Пластиковые сердца

– Уверен, что он развалится на куски, как только ты прикоснёшься к нему. Но давай проверим. – ответил Сет, уже продумывая путь наверх.

Они взобрались по узкой лестнице, их смех эхом отражался от пустых стен. Проектор, против всякой логики, был на месте, хотя казался больше музейным экспонатом, чем чем-то, что могло бы ожить. Лора повернула рычаг, и… он с удивительным скрипом заработал.

– Это была плохая идея. – заметил Сет, глядя, как механизм оживает, обдавая их клубами пыли. – Ты уверена, что это безопасно?

– Безопасность – это для других людей. – отмахнулась Лора, направляя луч света на старый, пыльный экран внизу.

Экран засветился, но вместо картинки, которую они ожидали увидеть, на нём появились странные линии и формы. Сначала они напоминали хаотичный набор геометрических фигур. Но затем начали складываться в образы: города, лица, движения. Всё это выглядело как сон, который кто-то давно забыл.

– Что это? – прошептал Сет, не отрывая глаз от экрана.

Лора не ответила. Она уже спускалась вниз, направляясь к экрану. Когда она приблизилась, изображение изменилось. Оно стало чётче, как будто реагировало на её присутствие.

На экране появилась она сама и Сет. Они стояли на этом самом месте, но вокруг всё было другое. Кинотеатр был ярким, живым, полным людей. Лора замерла.

– Это… мы? – спросила она, оборачиваясь к нему.

Сет заморгал, пытаясь убедиться, что всё это не игра света на старом экране. Он сделал неуверенный шаг вперёд, но тут же остановился, как будто боялся разрушить этот странный момент.

– Кажется, да. – наконец выдавил он, не вполне убежденный в собственных словах. – Лора… это они смотрят на нас? Или мы смотрим на них?

Его слова повисли в воздухе, как вопрос, на который не хочется знать ответа.

13. ВСЕ УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ

Вашингтон, 2018 г.

Офис Нины находился в стеклянной коробке, где время теряло очертания, растворяясь в звонках, презентациях и электронных письмах, заполненных одинаково вежливыми и одинаково формальными фразами: «Прошу уточнить», «Доброго дня», «С уважением». Ей всегда казалось, что эти формулировки – способ скрыть пустоту. Но сегодняшнее утро было другим.

По пути к метро её окликнул незнакомец – худощавый, в серой ветровке, с лицом, которое словно стиралось из памяти сразу после взгляда. Он говорил быстро, как будто слова пытались ускользнуть от него раньше, чем он успеет их произнести.

– Вы когда-нибудь задумывались, сколько людей исчезают каждый день? – его голос звучал приглушённо, как если бы его записали на старую аудиокассету.

– Что? – переспросила она, но незнакомец уже исчез.

Весь день в офисе она чувствовала, будто её разговор с незнакомцем был тенью, следовавшей за ней. Слова коллег тонули в гуле системных звуков, все происходящее воспринималось приглушённо, как сквозь стекло. Она раз за разом прокручивала в голове вопрос: «Кто исчезает? Как?». Казалось, в привычной реальности появился сбой, крошечная прореха, через которую сочилось что-то необъяснимое.

На следующий день Нина снова шла к метро, вглядываясь в лица прохожих. Она искала его неосознанно, но настойчиво. Мужчину в капюшоне, которого не знала, но почему-то помнила. Но его нигде не было. Было странное ощущение, что этот человек не оставил ни малейшего следа, как вода, испаряющаяся с горячего асфальта.

Когда Нина вошла в вагон метро, она заметила на полу нечто необычное: старый билет, пожелтевший от времени. На обратной стороне билета мелким почерком была написана фраза: «Мы исчезаем не сразу, а постепенно, в глазах других людей». Её охватил тонкий, беспричинный холод. Эта фраза не выглядела случайной. Кто-то знал, где она будет, и оставил ей сообщение.

Весь день в офисе был как в тумане. Электронные письма казались пустыми, коллеги – отдалёнными и ненастоящими. Возвращаясь домой, она свернула в переулок, который обычно обходила стороной. Это был порыв, необъяснимое чувство, будто кто-то вел ее туда.

В этом переулке всё выглядело иначе. Городские шумы стихали, свет фонарей казался мрачным и неритмичным. И там, у стены, она вновь увидела его – незнакомца в серой ветровке. Он стоял спокойно, ждал её. Когда она приблизилась, он заговорил тихим голосом:

– Ты уже ощущаешь это, правда? Люди исчезают не тогда, когда их забывают, а когда другие перестают верить в их реальность.

