Hireath

– Я попробую поговорить с директрисой, чтобы она отпустила нас сегодня пораньше, – проговорил Натаниэль, собирая нужные тетради и учебники в рюкзак, пока Хлоя сидела уже готовая, ожидая брата, – Мы можем куда-нибудь сходить или просто посидеть в моей комнате, знаешь.

– Может мы соберемся у Кристиана, как в тот раз? Было бы, наверное, круто посидеть вместе в последний вечер, перед тем как я уеду, – неуверенно произнесла Хлоя, скорее сама не веря в свое предложение, – Отдохнем пока отец не нагрузил тебя всеми этими важными делами. Только в этот раз без происшествий хотелось бы.

– Не ожидал такого от тебя. Особенно после моего неприятного разговора с Самирой, – блондин накинул рюкзак на плечо направляясь к выходу из комнаты, смотря на свою сестру, что последовала за братом, – Ты уверена, что хочешь собрать эту компании в одном доме?

– У меня больше нет знакомых или друзей в этой школе, с которыми бы у меня совпадало мировоззрение или что-то типа, – ребята вышли за пределы дома и направились пешком в сторону школы, желая прогуляться и провести как можно больше времени вместе, – Так что… Думаю, я бы хотела провести последний день вместе с ними и с тобой.

Натаниэль лишь кивнул на слова своей сестры, погружаясь в мысли, которые тревожили его с тех самых пор, когда родители поставили своих детей в известность об их разводе, при котором оба близнеца не могли остаться вдвоем из-за решения отца, на которое никак не могла повлиять ни их мать, ни, тем более, они сами. У их отца был слишком сильный характер, решению, которого лучше последовать, чем препираться – синяки на теле Натаниэля расскажут, каково это ослушаться его отца.

– Разлучать близнецов же нельзя, – Шарлотт устроилась на их любимой скамейке за школой, на которой уже сидела Ли, смотрясь в зеркало маленького размера, – Так было написано в какой-то научной статье.

– Ну так иди и скажи это моему отцу, я бы на это посмотрела, – Хлоя, видимо, не торопилась устроится рядом с «подругами».

– За нами наблюдают, – произнесла Ли, что до этого тихо сидела, всматриваясь в карманное зеркало, в котором можно было увидеть красноволосый силуэт, курящий на крыше.

Блондинка отвлеклась от препираний с Шарлотт, чтобы кинуть заинтересованный взгляд изумрудных глаз, скрытых за солнцезащитными очками, на крышу школы. Кристиан стоял, опираясь локтями об ограду, и смотрел прямо на Хлою, не пытаясь скрыться даже после того, как его поймали за «слежкой». Парень затянулся в очередной раз, слегка прищуривая глаза, но не прерывая зрительный контакт с бывшей подругой. Та лишь забрала свою сумку со скамейки и уверенным шагом на высоких каблуках направилась прямиком на крышу – парень знал это и лишь ухмыльнулся, отворачиваясь от ее не особо умных подружек, что кидали вслед девушке вопросы.

– Подруги наскучили? – Кристиан смотрел будто в саму душу Хлои своими серыми океанами глаз, в которых однажды утонула блондинка.

Та лишь проигнорировала его вопрос, поджигая тонкую сигарету с запахом яблок, прижатую между накрашенных красным губ. Крис смотрел на нее, как ее тонкие пальцы держат сигарету, на фильтре которой тотчас остался след помады после первой затяжки, которая с облегченным выдохом растворилась в воздухе.

– Она лучше? – Хлоя не смотрела на красноволосого, только ощущала холод его взгляда всем своим телом, которое сразу же покрылось мурашками, она решила уточнить, – Чем я.

– Не сравнивай себя с ней, – голос парня сразу стал грубее и ниже при упоминании брюнетки, а рука машинально потянулась к красно-фиолетовому засосу, где-то около плеча, нервно потирая след, оставленный Самирой.

– Понятно, – девушка даже хмыкнула себе под нос, в очередной раз вдыхая никотин, – Забавно наблюдать как ты, такой весь из себя холодный и неприступный, стелешься как коврик под ногами этой шлюхи.

– С каких пор ты решила, что можешь говорить со мной в таком тоне? – парень слишком резко оказался рядом с Хлоей, вцепившись правой рукой в ее тонкую шею, обрамленную каким-то точно дорогим ожерельем, с каждым словом сжимая ее сильнее, – Попробуй меня еще раз задеть, тварь, будто тебе не хватило этого в начале старшей школы. Зачем ты тут? Хочешь снова поиграться и бросить?

