Яран

Андрей Коробейщиков

Яран

«Не гладок путь от земли к звездам».

Сенека.

Когда мне говорят, что после сорока лет уже невозможно стать космонавтом, я улыбаюсь….

Предисловие.

«Сказки служат для того, чтобы убаюкивать детей и чтобы будить взрослых!».

Хорхе Букай. Истории для размышлений.

Недавно один мой знакомый посоветовал мне не писать больше сложных книг. Он сказал: «Сейчас такое быстрое время, что никто уже не читает большие объемы. Людям нужны короткие и легкие тексты. Напиши лучше сказку! Такую, которую рассказывают детям, чтобы уснуть».

Глядя вокруг, я понимаю, что тех, кто уснул, действительно, становится все больше и больше. И тогда я принял решение в самом деле написать сказку. Но только такую, чтобы, наоборот, проснуться. И она не должна быть легкой, потому что если мы отвыкнем от возможности ДУМАТЬ и ИСКАТЬ СМЫСЛЫ, уходя от литературы размышления к примитивным роликам на «You Tube», то со временем мы и не заметим, как безнадежно деградируем. Поэтому эта сказка для тех, кто ищет. Для тех, кто не хочет впадать в сумеречную дрему сознания. Для тех, кто готов двигаться дальше…

Это история одной Охоты, которую здравомыслящему человеку даже сложно себе вообразить. Но если воспринимать все описанное здесь как метафору или даже сказку, то все становится гораздо проще. Ведь в сказках возможно все что угодно.

Да, это – СКАЗКА… Всего лишь СКАЗКА…

Но Сказки нужны людям. Жизненно необходимы. Как возможность размышлять и фантазировать. Как особый разговор с Внутренним Ребенком, который может услышать эти Сказки из темноты подсознания взрослого человека и пробудиться от долгого сна.

А раз это – очередная Сказка, то Ты, мой проницательный Читатель, должен понимать, что ничего подобного на самом деле не было. Да и не могло быть.

Ну… Ты же понимаешь?…

ЭПИЗОД 1. ШТОРМ. МИР ХАОСА.

«Перед Штормом Тысячелетия

Поиск смыслов

Становится жизненно важным.

Как возможность пройти сквозь бурю…».

Словарь:

ЯРАН – Товарищ, друг, близкий, помощник (тюрк).

СТАРЫЙ ДОМ. ВОСПОМИНАНИЯ.

«Взрослые иногда нуждаются в сказке даже больше, чем дети».

Олег Рой. «Мир над пропастью».

МОНОЛОГ УСТАВШЕГО ЧЕЛОВЕКА.

Барнаул. Садоводство «Рябинки».

Юрий Романов (КИМИ, Белый Соединитель Миров).

«Сказка никогда не должна заканчиваться, даже если детство ушло, а мы все взрослые, и мир другой, и небо иное, и ничего нельзя вернуть…».

Андрей Белянин. «Жениться и обезвредить».

