тот громко засмеялся.

– Яблоко растет на дереве, из яблок делают – сок! – в своей привычный манере.

– Да сэр, но только простите, у меня сегодня нет яблок, только манго и арбуз. – протянув желаемый напиток путнику, который тут же осушил гостеприимный дар.

– Спасибо… – довольно протянув – А почему вы здесь?

– Потому, что я продаю фрукты и соки! – Михель, казалось бы, не удивился встречному ответу.

– Вы здесь один!

– Да, это все из-за того, что мы фермеры. Фермеры и садовники смогли остаться в прежних устоях и не поддаться полному изменению.

– Садовник – поливает грядки… – задумчиво протянул Михель.

– Именно сэр! – радостно протянул дружелюбный местный. – Только растительная культура была неподвластна умной машине, и такие как я смогли сохранить свой привычный быт.

– А другие люди?

– Они переехали в закрытые поселения, а множество людей, точнее мужчин были и вовсе отправлены из страны в долину технологий.

– Долину технологий… – повторив с присущей эхолалией.

– Да, вы разумеется слышали о кремниевой долине, наши соотечественники ещё много десятилетий назад эмигрировали, а оставшихся, что не хотели покидать родные земли, принудительно перевезли после трансформации.

– А почему так поступили с вашими соотечественниками?

– Все потому, что наш народ был готов предоставить тот же спектр услуг, но гораздо за меньшую плату! – усмехнувшись – В тот момент, когда европейское население требовало куда большей оплаты.

– А куда подевались местные женщины?

– Численность женского населения понесла ещё больший спад. – со вздохом.

– Что это значит?

– Уровень преступности против женщин познал критической отметки. – речь, что произносил мужчина, была переведена умным девайсом на более грамотное и точное повествование, отчего могло показаться, что беседа идёт не с торговцем фруктов, а с профессиональным журналистом. – Если в двадцатых годах осуществлялось девяносто случаев изнасилований в день, то в тридцатых годах – этот показатель удвоился.

Михель не понимал характер предназначения слова – «изнасилование», хотя встречал его во множествах произведений, но при этом он осознавал, что это дело крайне жуткое и непозволительное.

– Самое печальное, что больше семидесяти процентов преступлений против женщин, влекли за собой смерть. – махнув рукой и пожав плечами – В итоге женская половина населения стала заметно исчезать, хотя половиной то её и нельзя никогда было назвать.

– Почему так произошло, сначала?

– Это имеет исток ещё из далёкого прошлого… – задумавшись – Иметь в семье девочек, всегда было неприбыльным, так как они не могли трудиться наравне с мужчинами и приносить хороший доход. Множество семей узнав при помощи УЗИ пол будущего ребенка, прерывали беременность если выяснялось, что родится девочка, так люди пытались избежать бедности. В итоге мужское население имело ощутимый перевес. Говоря проще – женщин на всех не хватало. Но мне повезло, в нашей семье у всех есть жены и дети, мы сумели сохранить прежний суверенитет и традиции.

– А кто живёт там? – указав на высокую бетонную стену.

– Там живут люди нового образца.

– Как так?

– Те, кто не был против перемен и познал новую трансформацию. Новое общество, обновленной цивилизации.

– Туда можно попасть?

– Это сложно, так как у вас нет там родственников! Вход можно получить только по приглашению и разрешению, это закрытый район.

– А зачем его закрыли? – по-детски спросил Михель.

– Думаю, чтобы избежать преступности и получить полный контроль. – пожав плечами.

– И как же вы живёте?

– Я же уже сказал, я выращиваю фрукты, продаю фрукты, готовлю сок…

– Для кого?

– Сегодня – для вас!

Молча расплатившись с мужчиной и не прощаясь покинув его общество, что было для аутистов делом привычным, Михель решил попытать и дальше свои исследования, в надежде узнать больше информации о современной Индии.

Правда перемены не поджидали юношу и весь его дальнейший путь был сопровожден бетонной стеной. Вконец заплутав и утратив свой вектор, Михель словил лёгкую панику, что наползала к нему в области лёгких, стискивая и при этом раздувая его внутренности.

Обернувшись, он стал искать взглядом недавнего продавца фруктов, но по всей видимости Михель прошел значительное расстояние, что даже миниатюрный образ с тележкой исчез с горизонта.