– Кто ты? – голос Нины дрожал.

– Я – всего лишь эхо. – ответил он и протянул ей маленький бумажный конверт, прежде чем снова раствориться, как дым.

Нина открыла конверт на автомате, не испытывая ни тревоги, ни любопытства, просто потому что так делают люди, получив конверты. Бумага была тонкой и шершавой как старые школьные тетради. Внутри – фотография. Цвет слегка потускнел, но изображение оставалось кристально ясным. Она узнала человека на фотографии мгновенно, ещё до того, как глаза успели сфокусироваться.

Мокрый асфальт. Лужа крови. И её тело, лежащее под странным углом. Неестественно спокойное, как будто кто-то пытался воспроизвести смерть, не понимая, как она устроена.

На ней была куртка, которую она потеряла несколько месяцев назад. На ногах – старые кроссовки, давно выброшенные и, кажется, уже снятые с производства. Лицо на снимке принадлежало ей. Без сомнений. Чёрт возьми, это действительно было её лицо.

В нижнем углу фотографии стояла цифровая метка: 26/10/2013. Белые цифры напоминали маркировку старых плёночных камер. Она почувствовала, как внутри что-то сжалось – еле заметно, как если бы реальность сдвинулась на полградуса.

В тот год она ещё училась. Её не мучили сны, в которых всё повторялось до боли.

Это была не память и не пророчество. Это была утечка. Подсмотренная сцена из мира, где всё пошло иначе.

И странно, но в ней не было страха. Только облегчение. Как будто кто-то, наконец, подтвердил: да, всё так. Всё уже случилось, но не с тобой.

14. МИР БЕЗ ОШИБОК

Когда свет прожектора исчез, Сет и Лора почувствовали, как земля под ногами сместилась. Всё вокруг застыло в глухой тишине, а потом их окружило что-то вроде шипения, словно мир вокруг них только что включился, как старый телевизор.

Когда их глаза привыкли к свету, они увидели то, что сначала приняли за свой собственный мир – только это было обманчиво.

Небо выглядело искусственным: оно переливалось от стального серого до неоново-зелёного, словно кто-то включал фильтры, чтобы создать «идеальный» пейзаж. Вдалеке высились угловатые здания, напоминающие кубы. Всё пространство было наполнено странным угнетающим звуком – монотонным гулом, который усиливал ощущение, что здесь что-то не так.

Их не заставили долго ждать. На горизонте появились двое: высокая женщина с ярко белыми волосами, гладко зачёсанными назад, и мужчина, чьё лицо сияло ненатуральным блеском, как у манекена.

– Это… мы? – Лора подняла руку, будто защищаясь от своего собственного образа.

– Не совсем. – пробормотал Сет, глядя, как его двойник смотрит на него с непробиваемым безразличием.

Они стояли лицом к лицу, и разница была ошеломляющей. Двойники выглядели… слишком идеальными. Их кожа была гладкой, глаза ясными, но абсолютно лишёнными эмоций. Лора поняла, что именно это пугало её больше всего. Она смотрела на свою альтернативную версию и вдруг заметила, что та не моргает.

– Они… не чувствуют? – тихо спросила она.

– Чувства были отменены. – вдруг заговорила та другая Лора, её голос звучал монотонно, без интонаций. – Эмоции посчитаны угрозой стабильности. Наш мир не допускает ошибок.

Сет повернулся к своему двойнику, который изучал его с таким выражением, словно он был лишь интересной математической формулой.

– А как вы живёте без чувств? – голо Сета дрожал. – Вы же… не живёте. Вы просто существуете.

– Точность – это жизнь. – ответил другой Сет. – Каждый выбор оптимизирован. Каждый шаг рассчитан. Никаких хаотичных отклонений.

Лора отвела взгляд, чувствуя, как её охватывает страх. Этот мир казался угнетающим, но самым страшным было то, как её собственный двойник стоял прямо перед ней.

– Почему мы здесь? – спросила она.

На этот вопрос никто не ответил. Мир вокруг них начал снова меняться: здания растворялись, как сахар в воде, и на их месте появились новые сцены. Они видели себя, свои альтернативные версии в ситуациях, которые невозможно было предсказать. В одной версии Лора возглавляла некий совет, который решал судьбы тысяч людей. В другой Сет в одиночку строил механические устройства, контролировавшие целые города. И в каждой из этих сцен они казались бесконечно далекими от самих себя.