Запыленный «Range Rover» буксанул в песке и, преодолев небольшую горку, вырулил прямо к реке. Юрий открыл дверцу автомобиля и медленно покинул салон, осматриваясь по сторонам. Здесь все было как прежде, почти тридцать лет тому назад. Разве что притока Оби чуть уменьшилась в размерах, отдав берегу несколько лишних метров суши. Так же зеленел густым кустарником остров напротив. Так же выстроились в ряд катера, привязанные тросами к металлической скобе, торчащей из песка. Так же роились в воздухе стрекозы, пахло водой и рыбой. Юрий покрутил головой в поисках Гиганта-дерева и тут же увидел его, улыбнувшись, будто встретил старого знакомого. Огромный ствол хоть и был частично срезан, то ли молнией, то ли человеком, гордо возвышался неподалеку от речной линии. Да, раньше он казался намного выше. Юрий усмехнулся – раньше он и сам был гораздо ниже, да и вообще, все вокруг в детстве казалось таким значимым и внушительным. Например, он долгое время тайно считал, что в раскидистых ветвях Гиганта-дерева живет русалка. Это было, конечно же, навеяно сказками Пушкина, но и реальные подтверждения этой версии тоже будоражили детское воображение – у подножья дерева всегда валялось много сухой чешуи. Причем появлялась она рано утром, успевая высохнуть к обеду, отчего Юра представлял себе, как русалка выплывала в рассветных лучах из туманной речной дымки, и ветви Гигантского дерева наклонялись, принимая ее в свои густые объятия. Таинственная обитательница вод встряхивалась, и серебристые чешуйки срывались и планировали к подножью ее обители, поблескивая на солнце. Хотя, на самом деле, было очевидно, что источником чешуи были местные рыбаки, выбравшие себе подножье стоявшего прямо около воды могучего ствола в качестве рыбацкого привала, на котором они завтракали, чистили улов, чтобы не разводить грязь на садовых участках, пили водку и много разговаривали. Но для детского ума было гораздо интересней поддерживать версию с русалкой, которая была куда более интригующим персонажем, нежели обычные садоводы.

Юрий с наслаждением потянулся. Наконец-то он снова оказался в «Рябинках». Название из детства. Именно здесь, в этом садоводстве, он провел лучшие летние месяцы своего далекого прошлого. Сюда приезжал он почти на все жаркие каникулы, под условный присмотр дедушки и бабушки. А когда у родителей начинался отпуск, они тоже приезжали в «Рябинки» почти на две недели.

Юрий погладил рукой горячий кузов внедорожника, словно соединяя между собой прошедшее и настоящее время. А ведь он совсем забыл про это чудесное место. Вернее не забыл, просто память вытеснила за ненадобностью все ненужные воспоминания, занимая место более актуальными для жизни «файлами». Первые легкие проблески прошлых лет промелькнули у него, лишь когда он узнал о смерти дедушки. Когда несколько месяцев назад ушла бабушка, пару дней перед глазами прокручивались сами собой, как будто ленты кинохроники, те чудные моменты, которые в основном были связаны именно с летним отдыхом в «Рябинках». Но потом и они постепенно сменились унылой кинопередовицей о производственных буднях. Буднях, которые чередуясь, выпивают все жизненные силы, порождая уныние, усталость и напряжение. Апогей стресса накрыл Романова сегодня в районе четырех часов дня, когда он уже ехал из офиса домой с одной лишь рассеянной мыслью – «Надо что-то срочно сделать… Что?… Расслабиться… Отдохнуть… Нажраться?». К сожалению, ничего кроме алкоголизации больше не приходило ему на ум, хотя он уже давно не злоупотреблял этим распространенным способом снятия напряжения. Но хотелось чего-то большего, чем просто набухаться у себя дома и, проснувшись поутру, корить себя за эту несдержанность. Хотелось не химической выключки мозгов, а качественного, глубокого отдыха, позволяющего действительно сбросить груз накопившихся проблем и снова ощутить себя свежим и полным сил. Но формат городских выходных смутно вписывался в эту благостную картинку. Семью он отправил на отдых в Грецию, чтобы никто не мешал ему «переваривать» свалившиеся на работе проблемы. Поэтому выходные были полностью в его распоряжении. Но вот что делать – придумать себе разгрузку или все два дня провести у компьютера, пытаясь разгрести офисный информационный вал? Память услужливо подсказала ему услышанный когда-то термин – «профессиональное выгорание». Ну, все правильно, ведь нервная система тоже имеет пределы выносливости. И можно запросто словить какой-нибудь пренеприятнейший диагноз вроде неврастении или синдрома хронической усталости. Оставалось уехать. Причем, чем дальше, тем лучше. Первое, что пришло в голову – картинка морского берега и ласковый теплый бриз, дующий от воды. Вьетнам. Или Таиланд. Или что-нибудь в этом роде. На пару дней. В одиночестве. Полное обнуление. Почему-то захотелось именно туда. В жаркую экзотику, наполненную пряными ароматами и буйными красками. Но потом бдительный ум вернул Юрия обратно в пыльный Новосибирск. О том, чтобы уехать на неделю или даже десять дней, не было и речи. Для этого необходимо было как минимум разгрести все неприятности, происходящие в Агентстве в последнее время. Да и проще было бы поехать в Грецию, к своим, и провести, наконец-то, это время вместе. Но ехать на два дня вообще не было никакого смысла – все основное время ушло бы на перелеты. Поэтому из реальных вариантов у него пока оставалась только прокаленная летним солнцем трехкомнатная квартира. И когда Романов уже готов был впасть в окончательное уныние по поводу этой безальтернативной перспективы, во внутреннем пространстве вспыхнула еще одна мысль, навеянная одним из мотиваторов, увиденном как-то в интернете:

«КАК БЫ ХОТЕЛОСЬ ОДНАЖДЫ ПРОСНУТЬСЯ – А ТЕБЕ 8 ЛЕТ, И ВСЯ ЭТА ФИГНЯ ПРОСТО ПРИСНИЛАСЬ…»

Юра даже хмыкнул, вспомнив эту понравившуюся ему идею. А правда, как бы было здорово открыть глаза утром и понять, что тебе всего лишь приснился яркий и долгий сон, в котором ты уже совсем взрослый дядька с кучей проблем, фирмой, своей квартирой, джипом и кучей нереализованных мечтаний и желаний. Тряхнуть головой, откинуть одеяло и, ступая босыми ногами по холодному полу, пробежаться до кухни, втягивая носом запах утренних бабушкиных пирогов. Подбежать к маме, прижаться к ней, крепко-крепко, и на вопрос – что случилось, просто пожать плечами – да ничего, просто приснился странный сон. А потом, поцеловав по дороге папку, с криком открыть настежь дверь и ринуться вперед, в буйную зелень двора, где дожидаются своего часа эти самые таинственные мечты и желания.

И в этот момент Юра вспомнил – «РЯБИНКИ»! Страна его детства. Садоводство, всего в тридцати минутах езды от Барнаула. Чем не место для отдыха!? Как он мог вообще забыть про него!? Завтра же взять самые необходимые вещи и на все выходные уехать туда! Попариться в баньке, погулять по зеленым улочкам, посидеть на бережке, бухнуть опять же, наконец, на свежем воздухе! А почему завтра? И Юра решительно вывернул с главного проспекта, на одну из улиц, ведущую на выезд из города.

Через три часа он уже въезжал в небольшую березовую рощу через старые выцветшие ворота, на которых гордо краснели свежевыкрашенные буквы названия садоводства. Сердце заметно стало биться чуточку сильнее. Это было невероятно волнительно, снова оказаться в месте, пропитанном самыми светлыми воспоминаниями и эмоциями.

Их дом находился на первой линии от реки, но к нему нужно было свернуть с главной дороги. А вода была так близко, что Юра решил сначала съездить на берег. Кроме того, именно на берегу стоял в свое время маленький продуктовый магазинчик, где Романов планировал купить хоть какой-нибудь еды. Внезапный план не оставил ему времени позаботиться о покупках провианта в городе. Юра захлопнул дверцу автомобиля и пошел по песку вдоль реки, рассматривая когда-то знакомые места. Как это было ни странно, вопреки пессимистическим ожиданиям, магазинчик был на месте и даже работал! Невероятно, почти тридцать лет прошло, здесь наверняка сменилось несколько хозяев, но маленький хрупкий домик по-прежнему гостеприимно распахивал свою единственную дверцу с висящей марлей на входе. Юра откинул импровизированный полог и с трепетом вошел внутрь. Здесь, конечно, все было по-другому. Другие обои, другое расположение витрин, да и сами витрины были уже совсем иными – вместо старых массивных сооружений в зале стояли два вполне современных агрегата с системой охлаждения. Продавец тоже был другой. Юра усмехнулся. Вместо всегда улыбчивой тети Нюры, место за прилавком занимал хмурый молодой человек, судя по поведению, являющийся и продавцом, и грузчиком, и директором. Романов мельком взглянул на информационный стенд на стене. «Предприниматель Васютин Д.С». Ну, скорее всего, так и есть. Кто-то из местных садоводов, совмещающий приятное с полезным. Парень выразительно посмотрел на часы, как бы намекая, что времени до закрытия осталось всего десять минут. Юра с пониманием кивнул, давая понять, что ситуация ему ясна, и тут же принялся бегло просматривать товар в витринах. Так, хлебушек, паштетик, колбаска, запаянная нарезка сыра… Он вдруг вспомнил, что одним из любимых лакомств, покупаемых в этом магазине, были пряники и консервы «Фрикадельки в томатном соусе». Ему вдруг до невозможности захотелось именно пряников и фрикаделек. Причем именно в томатном соусе. На витрине ничего подобного не наблюдалось. Юра наклонился к продавцу:

– Скажите, уважаемый, а пряники у вас есть?

Парень отрицательно качнул головой:

– Нет. Только вафли остались и шоколадки.

Юра с сожалением выбрал пару шоколадок.

– А-а… – он смущенно еще раз пробежался глазами по консервам, лежащим в углу одной из витрин, – а, случайно, «Фрикаделек в томатном соусе» у вас нет?

Продавец даже не сразу понял, о чем идет речь.

– У нас же здесь не супермаркет…

– Да нет, такого сейчас, наверное, даже в супермаркетах нет, – пробормотал Юра и на вопросительный взгляд предпринимателя улыбнулся: – Была надежда, что только в таком месте что-то подобное еще могло залежаться.

– В каком смысле «залежаться»? – переспросил явно уязвленный продавец, – у нас хоть и маленький магазинчик, но здесь ничего больше двух дней не задерживается.

– Да нет, – примирительно сказал Юра, рассмеявшись, – с более старых времен, лет тридцать с лишним тому назад.

Продавец окончательно перестал понимать, чего хочет от него этот странный поздний покупатель. Юра, оценив уровень чувства юмора предпринимателя, решил не развивать тему.

– Последний вопрос – спиртное качественное у вас есть? Дорогое что-нибудь…

Продавец хмыкнул:

– Дорогое не значит качественное. Пиво осталось, вино молдавское, ну и водка…

Юра кивнул головой на бутылки с красным вином, показав два пальца.

Выйдя на улицу с пакетом, Романов еще раз с грустью окинул взглядом знакомый с детства магазин. Тридцать лет. Глупо было надеяться, что он зайдет, и его встретит здесь своей фирменной улыбкой тетя Нюра, подмигнув и спросив:

– Ну что, Юрка, хлебушка горячего возьмешь?

А он бы кивнул головой и показал два пальца – одну буханку домой, а другую – частично покусать по дороге, вгрызаясь в горячую мякоть свежего хлеба, частично – «на общак» пацанам, которые наверняка уже ждали его около Гиганта-дерева, чтобы пойти купаться или играть в лесных лучников из банды Робин Гуда. Юра подошел к автомобилю и, положив пакет с продуктами на заднее сидение, еще раз, так, машинально, бросил взгляд в сторону огромного ствола. Нет, никого там не было. И одному только Богу известно, куда разметало по жизни тех юных мальчишек, которые беспечно проживали тогда свои летние деньки, даже не думая о том, что будет с ними спустя несколько десятков лет. И вот он, один из этой счастливой компании, через треть века, опять оказался в этой точке пространства, правда, совсем с непонятными целями. Юра чувствовал, что за вполне объяснимым желанием отдохнуть на свежем воздухе, было что-то более важное, более глубокое. Он провел рукой по щеке, покрытой небольшой щетиной, и улыбнулся. Может быть, это и вправду было тайной надеждой ПРОСНУТЬСЯ – А ТЕБЕ 8 ЛЕТ, И ВСЯ ЭТА ФИГНЯ ПРОСТО ПРИСНИЛАСЬ… А что может быть более подходящим для такого ночлега, чем дом, где тебе снились самые яркие детские сны?