Плюнув под ноги девушке, Кристиан пошел в сторону выхода с крыши, не дожидаясь ответа от Хлои, которая слегка согнулась в спине и протирала шею, которую жгло огнем после действия парня. Он больше не хотел иметь ничего общего с блондинкой, пытаясь выстроить свое собственное счастье в болезненно односторонней симпатии с Самирой. Любовью там и не пахло – они не умели так, как бывает в сопливых фильмах для девочек.

В столовой было как обычно шумно и людно. Хлоя удивлялась, как ученики могут спокойно есть то, что здесь подают, потому что еда выглядела не особо аппетитно, а на съедобность блондинка даже проверять не хотела. Она могла бы как обычно пойти в кофейню рядом, но что-то заставило ее в последний день пребывания здесь, остаться хотя бы на обед в этой неприглядной столовой, но видя не самые приятные знакомые лица, желание все больше спадало на нет. Крис сидел в углу за одним столом с Рафаэлем, к которым вскоре подсела Самира. После утреннего инцидента, она сто раз подумала о том, садиться к ним или нет – не решилась. Последний раз окинув помещение брезгливым взглядом изумрудных глаз, она вышла и направилась прямиком в учительскую, к брату. Кристиан проследил за ней до тех пор, пока та не исчезла из поля его зрения, скрываясь в толпе учеников.

– Она назвала тебя шлюхой, – красноволосый все еще смотрел туда, где пропала блондинка.

– А? – Самира непонимающе посмотрела сначала на друга, а после, проследив за его взглядом, в толпу учеников у входа, – Кто?

– Блондиночка, – как-то на выдохе произнес Кристиан, устремляя хитрый взгляд серых глаз на брюнетку, – А меня назвала твоей подстилкой.

– Решила вспомнить начало старших классов, когда из-за нее никто не мог к тебе подойти, иначе бешеная блонди впадала в ярость? – Самира уже в открытую высмеивала ту интрижку Криса и Хлои, хоть сам парень так бы эти отношения не назвал, – Что на нее нашло?

– Не знаю, правда. Мы встретились на крыше, покурили, а потом она, видимо, решила высказаться, – красноволосый крутил в руках уже пустую банку из-под энергетика, – Может захотела со всеми рассориться в последний день.

Самира окинула парня вопросительным взглядом, явно не понимая, к чему он ведет, посмотрела на рядом сидящего Рафаэля, который все это время молчал, впитывая информацию, на что тот лишь пожал плечами. Кристиан уже хотел начать рассказывать свежие сплетни, которые случайно услышал от подружек Хлои, насчет развода родителей близнецов и переезда блондинки, но слишком резко наступившая тишина в столовой стала чем-то странным притягивающим внимание, а после начались перешептывания. В стенах столовой появился неожиданный посетитель, что разом привлек к себе множество заинтересованных взглядов. Белокурая королева школы пересекла порог и встала на месте, внимательно осматривая всех, кто тут находился, пока те, осматривали ее, шептались о ней, и даже могли себе позволить тыкать пальцем. Девушку до этого дня никто тут не видел. Рафаэль, тоже обративший свое внимание на это, встал из-за стола и пошел по направлению к белокурой девушке, что выглядела лучше всех здесь находившихся раз в пять, даже не учитывая то, что происходит у нее в жизни. Пепельноволосый кивнул подруге, когда та увидела его, и, подойдя достаточно близко, взял ее под руку и направился к столу, за которым все еще сидели их друзья, под заинтересованные взгляды учеников. Самире тоже было любопытно, что Аделин тут забыла, так что она наблюдала за ней словно ребенок, пока та не села рядом и робко поздоровалась.

– День только начался, а потрясений набралось уже на месяц вперед, – ухмыльнулась брюнетка, отпивая кофе из стаканчика, купленного в ближайшей кофейне, – Может еще и Крис с Натом помирятся для всеобщего шока?

– Так вот, я хотел сказать, что подружки Хлои особо не умеют держать язык за зубами, поэтому я услышал, как они обсуждали развод родителей близнецов и ближайший переезд блондиночки, – Крис продолжил распространять сплетни внутри их маленького круга, которые хотел рассказать еще до прихода Аделин, – Видимо, Хлоя решила, что пойдет во все тяжкие в свой последний день с нами.

