Черный, Белый, Бежевый

Меня пробрала дрожь, и я убрался из центра города, поехав вправо, где по моим ощущениям должен был находиться исторический музей. Ближе к окраине снова пошли заселенные дома, а также дома, из которых только недавно уехали жители – в пространстве колыхались оторванные людские ниточки. Посреди дорог замерли остовы лошадиных и старинных паровых тележек…

Наконец я нашел нужную нить, скользнул по ней и очутился между двумя горами, где все так же из размытого тумана торчала неизвестная штуковина. Но теперь я все-таки был к ней ближе, и мне стало понятно, до чего она высоченная. Какой там тридцать – все сорок этажей! Долго разглядывать мне ее почему-то не хотелось. Ладно, надо возвращаться, вдруг много времени прошло… Я отметил нужную ниточку узелками, быстро скользнул по ней обратно и открыл глаза.

Ван, к счастью, еще только-только закончил нудить и зудеть про первый дом. Человеческие девчонки стояли кучкой, на их лицах были преданность и отчаяние. Элька вырезала ногтем узоры на деревянной мокрой стене, Нелия, закрыв глаза, что-то щупала: хорошо еще, я с ней не пересекся ниточками! Будто почувствовав мой взгляд, она открыла глаза и сказала инфразвуком, чтобы не слышал Ван:

– Какое-то жуткое местечко этот Дребезг, да? Ты видел центр? Это же кошмар какой-то.

Я кивнул.

– А дворца там не было? – затянула о своем Элька, у которой даже инфразвук был гнусавый.

– Чего-то не припомню, – сказал я. – Одни развалюхи…

– Учитель Ва-ан, а маги разговаривают, – пожаловалась одна из человеческих девчонок, Лирка. – У меня уже волосы дыбом от их рычания!

– Надо слушать, дети, раз приехали, – наставительно обратился к нам Ван. – Ну что, пойдем, значит, дальше?

Тут рядом со мной из тумана вырисовался Луцик.

– Фу, – сказал он, откинув капюшон. – Чего ты так долго щупал? Я его еле на месте удержал, не знал уже, какой дурацкий вопрос придумать… Куда нам надо идти?

Я молча показал направление ногтем. Там виднелась очередная размокшая и заброшенная улица с рядом уходящих в туман развалюх. Однако Луцик кивнул и побежал вперед с криком:

– Учитель Ван, а пойдемте вон туда! Тут такая улица интересная!

Ван, которому, похоже, было все равно, покорно направился, куда нам с Луциком было нужно, подошел к одной из развалюх, довольно странной формы, и начал толковать что-то про ее архитектуру.

Луцик снова спросил у меня направление, и, дождавшись паузы в словах учителя, заорал, что нам всем очень хочется посмотреть, что в конце улицы. Ван недовольно сморщился, но все-таки не стал с нами спорить. А конец у улицы и правда оказался интересным: там было что-то вроде старинной свалки, где мусор смешивался с гнилыми бревнами от рухнувшего поперек дороги дома.

– Куда дальше? – прошептал Луцик.

– За эту свалку. Там еще немного пройти, и будет спуск с холма…

– Ну, как видите, дети, это самая окраина города, так что давайте-ка повернем обратно… – начал Ван.

– Помогай мне! – быстро прошипел в мою сторону Луцик и заорал:

– А вдруг за этой свалкой что-то интересное?! Ну давайте посмотрим!

– Ага, давайте, – поддержал я его нерешительно: куча мусора поднималась местами выше наших голов.

– Нет, дети, извините, значит, но девочки могут пораниться, – сказал Ван решительно.

– Девочки? – удивилась Элька. – Да на меня один раз бревно упало, и то ничего!

– Я имею в виду человеческих девочек, – задвигал обвисшими усами Ван. Девчонки-люди, уже окончательно закоченевшие и промокшие, согласно закивали.

