Сибирь

Закатив глаза, Макс принялся разбирать рюкзаки.

– Черт! – вдруг вскрикнула Янис. – Кажется, у него жар!

Я встрепенулась и направилась к Айзеку, но Леон остановил меня рукой и первым подошел к нему. Присев на корточки, оглядел одежду, руки и шею, изучил ноги, а потом повернулся:

– Не укушен.

Он отошел, давая мне пространство. Дмитрий внимательно следил за нами.

– Температура завышена. Пульс ускорен, дыхание учащенное.

Закрыв глаза, я медленно прокручивала раз за разом то, что видела. Он упал.

– Нужно срочно перенести его в палатку. Это нога. Возможен перелом.

– Сука! – выругался Макс.

Дмитрий сохранял полное спокойствие, он присоединился к Максу.

Нас ждала тяжелая ночь.

Слабый ветер колыхал стенки палатки. Она была двухместная, и здесь помещался лишь лежавший Айзек и сидящая я. ХИС* освещал пространство зеленым цветом, вызывая не слишком приятные ощущения.

*(прим. автора: ХИС – это химический источник света, светящаяся палочка, которая генерирует свет при протекании химической реакции).

На голове мужчины лежала холодная тряпка. Все его тело сотрясала дрожь. Хотелось накрыть его, но температура плохо сбивалась. Запас анальгина был скудный, но я, не жалея, отдала его. На улице пытались сохранить костер и приготовить еду.

Не перелом, но вывих. И вот уже около получаса я мучилась дилеммой.

Айзек шумно вдохнул.

Почему? Почему вдруг ты стал что-то значить? Я истосковалась по заботе? Мне нужно о ком-то заботиться? Но я не хочу…

Через маленькую щелочку я позвала:

– Дмитрий. Мне нужна твоя помощь.

Тяжелый и грузный, но с нескрываемой тревогой на лице, Дмитрий пытливо вглядывался в мои глаза.

Привыкшая к постоянному безразличию или обвинению во взглядах мужчин, я испытывала смешанные чувства. Что-то щелкнуло в груди, но я отбросила любые переживания. Сейчас важен лишь пациент.

Айзек. Напомнила я себе. Айзек.

– Что ты хочешь сделать?

Судя по тону, Дмитрий ждал чего-то ужасного. Может, что я предложу быстренько его убить?

Я сдержала подрагивающие уголки губ.

– Будем вправлять. Я хотела дождаться лучшего места. Где хотя бы есть тепло. Но… Время – слишком ценный ресурс.

– Вправлять? – чего было больше: страха или облегчения? Я не знала.

– И мне нужна твоя помощь.

– А Леон?

– Ты собираешься со мной спорить?! – вспылила я. – Леон слишком резок.

– А я, значит, нет?

Я предпочла промолчать. Дмитрий хмыкнул.

– Мне нужен, – решила я все же объясниться, – тот, кто умеет исполнять приказы.

– А Леон…

– Ты хочешь поболтать или помочь ему?!

– Прости.

– Я согну ногу, тебе нужно будет его крепко держать. Анестезии нет, но он без сознания.

– Ты… ты точно умеешь это делать?

– Твоя вера очень помогает, – я бросила снисходительный взгляд. Дмитрий не настроен шутить, но от этого становилось еще веселее.

Мы согнули его ногу, предварительно освободив от одежды, обеспечивая вытяжение в две стороны. Дмитрий крепко держал его, попутно бегая глазами по моему лицу.

– Сейчас я верну его сустав в нужное положение, но ты должен держать его. Не отвлекайся.

– Понял.

Я вздохнула и двумя руками обхватила сустав. Досчитала до десяти, поймала звуки ветра и сосредоточилась на нем.

Щелчок.

Айзек раскрыл глаза и закричал. Я заткнула ему рот тканью, чтобы не привлекать зараженных. Капли пота потекли градом, он вырывал ногу, но Дмитрий твердо удерживал его на месте. Когда же Айзек обмяк, я убрала руки и вытерла пот со лба.