Самира даже присвистнула в удивлении и о чем-то задумалась, устремляя свой взгляд куда-то на дно почти пустого стаканчика с кофе. Рафаэлю кажется было совсем не до близнецов и их семейных разборок, он лишь смотрел на Аделин, которая рассказывала ему что-то полушепотом и слишком увлеченно, на что Крис обратил свое внимание почти сразу, но отвернулся, как только ощутил на себе пустой серый взгляд брюнетки, что сидела напротив него. Самира кинула что-то вроде «увидимся» и моментально испарилась из видимости ребят, оставляя тех в недоумении. В особенности Кристиана.

***

– Ты тоже уедешь? – бесцеремонно ворвавшись в учительскую, спросила обеспокоенно Самира что-то заполняющего в дневнике Натаниэля.

– Что ты здесь делаешь? Сейчас уроки идут, – староста даже не посмотрел в сторону девушки, но узнал ее голос сразу, даже немного дернулся, – Нет, я не уеду.

– Хорошо… Понятно, – брюнетка неловко стояла на пороге учительской, не решаясь спросить еще что-то, будто их хорошие отношения канули в лету, на самом деле так оно и было, но Самира верила в лучшее, – А можно…

– Нет, Самира, вернись на занятия, – блондин резко перебил ее вопрос, не имея ни малейшего желания дослушивать.

– Прости меня, Нат, правда. То, что было у нас… Я рада, что это было. В плане, что это произошло именно с тобой. Я про хорошие моменты, ну, думаю, ты понял, – девушка пыталась нелепо и неловко донести свои мысли до парня, – Я самая глупая женщина в мире, потому что потеряла тебя по своей же тупости, я понимаю это. Ты все еще мне нравишься и всегда нравился, а Крис… Ну… Если ты решишь дать мне еще один шанс, то я сделаю все, чтобы оправдать твои ожидания.

А после тишина, что начала давить на виски старосты и духи брюнетки, которые после ее ухода тотчас стали слышны будто сильнее, слишком больно били в нос. Мысли парня бегали туда-сюда, создавая ураган в голове и усиливая мигрень. Натаниэль даже не мог себе представить, что та Самира, которую он знает уже много лет, может раскаиваться и просить прощения, казалось бы, от всего сердца, полностью принимая свою вину.

Глава 6

– Сэм! – красноволосый кое-как догнал девушку, выходящую из учительской и уже спешившую к выходу из школы. – Подожди!

Ученики начали оборачиваться на громкие выкрики парня и не спешили уходить по своим делам, видимо, ожидая какого-то шоу. Кристиан догнал брюнетку, терпеливо ожидающую его около главных дверей. Глаза Самиры блестели под холодным светом школьных ламп, которые позволяли себе мигать время от времени – престижная старшая школа, сразу видно. Подойдя ближе к подруге, Крис заметил подступающие слезы в уголках серых глаз, где уже собралась черная темень потекшей туши. Парень даже удивился увиденному – за все время, что он знает Самиру, она не давала себе волю плакать, даже когда били, даже когда сил терпеть уже не было. Кристиан очень сильно надеялся, что причиной слез, что вот-вот польются из металлическо-серых глаз, был не староста. Кристиан зря надеялся. Он вывел девушку из здания, чтобы остальные ученики перестали за ними наблюдать, не в театре все же. Ребята нашли себе место чуть подальше от излюбленной скамейки Хлои, и уместились под еще одним большим деревом, на газоне, чуть ближе к стадиону, но достаточно далеко, что их не слышали и не видели, уместив свои вещи рядом. Кристиан не решался спрашивать, что с его подругой, не знал, как начать, потому что у них такого еще не было. Не доходило до моментов утешения, до поддержки в трезвом состоянии. Они умели только развлекаться вместе и разбираться в своем дерьме поодиночке. Но почему-то Крис решил, что не может ее так отпустить, больше не может, не сейчас.

– Я в полном дерьме, – Самира сама начала, доставая пачку сигарет из внутреннего кармана точно не своего бомбера, потому что он был на два размера больше, закурив, девушка посмотрела в непонимающие глаза Криса. – Я, кажется, влюбилась.