Ему потребовалось около часа, чтобы вырулить на более менее оснащенную улицу, где помимо высоких стен имелись продовольственные пункты и автоматы медицинской помощи. Помимо прочего, на руку Михелю, посчастливилось встретить ещё несколько прохожих, вот только ни один из них не желал вступать в контакт с неизвестным приезжим. Тогда решив, что поиски в Нью-Дели не имеют смысла, Михель изучив локацию решил покинуть город. Надежда на то, что он увидит старый формат индийского поезда – был тщетен, так как старые, характерные для духа Индии вагончики, сменились всеми известными капами.

Добравшись до выделенных линий, и войдя в комфортабельную и охлаждённую капсулу Михель отправился в восточный штат Ориша. Выбор локации был почти что случайным, если не считать, что в момент размышлений Михель посчитал интересным для себя, направиться в штат, наиболее близко расположенный у воды.

Если ещё несколько десятков лет назад, весьма значимое расстояние в размере тысячу трёхсот километров, можно было осилить перелётом или же изнуряющей дорогой, то в сегодняшние дни такая дистанция считалась незначительной.

Добраться до города Пури, что расположился у берегов Бенгальского залива, Михель сумел за пару с лишним часов. Солнце к тому времени умерило свой пыл и готово было оставить в покое внезапно нагрянувшего странника.

Прибрежный город оказался более оживлённым, чем столица. Вдоль неспокойного и мутного залива, Михель заприметил нескольких рыбаков, а из построек или прочих объектов инфраструктуры также имелись небольшие продуктовые автоматы. Смело направившись к одному из представителей старого формата населения, Михель заранее сформулировав цель своего прибытия, решил во чтобы то ни стало получить нужную информацию.

Он мог бы потратить время на исследование памятников архитектуры, древнейших храмов или же отправиться в ашрам, но он не нуждался в духовных практиках или исторических открытиях. Ему были интересны люди, и не просто люди, а общества далёкие от его реалий и образа жизни. Михель стремился к познанию мира, через познания других народов. Встреча с его дедом нанесла мощнейший отпечаток на его восприятие, что он испытал небывалую жажду исследования ближних. Всю свою жизнь он пробыл в плотном панцире и ни разу не смог постичь резонанса. Жизнь ему представлялась исключительно установленным шаблоном для всех представителей земной расы. По сей день он не задумывался об истоках мироздания и разновидности менталитета.

Один из рыбаков из чувства любопытства, был совсем не против пойти на контакт с юношей, что так отличался от соотечественников. Несмотря на то, что на Михеле как на множестве молодых людях, были надеты простые хлопковые брюки с футболкой, а на плечах весел черный рюкзак, местный все же воспринимал его как существо совершенно особенное и далёкое. Он с любопытством разглядывал каждую деталь его внешней атрибутики и буквально заглядывал в рот, когда тот произносил фразы.

Звали его Абхай и он, по правде, являлся представителем старого формата населения. Семья его вся занималась исключительно рыбным промыслом, и едва сводила концы с концами. Новый мир со сверхвозможностями и инновациями, счёл Абхайя и его семью бесполезной, от этого они и мирились с нуждой. Обеспечить новым жильем и поместить местного парнишку в современный район было невозможным, вот и оставалось их семье ютиться в железной берлоге, что власти выписали им в качестве поддержки.

Михель был не слишком силен в межличностных отношениях и в чувстве неравенства, но все же, он не спешил с подробным описанием своего жилища, когда любопытный Абхай задался вопросом об условиях жизни чужеземца. Михель осознавал, насколько его реальность краше быта Абхайя, и несмотря на свой диагноз с лёгкостью маневрировал в разговоре, меняя тему за темой.

– А вас много осталось таких? – задался Михель.

– Есть немного, но в основном все старались перебраться в закрытые поселения, но они как правило обладают необходимыми знаниями, в основном разработчики или люди интеллектуальных профессий, но и то не все. – с грустью вздохнув – Я не из таких и мне не повезло, а там знаешь, красиво, дома чистые, улицы кондиционированные, есть системы запуска дождя, очень свежо и много деревьев. А такие как мы не нужны…

Михель редко испытывал чувство сострадания, как правило эмоции других его не волновали. Исключением была лишь мать Михеля, только её он мог жалеть и испытывать острую досаду, когда видел её слезы боли или усталости. Стоило молодой женщине опуститься на пол и сжать колени в руках, как мальчик тут же подбегал к ней и начинал обнимать. В момент слез он и вовсе гладил мать по голове и стирал с лица мокрые разводы.

Вот и сейчас Михелю, до жжения в глазах было жаль местного рыбака, облачённого в полосатую футболку. На вид он казался совсем другим; смуглокожий, с грубыми чертами лица, но почему-то именно сейчас, он так напоминал ему маму.