– Это не может быть нами. – произнес Сет, схватив Лору за руку, чтобы удостовериться, что она всё ещё настоящая. – Мы не такие.

– Вы такими были бы, если бы обстоятельства поменялись. – ответила та другая Лора, её лицо оставалось бесстрастным. – Вы стоите на перепутье. Выбирайте.

Свет начал сгущаться вокруг них. Лора повернулась к Сету.

– Мы не такие, правда? – её голос стал тише. – Я не хочу быть ею.

– Мы не будем ими! – твёрдо сказал он.

Свет прожектора снова зажегся, и мир исчез, как разбитое зеркало. Когда они открыли глаза, они снова стояли в заброшенном кинотеатре, но на этот раз всё казалось иным. Место выглядело более реальным, чем когда-либо.

– Мы вернулись? – прошептала Лора, осматриваясь.

Сет кивнул, но что-то в его взгляде говорило, что он не до конца уверен. Возможно, это был всё тот же мир. А может, что-то поменялось навсегда. Они вышли на улицу, зная лишь одно: их мир, каким бы он ни был, всегда будет их выбором.

15. ОБЫЧНАЯ ОСЕНЬ В ДАЛЛАСЕ

Кинотеатр снова погрузился в тишину. Возвращение казалось обыденным – те же трещины в стенах, тот же запах затхлости. Но Сет и Лора знали: что-то изменилось. Они чувствовали это в напряжённой тишине, в дрожи воздуха. Мир больше не был прежним.

– Мы вернулись, но тот ли это мир? – голос Лоры звучал как эхо собственных мыслей.

Сет посмотрел на неё, его взгляд был сосредоточен, но в глубине глаз блуждала лёгкая тень страха.

– Думаешь, можно это проверить? – отозвался он.

– Конечно, можно. – Лора вынула телефон из кармана и начала набирать текст в поисковой строке.

– Начнём с самого популярного. Убийство Кеннеди.

Сет фыркнул, но не из-за иронии её выбора. Это был нервный смех. Он наблюдал за ней, ожидая, что она скажет что-то вроде «всё в порядке». Но вместо этого Лора резко замерла.

– Сет… ты должен это видеть!

Он подошёл ближе, заглянув в экран. Там, на странице Википедии, заголовок гласил: «Джон Ф. Кеннеди (1917—1964), 35-й президент США, скончался от рака в возрасте 47 лет 22 ноября 1964 года». Ни единого упоминания об убийстве, Далласе, Освальде. Абсолютно ничего.

– Он не был убит. – тихо произнёс Сет. Это утверждение звучало настолько нереально, что ему пришлось повторить его.

– Он не был убит. Он… умер от рака.

Лора молчала. Она уставилась на экран, будто тот был зеркалом, показывающим слом реальности, который они только что пережили.

– Похоже, это мир без заговоров. – наконец сказала она. – Но это не значит, что его судьба была другой. Он всё равно умер молодым.

Сет кивнул, опустив голову. Его мысли начали путаться, сцепляясь в плотный ком из вопросов, на которые не было ответов.

– От судьбы не уйдёшь. – пробормотал он.

Лора посмотрела на него. Её лицо казалось спокойным, но в глубине глаз прятались сомнения.

– Может быть, в каждом мире есть точки, которые нельзя изменить. – она облокотилась на стену, убирая телефон в карман. – Мы можем двигаться, можем принимать разные решения, но то, что должно случиться, всё равно случается. Просто по-другому.

Взгляд Сета блуждал где-то в пустоте.

– Получается, мы не выбираем судьбу. Мы только выбираем, как её проживать.

Лора села рядом с Сетом, облокотившись на его плечо. Они сидели так в полумраке, молча. Каждый думал о своём, но мысли сходились в одном: в мире параллельных возможностей неизбежность остаётся единственной константой.

Их мир изменился. И они сами тоже.

16. ЗАМОЧНАЯ СКВАЖИНА

Сет и Лора вышли из кинотеатра, и город казался странно тихим. Оранжевые фонари освещали тротуар, пытаясь создать иллюзию тепла в холодном воздухе. Лора шла впереди, её шаги были размеренными, но что-то в её движениях выдавало беспокойство. Сет следовал за ней, иногда бросая взгляд на здания, которые почему-то казались чуть-чуть неправильными: углы были слишком острыми, окна слишком тёмными.