Дом был таким же, каким Юра видел его последний раз. Правда, раскрашен в совсем другие цвета. Но в целом все вокруг было неизменным. Те же деревья, окружающие дом со всех сторон, подобно живой изгороди – сосна, две березы и раскидистая рябина. Старая банька, почерневшая от времени. Не было только собачей конуры, и вместо вишневого сада густели заросли смородины. Сам же дом словно жил вне времени. Было видно, что дедушка следил за ним, пока был жив.

Юра открыл ворота и заехал на «Range» на территорию участка. Когда он вышел из машины, то сразу столкнулся с настороженным взглядом пожилой женщины, стоявшей за колючей стеной малины, служившей естественным ограждением от соседского участка. Юра приветливо помахал ей рукой и сразу прояснил ситуацию:

– Я – Романовых внук.

Соседка с пониманием кивнула, тут же потеряв к нему интерес, и исчезла за углом новенькой бани, явно построенной совсем недавно. И баня, и новый дом, гордо возвышающийся на соседском участке, смотрелись рядом со старым домиком Романовых особенно контрастно. Юра открыл заднюю дверь автомобиля и, достав оттуда пакет, медленно пошел к своей усадьбе, вдыхая полной грудью богатую гамму запахов летнего сада. Крыльцо чуть скрипнуло под его весом, словно не узнавая того, кто когда-то носился здесь в выцветших кедах, перепрыгивая через всю лестницу целиком. Он протянул руку вверх и уже забытым движением подцепил пальцем ключ, спрятанный за верхним штакетником двери. Дверь отворилась и впустила вечернего гостя в прохладу гостиной. Романов замер на пороге и осмотрелся. Внутреннее убранство дома, так же как и его внешний вид, изменилось незначительно. Все-таки было видно, что хозяевами здесь долгое время были люди, которые стремились всячески поддерживать определенное настроение и в домике, и на участке. Юра хмыкнул и, поставив пакет на стол, достал оттуда одну из бутылок вина. Содрал упругую пластиковую капсулу и, найдя в ящике стола старый кривоватый штопор, извлек с характерным звуком из горлышка пробку. По комнате сразу распространился терпкий запах красного вина. Юра опять вышел на крыльцо и, еще раз втянув в себя теплый воздух сада, с наслаждением сделал несколько глубоких глотков. Он хотел успеть сделать до заката одно очень важное дело, если уж пошла такая ностальгическая тема.

Он шел по узким вечерним улочкам садоводства, вспоминая, как они выглядели раньше, и лишь смутно угадывал знакомые очертания. Все-таки здесь все стало совсем другим. Остались еще какие-то отдельные элементы его детского мира, такие, как их домик, Гигант-дерево, река, но в целом прошедшие тридцать с лишним лет изменили облик этого места практически до неузнаваемости. Романов сделал еще пару глотков вина, чувствуя, как хмель приятной волной распространяется по телу. Он улыбнулся, вспоминая…

Это было одно из самых любимых занятий здесь во время, когда родители приезжали в «Рябинки» в отпуск. Папа обычно брал с собой пару бутылок красного вина. Одну он выпивал в первый вечер, а вторую растягивал на несколько дней. Но вот в первый вечер своеобразным ритуалом у них было выйти перед самым закатом и пойти гулять по садоводству. Они все вместе шли рядом, а Юра держал родителей за руки. Периодически папа с мамой делали несколько быстрых шагов и подбрасывали его вверх, а он взлетал, вереща от восторга, и не было ничего на свете чудесней, чем ощущение полета и прикосновение родительских рук. Самые лучшие качели во Вселенной! А потом чуточку захмелевший отец принимался рассказывать ему сказку про тот или иной дом, на который Юра показывал пальцем. В нарядных домиках с пышными клумбами цветов, оказывается, жили добрые феи или таинственные сказочники. В густых зарослях малины прятались гномы. А мрачные дома с темными окнами скрывали в себе злых волшебников и даже вурдалаков. Юра опять глотнул вина, отсалютовав дороге перед собой, словно произнеся беззвучный тост за это чудесное прошлое. Вокруг уже было совсем темно, и идти дальше без фонаря было практически невозможно. Романов остановился и, слегка покачиваясь, помахал рукой темноте, делая несколько глотков.