Парню показалось, будто земля разверзлась у него под ногами, время остановилось, и мир погрузился в мертвенное молчание, даже его сердце, казалось, остановилось на мгновение. Все вокруг погрузилось в ужасно-мертвую тишину, только звенящий в ушах белый шум напомнил ему, что он все еще жив и сидел рядом с почти рыдающей девушкой, под этим чертовым деревом. Чувство шока и предательства смешалось в его груди, делая его беспомощным и потерянным. Его сердце начало биться так сильно, словно хотело вырваться из груди, а мысли путались в голове, словно спутанные нити. Он смотрел на руки Самиры, одну из которых она время от времени подносила к пухлым губам, затягиваясь никотином. Вспоминал, как только недавно касался этих губ своими, наслаждался вкусом бананового бальзама на них, запоминал, но зря. Смотрел на угольно-черные волосы, с которым играл ветер, запутывая пряди. Вспоминал, как заправлял их девушке за ухо каждый раз, чтобы те не мешались, как сжимал их на затылке в порыве страсти, держал за них голову девушки, когда та умирала над унитазом после бурной алкогольной ночи. Смотрел на брюнетку в целом, как та медленно, как любила, курила дрожащими руками, подтягивала к себе колени, старалась спрятаться. Вспоминал, как каждую ночь, проведенную вместе, прижимал ее маленькое тело к себе, носил на руках до кровати, если та засыпала на диване в гостиной, как каждую совместную ночь вторгался в нее с особым энтузиазмом, не щадя – как она любила. Сколько бы не вспоминал, никак не мог понять – после всего, что у них было, она влюбилась в того, с кем у нее такого не было, да и в принципе не могло бы быть. Влюбилась в Натаниэля, но не в Кристиана. В Натаниэля, которому прямо сейчас хотелось разбить лицо.

– Я самый последний придурок на всем белом свете, – Кристиан закурил следом, устремляя взгляд, полный отчаяния, куда-то далеко в небо, на котором маленькие облака плыли спокойно, не зная никаких бед.

Крис был зол на Натаниэля, на Самиру, но в первую очередь на самого себя, потому что позволил брюнетке залезть в его сердце, устроится там поудобнее, заправляя зарождающуюся симпатию своим вниманием и телом, сильнее привязывая к себе. После тишины внутри парня, разбушевался настоящий ураган из мыслей, эмоций и чувств, которые постепенно заставляли его чувствовать дискомфорт и подступающую агрессию.

– Знаешь, если секс – причина твоего выбора, то тебе надо кислоту лить в глотку литрами, – красноволосый потушил сигарету об ствол дерева, на который опирался спиной, а потом вдавил оставшийся бычок кулаком туда же, заставив Самиру вздрогнуть от внезапного удара, который пришелся рядом с ее головой. – Ты привязала меня к себе, влюбила в себя. Заставила почувствовать хотя бы что-то впервые за долгое время. Да я даже забил на то, что кроме моего члена и кровати тебе не надо ничего, хотя я мог дать тебе столько всего, но ты даже не попыталась понять меня, ты просто мое самое ценное достояние украла, а потом отказалась от меня так нагло, и не надо говорить, что это не так. Ты разбила мое сердце, поздравляю, никто еще не смог этого сделать до тебя.

Самира слушала Кристиана только сейчас понимая, что он, оказывается тоже человек, и, несмотря на его пофигизм и холод, тоже имеет чувства. Она слушала его, впитывая каждое слово, которое с гневом произносил красноволосый. Девушку будто цепями сковало, она не могла даже рукой пошевелить, в которой все еще тлела сигарета. Желание убежать отсюда накрыло ее с головой. Убежать, спрятаться, накрыть голову подушкой, как в детстве, чтобы не слышать гневные мужские крики. Но Кристиан молчал. Он сидел на зеленом газоне, курил уже вторую, за весь диалог, сигарету и слушал непрекращающиеся всхлипы рядом, даже не смотрел на подругу, на ее начинающуюся истерику. Будто наслаждался тем, что брюнетку в кои то веки начало ломать также, как и его, что милая улыбка сползла наконец-то с ее симпатичного лица. Дрожащими руками девушка закрыла лица, тонкими пальцами зарываясь в волосы, сильно сжимая их у корней, пытаясь хоть как-то совладать с чувствами, что начинали сводить с ума. Парень слушал тихие завывания и не понимал – почему он? Почему предают именно его? Разве он не заслужил быть счастливым и любимым?