Наши взгляды с Дмитрием встретились.

Тишина, наполненная чужим тягучим дыханием, зовом природы и отдаленных голосов. Нас разделяло ничтожно малое расстояние, но мне же казалось, что его не преодолеть.

– Я еще нужен? – тихо спросил Дмитрий.

– Нет.

Отчего-то хотелось, чтобы он не уходил.

Но Дмитрий не мог читать мыслей, а может быть, просто не хотел им поддаваться. Глянув на Айзека, он быстро вышел.

Я тряхнула головой.

Мне это не нужно.

– Спасла меня, хирург?

Неожиданный вопрос заставил подскочить.

Айзек смотрел на меня красными, воспаленными глазами. Грудь тяжело опускалась, на лбу крупные капли пота. Я взяла кусок ткани и вытерла его.

– Я видел, как ты бежала. Смутно. Но видел. Ты бежала… ко мне?

Айзек выглядел моложе Дмитрия. А сейчас и вовсе походил на ребенка с большими вопрошающими глазами.

– В «Пути» готовят кофе получше. Молоко добавляют. Редко. Но его можно купить. Я хотела, – сглотнула, но не отвела взгляда, – тебя угостить.

Айзек предпринял попытку улыбнуться.

– Осторожно, я ведь так и влюбиться могу.

– Не нужно, ты не в моем вкусе.

Теперь уже Айзек хохотнул.

– Ну точно.

Я приготовила укол, который положила здесь ранее.

– Это антибиотик. Он… единственный. Но сильный. Еще наложу лонгету.

– Я смогу идти? – резко перебил меня он.

– Что?

– Я смогу идти сам?

– Первое время точно нет. Но потом…

Губы Айзека задрожали, и он отвернул голову.

– Если мы поставим лонгету и найдем обезболивающие, то ты сможешь передвигаться с опорой и…

– Ты не понимаешь! – рявкнул он, но, пожалев, закрыл глаза и продолжил мягче: – Если я не смогу сам идти, я обуза! Никто не понесет меня, не будет тащить, если нападут! Меня нужно оставить.

Последнее слово прозвучало так обреченно и зло, что у меня перехватило дыхание. Воспоминания затмили взгляд, путая образы. На языке появилась горечь. Я опустила глаза на руки.

Не дрожат.

– Айзек! – я схватила его за подбородок и грубо повернула к себе. – Тебя никто не оставит!

– Я сам не пойду.

– Пойдешь!

– Нет!

– Да, черт возьми! – прорычала я. Мне захотелось ударить его, расцарапать лицо и кричать, кричать, кричать. Но вместо этого я процедила четко каждое слово: – Ты должен мне жизнь. Ты пойдешь. Я найду обезболивающие и придумаю что-то еще. Смерти не будет.

Больше не будет.

Айзек уснул после того, как я наложила лонгету. Одевшись, я вышла на мороз, сразу задрожав. Вокруг костерка на бревнах сидели Янис, Леон и Макс. Язычки пламени бросали на их лица мрачные тени, подчеркивая усталость. Они ели что-то из маленьких мисочек. Дмитрия не было.

– Я оставил тебе.

Леон указал на банку, стоявшую рядом с костром. Но поняв, что я никак не реагирую, внимательно присмотрелся.

– Он там, – сказал после минутного раздумья. – Позови его есть.

Ничего не отвечая, я двинулась в нужную сторону.

Дмитрий сидел, прислонившись к широкому стволу дерева. Это была величественная ель, крона которой уходила ввысь, скрываясь в ночи. Ветви широкой крышей укрывали его от снега.