– Тогда можно мы без них быстро слазим посмотрим? – не отступился Луцик.

– Э-э-э, Луцик, ты, конечно, не девочка, но тоже человек, и ты можешь…

– А со мной Баник пойдет!

– И я! – вдруг выскочила Элька. – Мы на чуть-чуть, честное слово!

– Ну что ж… – Ван, похоже, все-таки боялся любых магов без разбору, даже маленьких: видно было, что он не согласен, но опасается спорить. – Только быстро, дети. Скоро нужно ехать обратно…

– Ладно, – согласилась Элька. – Нелия, а ты с нами пойдешь?

Нелия, конечно, Эльке не ответила, просто отвернулась и отошла подальше от завала. Я щелкнул ногтем по твердому рукаву Элькиного плаща.

– Пошли, раз идешь.

Луцик уже успел взобраться на кучу мусора и подпрыгнул от нетерпения:

– Баник, иди сюда быстрее. Тут надо под бревнами снизу пролезть.

Я влез к нему. Элька, конечно, тоже. Луцик посмотрел на нее и сказал:

– Ты чего с нами увязалась? Тебя сюда не звали!

– Ну чего-о, я же понимаю, что вы хотите дворец увидеть, – загундосила Элька.

– Какой дворец? – не понял Луцик.

– Королевский, про который Ван говорил, что это исторический музей… Я же слышала, вы говорили, что он между холмами.

– Еще и подслушивает! – возмутился Луцик, вставая на четвереньки. – Хоть бревно подержи, если уж увязалась, а то как грохнется на спину.

Элька послушно вцепилась в прогнившее дерево, и Луцик пролез под бревном. Я последовал за ним, Элька за мной. Так, на четвереньках и гуськом, мы проползли, поднимаясь все выше, под обвалившейся крышей разрушенной избы к виднеющемуся впереди тусклому туманному свету. Луцик выполз первым и, ойкнув, чуть не загремел куда-то вниз. Я быстро схватил его за щиколотку, он попятился и сообщил:

– Тут почти обрыв… Ничего себе!

– Чего? – переспросил я, осторожно высунулся и отпрянул, потому что от высоты у меня закружилась голова.

Разрушенная изба, оказывается, стояла на самой верхней точке холма, а холм этот, поросший какой-то плешивой коричневой травой, почти вертикально уходил вниз, где стоял плотный молочный туман. Впереди на некотором расстоянии я увидел второй такой же холм. Потом повернул глаза влево и вздрогнул: между двумя холмами из тумана торчала та самая непонятная скала. Теперь, когда я видел ее обычным зрением, она выглядела прямо-таки жутковато. Ровная, темная, высотой больше обоих холмов, она сужалась кверху треугольником и имела на макушке что-то вроде обломанного шпиля. Поверхность ее была вся в мелких буграх, как кора у дерева, да и цвет тоже ближе к древесному: темно-коричневый. Среди бугров я неожиданно разглядел несколько полукруглых темных окошек – почти таких, как у нас в школе!

Было очень тихо, только слегка шуршал по бревнам дождик.

– Да, никакая это не скала, – сказал наконец Луцик шепотом. – Ну и музейчик отгрохали…

Элька со свистом вдохнула у моего плеча и сдавленно прохрипела:

– Это что?!

– Дворец твой королевский, – ответил я сумрачно. – Иди в нем принца поищи.

– Какой же он высоты?!

– Сама видишь. Чуть меньше одного улета. Как дом с сорока этажами.

– Такого же не бывает!

– А это что? – кивнул Луцик на торчащее из тумана строение.

– Не знаю… Может, пойдем посмотрим?

Тут я Эльку даже немного зауважал: не каждому мальчишке бы такое в голову пришло. Вот мне, скажем, сейчас не приходило. Луцик тоже покосился на нее с удивлением и прошептал:

– Ты чего! Тут вон какой отвес. Пока с холма спустимся, пока обратно заберемся, Ван панику подымет. Пошли обратно. Можно, Баник?

