Десятый

– За то, что я трахнул его малышку? – его губы скривила дьявольская усмешка, которая мгновенно согрела мое тело жаром, идущим снизу живота. Кровь прихлынула к щекам, я почувствовала отчаянную потребность, заставляющую кожу покалывать и зудеть от желания прикоснуться к нему. Тепло его тела, ощущаемое через ткань брюк, казалось болезненно-приятным и раздражающим одновременно. Смотреть в его дерзкие глаза было опасно, но остановиться я не могла, чувствуя, как мои внутренние органы медленно подчиняются магнетизму этого мужчины.

Черт возьми!

Фабиано откинулся на спинку стула, продолжая смотреть на меня с легкой, но провокационной улыбкой. Его спокойствие и уверенность одновременно нервировали и очаровывали меня. Было очевидно, что он чувствует себя абсолютным хозяином положения, и это выводило меня из равновесия, но в то же время притягивало.

– Ты можешь называть вещи своими именами, Джемма, – тихо добавил он, наклоняясь ко мне чуть ближе. – Ты ведь тоже помнишь ту ночь, правда?

Его голос стал низким и хриплым, похожим на шепот пламени. Каждая клеточка моего тела отозвалась на этот звук, но я изо всех сил старалась сохранять самообладание и не протянуть руку к его лицу, губам, волосам…

«Нет. Нет. Нет. Никаких отвлечений!» – напомнил мне внутренний голос, который явно был трезвее меня.

– Прошлое остается прошлым, – сухо ответила я, тщетно пытаясь скрыть нарастающее волнение. – Лучше поговорим о настоящем.

Фабиано снова громко расхохотался. Боже, его смех был глубоким и раскатистым, словно отдаленный раскат грома.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, подняв руки в знак перемирия. – Сменим тему.

Он сделал еще один глоток виски и продолжил:

– Расскажи, как твои дела в Париже? Ты уже закончила учебу?

Он помнил.

Я не была уверена и не ожидала этого, ведь большую часть времени мы не разговаривали, но его слова доказывают, что он запомнил ту часть, где я со слезами рассказывала ему о своих мечтах и разочарованиях того дня. От этой мысли почему-то на душе стало теплее, и вздохнула с облегчением, благодарная за возможность перевести разговор на нейтральную территорию.

– Сейчас завершаю курс и прохожу стажировку у одного известного дизайнера. Вернулась сюда, чтобы устроить финальный показ и получить место в ее команде.

– Впечатляет, – отметил Фабиано, и в его голосе не было ни капли фальши или лести. – Уверен, оно будет твоим.

Эти слова мгновенно перенесли меня назад, в тот момент, когда мы лежали рядом после самого потрясающего секса в моей жизни. Наши тела переплетались под тонким покрывалом, его пальцы нежно скользили по моему плечу, а мои двигались по каждому изгибу его мускулистой груди и живота. Тогда, охваченная алкоголем и эйфорией от первого настоящего оргазма, я рассказала ему о Сэме.

Тогда я не была уверена, что Фабиано вообще смог бы вспомнить наш разговор, ведь в отличие от моего легкого опьянения, он тогда изрядно выпил. Но сейчас, услышав такую уверенность в его словах, без тени сомнений или колебаний, мои внутренности сделали кульбит.

– Какие у тебя планы на завтра? – внезапно спросил Фабиано, возвращая меня обратно в реальность этого душного бара.

– Что? – переспросила я, сбитая с толку таким резким переходом от одной темы к другой.

– Есть какие-то планы на завтрашний вечер? – повторил он, наклоняясь ко мне.

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание. Не в состоянии справиться с нахлынувшими эмоциями, я просто покачала головой вместо ответа.

Уголки его губ приподнялись в легкой ухмылке.

– Тогда что скажешь, если мы оставим прошлое позади и начнем все заново?

Я сглотнула, ошеломленно уставившись на него.

Мы определенно не должны были этого делать. Почему – я не совсем понимала. Может, дело в этой странной, пугающей химии между нами, или в тех искорках, что грозились вспыхнуть ярким пламенем. Возможно, это было связано с тем, что он был футболистом, которого тренировал мой отец, и который вряд ли одобрил бы, что его дочь… проводит время с одним из своих игроков. Или же это было связано с тем, что у меня попросту не было времени, чтобы посвящать его кому-то другому, особенно такому мужчине, как Фабиано. Он был огнем, а я… Черт, сама не знала, кем я была.