– Что случилось? – блондин подкрался незаконно тихо и присел перед Самирой на корточки, которая будто не замечала его.

– Тебя здесь еще не хватало, – Кристиан горько усмехнулся. – Просто Сэм наконец-то поняла, что мир не вокруг нее крутится.

Блондин лишь бросил быстрый, полный недоумевания взгляд своих светло-медовых глаз на бывшего друга, в его чертах смешались обида и непонимание. На губах застыла невысказанная реплика, но он промолчал. Вскоре его внимание скользнуло к брюнетке, чьё дыхание постепенно становилось ровнее. Она всё ещё дрожала, словно лист на ветру, спрятавшись в тени раскидистого дерева, чья крона казалась чем-то большим – укрытием, щитом от реальности. Её плечи подрагивали, но взгляд уже не был таким растерянным – скорее уставшим.

– Самира? – Натаниэль робко потянул свою руку к лицу девушки, стараясь быть особо аккуратным, повторил вопрос полушепотом. – Что случилось?

– Прости меня, я так сильно облажалась, Крис, – девушка смотрела заплаканными серыми глазами, в которых давно угас тот игривый огонек, на Натаниэля, но обращалась к красноволосому дрожащим хриплым голосом, который время от времени срывался. – Вы оба… Я очень сильно накосячила, втянув вас обоих в это дерьмо. Я правда не думала, что наши совместные вечера за просмотром фильмов перерастут в мою влюбленность в тебя, с которой я, не разобравшись, приходила к Крису, утоляя его потребность в моем внимании, как оказалось уже из-за его влюбленности в меня. Санта-Барбара, ей богу.

Натаниэль слушал весь монолог со спокойным лицом, лишь в конце взглянув на Криса, который, в свою очередь, лишь закатил глаза и отвернулся, понимая всю тупость ситуации.

– Всегда ненавидел любовные треугольники в фильмах, – красноволосый смотрел куда-то вдаль, полностью принимая ситуацию, будто смиряясь с ней. – В жизни еще хуже.

Староста опустился на школьный газон, осторожно устраиваясь между ребятами – трава кололась сквозь ткань брюк, а земля была ещё прохладной после утренней сырости. Он сидел, сгорбившись, не решаясь заговорить – не потому что не хотел, а потому что слова застревали где-то внутри, будто стали лишними. В воздухе висела тишина, натянутая, как тонкая струна. Самира уже не плакала: она судорожно втягивала воздух, пытаясь выровнять дыхание, прижала руки к груди, словно хотела унять дрожь. Глаза её оставались влажными, но взгляд был устремлён в пустоту. Никто ничего не говорил. Они просто сидели, прижавшись друг к другу плечами, согретые только своим молчанием, – каждый в тишине перебирал обрывки мыслей, чувств, недосказанностей.

– Я разбил тебе нос на той площадке, – блондин показал пальцем на баскетбольную площадку рядом со школьным стадионом, вспоминая отчего-то прошлое.

– А потом он покрасил волосы в красный, – хрипло усмехнулась Самира, шмыгая носом.

– Ты меня и красила, дурында, сбежав в тот вечер от отца с перебинтованными руками, – продолжил ностальгию ребят Кристиан.

Над ними, как ни в чём не бывало, пели свои весенние песни птицы, название которых Натаниэль точно знал, а где-то вдалеке лениво прокаркала ворона. Мир продолжал жить своей жизнью, не замечая того узла, что затянулся между тремя молчащими фигурами под деревом. Самира откинула со лба прядь волос – пальцы дрожали, но в этом движении была странная сосредоточенность, будто она пыталась найти опору хоть в чём-то. Блондин, опершись на руки, рассеянно ковырял носком ботинка землю, оставляя в траве узор из кругов. А Кристиан вдруг вспомнил, что давно хотел снять с запястья жмущую резинку, но так и не решился пошевелиться. Внезапно где-то неподалёку заскрипела дверь – коротко, резко. Все трое развернулись к источнику шума. Самира выдохнула с тихим смешком, как будто звук разорвал тяжёлую пленку молчания. Блондин невольно улыбнулся краем губ, увидев своего близнеца, выходящую из темени школьного коридора, что спрятался за тотчас закрывшейся дверью.

– Я тебя обыскалась! – блондинка приближалась к ним с твёрдым, холодным выражением лица, и каждый её шаг будто отдавался эхом.– Что у вас тут происходит?