Последнюю фразу он произнес с явным намеком. Я быстро прикрыл глаза, сделал большой узелок на ниточке направлений в том месте, где мы сейчас находились, и кивнул.

– Ага, пошли, а то нас небось и так потеряли…

Элька разочаровалась и растянула губы к ушам.

– Ну, чего вы… Баник, ну пойдем посмотрим…

– Чего смотреть. Если там и были какие принцы, давно уже все заплесневели.

– Ага, конечно, – она со свистом набрала влажного воздуха и фыркнула в нашу сторону. – Вы думаете, я совсем, что ли, глупая? Вы сюда потом вернуться хотите, вот вам и надо было поближе подойти!

– Не мели чепуху, – отмахнулся Луцик так презрительно, что я бы ему и сам поверил, если б не знал, что он врет.

– Я и не мелю… Возьмите меня с собой, а?

– Размечталась, – возмутился Луцик. – Ты нам и в школе надоела!

Лицо Эльки сморщилось, белесые брови сдвинулись, и она выдала с решимостью отчаяния:

– А я расскажу вашим родителям, что вы хотите сюда одни вернуться!

Мы с Луциком переглянулись. «Ух, зараза!» было написано крупными буквами в глазах моего друга. У меня, наверное, тоже. Но делать было нечего: сколько ни лупись друг на друга, от Эльки теперь не отвяжешься. Луцик покусал нижнюю губу, потом, видимо, что-то придумал и сказал:

– Ну ладно. Возьмем. Только молчи давай, и никому. Ты же в математике не совсем тупая, как полосатое дерево? Тогда Банику поможешь расчеты для переноса делать. Ну, пошли теперь обратно?

– Ага! – Элька радостно кивнула, ловко развернулась в узком месте и уползла, скребя твердым плащом по бревнам. Я посмотрел на Луцика и прошептал с удивлением:

– Ты чего, правда хочешь ее взять?

Луцик хихикнул.

– Ага, а переносить-то нас обоих будешь ты! Мы ее так проучим, что на тыщу оборотов от нас отвяжется…

ГЛАВА 5

ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Баник и Луцик очень дружили с девочкой

по имени Эльвира. Она была очень красивой,

очень умной и очень доброй, и училась на одни восьмерки.

Поэтому когда Луцик сказал: «Давай возьмем в Таинственный

Замок Эльвиру», Баник ответил: «Конечно!», и они

побежали в гости к девочке.

(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)

Элька ввалилась ко мне уже на следующий день после экскурсии, когда я только успел покормить животных.

Она огорошила громким приветствием папу и теперь стояла у меня на пороге, с улыбкой до ушей водя ногтями по разделенным на прямой пробор волосам, так что получался противный скрип.

– Привет, – сказал я ей недовольно и отряхнул руки от рыбьего корма. – Чего пришла?

Элька вдруг встала на цыпочки, зашла на них в комнату, прикрыла дверь и сказала свистящим шепотом:

– Ну так я пришла помогать тебе считать картинку для переноса. У меня все-таки шестерка по математике…

Со двора в комнату вбежали Лорка и Мосик. Лорка ощетинилась и загавкала, Мосик сердито завыл и вскочил на кровать.

– Лорка, нельзя, Мосик, свои, – сказал я не без сожаления, уж больно глупое и испуганное сделалось у Эльки лицо. От Лоркиного лая она успела так попятиться, что чуть не наткнулась на бочку в углу. – Эй, Элька, ты только на моих рыб не сядь!

Элька, скосив глаз, посмотрела в воду, где прыгали разволновавшиеся рыбы, открыла рот, и, видимо, хотела взвизгнуть, но забыла вдохнуть, поэтому только беззвучно засипела и отскочила в сторону.

– Ты чего? – удивился я.

– Да ничего. Просто я рыб это… Не очень люблю.