Я подошла к нему и опустилась рядом. Повернула голову в ту же сторону и застала яркие звезды. Молчаливыми спутниками они наблюдали за нами, даже не догадываясь, насколько прекрасны. Глядя на них, так просто забыть кто ты и где. Какая катастрофа вокруг. Лишь мягкое белое сияние ночи, окутывающее душу.

– С ним все хорошо, но…

– Он не может идти, – закончил за меня Дмитрий.

– Да.

– Мы не бросим его, если ты об этом. Знаю, что тебе нужно быстрее добраться, но я не могу его бросить.

Слова потерялись. Настолько ужасным человеком я ему казалась? Так и есть. Дмитрий думал, что я буду настаивать не брать Айзека дальше. Стало горько. От само́й себя.

– Я пришла сказать, что не дам его оставить.

Дмитрий повернулся ко мне. Встретил непоколебимый взгляд. Рядом с ним легко потеряться, ощутить себя крошечной. Но я не могла отступить и сдаться. Я должна бороться!

Только вот с ним? Или с собой?

– Мы должны найти лекарства. Нам нужны антибиотики и обезболивающие. Ты говорил, здесь есть деревня. Конечно, ее могли обшарить, но, может, нам повезет?

– Говорил, – Дмитрий не сводил пытливого взгляда. С каждой секундой мне становилось все неуютней.

– Мы должны пойти туда.

– Мы?

– Да.

– Хорошо, – согласился он.

– Так просто? – Я не знала, почему просто не ушла, услышав то, что хотела. – Ты был готов бросить его там. Так почему же сейчас согласен рисковать?

– Все не так, Елена.

Теперь уже Дмитрий не выдержал моего взгляда.

– Наша жизнь… Нам нигде нет места, – зло начал он. – Мы для всех просто инструмент! Но нас не пускают пожить, не дают просто так ресурсов. Если мы не доставляем груз целым или вовремя, нам урезают оплату. Когда Янис, – Дмитрий хотел договорить, но вдруг стушевался.

– Я знаю, она рассказала мне.

Брови Дмитрия удивленно поднялись. Он оглядел мое лицо, что-то ища. Кивнул и продолжил:

– В общем. Мы пришли. Ей нужны были лекарства. Но нам их не дали. Только за плату. Дороже, чем обещали за посылку. Елена, – вновь поднял взгляд, – каждый раз мы обещаем друг другу, что в таких ситуациях не будем рисковать. Потому что знаем, что провал задания – смерть для других. Но поверь мне, каждый шаг от него в тот момент был хуже… хуже всего. Они моя семья.

Даже в темноте я могла разглядеть его потерянность. Взгляд, что молил. Дмитрий раскрыл свою душу, обнажая главный страх и собственный стыд.

Внутренний порыв. Я не сдержалась. Взяла его руку и сжала.

– Мы не бросим его. Я обещаю, что сделаю все. Обещаю.

Что же ты делаешь, Елена?

Глава 7

Мы вышли, не дожидаясь рассвета.

Эту ночь мне пришлось провести в палатке с Айзеком, постоянно проверяя его состояние. Я вздрагивала от каждого чересчур громкого вздоха, от шевеления и бормотания. Температура возвращалась, и приходилось несколько раз остужать его холодными тряпками. Под утро стало легче, и я смогла поручить заботу о нем Янис.

Леон хотел пойти с нами, но мы решили, что лучше им остаться вместе. Если придется бежать, сам Айзек справиться не сможет.

Проверив рации, которые могли и не сработать на дальнем расстоянии, Дмитрий указал на карте наш маршрут.

– Елена, я могу позвать тебя на пару слов? – попросил Леон перед самым отходом.

Я кивнула, и мы удалились дальше от лагеря, скрываясь за стволами деревьев. Он остановился чуть впереди, разминая шею.

– Зачем тебе это? – не поворачиваясь ко мне, спросил Леон.

– Это моя работа.

Я прекрасно знала, о чем он говорил и зачем, но в этот раз не собиралась отступать.