Но в одном уверена точно: прямо сейчас, когда мой разум туманит карамельное пиво, мне лучше воздержаться от принятия каких-либо серьезных решений или согласия на свидание с таким горячим, сексуальным, грехоподобным, до чертиков прекрасным мужчиной, как Фабиано.

– Джемма, у тебя все в порядке? – послышался голос Саймона, и его теплая ладонь легла на мою обнаженную спину.

Удивительно, я не ощутила ничего особенного. Никаких электрических импульсов, никакого жара – ничего похожего на те волнующие вибрации, которые вызвал во мне случайный контакт с коленом Фабиано сквозь тонкую ткань моих джинсов.

Не желая придавать этому значение, я поспешила отогнать эту мысль. Подняв глаза, я увидела, как челюсть Фабиано напряглась, а его вдруг потемневшие глаза метнулись к руке Саймона, все еще покоящейся на моей коже.

– Да, все нормально, – ответила я, стараясь скрыть свое замешательство. – Это мой друг и коллега Саймон Рамос. А это…

Я замялась, не уверенна в том, что могу представить его как игрока «КЩ». Пять лет назад я не узнала его лицо, скрытое под маской. Хотя стоит признать, что даже без маски я бы никогда не узнала в этом парне футболиста Фабиано Мартинеса, пока утром мой отец не столкнулся с ним у двери моей квартиры, ведь я не была так увлечена футболом. Но судя по огромному экрану над баром, на котором прямо сейчас демонстрировались повторные эпизоды игры «Королевских Щитов», вряд ли хоть один посетитель этого заведения не узнал бы его.

– Мы знакомы, Джемм, – усмехнулся Саймон, протягивая руку Фабиано.

– Верно, мы знакомы, и я не помню, чтобы ты имел привычку вмешиваться в разговоры, Рамос, – возразил Фабиано, принимая рукопожатие. – Однако приятно видеть, что ты заботишься о своей подруге.

Он произнес слово «подруга» с такой интонацией, будто пытался донести до Саймона какую-то простую истину, определяющую наши с ним отношения, а также как бы намекая на особую связь между мной и им. Он что, сделал намек на то, что я принадлежала ему? Черт возьми, это одновременно бесило и возбуждало меня.

«Потому, что ты пьяна», – напомнил мне внутренний голос.

Тем не менее, я бросила на Фабиано укоризненный взгляд и толкнула его ногу под столом. Он, однако, сделал вид, что ничего не произошло, и посмотрел на меня с невинностью, которой явно не обладал.

– Мы собирались расходиться по домам, – тихо сказал Саймон, смущенно отводя взгляд. – Проводить тебя?

Я хотела было ответить, что справлюсь сама, вызвав такси, но Фабиано вмешался:

– Благодарю, друг, но позволь мне лично позаботиться о Джемме.

– Конечно, – сухо кивнул Саймон, все еще внимательно наблюдая за Фабиано. – Только хотелось бы услышать мнение самой Джеммы.

Фабиано склонился ближе ко мне, готовясь что-то сказать, но я положила руку ему на грудь, остановив его движение.

– Джемма сидит прямо здесь, – сказала я, показывая на свой стул. – И она вполне способна решить, как ей добраться домой.

Чтобы подтвердить свои слова, я поднялась, но едва сделала шаг, как мир закружился у меня перед глазами. Фабиано мгновенно среагировал, поймав меня и крепко прижав к себе. Его запах – смесь дорогого одеколона и чего-то мужского, необъяснимого – окружил меня, вызывая внутри странное волнение.

– Саймон, оставь Джемму в покое, – вмешалась Патриция, оказываясь рядом с тем самым парнем, с которым провела весь вечер, а также с Ракель и Дамианом. – Уверена, она в надежных руках.

Патриция хитро улыбнулась и подмигнула мне, отведя нашего наставника и друга в сторону.

– Отлично. Мартинес, будь джентльменом. Всем пока, – Саймон выглядел раздраженным. Он отсалютовал нам рукой, в последний раз бросив взгляд на Патрицию и ее кавалера, покачал головой и вышел из бара.

– Я по-другому не умею, не так ли? – этот засранец обратился ко мне, все еще держа меня в своих объятиях.

– Спокойной ночи, дорогая, – нежно прошептала Ракель, целуя меня в щеку. – До понедельника. Хорошенько отдохни!