– Боишься?

– Ага. Ну, не всех, а которые в наших пещерах водятся… Там еще темно так… А ты сам их поймал?

– Ну да, – сказал я небрежно, подошел к бочке и ладонью пошлепал по осклизлой макушке ближайшей рыбины. – Ходил под водой с сачком и ловил.

– На-адо же, а я бы ни за что… То есть под водой я могу ходить, но только когда вода чистая и не темно. Мы как-то с мамой и папой ездили на зеленое озеро – вот я накупалась!

– С папой и мамой? – удивился я, усаживаясь на кровать и кивая Эльке на плетеное кресло.

– Ага! – подтвердила Элька с гордостью. – Они у меня вместе живут! У них любовь!

– Ну, – сказал я недоверчиво, почесывая забравшегося на колени Мосика. Элькины родители представились мне двумя обнявшимися долговязыми белыми магами с улыбками до ушей и длиннющими, как у самой Эльки, руками.

– Мой папа знаешь кто? – продолжала Элька хвастливо. – Он вообще один из полицейских, которые ловили Дамнозиса!

Я посмотрел на нее и молча пожал плечами. Нашла Элька чем перед черным магом похвастаться, тоже мне. Элька, не замечая этого, говорила:

– Его Гац зовут. Он когда в полиции работал, думал, что Дамнозис правда плохой, а потом, когда с ним встретился вживую, в полиции работать отказался. Его люди все равно хотели арестовать, но потом передумали, потом снова хотели, потом снова передумали, а он, чтобы они не передумали еще раз, уехал подальше от столицы, вот сюда. Он тоже всегда хотел в кого-нибудь влюбиться, а ему все говорили, что маги этого не могут. А Дамнозис ему сказал, что это ерунда. Ну, папа поверил, переехал сюда и встретил маму! Хочешь, можешь на них поглядеть, – предложила она мне и застыла, чтобы удобнее было нащупывать родственные ниточки. Я, поколебавшись, быстро скользнул по толстой блестящей нити и увидел в зыбкой темноте фигуры двух белых магов. Они оказались совсем не такими, как я их представлял. Папа был невысокий и толстоватый, почти как мой, только без очков, с горбатым коротким носом и с распущенными волосами. Рост и худоба Эльке явно передались от мамы: эта магиня с круглым лицом была повыше папы и весьма тощая. Я подобрался к белым магам поближе, так что уже почти начал разливать обстановку вокруг них, но они, видимо, почувствовали мои ниточки и заоглядывались. Я быстро скользнул обратно, открыл глаза и сказал довольной Эльке:

– Ага, видел, нормальные у тебя родители.

– Бы-ыстро щупаешь, – протянула она завистливо. – А я вообще пока-а-а ниточки найду…

Вдруг раздался сонный клекот, клетка надо мной зашаталась – это проснулась пор-крака.

– Ой! – обрадовалась Элька. – Баник, это тоже твоя?

– Моя, чья же еще.

– А говорить она умеет?

– Неа, – решительно ответила за меня Кранча.

– Только неа и умеет, – объяснил я разинувшей рот Эльке. – Ну чего, заниматься-то мы будем? А то мне еще уроки делать.

– Давай, – кивнула она охотно и вытащила чистую тетрадь. Я бочком пробрался мимо папы к книжным полкам и стянул «Технологию пространственных переносов» в популярном изложении – там хоть что-то можно было понять.

Мы, сидя на полу и положив книгу на кровать, еле-еле нашли нужную главу.

– Значит… – сказал я, колупая обложку ногтем. – Мы хотим перенести двоих… То есть троих по ниточкам в отмеченное место… Значит, так: нам нужно знать точный вес каждого из нас, потом надо будет подсчитать по этой вот формуле общую массу и разделить ее на сопротивление воздуха. Если день будет ветреный, может, придется еще и поправки вносить… Переписывай пока формулу, а я дальше почитаю.