– Мы должны были дойти до места. Без геройств, Елена. Что на тебя нашло?

Леон, наконец, повернулся. Черный зрачок расширился, впиваясь в меня. Дыхание учащенное. Он злился.

– Мы? Ты сам решил идти со мной.

– Ответь на вопрос!

Леон приблизился. Я оставалась на месте.

– Что произошло сейчас, что ты решила спасать? Замолить грехи? Не выйдет. – Леон покачал головой. – Нам уже не отмыться, Елена. Ты знаешь это не хуже меня.

– Леон! – предупреждающе прорычала я.

– Что? Боишься, что новые дружки услышат? Что я ляпну лишнего?

На его волосы падали крошечные снежинки, они оседали на волосы и кожу, заставляя ее краснеть.

– Я спасаю его, потому что могу! Потому что хочу этого!

– Зачем? Втюрилась? В этого сопляка или командира?

Каждая мышца в теле натянулась. Ножик в нагрудном кармане согрел через ткань.

– Вижу, – Леон нависал надо мной, губы растянулись в усмешке, – я прав. Захотелось попрыгать на его члене? Так предложи, он не откажет!

Звук пощечины заполнил лес. Алый след на щеке не заставил Леона перестать ухмыляться. Но и я не остановилась. Снова и снова я била ладонью, в надежде стереть мерзкую ухмылку. Он позволял.

Терпел.

Ждал.

Пока я сама не прекратила.

– Успокоилась? – как ни в чем не бывало, Леон зачерпнул горсть снега и приложил к красной коже.

Меня затрясло, невысказанные слова жгли горло. То, что я прятала, мечтало овладеть, подчинить меня. Морозное дыхание щипало изнутри. Я считала про себя, чтобы взять все эмоции под контроль.

Жгло. Ладонь. Меня. От вины и обиды.

Снежок в руке брата растаял, и он взял новый, но приложил не к лицу, а к моей руке, унимая пульсацию.

Леон наклонился чуть ниже, заглядывая в глаза. Уже без прежней злобы.

– Ты можешь делать все что угодно, Елена. Я помогу. Хочешь, чтобы я оберегал этих бедняг – буду. Сделаю, как скажешь. Но думай о себе, Елена. Заботься. Больше я никого не потеряю. Особенно тебя.

Сжав мою руку напоследок, он ушел к лагерю, а я осталась стоять, мечтая исчезнуть. Слиться с пейзажем, бесследно испариться в бесконечном снегу. Унестись с ветром туда, где меня никто не найдет.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Мы шли в полной тишине. Рассвет только окрашивал небо в светлые оттенки. Рюкзаки сменились на более легкие. Но глубина снега замедляла. Стены леса обрамляли дорогу. Лучи только показавшегося солнца падали на снежные простыни, играя с цветом. Макушки сосен понемногу открывались, демонстрируя остроконечные пики.

Начинался день.

– Долго нам еще идти?

– Устала? – без издевки поинтересовался Дмитрий.

– Ты всегда вопросом на вопрос отвечаешь?

– А ты?

Мысленно я уже прокляла себя за то, что вообще начала разговор. Но идти так становилось невыносимо. После слов Леона… Хотелось проветрить или, наоборот, забить чем-нибудь голову, лишь бы не думать.

Дмитрий умело считывал мысли. Он замедлился и поравнялся со мной.

– Зачем ты делаешь это, Елена?

– Ты второй за сегодня, кто это спрашивает.

Я усмехнулась и бегло посмотрела на него. Изначально хотела. Но, встретив вопрошающий чистый взгляд, без осуждения и злости, не смогла отвернуться.

– Я, – опустила глаза, – просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал.

Опять.

– Ты не будешь в этом виновата.

– Буду. Вы сопровождаете меня. Я ваш груз, ты сам говорил.

Было видно, что Дмитрий смутился, но продолжал изучать меня.