– За вас, добрые феи и злые волшебники из моей детской сказки! За вас, мои дорогие родители! За вас, призраки давно минувших дней…

Домой он возвращался уже в полной темноте. На ощупь пробрался в дом и включил свет, внутри и снаружи, освещая крыльцо. Сегодня, конечно, никакой бани уже не будет. Да и не особо хотелось. Тело и сознание размякли от бутылки вина, выпитой на пустой желудок. Юра, чуть пошатываясь, добрел до бани и выдернул из поленницы несколько сухих березовых чурок. Сложил их на небольшой полянке, неподалеку от крыльца, и, сходив в дом за пакетом с едой и зажигалкой, развел небольшой костер. Огонь уютно потрескивал, поглощая древесину, а Романов разложил прямо на крыльце пакет, выкладывая на него купленное в магазине пропитание. Это было абсолютно чудесное состояние. О лучшем и мечтать было нельзя. Чистый воздух, тишина, вино и живой огонь. И воспоминания… Они размягчали и душу, и тело даже лучше, чем вино. Юра блаженно закрыл глаза. Он словно погружался сантиметр за сантиметром в какое-то эфемерное мерцающее пространство, в котором было комфортно и спокойно. Ни в каком Таиланде невозможно было получить это состояние. Здесь все было какое-то… настоящее, живое. Пропитанное какой-то особой энергетикой, уже давно забытой, потерянной, зыбкой. Романов с нежностью погладил рукой перила крыльца, на котором сидел. Именно так он ощущал себя в детстве – все вокруг было какое-то яркое, живое, светлое. Куда все ушло? Почему во взрослой жизни все теряет свои краски, будто они выгорают на солнце, как вот у этого дома? Юра глотнул вина, отмечая, что вторая бутылка уже была наполовину пуста. Он опять провел рукой по шершавым доскам крыльца, и ему в голову пришла неожиданная мысль – краски не могут быть яркими всегда, для поддержания их яркости нужно, чтобы их периодически кто-то подкрашивал! Как дедушка, а потом и бабушка, подкрашивали этот домик, обновляя его сквозь время. А если перенести эту аналогию на жизнь, то кто этот «кто-то», кто может усиливать яркость бледнеющих красок? Юра хотел опять глотнуть вина, но вдруг осознал, что уже изрядно пьян и отставил бутылку в сторону.

– Кто, кто? – пробормотал он вслух, – я сам и есть. Кто за меня ее красить будет, жизнь эту?

Он задумчиво уставился на огонь. С другой стороны, если бы он знал, как сохранить эти краски или хотя бы как их обновить, то не бухал бы сейчас здесь, зализывая полученные на работе психологические раны, как загнанный волк, растворяясь в ностальгии. Действительно, в детстве все было загадочным и непонятным, но при этом жизнь двигалась в определенном русле, как река, стремящаяся за горизонт. Теперь все вроде бы наоборот, все ясно и понятно, но вместо реки жизнь больше напоминает статичную асфальтовую дорогу, уходящую в темный тоннель. И непонятно, что там в этой темноте. И задний ход дать невозможно. И остается только гадать, сомневаться, бояться, надеяться… продолжая при этом двигаться вперед.