Она показала мне жест двумя пальцами, словно говоря: «Буду следить за тобой», затем взяла Дамиана за руку и направилась к выходу. Пара обменялась несколькими фразами с Фабиано, словно старые знакомые, которыми они и были.

– Эй, Дамиан! Твое пиво ужасное, я совсем опьянела! – крикнула я им вслед. – Зато хамон заберу с собой!

– Договорились, босс, – рассмеялся он, увлекая за собой свою девушку. Он попрощался с остальными работниками, и они покинули заведение.

– Он такой горячий, amiga! – воскликнула Патриция, крепко обнимая меня и отводя подальше от Фабиано. – Жду тебя утром на поздний завтрак в сиесте, чтобы услышать все пикантные подробности о том, насколько Фабиано Мартинес искусен не только на футбольном поле, но и вне его! Ах, ну и, конечно, мне очень любопытно, умеет ли он так же виртуозно обращаться с руками, как и с мячом!

Не дожидаясь моего ответа, она попрощалась с Фабиано и поспешила к выходу, захватив с собой своего нового знакомого.

Вот так я осталась наедине с мужчиной, чье присутствие кричит о грехе.

Моя голова продолжала кружиться от всего произошедшего и предвкушения того, что может произойти дальше.

Неужели та ночь повторится вновь, спустя годы?

Проклятье, похоже, на сей раз я совершенно не готова к этому. Что если…

– Дай мне минуту, предупредить парней, – попросил Фабиано, аккуратно усаживая меня обратно на стул.

– Погоди, – я останавливаю его за руку и тяну к себе. – Если ты рассчитываешь на повторение той ночи, то лучше сразу забудь об этом. Это плохая, чертовски плохая идея.

Фабиано приблизился, раздвинув мои колени и встав между ними. Теперь он нависал надо мной. Я ощущала вкус и запах виски, исходящие от него, смешиваясь с его естественным ароматом, который заставлял мои нервы натягиваться, подобно струнам. Он наклонился еще ниже, и наши губы едва соприкоснулись. Сердце мое бешено заколотилось, предвкушение поцелуя пробежало холодком по коже. Но поцелуя не последовало. Вместо этого Фабиано склонился к моему уху и прошептал:

– Согласен. Но мы все равно ее повторим, просто в другой день. Если ты этого захочешь, конечно, – он провел носом по моей шее и оставил легкий поцелуй на изгибе, после чего отстранился. – Сейчас я просто провожу тебя домой и уложу спать. Обещаю, руки распускать не буду.

Сказав это, он отошел к своим друзьям, а через пару ударов сердца вернулся, оплатил мой счет и, взяв меня за руку, вывел из бара.

Чертово карамельное пиво!

Глава 8. Джемма

Мадрид, Испания

Октябрь 2025 года

Запах блинчиков с абрикосовым вареньем, который готовила моя бабушка, ласково щекотал нос, вызывая теплые воспоминания детства. Ее голос до сих пор звучал у меня в голове, когда она мягко, но настойчиво напоминала нам, что слишком долгий сон – это роскошь, которую нельзя позволить себе в этом мире. Ведь каждый миг бесценен, а утро, когда небо окрашивается нежным оранжевым цветом, птицы начинают петь, а волны мягко накатываются на берег, – это время, которое стоит прожить осознанно, наслаждаясь каждым моментом.

«Рассветы созданы для того, чтобы наслаждаться ими», – повторяла она, показывая пальцем на окно, где первые солнечные лучи осторожно касались горизонта.

Каждый летний отпуск мы с братьями проводили у бабушки в Черво на Лазурном берегу Италии. Мы бегали босиком по теплым пляжным камням, слушали плеск морских волн и дышали соленым ветром, несущим обещание новых приключений. Эти дни были наполнены искренним смехом, радостью и теплом, которым невозможно было насытиться.

С годами я начала глубже понимать ее. Теперь я осознаю, как часто мы проходим мимо важнейших моментов, поглощенные повседневной рутиной, забывая о тех маленьких радостях, которые способны сделать нашу жизнь ярче. Но сегодня утром я снова ощутила эту магию, которую когда-то узнала благодаря ей. Словно ее дух напомнил мне, что жизнь – это не только мечты и планы, но и простые удовольствия, которые окружают нас каждое утро, стоит лишь захотеть их увидеть.