– Ты не думаешь, что всё стало… другим? – спросил он, надеясь, что её ответ успокоит его.

– Конечно, думаю. – спокойно ответила Лора.

– Ты думаешь, мы пересекли ту черту? – Сет отвел взгляд от неба, где звёзды выглядели тусклее обычного. – Черту, за которой уже не вернуться?

– Если честно, я вообще не уверена, что черта была. – голос Лоры прозвучал неуверенно. – Может быть, это всё иллюзия, Сет. Линии, границы… мы сами их рисуем.

– Ты уверена? – спросил он, немного настороженно. – Потому что в моём мире… Ну, том, что был раньше… всё это казалось более чётким.

– В твоём мире, в моём мире… – Лора на секунду остановилась, повернувшись к нему. – Ты не думаешь, что у нас теперь один и тот же мир? Мы как два человека, которые проснулись в одной и той же чужой квартире. Сначала смотришь по сторонам, пытаясь понять, что это за место, а потом решаешь: выходить или оставаться.

– Я всегда был тем, кто выходит. – пробормотал Сет. – Но теперь я не уверен, что двери вообще существуют.

Они снова замолчали, пока не добрались до её дома. На лестнице воздух казался неподвижным, слишком тёплым для вечера. Сет шёл следом за Лорой, его ладони по-прежнему сжимали холодный металлический поручень, как будто он бы последней нитью, связывающей его с реальностью.

Когда они остановились у её двери, Лора вытащила ключи из сумки. Она всегда знала, где они – привычка, которая ей нравилась своей простотой. Но в этот раз ключ не подошёл. Он не хотел входить в замок, как будто замочная скважина противилась.

– Это… странно. – голос Лоры дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Он всегда подходил. Сет, попробуй сам.

Но прежде чем Сет успел подойти, дверь начала медленно открываться изнутри. Лора отступила назад, её дыхание сбилось, будто наткнулось на невидимую преграду.

Дверь открылась полностью, и Лора замерла. Перед ней стояла ее сестра – живая, настоящая. Она выглядела так, как Лора помнила её в лучших воспоминаниях: спокойная, уверенная, с небольшой, почти материнской улыбкой.

У Лоры перехватило дыхание. Всё, что она могла сделать, это прошептать:

– Нина… Это ты?

17. ДАВАЙ ПРОСТО БУДЕМ СЧАСТЛИВЫ, ПОКА ВСЕ НЕ РУХНЕТ

– Нина?

Имя повисло в воздухе, словно кто-то нажал на паузу. Лора стояла неподвижно, как зависшая программа, застрявшая между командами. У неё были глаза маленькой девочки, потерявшейся в торговом центре.

Нина распахнула дверь шире и в первый момент ее лицо застыло в удивлении.

– Вы же только вчера улетели на Гавайи. Или я что-то напутала? – её голос дрогнул на последнем слове.

Удивление еще не превратилось в сомнение, но уже повисло в воздухе, как эхо шагов, которые должны были звучать в другом месте, в другом времени.

– Ты прислала мне голосовое сообщение с пляжа – звук волн, крики чаек. Ты сказала что-то вроде: «Давай забудем все наши ссоры и недопонимания. Давай просто будем счастливы, пока всё не рухнет».

Лора моргнула, медленно, словно пыталась поймать эту фразу в пустоте между секунд.

Сет сделал шаг вперёд. Он не смотрел прямо на Нину – скорее, куда-то мимо.

– Это прозвучит странно. Очень. И, наверное, неправдоподобно. Если бы мне самому кто-то сказал это… – он замолчал, провёл рукой по затылку, пытаясь вытащить слова из глубины памяти.

– Мы не были на Гавайях. То есть… были. Но не мы. Понимаешь? Мы – не та версия нас, которую ты, вероятно, знала до этого момента.

Он снова замолчал. Казалось, он ждёт, пока её сознание хотя бы частично догонит смысл сказанного. Но в глазах Нины было всё то же напряжённое недоумение – живое, отчаянное, как у человека, который стоит на границе сна и реальности, не понимая, с какой стороны он сейчас.

Сет вдохнул.

– Всё, что происходит сейчас… это результат того, что реальности иногда… пересекаются. Или накладываются. Или, наоборот, расходятся. И когда они делают это – появляются трещины. И в одну из таких трещин, кажется, попали и мы.