Сложно. Опасно. На секунду захотелось сказать ему правду. Такой неестественный, страшный порыв. Дмитрий побуждал меня открыться. Но я не хотела. Не сейчас.

Не ему.

– Вы сблизились.

Не спросил. Констатировал.

– Это так, – ответила и уставилась в ожидании.

Чего ты добиваешься, Елена?

Но в этот раз он не ответил, лишь хмыкнул и двинулся дальше.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Полная крушений и разрухи, деревушка смотрела на нас мертвым безжизненным взглядом. Скошенные, с запорошенными снегом белыми стенами, высохшие дома напоминали живых призраков прошлого. Окна с выбитыми стеклами пустыми глазницами провожали каждый наш шаг. Улицы, окропленные кровью и слезами тех, кто остался, и сожалением тех, кто смог сбежать, вели нас вглубь. Звуков, помимо шуршащего падающего снега и ветра, что гулял по лабиринтам, пробиваясь сквозь разрушенные стены, не было. Повсюду валялись обломки и старые вещи: остатки мебели, одежды, детские игрушки. Снег прятал следы кошмаров, произошедших здесь. В некоторых местах торчали застывшие пальцы рук, указывающие в небо. Будто кто-то молил и просил о помощи свыше, но так и замер вечным камнем.

Ни живых, ни мертвых, но вдали, то ли наваждением, то ли правдой, слышались завывания.

– Должна быть аптека. Всегда есть, – я перешла на шепот, сама того не осознавая. Что-то зловещее нависало над нами.

И по тому, как Дмитрий крепче сжал оружие, стало понятно, что наши чувства схожи.

– Кроме ножика, оружие есть? – глядя вперед, спросил он.

– Нет.

Дмитрий тяжело выдохнул.

– Двигайся строго за мной, но внимательно следи по сторонам.

Мы быстро обходили улочки, первым делом выискивая нужное нам здание. Если это не увенчается успехом, придется обшаривать дома. А если там нет, то…

Я оттолкнула от себя переживания.

Через полчаса нам улыбнулась удача.

Но выбитая дверь дала понять, что на многое рассчитывать не стоит. Переглянувшись, мы осторожно вошли внутрь, стараясь не шуметь. Дмитрий держал меня позади, первым заглядывая за повороты. Витрины выбиты, остатки лекарств валялись в осколках на полу, большинство стендов полностью опустошены.

– Давай искать.

Я присела на корточки и стянула перчатки.

– Стой! – Дмитрий перехватил мои ладони. – Твои руки.

– Что с ними?

– А если порежешь?

Я растерянно перевела взгляд на его ладонь, сжимающую мою, потом на стекла. Подумала об эйфории, что накрыла. О надежде, что во мне зародилась. Я настолько сильно увлеклась, что забыла о безопасности.

– Давай я буду искать, – предложил Дмитрий.

– Это будет долго. Я надену перчатки.

Командир все еще смотрел на меня, пока я не выгнула бровь и не кивнула на руки, которые все еще находились в его власти.

– Точно.

Мы приступили к поискам.

Большинство находок оказалось мусором и бесполезными вещами. Но нам удалось найти эластичный бинт, пачку согревающих пластырей, мазь и…

– Нашла! – я едва не взвизгнула и перевела на Дмитрия торжествующие глаза. – Антибиотик! Видимо, пластинка выпала из упаковки!

– Интересно, как ты отреагируешь, если я скажу, что нашел три упаковки «Терафлю».

– Вот это улов! – Я не пожалела улыбки, и брови Дмитрия взлетели вверх.

– Ого, ты, оказывается, улыбаться умеешь.

– Умею.

– Умеешь, – тихо повторил, а потом, сощурившись, увел взгляд в сторону. – Пойду посмотрю, что в соседней комнате.

Я продолжила обыск. Залезла в ящики и нашла парочку таблеток парацетамола. Даже такие незначительные находки могут помочь Айзеку продержаться хотя бы еще один день. Я надеялась найти немного обезболивающего, но его предсказуемо не было.