Говоря об удовольствиях…

Фрагменты прошлого вечера начали появляться в памяти, подобно волнам, набегающим на берег. Голоса и образы кружились в сознании, оставляя лишь размытые следы, но одно воспоминание пронзило ясностью: голос Фабиано, такой теплый и спокойный, будто шелест листьев под ногами:

«Если ты этого хочешь», – ответил он на мою просьбу остаться.

Эти слова эхом отдавались в сердце, пока я пыталась понять, был ли тот вечер всего лишь сном или же реальностью. Решив проверить это, я открыла глаза и потянулась в постели. Осеннее солнце проникло в комнату сквозь тюлевую занавеску, освещая пустующую половину кровати. Машинально потянулась к подушке, надеясь уловить хоть легкий след мужского парфюма или запаха виски. Но вместо этого ощутила лишь прохладу ткани, ничем не напоминающую мои ожидания.

Разочарование, словно холодное прикосновение, скользнуло по сердцу. Но я быстро прогнала это чувство, встав с кровати и осмотрев себя. На мне были пижамные шорты и футболка с надписью: «Мне бокал вина и немного сплетен, пожалуйста» – необычный выбор для сна, но, учитывая смутные воспоминания о прошедшем вечере, я была рада, что не уснула в джинсах и топе, пропитанных табачным дымом и потом.

Вдруг раздался звук закрывающегося кухонного шкафа. Очевидно, прошедший вечер не был сном.

Я поспешила к источнику звука, намереваясь найти подтверждение своим догадкам, но замерла на пороге комнаты. Моя гостиная была… другой. Вернее, она выглядела иначе. Комната больше не напоминала тот творческий хаос, который стал моим обыденным спутником в последние недели. Да, признаюсь честно, уборка никогда не стояла на первом месте в списке моих приоритетов. Когда проект полностью захватывает тебя, мысли о том, чтобы собрать разбросанные кусочки ткани или расставить инструменты по местам, отходят на второй план.

Я не была грязнулей, нет! Просто иногда отрезанный кусок ткани оказывался заброшен прямо на диван, а ножницы терялись где-то между подушками. Поэтому на каждом столе и полке лежал целый набор инструментов «про запас»: где-то валялся меловой карандаш, где-то сантиметровая лента, где-то мотки разноцветных ниток. Эскизы покрывали пол, ожидая своего часа, а стопки чертежей и рулоны ткани громоздились возле манекенов. Швейная машина, спрятанная за грудой материалов у балкона, казалась частью интерьера, а не рабочим инструментом.

Это был мой мир, полный вдохновения и творчества, хотя кто-то мог назвать его простым беспорядком, однако меня это вовсе не беспокоило. Но теперь передо мной предстала совершенно другая картина. Гостиная сияла чистотой и порядком, словно только что пережила генеральную уборку. Все было идеально расставлено по местам, и комната выглядела даже лучше, чем в первый день моего переезда сюда.

Очередной звук с кухни выводит из оцепенения.

Моя квартира невелика: одна спальня, ванная, прачечная и просторная гостиная с кухней, объединенная открытой планировкой. Стоя в одном углу, я могла видеть, что происходит на другом конце помещения. И вот прямо сейчас посреди моей кухни стоял парень с загорелыми плечами и прической, как у американских серфингистов, которых показывают в популярных молодежных сериалах на «Нетфликс».

Фабиано уверенно орудовал лопаткой, легко перемещаясь по кухне, словно давно знал каждый ее уголок. В одних лишь голубых джинсах, подчеркивающих спортивную фигуру, босиком и без рубашки, он стоял у плиты, ловко подбрасывая блинчики на сковороде. Даже издалека я могла заметить, как напрягались мышцы его спины и рук при каждом движении.

Он был настолько поглощен процессом приготовления, что не сразу заметил мое появление. Решив дать о себе знать, я произнесла:

– До сих пор не уверена, я все еще сплю или галлюцинация – это последствия вчерашнего сидра?

Фабиано мгновенно отреагировал на мой голос, но остался стоять в профиль. Улыбка тронула его губы, когда он снова подбросил блинчик в воздух и ловко поймал его.

– А я уже подумал, что ты проведешь весь день, наблюдая за мной из дверей, – сказал он, не оборачиваясь.

Я хмыкнула и направилась к нему, как раз в тот момент, когда Фабиано выключил плиту.