Он посмотрел на неё уже прямо, почти с сожалением.

– Мы понятия не имели, что встретим тебя здесь. Мы даже… – он проглотил ком в горле, – Мы даже не были уверены, что ты существуешь.

Он сделал шаг ближе, понизил голос, словно боялся, что слова будут слишком громкими для этой тишины.

– Потому что ты, Нина… – сказал он. – Ты умерла. В нашем мире. Или… в том варианте реальности, из которого пришли мы.

Тишина застыла в воздухе. Нина стояла, прижав руку к косяку двери, словно искала опору в месте, где её привычный мир трещал по швам. Такое выражение лица бывает у людей, которые узнают, что рак вернулся, или которые срывают джекпот в казино, но ещё не успели решить, радоваться им или бояться. Это мгновение, когда эмоции застывают на границе, так и не приняв форму.

– Умерла? В каком смысле?

– В том, где кровь не отмывается… – ответила Лора. – В том, где я хранила твой шарф пять лет, потому что не могла его выбросить. И там был запах – такой, который невозможно сделать с помощью парфюмерии.

Нина отвернулась, её плечи чуть заметно вздрогнули, как от легкого порыва ветра.

– Вы либо шутите, либо разыгрываете сценарий для какого-нибудь дешёвого сериала! – её голос был больше похож на попытку убедить саму себя.

– Мы вышли из кинотеатра. – сказал Сет. – И вернулись не туда. Всё было не так. Воздух. Звёзды. Твои окна. Как будто кто-то скопировал мир, но не совсем правильно.

Сет снова заговорил не потому, что хотел, а потому что Лора не могла. Она сидела, поджав ноги, с мокрыми глазами и красным носом, всхлипывала как ребёнок, который слишком долго держал в себе горе и теперь не знал, как его остановить.

Он вновь начал объяснять, что они не отсюда. Что это другой мир, похожий, но неточный, как фотография, распечатанная с низким разрешением. Что в их реальности Нина стала случайной жертвой в перестрелке. Просто оказалась не в том месте не в то время.

Нина не перебивала не потому, что верила, а потому что что-то внутри неё уже знало, что подобные вещи не возникают на пустом месте. Что у боли, которая вдруг оживает в чужом голосе, всегда есть первоисточник.

Пока Сет произносил слова, её разум пытался зацепиться за детали – за дату, за запах, за обстановку – но всё рассыпалось, не оставляя ни единого следа.

Внутри нее возникла дрожь, вызванная не страхом, а чем-то более глубоким. Как будто давняя, забытая часть её сущности начинала возвращаться, пробуждаясь сквозь ржавчину времени.

Затем Нина медленно прошла вглубь квартиры, не говоря ни слова. Её движения были точными, как у человека, который забыл что-то важное и вдруг вспомнил.

– Подождите.

Через пару секунд она вернулась с книгой в руках: корешок был порван, страницы измяты. «Человек в высоком замке». Тот самый экземпляр, который они с Лорой читали по очереди в детстве. С Лорой из ее вселенной.

– Это передали мне на прошлой неделе. – тихо сказала она, вынимая из книги конверт с потрёпанными краями. Внутри конверта оказалось старое фото.

На снимке была она. Лежала на асфальте с раскинутыми руками, словно тело просто устало и отказалось следовать механике движения. Глаза оставались открытыми, но в них не было ничего – ни воспоминаний, ни света. Лицо казалось опустевшим, как экран, потухший после фильма, который никто не досмотрел до конца. Вокруг ее тела растекалась кровь, слишком темная, чтобы быть настоящей, и слишком статичная, словно её нарисовал кто-то, кто никогда не видел, как на самом деле уходит жизнь.

– Я не хотела говорить об этом никому. – сказала Нина. – Потому что… если произнесешь вслух – это становится настоящим.

– Это наше настоящее. – с тяжестью в голосе произнес Сет.

Нина молчала. Молчание тянулось долго, пока она, наконец, не выдохнула, тихо и тяжело, пытаясь освободить себя от гнетущей паузы.

Она посмотрела на них, но в её взгляде не было упрёка или удивления – только отстранённость, как будто они были не людьми, а призраками, прошедшими сквозь запертую дверь.

– Ладно. – проговорила она спокойно, но с лёгкой тенью сомнения в голосе. – Ведите меня. Покажите вашу кроличью нору. Только если за дверью всё окажется таким же пустым, вы обязаны рассказать всё. И честно.