– Елена! – послышался голос командира из соседней комнаты. – Иди сюда.

Окинув комнату еще одним цепким взглядом, вышла к нему.

– С этой стороны был магазин. – Дмитрий говорил и набивал рюкзак остатками. – Что-то еще осталось.

– Поняла.

Сгребая с полок все, что видел глаз, я наткнулась на нечто неожиданное.

– Сухое молоко.

– Что? – не расслышав, спросил Дмитрий.

– Нашла сухое молоко.

Я стояла к нему спиной и не могла видеть выражения лица, но затянувшееся молчание показалось странным. Дмитрий все же заговорил:

– Для Айзека?

В его интонации не было ничего необычного, но все же стало неловко. Всего на мгновение.

– Ему понравится, – закончил Дмитрий и продолжил набивать рюкзак.

Мы вышли на улицу вполне довольные, но решили обыскать несколько домов по пути в надежде найти что-нибудь еще.

В первом домике среди разбросанных вещей ничего не нашлось, во втором тоже. А в третьем, пока Дмитрий лазил среди полок, я решила заглянуть в погреб. Среди темноты и паутины, старых вздутых банок с рассолами я увидела бутылку. Мутная жидкость дала понять, что это самогонка. Бутылка была небольшой и хорошо закупоренной. Недолго думая, я сунула ее в рюкзак. Такой спирт может пригодиться для дезинфекции.

– Нашла что-нибудь?

– Нет. Но там есть еще пространство.

– Лучше вылезай.

– Сейчас я только проверю.

– Елена, черт возьми!

Подвал уходил дальше, там могло быть что-то еще. Раз я все равно внизу, глупо не использовать эту возможность. Осторожно ступая вперед, держась за край стены, я освещала фонарем пыльные полки. Почти не дыша, я наклонилась вниз, заглядывая на нижние ярусы и под них.

– Елена, поднимайся.

Лучик фонарика водил по полу, поочередно осветляя темные участки. Я продвигалась глубже, ожидая встретить стену. Щеки коснулось что-то невесомое. И я пальцами убрала налетевшую пылинку или, может, нить паутины. Решив остановиться, я навела фонарь в угол. Ничего.

Вновь мимолетное касание.

Я стояла у полок. Руки налились свинцом, и та, что держала фонарик, отказывалась двигаться. Дрожь скопом пробежала по позвоночнику, осыпаясь в ботинки и принося липкий холод. Сотни иголочек впились в кончики пальцев.

– Елена? Что происходит? Я спускаюсь.

Не касание. Легкое, как перышко, почти неуловимое.

Дыхание.

Веки стали тяжелыми, захотелось закрыть глаза, но я не могла. Медленно, так медленно, что казалось, воздух стал плотным и мешал движению, я поворачивала голову вместе с фонариком.

Скальпель, начиная свой путь по тканям, должен стоять под верным углом. Точка напора, скорость, сила нажатия – все влияет на результат. Рука не должна останавливаться, все настолько естественно, как и дышать. Железо, продолжение кисти.

Сейчас же свет прыжками смещался к углу, тряску остановить не выходило. Еще немного и еще. Позади послышался скрип лестницы.

Мне нужно предупредить, но слова забылись, губы онемели. Сердце отбивало сумасшедший дикий ритм. Поверхностное дыхание смешивалось с прелым запахом сырости.

В нос ударил другой, более протухший, мерзкий аромат.

Я смотрела в омертвевшее лицо зараженного.

Зараженный смотрел на меня.

– Ра… ражгад.

Дмитрий, беги.

Глава 8

Споры на теле зараженного лопнули, и тварь вскрикнула.

Я размахнулась фонариком и ударила его по лицу, второй ладонью закрыла нос и бросилась назад. Дмитрий, что спускался, подпрыгнул наверх и вытянул руку, чтобы я ухватилась.