Элька послушно кивнула, поискала перо, но не нашла, достала баночку с красными чернилами, обмакнула в них ноготь и заскрипела им по бумаге.

Я, стараясь не отвлекаться на этот скрип, вычитал, какую картинку надо чертить рядом с формулой. Картинка была не очень сложная, а вот в подсчетах если запутаемся… Что будет? Я перевернул страницу и прочел, что последствия неправильных подсчетов могут быть различными – от головной боли у переносящегося до расщепления его на молекулы. И во что меня опять Луцик втянул?! Да еще Элька эта приклеилась!

– Здрасьте, я к Банику! – раздался крик в другой комнате – Луцик оказался легок на помине. Войдя и увидев Эльку, он даже почти не удивился, только сморщил нос и сказал:

– Ну чего, насчитали?

– По-твоему, это быстро? – отозвался я сердито. – Посмотри, какая формула. Ты свой точный вес знаешь?

– А как же, сегодня специально еще раз взвесился. Пиши: пятьдесят тяжей.

– А я – шестьдесят! – сообщила Элька неожиданно.

– Ну и лошадь, – припечатал ее Луцик и забрался на мою кровать с ногами, сбросив ботинки. – Слушай, нам сейчас с Баником кое-куда надо, так что иди-ка ты домой.

– А досчитать?

– Завтра досчитаем. Время есть. Или с собой возьми.

– А мо-ожно я с вами?

– Нельзя, – Луцик повернулся ко мне и подмигнул.

– Да ладно, можешь и с нами. Мы в пещеры идем, рыбу ловить, – сказал я небрежно. Элька сразу растеряла весь энтузиазм.

– Не-е, тогда идите, а я домой. А листик заберу с собой и досчитаю.

– Ладно, только не показывай никому.

Элька истово кивнула и, загребая длинными ногами, вылезла из моей комнаты.

– Как это ты ее шуганул? – кивнув на закрывшуюся дверь, прошептал Луцик.

– Да она, представляешь, рыб боится! – хихикнул я. – И темноты.

– Ну?! Слушай, Баник, тогда я придумал! – Луцик вскочил и хлопнул меня по плечам обеими руками. – Помнишь, ты меня спрашивал, как мы ее проучим? Так вот: мы ее пообещаем взять, а сами посреди пути оставим в таком месте, чтобы она перетрухала как следует! Вот как раз пещера с озером подойдет!

– Ну… – сказал я, хмурясь. Как-то мне эта Луцикова затея не понравилась, что-то в ней было неприятное.

– Ладно тебе! Она же белый маг! Да еще и ябеда!

– Ну да, но…

– Ну чего ты опять мнешься?! Чего ей сделается? Побоится и вылезет из пещеры. Тысяч пять мигов оттуда до нас, путь ниточками нащупает – все-таки белые маги могут же ниточки ощущать!

– Очень плохо. Они у них путаются.

– Ну ладно, там и без ниточек все понятно, и выход широкий, – зашептал Луцик нетерпеливо. – Чем тут зудеть, лучше попробуй сделать картинку, только Эльке ее не показывай, а то вдруг поймет чего…

– Вряд ли поймет, – сказал я неохотно. – Там на картинке совсем небольшие изменения: надо просто начертить то место, где мы хотим ее оставить… Слушай, а может, не надо ее в озеро? Может, ее просто на соседнюю гору перенести? Или в рощу?

– Ну и какой толк отправлять ее в место, которого она не боится? Ты должен понимать, сам вон боишься высоты.

– Ничего я не боюсь!

– Ладно, ладно. В общем, договорились. Если успеем, то в этот выходной сможем уже отправиться!

– Хорошо, – сдался я. В конце концов, Элька была сама виновата – чего она хотела наябедничать нашим родителям?!

…Когда Луцик убежал, ко мне в комнату заглянул явно обеспокоенный папа.