– Мы узнаем. – Сет кивнул головой.

Лора посмотрела на Нину, её взгляд был наполнен чем-то глубоким и подавленным. Она сделала шаг к двери и её движения были осторожными, как будто пол под ногами мог стать зыбучим песком.

Нина последовала за ними. Её тень скользила следом, растворяясь в ночной темноте, где каждый поворот мог стать последним. Это была тишина перед бурей, момент, когда пространство между реальностями начинает менять форму, словно готовясь раскрыть свой самый сокровенный секрет.

18. СИНГУЛЯРНОСТЬ

Они шли к кинотеатру, как трое подростков, сбежавших с вечеринки, где голоса утопали в шуме чужих разговоров. Город был пустым, как если бы его протерли салфеткой – ни машин, ни шагов, только ленивое мерцание неоновых вывесок аптек, настойчиво обещающих «Скидки на всё».

– Я думала, его давно снесли. – сказала Нина, глядя на облупленные афиши кинотеатра.

Кинотеатр действительно выглядел забытым. Не таинственно, не кинематографично. Просто заброшенным. Плесень на афишах. Запах старого попкорна, впитавшийся в стены. Воздух, как в библиотеке, где никто не дышит. Прошлое тут не умерло, оно просто заело.

Внутри было темно, но не по-настоящему. Такой свет, как если бы кто-то прикрыл лампу ладонью. Зал молчал. Кресла были как замершие пассажиры: все смотрели на экран, который давно не включался.

– И что теперь? – спросила Нина, заранее зная, что ответ ей не понравится.

– Мы включим проектор, – ответил Сет, копаясь в проводах с какой-то задумчивой серьёзностью.

– Как в старых фильмах?

– Да. Но на этот раз он покажет будущее. Или, возможно, другую версию настоящего.

Сет продолжал возиться с проводами, его движения были точными. Он знал, что любая ошибка может превратить это «настоящее» в ещё один глухой момент.

Лора внимательно смотрела на Нину, как на отражение, которое может исчезнуть, если моргнуть слишком быстро.

– Всё, – голос Сета прозвучал чуть громче обычного, – Включаю.

Звук старого мотора разорвал воздух – низкий гул, щелчок, за ним мягкий хлопок, как у плёнок, которые уже давно никто не снимает. Экран ожил. Сперва – белый шум, ни для кого, но будто для всех одновременно. А потом появились кадры. Это не было кино.

Они увидели улицу, ту самую, по которой только что шли. Вид сбоку, словно кто-то снимал их с другого ракурса. Потом – квартиру Нины. Тот момент, как она открывает дверь. Потом – фотография. Медленно. Как будто экран вспоминал.

Нина подошла ближе. В её лице не было ни страха, ни удивления. Только узнавание.

– Я знаю это. – прошептала она. – Я здесь была. Во сне. Или не во сне.

Экран мигнул.

И тогда она шагнула вперёд.

Не было ни звука, ни вспышки – только исчезновение, тихое и абсолютное. Казалось, что её тело растворилось на атомы в свете экрана, что она стала частью проекции, что именно её присутствия не хватало для целостности картины, которую никто не мог понять до этого момента.

– Нина! – крикнула Лора.

Она бросилась к экрану. Сет схватил её за руку.

– Подожди. Ты не знаешь, что там. Это не дверь. Возможно… это сингулярность.

– Я не могу потерять сестру во второй раз! – сказала Лора и отпустила его руку.

Её силуэт растворился в мерцании. Экран снова мигнул.

Сет остался один в зале, полном теней и запахов чужих жизней. Сердце билось неуверенно, отыскивая правильный ритм, но не находило.

– Чёрт, – выдохнул он, – всегда один и тот же сценарий. Никогда не бывает кнопки «назад».

И он сделал шаг вперёд. В сияние. В поток света, льющийся из проектора. В нечто, что уже свершилось или только начинает рождаться.

19. ЧЕРНЫЙ ФУРГОН

Нойрейх (бывший Вашингтон), Арийские Штаты Америки, 2018 г.

Оскар проснулся ровно в шесть. Цифры на проекционных часах выстроились в строгую симметрию – 06:00:00 – и эта правильность действовала на него успокаивающе. Он сам выбрал этот сигнал. Пять нулей казались не просто числом, а обещанием порядка.