– А если ты все еще хочешь услышать мой ответ на твой вопрос, то тебе стоит попробовать это, – он взял свежий блинчик, свернул его в трубочку, окунул в джем и протянул мне.

Я могла бы отказаться, смутиться или выразить недовольство тем, насколько непринужденно он чувствовал себя в моем доме, но вместо этого я открыла рот и позволила ему накормить меня.

И боже, это было замечательно!

Вкус сладкого джема смешивался с нежностью теста, и на мгновение я забыла обо всем вокруг. Блинчик таял у меня во рту, оставляя приятное послевкусие. Когда я подняла глаза, Фабиано смотрел на меня с легкой улыбкой, изучающей и чуть таинственной.

– Доброе утро, соня, – прошептал он, не нарушая интимность момента. – Ты прекрасно выглядишь.

Его взгляд скользнул по моему лицу, задержавшись на глазах, затем опустился ниже, словно пытаясь запечатлеть каждую деталь. Я сделала то же самое, тщательно прожевывая еду во рту.

Еще в нашу первую ночь пять лет назад я отметила, каким красивым он был. Но сейчас, избавленная от алкогольного дурмана и нежелания скрыть его отца за дверью, я имела возможность полноценно оценить его внешность и могла смело утверждать, что он действительно обладал классической мужской привлекательностью. Уверена, если воспользоваться правилами золотого сечения, я бы убедилась, что его лицо было симметричным, почти идеальным. Его резкие скулы, которые были единственной частью лица, не закрытой черной маской, сейчас казались еще более отчетливыми. Глаза были цвета морской волны, как я теперь поняла при дневном свете, а не просто голубыми. Брови были темнее, чем его волосы на один-два тона, хотя и волосы не казались такими блондинистыми, как тогда.

– Особенно для той, кто вчера едва могла стоять на ногах, – тихо произнес он и провел большим пальцем по уголку моих губ, убирая остатки джема.

Жар пробежал по моему телу и скатился вниз к животу.

– Спасибо… – пробормотала я, чувствуя легкое смущение и возбуждение одновременно от его слов, прикосновений и горячего взгляда, которым он продолжал смотреть на мой рот. Мне вдруг стало неловко оттого, что я стояла перед ним в старой футболке и растянутых шортах, которые служили пижамой уже не первый год. Я потянулась рукой к волосам, пытаясь привести их в порядок, но поняла, что бессмысленно пытаться скрыть утренний беспорядок.

– Давай, садись за стол, завтрак уже готов.

Фабиано ловко разложил приборы и тарелки, затем присел рядом, наблюдая, как я медленно опускаюсь на стул, все еще не до конца восстановив контроль над собой после вчерашних событий.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, заботливо подавая мне тарелку с золотистыми блинами. Я взяла один из них, осторожно отломила маленький кусочек и, задумчиво жуя, взглянула на него.

– Голова немного болит… А память словно рассыпалась на осколки, будто кто-то вырвал страницы из моей жизни. Но в остальном, кажется, ничего страшного.

На мгновение лицо Фабиано стало серьезным, а рука, державшая вилку, замерла над тарелкой. Он отложил прибор и внимательно посмотрел на меня.

– Ты помнишь, как залезла на барную стойку и начала танцевать под «Asereje» группы Las Ketchup?

Я засмеялась, едва ли не подавившись куском во рту.

– Хорошая попытка, но я была не настолько пьяна, – отвечаю я, слегка толкнув его в плечо. В ответ слышится мягкий, мелодичный смех Фабиано, который мгновенно заполняет пространство моей маленькой кухни, наполняя ее теплом и светом. Этот смех проникает в самую глубину моего сердца, заставляя его биться быстрее. Его глаза сияют, когда он смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что хочу рассмотреть их поближе. Каждую деталь, каждый оттенок голубого, каждую крапинку в них.

– Ладно, признаюсь, это была моя фантазия, – говорит он, отводя взгляд и откусывая половину блина. Его губы растягиваются в довольной ухмылке. Я следую его примеру, беру свой блинчик и тоже откусываю кусочек.

– На самом деле я помню почти все, но не помню, как оказалась в своей кровати, – продолжаю я, чувствуя легкий трепет внутри.

– О, это был я, – отвечает он, делая демонстративный реверанс. – Не благодари.

Я не могу удержаться от улыбки.

– Хорошо, но расскажи мне, как именно я оказалась в постели в этом? – я показываю на свое ночное облачение.