«Айгера. Я в Индии. Тадж-Махал не видел. В Рим не полетел. В Париж тоже нет. Я буду плавать. На лодке. В море. Острова. Пальмы.» – сообщение от Михеля.

– Я должен тебя предупредить, что это очень опасно. – ведя Михеля к пристани. – Последний случай закончился убийством одного паломника, кажется, ещё в двадцатых годах или раньше. – тощий мужчина, с кожей измученной солнцем, пытался переубедить Михеля.

Их свёл Абхай, после того как он услышал от Михеля, что тот ищет незабываемые приключения и общение с неизведанными народами. Узнав о таинственном и закрытом племени, что живёт на одном из Андаманских островах, заворожённый Михель решил во что бы то ни стало отправиться на этот остров. Остров этот – был самый что ни на есть Северный Сентинел.

– Пойми друг – это единственное племя в мире которое никогда не контактировало с современными людьми, и поверь, так было ещё до мировой трансформации! Наш народ всегда избегал этой местности, моряки всегда отплывали подальше от этого острова, чтобы не напороться на стрелы! Это очень и очень опасно, поверь! Они даже вертолеты смогли обстрелять!

Но Михель не воспринимал эти слова всерьез, по сути, он совсем не реагировал на предупреждение местного и не испытывал хоть малейшего страха. Он, как всегда, был уверен, уверен в своих возможностях и в правильности своего решения. Им руководило не банальное упрямство и глупость, а прирожденное чувство спокойствия, которое всегда держало Михеля в огранке защищённости.

– Как ты понимаешь, мы не сможем тебя доставить к берегу, не обижайся, но мы дорожим своими жизнями! Оставим тебя в двадцати метрах, приблизительно, потом ты сам доплывешь на резиновой лодке. Об этом не беспокойся, там небольшая глубина, справишься!

– Лодка! – громко вскрикнув.

– Может, всё-таки передумаешь друг? Это реально очень опасно!

– Я поплыву на лодке! – без тени сомнения.

– Вижу ты не трус! – с лёгким восхищением – Я подвозил туда пару раз людей, и оба были убиты аборигенами, обстреляны стрелами!

Михель вновь оставил обращение мужчины незамеченным, ведь его мысли были заняты совсем другими образами. Ему не терпелось поскорее увидеть затерянный остров и познать диковинную культуру. К тому же, неслабо утомленный организм сигнализировал о необходимом отходе ко сну. Он сам не помнил, когда последний раз поддавался моменту бездействия и падал в темные простыни сна. Всплывали обрывки его пути, странная встреча с дедом, самолёт, пустые улицы Нью-Дели, поездка на капе, берег залива и вот он уже входит на борт миниатюрного, но скоростного судна. Глаза его были под властью тяжелых век, которые, не справляясь со своими функциями молили о покое.

Сны не тревожили его своими формами, лишь лёгкое покачивание волн и солёный воздух с теплым ветерком, служили тонкой границей между реальностью и забвением. Михель находился в состоянии полного покоя, но при этом мог ощущать происходящее вокруг. Слышались обрывки фраз чужого языка, скорей всего парни, что вели лодку общались о своем, а оставленный в кармане наушник избавил от перевода. Несмотря на психологическую особенность развития и сложности с речью и её восприятием, Михель все же мог распознавать фразы и слоги других языков, он с лёгкостью изучал первостепенные слова на японском и испанском языках, мог запомнить счёт до десяти и название цветов радуги. Правда это было уже ненужным, так как современная техника решила вопросы коммуникаций.

Он проснулся от лёгких похлопываний и даже на секунду проявил недовольство, готовый стукнуть того, кто посмел его разбудить. Но вспомнив о цели своего прибытия, Михель повременил с ругательством и спокойно встал с места.

– Мы приехали друг, дальше ты сам. – сказал доставляющий – Вот, возьми кокосы – это обязательно! Ты должен будешь ещё издалека поднять их и показать местным, это будет знак того, что ты пришел с миром и с дарами. Как только чуть подплывешь к берегу, обязательно подними вверх кокосы. Но только береги себя, будь осторожен. – Михель лишь молча выслушав правила безопасности, перевел обговоренную сумму на счёт мужчины. – Вот лодка, надутая уже, не беспокойся, она на вид ненадёжная, но к берегу тебя доставит. Будь осторожен! – похлопав Михеля по плечу – Если всё пройдет как надо… – решив упустить уточнение о сохранении жизни Михеля – То ты знаешь как с нами связаться, мы также приплывем на это место и заберём тебя. – опустив глаза, словно он понимал, что такой исход невозможен.