– Присаживайся, чего как не родная. Не бойся, мое «распутство» не передается воздушно-капельным.

Хлоя кинула осуждающий взгляд на Кристиана за то, что тот уже успел доложить все Самире. Блондинка робко стояла перед одноклассниками, переминаясь с ноги на ногу, не уверенная, что у нее есть желание присоединиться к их посиделкам на холодном газоне, с учетом того, что может испачкать еще и одежду таким образом. А особенно после бездумно брошенных оскорбительных слов утром на крыше школы, но протянутая брюнеткой сигарета, словно знак примирения, стерла все сомнения и опасения младшей Ноэль. Хлоя аккуратно опустилась рядом с девушкой, изо всех сил стараясь не заострять внимание на ее внешнем виде. Но это было почти невозможно: потёки черной туши растеклись под опухшими от слёз глазами, превращаясь в мутные ручейки, что сливались где-то под подбородком. Голос девушки стал хриплым, осевшим, а руки всё ещё дрожали – всё это невольно притягивало взгляд.

– Ты решила что-то устроить на свой последний день в школе? – Самира склонила голову в вопросительном жесте и глянула серыми океанами в сторону блондинки.

– Можем собраться как в тот вечер у Криса, но без всяких происшествий, желательно, – Хлоя задумалась, окинула всех присутствующих оценивающим взглядом изумрудов и продолжила. – Но что-то мне подсказывает, что у вас все-таки произошло нечто страшное, поэтому спокойно вечер пройти вряд ли сможет.

Где-то усмехнулся Кристиан, вставая со своего нагретого места, собираясь уходить. Натаниэль последовал его примеру, спросив у сестры ее дальнейшие планы, на что она лишь пожала плечами, оставаясь сидеть рядом с Самирой, которая тоже не собиралась вставать, ловя лучи апрельского солнца, что заставляли щуриться при взгляде на небо. Девушки сидели в тишине какое-то время после ухода парней, лишь крики учеников со стадиона, играющих в футбол, можно было поймать краем уха.

Девушки никогда не были близки, и если бы не Натаниэль или те подготовительные уроки, то вовсе бы не сблизились. Они – это два разных мира. Они не просто из разных каст – они из разных вселенных, где даже воздух, кажется, пахнет по-разному. Хлоя – безупречна до кончиков ногтей. На ней всегда найдётся что-то от последней коллекции, даже если это просто заколка. Она пахнет ванилью и дорогими духами с едва уловимыми нотами жасмина, а в её походке – уверенность человека, который знает, что этот мир подстроен под неё. У неё идеально отточенная улыбка – вежливая, но отстраненная. Хлоя говорит тихо, но её всегда слышат. Даже взгляд её будто подаёт команду. Она привыкла к вниманию – как к гравитации. Хлоя – дочь богатеньких родителей, умница и красавица, ее брат лучший ученик самой престижной школы города, в которую они ходят. Хлое надо Фенди и Прада для улучшения настроения. Хлое нужны еженедельные спа-процедуры и лучшие маникюрные салоны. Самира – будто живет в тени. Одежда у неё всегда простая, часто поношенная, и иногда на пару размеров больше – удобно и незаметно. В её сумке почти нет косметики, зато всегда есть жвачка, резинка для волос, пара старых чеков и самые крепкие сигареты. Она часто дёргает рукав, чтобы прикрыть запястья, но всегда смотрит людям в глаза, не показывая страх, источая дикую уверенность. Самира привыкла выживать – не жить, не блистать, а просто держаться на плаву. Её голос негромкий, будто она боится потревожить воздух, и она почти всегда настороже – даже когда улыбается. Самира – дочь пьющего отца, которого последний раз в нормальном виде видела лишь в начальных классах. Дочь матери, что пропадает на работе чуть ли не сутками, пытаясь обеспечь ни в чем особо не нуждающуюся дочь. Самире для счастья нужно лишь место, где она сможет спокойно уснуть. Самира прячет синяки от побоев отца дешевой тоналкой и даже не думает о маникюре. Успеваемость Самиры желает лучшего, как и ее семестровые оценки. Хлое чужда реальность Самиры, как грязь на новеньких кроссовках. Самире чужда реальность Хлои – как витрины с вещами, которые никогда не будут её.

– Так что на тебя нашло утром? – скорее не из личного интереса, а просто разбавить тишину, спросила Самира.