«Да, Джемма, отличная попытка выяснить, что между вами произошло прошлой ночью! Так держать!» – мысленно подбадриваю я саму себя, давая себе «пять».

– Эй, не стоит принижать мужское самолюбие, Джемм, – мягко упрекает он, поднимая руки вверх в жесте примирения, изображая невинность.

Джемм…

Боже, то, как Фабиано произносит мое имя, заставляет меня резко вдохнуть. Похоже, он неверно истолковал мою реакцию на его шутку, потому что через мгновение его лицо становится серьезным.

– Все было абсолютно благородно, обещаю! Когда ты уснула прямо там, на диване, я просто не смог оставить тебя в таком положении. Подумал, что тебе будет удобнее в собственной кровати. Так что аккуратно перенес тебя туда и укрыл одеялом. Честное слово, никаких лишних движений!

Это мило.

Решив продолжить легкость в разговоре и придать ему оттенок флирта, я спрашиваю:

– И ты переодел меня?

– Ага.

– Еще вчера в баре ты не хотел пользоваться моим состоянием.

– Верно, – он щурится, пытаясь понять, шучу я или нет. – И я не пользовался.

– Но ты смотрел? – говорю я, приподнимая бровь,

– Нет.

– А как?

– Я – Марти Проворные Ручки, – небрежно пожимая плечами, отвечает он.

– Марти? – переспрашиваю я.

Его лицо внезапно меняется. Мягкая улыбка исчезает, уступая место чему-то жесткому и напряженному. Черты лица, которые были такими открытыми и расслабленными всего секунду назад, теперь стали холодными и отчужденными. Эта перемена застигает меня врасплох.

– Сокращенное прозвище от фамилии. Мне так больше нравится, – довольно резко объясняет он, опустив взгляд на тарелку, отодвигая ее в сторону. – Если ты закончила, я помою посуду.

Мне хочется спросить его, почему он предпочитает прозвище вместо своего имени, почему он так отреагировал и что вызвало эту резкую смену настроения. Но я решаю сдержаться, не желая вторгаться в его личные дела. Или, возможно, я просто не хочу испортить этот момент чем-то, что явно доставляет ему дискомфорт. А может быть, меня тревожит то, как быстро исчез прежний Фабиано, заменившийся тем парнем, которого я увидела в ночном клубе в маске, скрывающей боль и внутренние терзания.

Эти два образа словно принадлежат разным людям. И это пугает меня. Но одновременно вызывает любопытство.

Всегда ли он такой обаятельный и беззаботный? Или это лишь фасад, созданный, чтобы скрыть ту боль, которую я заметила в нем раньше? Какой он на самом деле?

Но самое главное – почему я так остро воспринимаю эти перемены?

Чтобы снять напряжение и вернуть прежнюю легкость, я решаю пошутить, воспользовавшись его манерой поддразнивания:

– Ты прибрался в моей квартире?

Фабиано переводит взгляд на гостиную, затем на меня.

– Это… был я.

Хм, похоже, моя попытка потерпела неудачу, ибо он стал еще более замкнутым.

– Значит, ты чистюля?

– Что? – его голос слегка дрожит, что кажется странным.

Я что-то делаю не так?

– Ты из тех людей, кто ненавидит беспорядок в доме и вокруг себя? – осторожно уточняю я.

– А-а, да. Что-то вроде того, – Фабиано чешет затылок. – Прости, я… Я мог бы все вернуть обратно. Наверное?

Его неуверенность одновременно умиляет и настораживает. Неужели я случайно затронула слишком личную тему и перешла черту?

– Что? Нет-нет! Ни в коем случае!

Я вскакиваю, преграждая путь между кухней и гостиной.

– Мне нравится. Я хотела бы быть такой же организованной, но это невозможно, когда даже в моей голове полный хаос, знаешь ли? Какой хозяин, такой и дом, так ведь?

Казалось, мое неуклюжее поведение и слова немного успокаивают Фабиано, возвращая его прежнее настроение. Наконец на его лице вновь появляется улыбка. Она не такая широкая, как была до неловких моментов, но это определенно лучше, чем ничего.

Я мысленно хвалю себя, наблюдая, как парень поднимается из-за стола.

– В таком случае буду чаще приходить, чтобы потом тебя не пришлось вытаскивать из-под мусорных завалов и толстого слоя пыли.