Михель следуя своему стилю, пропустил обмен прощаний и молча сев в лодку с необходимыми дарами, смело стал грести в сторону укрытого от мира острова.

Море было спокойным и неумелая гребля юного исследователя, не была встревожена неспокойными покачиваниями волн.

После, рассветное солнце, не успев набраться бодрости, повременило с лучевой обороной, от этого водный путь Михеля не занял много времени.

Несмотря на пугающие рассказы и наставления морских извозчиков, Михель все же не был встречен жуткими туземцами, что на страже покоя своего острова, ожидали незваных гостей наставленными стрелами.

Не было ни души, лишь бирюзовая гладь морских вод и гостеприимный песок, что не знал о существовании пластика и прочего мусора. Поначалу Михелю даже показалось, что бестолковые моряки намеренно запугали его о далёком племени с целью надсмеяться над ним или же облапошить. Иначе как объяснить полнейшую тишину острова и отсутствие душ?

Скинув рюкзак с плеч, а ноги освободив от надоедливых кроссовок, совершенно безмятежный Михель, закатав свои брюки стал игриво мочить ноги, не стесняясь и не боясь издавать смешливые возгласы.

Поначалу его присутствие оставалось незамеченным, отчего парню показалось, что его и впрямь обдурили и остров этот на деле необитаем.

Вот только спустя пару минут возле ближайшего кустарника послышалось подозрительное шуршание. Проведя взглядом, Михель обратил внимание, что остров немного отличается от общепринятого образа всех островов. Вместо ожидаемых пальм, вдоль берега тянулись высоченные деревья с густой кроной, что больше походили на жителей лесов, нежели затерянного острова. Деревца, что помладше, имели изогнутые низкие ветки, что спускались до уровня прибрежных волн.

Повернув голову в сторону, откуда следовало назойливое шуршание, Михель успел увидеть лишь колыхание ветвей, словно наблюдатели за незваным гостем сами не спешили на контакт.

Не обременяя себя неоправданным волнением, Михель спокойно уселся на белый песок, совершив при этом непозволительную смелость – повернуться к самому острову спиной. Что руководило им, и отчего в его сознании отсутствовал страх – мы едва узнаем.

Оставленные кокосы вместе с резиновой лодкой, не заставили себя ждать, и были в скором времени востребованы. Плечистый мужчина, с кожей цвета угля, медленной походкой обходя Михеля, не сдержавшись от любопытства, первым нарушил момент тишины.

Опустив самодельный лук, без какого-либо сопровождения, абориген направился к лодке и взял кокос. Далее, словно боясь совершить лишнее движение, внимательно уставился на Михеля, который в свою очередь, казалось, совсем забыл где он находится, и с какой целью прибыл сюда. Он заворожённо смотрел вдаль морского пейзажа, словно переносясь в другой мир забытья, что казалось даже абориген испытал непривычную ему неловкость.

Издав клич на своем языке, абориген с кокосом призвал соплеменников на подмогу. Спустя несколько секунд из-за деревьев показался местный исполин. Ростом он был чуть ли не за два метра, а плечами так ширины с комод. Правда и этот с виду силач, был неслабо удивлен умиротворённостью и отрешённостью Михеля, что переглянувшись со своим земляком оставил лишь непонимающий взгляд.

Нелепая сценка продолжалась ещё несколько минут, пока к двум аборигенам не добавился третий. Этот был намного младше и меньше, ведь в целом он был ребенком, пацанёнком лет десяти от роду.

Тихонечко обсудив что-то между собой, старшие товарищи по всей видимости, подговорили мелкого первым вступить в контакт с посетителем. Набравшись мужества, младший, неуверенными шажками подкрался к Михелю.

Когда наш странник наконец-таки включился в реальность и отошёл от своих дум, он с удивлением провел взглядом по местному мальчику, на котором вместо штанов или хотя бы трусов была надета старая тряпка.

– Труусыыы… – протянул Михель, что означало его удивление, связанное с отсутствием нижнего белья у пацана.

Вот только несмотря на то, что у аборигенов отсутствовал умный наушник, мальчик на удивление понял, что имел в виду Михель, так как смущённо осмотрел свой туалет, будто до этого дня он и знать не знал, что ходит в неглиже.

Затем развернувшись к своим старшим собратьям, ребенок изобразил непонимание ситуации. И тут не оставалось другого варианта, как всем вместе подойти к пришельцу и спросить его, какого чёрта он припёрся!

– Тшаа, деее – буййяя…! – прорычал здоровяк.