Ражгады медленные и легко убиваемые. Если бы не их особенность. Остер-4, соединенный с вирусом туберкулеза, мутировал в новую комбинацию. Зараженные покрывались спорами, которые при контакте взрывались и привлекали других особей.

Зараженный встрепенулся и поковылял за мной, громко и прерывисто издавая зазывные звуки. Еще одна волна гниющего запаха атаковала, оседая на мою одежду.

Командир подтянул меня и силой захлопнул деревянную створку. Нам повезло, что ражгады слишком слабы.

Мы посмотрели друг другу в глаза, под нашими руками бился зомби, а мне до безумия захотелось засмеяться. По веселым искоркам в глазах Дмитрия видно, что и он едва сдерживался.

Вой.

Громкий.

Близкий.

Дмитрий успел опустить взгляд на мою куртку, усыпанную спорами, перед тем как уцелевшее окно разбилось, впуская бегуна.

Не мешкая, командир подхватил меня, и мы побежали прочь.

Тварь ползла по стеклам, издавая агрессивный рев. Быстро перебирая конечностями, она кинулась за нами. Мы выбежали на улицу, сшибая двери. Слева вышел еще один зараженный и попытался схватить Дмитрия. Отпихнув чудовище, мы вильнули в узкое пространство между домиками и побежали вперед. За нами собрался скоп. Все они, напарываясь на стены, затаптывая друг друга, нагоняли. Учуяв запах раджага за десятки метров, зараженные повылазили из своих нор.

Мы петляли сквозь переулки, и в какой-то момент показалось, что выхода нет. Рано или поздно запал кончится, и нам придется остановиться. Именно здесь придет такой желанный конец. Но…

Айзек не получит своих лекарств, Леон будет винить себя каждый день жизни, отряд останется без командира.

Поэтому я заставляла бежать себя. Еще и еще. Не останавливаться, не сбиваться с дыхания.

Дмитрий завернул в очередную расщелину. Он специально выбирал узкие коридорчики, чтобы зараженные толпились и замедлялись. Мы почти выбежали во двор, как из-за одной разрушенной стены появилась маленькая разложившаяся ручонка, она пыталась ухватить меня за ботинок.

В замедленной съемке я наблюдала, как крошечная ладошка тянулась ко мне. Как сбивался мой шаг. Как я не могла сдвинуться с места. Еще немного и…

…Дмитрий вырвал меня за загривок и пихнул вперед. По инерции я полетела, спотыкаясь в собственных ногах. Но он вновь подхватил меня, заставляя бежать.

Секундное помешательство могло стоить нам жизни. Зеленые глаза впились в меня со всей возможной жестокостью, губы плотно сжались.

Выражение беспристрастное. Свирепое. Опасное.

Дмитрий толкнул меня в сторону.

Я упала прямо в снег, покатилась с маленькой горки. Под снежным покровом таились палки и камни и больно ударяли по телу.

Он избавился от меня. Отдал на съедение. Решил, что лучше спастись самому, чем бороться за такую, как я.

Приземлившись лицом вниз, я не шевелилась. Какая разница, если я все равно не смогу сбежать?

В очередной раз горло сдавило от силы подъема. Рука обхватила талию и рывком поставила на землю. Диким взором Дмитрий осмотрел меня, остановился на лице и поморщился.

– Нужно было сбить с тебя запах, – запыхавшись, начал говорить Дмитрий. – Бежим!

Голова пребывала в карусели. Я не могла ясно соображать и просто делала то, что говорили. Бежать – значит бежать. Однако часть мозга, отвечающая за мыслительные процессы, явно осталась на той горке.

Мне все еще казалось, что я лежала в снегу. Брошенная и преданная. И даже широкая ладонь Дмитрия, что усердно тянул меня за собой, не создавала иллюзию спокойствия.