– Баник, – сказал он, сдвигая брови над очками. – Что у тебя за дружбы такие, честное слово? Ладно этот твой шебутной Луцик, от него все равно никуда не денешься, но белый маг?! Ты знаешь, что она дочь полицейского, который охотился за Дамнозисом?

– Знаю, – буркнул я, незаметно засовывая листик, на котором мы с Луциком рассчитывали формулу переноса, под одеяло. – Так он вроде бы хороший.

– Вот именно «вроде бы», – произнес папа серьезно. – Сегодня опять в газетах написали: группа белых магов напала на двоих детей черных, которые гуляли в горах.

– И что?

– И вытянула из них все черные клеточки.

Я внутренне содрогнулся. Черный маг, из которого вытянуты черные клетки, либо разучивался колдовать, либо вообще сходил с ума. Я не решился спросить у папы, что случилось с этими конкретными черными магами. Он изучающе оглядел меня, видимо, понял, что я проникся серьезностью момента, и медленно произнес:

– Так что, Баник, делай выводы сам. Понятно, что вы с белыми магами учитесь, но будь, пожалуйста, осторожней. Друзьями белые и черные маги никогда не были, а уж сейчас – тем более.

С этими словами папа что-то щупнул в воздухе – может быть, нити закипающего на печке чайника – и быстро вышел.

– А мы и не друзья, – сказал я ему в спину и снова выкопал из-под одеяла листок с формулой. После разговора с папой беспокойство мое окончательно рассеялось. Так им, белым магам, и надо. Зато Элька уж точно от нас отвяжется!

– Правильно, Кранча? – вслух обратился я к пор-краке.

– Неа, – ответила та. Я рассмеялся, щелкнул по клетке и, взяв перо, начал чертить пробную картинку для переноса.

ГЛАВА 6

ЗАМОК

Громадные двери Таинственного Замка со скрипом открылись.

Баник и Луцик, дрожа, поднялись по скрипучим ступенькам

и открыли еще одну дверь, которая зловеще скрипнула…

(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)

…Самым пустынным местом в нашем городе в выходной день была школа и ее окрестности. Ну, это понятно – обычно и мы сами шарахались от нее, как от ядовитой квакри, но сейчас нам было чем пустыннее, тем лучше.

Мы втроем: я, Луцик и, конечно же, неотвязная Элька – сидели на школьном дворе у забора, под раскидистым полосатым деревом. Погода была ничего – дождь почти не шел, только очень дуло: по небу быстро неслись клочкастые тучи, а дерево скрежетало и обсыпало нас листвой. Мы все трое были одеты в брюки и куртки из плотной замши, так что почти сливались с коричневыми опавшими листьями и коричневой же травой.

– Ну, сейчас начнем, – шепотом сказал Луцик и достал из-за пазухи многострадальный чистовик с картинкой.

На то, чтобы ее как следует сделать, у нас и правда ушла вся семидневка. Вначале каждый из нас посчитал нужную формулу самостоятельно, и оказалось, что у всех получились разные результаты. Мы чуть не подрались, пока искали друг у друга ошибки, наконец нашли, исправили, и результаты стали другими, но опять же разными! Только у нас с Элькой они были немножко похожими, а у Луцика – вообще не такими. Луцик стал насмехаться над нами и обзывать нас несчастными четверошниками. Мы снова чуть не подрались, но решили опять перепроверить, и оказалось, что Луцик неправильно списал формулу – где был минус, у него стоял плюс. Мы начали смеяться над Луциком, и смеялись до тех пор, пока он не нашел у нас с Элькой в другом месте деление, которое мы перепутали с квадратной скобкой. Тут уж нам всем стало не до смеха. Весь следующий день мы по отдельности друг от друга пересчитывали все сызнова, а когда, наконец, сравнили результаты, они оказались одинаковыми… Ну то есть, почти одинаковыми, потому что я неправильно вычел из трехсот пятидесяти шести сто двадцать пять. Элька меня поправила, а я уже и до нее это увидел, между прочим…

Дальше начиналась только моя работа: надо было начертить картинку и привязать ее к формуле. Это я сделал быстро. Элька рвалась мне помочь, но я по понятным причинам отказался. Да и вообще – нечего ей было делать у нас дома!