– Дууу…, дждеее… бреее! – добавил второй, когда реакции от Михеля не последовало.

Разумеется, это было не первое вторжение на их остров, и до пришествия Михеля, аборигены повидали немало душ, и не только повидали, но и лишили жизни. Вот только этот был для них другой, он не махал руками с воды, не тряс кокосами как полный кретин, и он совсем не проявлял интереса. Так кем же он мог быть – озадачились местные. И главное, что было впервые с ними так это то, что незваного и неизвестного совсем не хотелось убивать, а даже напротив – с ним хотелось пообщаться и исследовать суть его прибытия.

Немудрено, что местное население никогда не имело письменности и знать не знало о чтении. Люди эти были далеки от мира культуры и науки. Не слышали о телевидение и о федеральных каналах. Но при всем при этом они знали, что где-то за пределами солнца и луны существует другой мир, с другой реальностью, и что если, вот как раз-таки этот потешный парень и является жителем сверху.

– Грааа…. Браа… Дрваа…! – не унимался вожак, коим был здоровяк.

– Сун, чин, чан, коййяяя… – неожиданно ответил Михель.

Конечно, это было лишь совпадение и Михель знать не знал языка аборигенов. Просто ему как аутисту были свойственны подобные возгласы, которые как некстати совпали со звучанием местного лексикона.

Мужчина, что первым вышел навстречу, указал в сторону леса и Михель без сомнения воспринял это как знак приглашения.

– Спасибо!

– Сппсссибааа – хором протянула троица.

В глубине чащи деревья казались ещё выше чем с берега, могущие, с широченными стволами, словно существование свое они начали несколько веков назад. Входя все глубже, ощущалось заметное понижение температуры и сырость. Всматриваясь по сторонам, Михель обратил внимание, что на острове практически нет никакой растительности. Не было фруктовых деревьев, плодоносных кустарников или ярких цветов. Вся обстановка была окрашена темно-зеленым цветом, что при более глубоком погружении в дебри, превращалась в черный. Михель даже почувствовал дискомфорт, словно он моментально лишился зрения, но правда спустя небольшое время глаза его начинали привыкать.

Он увидел слабые постройки, которые едва можно было счесть за хижины. Гора деревянных, тонких палок была собрана между собой совершенно нескладно и неаккуратно, и несмотря на большое количество здоровенных мужчин, которые появились позже, быт острова был в крайне запущенном состоянии. Словно десятки мускулистых рук местных жителей, росли вовсе не из того места, из которого нужно.

В конце концов даже Михель был удивлён, как людям, прожившим всю свою жизнь вдали от цивилизации, наедине с природой и с человеческим рефлексом выживания, так и не удалось познать азы элементарного строения. Такая неумелость была понятна в том случае, если на необитаемый остров высадилась гурьба коучей и инфоцыган, но как понять отсутствие строительных навыков у людей, что все свои века выживали в диких условиях?

Сильно ощущался холод, отчего следовало, что ночи в этом месте могут быть дискомфортными, учитывая, что теплых одеял на этом острове отродясь не было.

– Дикхаа… бедеедеее…! – произвел один из местных, что был окольцован другими аборигенами.

– Те-те-те-деееее! – не растерявшись ответил Михель.

Местные его не поняли, но восприняли неизвестное обращение как что-то дружелюбное.

Женщины вели себя осторожно и не спешили на контакт. Они стояли в стороне и с лёгкой опаской разглядывали Михеля.

Казалось, они были удивлены не присутствием самого гостя, а тем, что мужчины из племени не прострелили его стрелами.

Малыши были куда веселее, в силу возраста, не понимая возможной угрозы от незнакомцев, они напротив были рады хоть какому-либо изменению в своих привычных буднях. Одна из девчушек даже задорно рассмеялась над нелепыми фразами Михеля и что-то пролепетала в ответ.

Детей Михель по жизни сторонился, его особенно пугал детский плач, от этого он не испытал умиления от симпатии юной жительницы острова.

Один из мужчин, что был старше по возрасту, по всей видимости имел статус вожака. Поначалу на Михеля он глядел неодобрительно, смотрел агрессивным, прямым взглядом – словно пытался прожечь лучами. Вот только спустя пару минут осознавав, что Михель не только спокоен, но и не имеет вражеского умысла, вожак одобрительно кивнул в его сторону. Другие мужчины восприняли жест как знак разрешения и тут же предложили Михелю сесть.

Горизонтальная поверхность, что по всей видимости служила сидячим местом; представляла собой сжатое месиво из тонких прутиков, которые некогда были молодыми побегами ветвей.