Юра мотнул головой – он чуть не провалился в сон и теперь растерянно смотрел на костер, доедающий последнюю брошенную ему березовую бакулку. Нужно было преодолеть это расслабленное состояние и сходить до бани за очередными баклашками, но двигаться совсем не хотелось. Кроме того из темноты сада подул откровенно прохладный ветер, принесший с собой запах близкой грозы. Юра поднял лицо к потемневшему небу, но там ничего не было видно. Однако гроза отчетливо ощущалась в воздухе. Причем, судя по тому, как остыл воздух, явно приближался какой-то холодный циклон. Огонь задрожал и, исчезнув в мерцающей кучке углей, снова возник на поверхности редкими язычками пламени.

«Пускай догорит сам, тогда и пойду в домик» – подумал Романов и, зябко поежившись и сойдя с крыльца, подошел к тлеющему костровищу. Здесь все еще было уютно и тепло. Где-то в темном небе сверкнула молния. Юра наклонился и протянул ладони к углям. Опять подул холодный ветер, поднимая из костровища сотни маленьких искорок, которые, будто живые светлячки, засуетились, устремляясь в темное небо.

Светлячки… Слово, вызывающее смутные ассоциации. Юра нахмурился, пытаясь освежить себе память очередным глотком вина. Что-то очень знакомое… На лоб упала первая прохладная капля дождя. Романов кивнул непонятно кому, запрокинув лицо к небу, и, встав, медленно пошел в дом.

В доме было прохладно и неуютно. Огонь в печке зажегся сразу, будто переметнувшись из мокрого костровища в замкнутое пространство домика. Комната тут же наполнилась легким печным дымком, отличающимся по вкусу от кострового. Юра сел за столик, продолжая наслаждаться погружением в свое прошлое. Все-таки антураж играет большую роль. Вряд ли в Новосибирске он смог бы так глубоко нырнуть в забытые тайники своей памяти. А здесь все дышало этим прошлым. Каждая вещь, каждая деталь будили в нем целые картины из детства. Это был настоящий экскурс в давно минувшее время. С полным эффектом присутствия. Кажется, закроешь глаза и сквозь потрескивание дров в печке снова услышишь шарканье бабушкиных ног. И дедушка стелет постель на печной лежанке или, как он сам называл ее – на полатях. Эту печку дед сложил сам по классическим русским канонам и очень гордился ей, предпочитая спать именно на ней. А маленький Юрка обычно вылезал из-под массивного одеяла, спрыгивал с кровати и перебегал по холодному полу, залезая и укладываясь рядышком с дедом.

Юра взял со стола бутерброд и, откусив кусок, посмотрел в окно. А там уже вовсю шумел летний ливень, сопровождаемый яркими вспышками молний и оглушительными раскатами грома. Погас залитый водой костер, исчезли вместе с ним яркие светлячки, безмятежно парящие в ночном пространстве.

И тут он вспомнил!

Ну, конечно! Как он мог забыть такое!? Начало восьмидесятых. Детское Юношеское Творческое Объединение «РАДУГА». Развивающий центр для одаренных подростков. Ведь именно так их и называли тогда – «Светлячки»! Как он мог забыть два года удивительнейших занятий? А «Радуга-Наука» – лагерь на берегу Черного моря? Их неразлучную семерку друзей, подобравшуюся словно олицетворение радужного спектра, положенного в основу самого названия ДЮТО? Это было сказочное время! Как странно, что из памяти стерлись воспоминания о нем. Юра нахмурился, пытаясь вспомнить что-нибудь еще. Глоток вина и вспышка молнии, словно блик от фотовспышки за окном, закрутили мысли в нужном направлении, но воспоминания возникали и тут же гасли, оставляя лишь легкие следы давно позабытых эмоций. Юра пытался вспомнить лица, но они таяли, словно эфемерные черты призраков. Тогда он попробовал вспомнить их имена. Алиса… Сева… Лена? Нет, именами они пользовались редко, предпочитая использовать в общении прозвища. Сосредоточенная память словно стирала слой за слоем песок времени, скопившийся за прошедшие годы в барханах подсознания. Капитан… Русалка… Вед-Мак… Память шептала эти прозвища, словно вызывая к жизни давно развеянных забвением духов.