В выходной, захватив масляные фонари, еще кое-какую мелочевку и наврав родителям, что мы идем погулять в пещеры – не те, которые с рыбами, а ближние, большие и светлые, – мы пришли сюда, на школьный двор.

– Баник, ты уснул, что ли? – сердито толкнул меня локтем Луцик. – Чего теперь-то?

– А, теперь надо куда-то картинку перечертить на твердую поверхность с бумажки, она же у нас долго действовать будет.

– На землю, может?

– Смоет.

– А давайте на дерево? – предложила Элька со своей обычной улыбкой квакри и показательно махнула длинной рукой. – Вот тут, внизу. И не увидят, и не сотрется.

– Правильно, давай, – как ни в чем не бывало согласился с ней Луцик. Я взглянул на него с завистью – мне вот сейчас даже обращаться к Эльке было как-то неудобно, все казалось, что она чего-то заподозрит. – Слушай, Баник, может, пускай она ее и начертит, как самая ногтистая?

– Нет уж, – отрезал я хмуро. – У самого ногти есть, а она еще чего напутает…

Присев на корточки, я принялся чертить на гладкой полосатой коре. Элька все время заглядывала мне через плечо, мне так и казалось, что она сейчас что-нибудь поймет, так что я в конце концов цыкнул на нее:

– Не мешайся ты! Куда-нибудь в другую сторону зырь.

– Поду-умаешь, – обиделась она и отвернулась. С облегчением я быстро дочертил картинку, дописал рядом с ней формулу, все старательно перепроверил, решил, что нормально, и объявил:

– Ну, сейчас, наверное, поедем.

– Ой! – обрадовалась Элька. – Надо взяться за руки, да?

– Этого еще не хватало, – сказал Луцик, смерив взглядом ее костлявую когтистую конечность.

– Не обязательно, – сказал я. – Только сидите смирно и не дергайтесь. И вещи на себя положите, мы же их вес уже вписали…

Элька плюхнула себе на коленки фонарь и застыла, как истукан. Луцик тоже замер, нетерпеливо на меня поглядывая. Я прикрыл глаза, быстро ухватил идущие от нас троих нити направления в Дребезг, с некоторым усилием разветвил их и вслепую послал к дрожащему в темноте контуру дерева, надеясь, что попаду. И вправду попал: внизу ствола вспыхнула пронзительным желтым светом начавшая действовать картинка. Из нее полезли такие же желтые, как она сама, слепящие и толстые нити. Они быстро опутали Луцика и Эльку, одна нить ткнулась в меня, так что я аж вздрогнул, а остальные нити ушли вдаль и образовали развилку – на одном ее конце была пещера с рыбами, а на другом – Дребезг. Пространство задрожало, гул черных клеточек в ушах усилился в несколько раз – картинка готовилась подействовать.

Мне стало как-то не по себе. Во-первых, я до того никогда не переносился по картинкам, во-вторых, вдруг мы что-то неправильно посчитали, а в-третьих, что будет, если Элька попадет не просто в пещеру, а прямиком в озеро? Я же этого не могу рассчитать. Ну, конечно, она не утонет, если не будет упорно сидеть под водой больше пяти тысяч мигов… А вдруг так испугается, что воды хлебнет? Да ладно, она же умеет плавать! Ну что я за мямля – Луцик бы уже давно все сделал, а я… Мне всего лишь надо по пути подтолкнуть Эльку в развилку, и все! Я решительно вдохнул, подтянул к себе одну из Элькиных ниточек, заранее пристроил ее к развилке, и, протянув руки, сам ухватился за нить направления.